ГЛАВА XVIII.

О том, что случилось с Дон Кихотом в замке, то есть в доме РыцаряЗеленого Плаща, равно как и о других необыкновенных событиях Дом дона Дьего де Миранда, куда заехал Дон Кихот, был по-деревенскиневелик; однако хотя и из грубого камня, а все же над воротами был высеченгерб, вo дворе виднелся амбар, у самого входа винный погреб, а вокруг негомножество бочек, которые, будучи родом из Тобосо, напомнили Дон Кихотузаколдованную и подмененную Дульсинею, и, не думая, что и где говорит, онпроизнес со вздохом: О сладкий клад {1}, что я обрел на горе! Как ты отраден мне когда-то был! - О тобосские бочки! Вы воскресили в моей памяти сладкий клад великоймоей горечи! Слова эти услышал студент-поэт, сын дона Дьего, - он вместе с матерьювышел приветствовать Дон Кихота, - и необыкновенный вид гостя поразил ихобоих; Дон Кихот же, сойдя с Росинанта, с отменною учтивостью направилсяпоцеловать хозяйке руку, а дон Дьего сказал: - Окажите, сеньора, присущее вам гостеприимство находящемуся перед вамиДон Кихоту Ламанчскому; это странствующий рыцарь, самый отважный и самыйпросвещенный, какой только есть на свете. Сеньора, которую звали доньей Кристиной, встретила Дон Кихота крайнерадушно и крайне любезно, Дон Кихот же ответил ей весьма остроумно и в самыхизысканных выражениях. Почти такими же учтивостями обменялся он и состудентом, который, послушав Дон Кихота, нашел в нем человекарассудительного и остроумного. Здесь автор подробно описывает дом дона Дьего, описывает все, чемобыкновенно бывает полон дом богатого дворянина-землевладельца, однако жпереводчик этой истории почел за нужное опустить эти и прочие мелочи, ибо кглавному предмету они никакого отношения не имеют, между тем вся силаистории в ее правдивости, а не в сухих перечислениях. Дон Кихота провели в особый покой, Санчо снял с него доспехи, и осталсяДон Кихот в шароварах и камзоле из верблюжьей шерсти, усеянном грязнымипятнами от доспехов; брыжи у него были, как у студента: ненакрахмаленные ибез кружевной отделки; поверх желтых полусапожек он надел провощенныебашмаки. Препоясался он добрым своим мечом, висевшим на перевязи из тюленьейкожи (по слухам, Дон Кихот много лет страдал почками) {2}, и накинул на себядоброго серого сукна накидку; прежде всего, однако, он вылил себе на головуи на лицо не то пять, не то шесть котлов воды (по части количества котловпоказания расходятся), но даже и последняя вода приобрела цвет сыворотки, авсе из-за того, что лакомка Санчо купил этот чертов творог, который придалголове его господина ангельскую белоснежность. И вот в вышеописанном уборе,с видом независимым и молодцеватым вошел Дон Кихот в другую комнату, где егоподжидал студент, дабы занять разговором, пока накроют на стол; надобнознать, что сеньора донья Кристина намеревалась показать такому благородномугостю, что потчевать она умеет не хуже других. Меж тем как с Дон Кихота снимали доспехи, дон Лоренсо (так звали сынадона Дьего) улучил минутку и спросил отца: - Так кто же, скажите, пожалуйста, этот кавальеро, которого вашамилость к нам пригласила? Нас с матушкой все в нем поражает: и его имя, иобличье, и то, что он себя называет странствующим рыцарем. - Не знаю, что тебе на это ответить, сын мой, - молвил дон Дьего, -одно могу сказать: действия, которые он совершал на моих глазах, под статьвеличайшему безумцу на свете, речи же его столь разумны, что они уничтожаюти зачеркивают его деяния. Поговори с ним, проверь его познания, а как тычеловек разумный, то и реши сам по справедливости, в уме он или свихнулся, яже, откровенно говоря, почитаю его скорее за сумасшедшего, нежели заздравомыслящего. Тут дон Лоренсо отправился, как уже было сказано, занимать Дон Кихота,и во время их беседы Дон Кихот, между прочим, сказал дону Лоренсо: - Я слышал от вашего батюшки, сеньора дона Дьего де Миранда, оредкостных ваших способностях и разнообразных ваших дарованиях, главное же отом, что вы изрядный поэт. - Поэт - весьма возможно, - отвечал дон Лоренсо, - но чтобы изрядный -ничего подобного. Правда, я имею некоторое пристрастие к поэзии и люблючитать хороших поэтов, однако ж всего этого еще недостаточно, чтобы признатьменя за изрядного поэта, как отозвался обо мне мой отец. - Мне нравится ваша скромность, - заметил Дон Кихот, - обыкновеннопоэты спесивы и думают, что лучше их нет никого на свете. - Нет правила без исключения, - заметил дон Лоренсо, - есть подлиннохорошие