Кризис идеологии и культуры

 

Известно, что по своему происхождению люди — это стадные животные. У таких животных имеется социальная организация, получившая у человека наивысшее развитие. Несмотря на это некоторые исходные черты первичной организации сохранились, хотя и были облагорожены культурой.

Один из таких изначальных признаков — это противопоставление «свой-чужой». История культуры отражает как постепенно расширялся круг «своих». Как показывают археологические данные, у людей изначально был повсеместно распространён каннибализм. Члены других общин за людей как бы и не считались. Постепенно этот обычай сходит на нет, но противопоставление своих и чужих остаётся.

В отношениях между своими преобладает альтруизм, по отношению к чужакам — предубеждение и агрессия. Если взглянуть на это с системной точки зрения, то внутри своей общины мы видим организацию, а энтропия сбрасывается вовне, на других.

Отношения внутри общин регулируются соответствующей культурой, в т.ч. религиозной. Общая культура объединяет, по ней узнают своих и противопоставляют себя остальным. Чужие, воспринимаемые как угроза единству, ещё больше заставляют держаться за свою культуру. Таким образом культура защищает своих, но далеко не во всём чужих.

С другой стороны, если какой-то из членов культурной общности ведёт себя недопустимо, в противоречии с обычаями, то он становится изгоем. Культура, как саморегулируемая система, защищает себя. Для неё сохранение целого важнее, чем отдельный элемент.

Постепенно общинная замкнутость начинает заменяться более широкими общностями и большой вклад в это внесли христианство и ислам. Христиане первыми провозгласили, что среди них нет «ни эллина, ни иудея». Если человек христианин, то он воспринимается как свой, независимо от происхождения». Мусульмане также объявили единство внутри уммы — мусульманской общины во всём мире. Понятно, что слова это одно, а реальная жизнь другое, и рознь существовала и существует и среди тех и среди других, но важно само появление подобных идей.

В эпоху Возрождения идея внутрирелигиозного равенства трансформировалась в идею самоценности человека. Сформировалось гуманистическое учение «вокруг образа идеального человека, хозяина самому себе и всей Вселенной»[1]. Как пишет Санджай Сет два аргумента отличают гуманизм от других учений. «Первый аргумент заключался в том, что значение человека утверждено вне зависимости от существования бога или богов, а в более широком смысле, человек заменяет собой Бога как судью всего сущего. Второй аргумент подразумевал, что все то, что люди имеют общего, заключается и может быть постигнуто лишь посредством единого Разума»[2].

При всём благородстве гуманистических идеалов, их воплощение принесло и опасности.

1. Атомизацию общества. Каждый человек сам по себе, кроме разума ему никто не указ. Отношения регулируются не общественным мнением — порождением общей культуры, а лишь законом.
2. Распространение этой идеологии на весь мир означает, что «чужих» теперь нет, все равны. А раз нет чужих, то агрессии проявляться некуда. Вокруг система, а не среда.

Казалось бы, вот и хорошо, кончать надо с агрессивностью и да здравствует толерантность. Но человек-то произошёл от обезьяны, а не от «шматины глины» и животные инстинкты, хоть и глубоко, но заложены. Как показали исследования индейцев в резервации в штате Юта, они поголовно страдают от депрессии из-за избытка агрессивных побуждений, которые невозможно реализовать в замкнутой резервации.

Итак, религиозные ценности, цели и установки рушатся, руководствоваться разумом как «идеальный человек», способны немногие, адекватной замены ценностям традиционной культуры не обнаруживается и начинается обращение агрессии внутрь системы. Это проявляется

• в аутоагрессии, находящей выражение в самоубийствах, наркомании, пьянстве;

• в росте преступности и немотивированной агрессии, в т.ч. в благополучных обществах, а не только в России;
• в создании субкультур и организации внутри них под квазизначимые цели. Так возникают объединения футбольных фанатов и другие молодёжные группировки, экстремистские организации. Здесь опять появляются свои и чужие, опять всё ясно, думать не надо: «Если в кране нет воды, значит выпили жиды».

Как уже говорилось в предыдущей теме, в условиях кризиса либеральной идеологии значимых целей не остаётся, а без целей жить тяжело. Здесь на сцену выходит массовая культура, которая и задаёт и ложные цели и плодит субкультуры. Вместо гуманистических идеалов выплывает требование: «Хлеба и зрелищ!». А, как известно, падение Римской империи началось тогда, когда для римских граждан это стало главным требованием.

Осознанно или интуитивно названным негативным тенденциям противопоставляется стремление к сохранению и возрождению культурного наследия. Нивелирующему влиянию глобализации противопоставляется глокализация — термин, составленный из слов глобализация+регионализация.

Регионализация означает сохранение местного природного и культурного наследия, включая сохранение, а иногда и возрождение языка и локальных культур. Например, в Европе пытаются возродить почти исчезнувшие ирландский, гэльский, провансальский языки, в России также процветают поиски региональной и национальной идентичности в т.ч. возрождение казачества, изобретение новых народностей, возврат к язычеству и т.п. Регионализация может строится и на чисто территориальной основе в силу относительной замкнутости социально-экономических процессов определёнными пространственными границами.

Полезная в историческом и культурном плане регионализация при определенных условиях может перерастать в федерализацию с требованиями автономии своеобразных или экономически самостоятельных частей государства или даже в их сепаратизм.

Другой опасностью становится сама мода на национально-культурное своеобразие. Всё модное старается оседлать масс-культура, которая всё опошляет и упрощает. Отсюда народное русское искусство представляется в виде бабы в сарафане и кокошнике, которая поёт псевдоруссую эстраду. По безграмотности сочиняется якобы народная «развесистая клюква», всё многообразие культуры подгоняется под броские «брэнды», рассчитанные на потребу недалёких (не в смысле территории, а в смысле мозгов) туристов.