поэты, которые, однако ж, этого не думают. - Таких мало, - возразил Дон Кихот. - А скажите, ваша милость, что застихи сочиняете вы ныне? Ваш батюшка говорил мне, что вы этим обеспокоены иозабочены. Если - глоссу, то по этой части я кое-что смыслю и охотно бы васпослушал, и если вы готовитесь к литературному состязанию, то постарайтесь,ваша милость, получить вторую премию, ибо первая премия неизменноприсуждается особам влиятельным или высокопоставленным, вторая жеприсуждается исключительно по справедливости, - таким образом, третья премиястановится второю, а вторая, по тем же соображениям, первою, точь-в-точь какученые степени в университете. Однако ж со всем тем получить правоназываться первым - это великое дело. "Пока что он мне не кажется сумасшедшим, посмотрим, что будет дальше",- подумал дон Лоренсо. А вслух сказал: - Я полагаю, вы, ваша милость, посещали высшее учебное заведение. Какуюже науку вы изучали? - Науку странствующего рыцарства, - отвечал Дон Кихот. - Она так жехороша, как и наука поэзии, даже немножко лучше. - Не знаю, что это за наука, - сказал дон Лоренсо, - до сей поры мне неприходилось о ней слышать. - Это такая наука, - сказал Дон Кихот, - которая включает в себя всеили почти все науки на свете; тому, кто ею занимается, надобно бытьзаконоведом и знать основы права дистрибутивного и права коммутативного {3},дабы каждый получал то, что следует ему и полагается; ему надобно бытьбогословом, дабы в случае, если его попросят, он сумел понятно и толковообъяснить, в чем сущность христианской веры, которую он исповедует; емунадобно быть врачом, в особенности же понимать толк в растениях, дабы впустынных и безлюдных местах распознавать такие травы, которые обладаютспособностью залечивать раны, ибо не может же странствующий рыцарь поминутноразыскивать лекаря; ему надобно быть астрологом, дабы уметь определять позвездам, какой теперь час ночи и в какой части света и стране он находится;ему надобно быть математиком, ибо необходимость в математике можетвозникнуть в любую минуту. Не говоря уже о том, что ему надлежит бытьукрашенным всеми добродетелями богословскими и кардинальными {4}, и,переходя к мелочам, я должен сказать, что ему надобно уметь плавать, какплавал, говорят, Николас, или, иначе, Николао-рыба {5}, надобно уметьподковать коня, починить седло и уздечку. А теперь возвратимся к предметамвысоким. Ему надлежит твердо верить в бога и быть верным своей даме, емунадобно быть чистым в помыслах, благопристойным в речах, великодушным впоступках, смелым в подвигах, выносливым в трудах, сострадательным кобездоленным и, наконец, быть поборником истины, хотя бы это стоило емужизни. Вот из таких-то больших и малых черт и складывается добрыйстранствующий рыцарь; теперь вы сами видите, сеньор дон Лоренсо, такая ли ужпустая вещь та наука, которую изучает и которою занимается рыцарь, и можноли поставить ее рядом с самыми сложными, какие только в средних и высшихучебных заведениях преподаются. - Если это так, - сказал дон Лоренсо, - то я утверждаю, что эта наукавыше всех прочих. - Что значит: "Если это так"? - спросил Дон Кихот. - Я хочу сказать, - отвечал дон Лоренсо, - что я все же сомневаюсь,чтобы теперь или когда-либо существовали странствующие рыцари, украшенныестолькими добродетелями. - Сейчас я вам скажу то, что мне уже не раз приходилось говорить, -объявил Дон Кихот, - а именно: большинство людей держится того мнения, чтоне было на свете странствующих рыцарей, я же склонен думать так: пока небокаким-либо чудом не откроет, что таковые воистину существовали и существуют,всякие попытки их разуверить будут бесплодны, в чем я неоднократно убеждалсяна деле, а потому я не намерен сейчас тратить время на то, чтобы рассеятьзаблуждение, в которое ваша милость впала вместе с многими другими людьми.Единственно, что я намерен сделать, это умолить небо, чтобы оно вывело васиз этого заблуждения и внушило вам, сколь благодетельны и сколь необходимыбыли миру странствующие рыцари времен протекших и сколь полезны были бы ониныне, если бы они еще действовали, однако ж ныне в наказание за грехи людейторжествуют леность, праздность, изнеженность и чревоугодие. "Вот когда наш гость себя выдал, - подумал тут дон Лоренсо, - однако жсо всем тем это безумие благородное, и с моей стороны глупее глупого было бырассуждать иначе". На этом кончился их разговор, оттого что их позвали обедать. Дон Дьегоспросил сына, удалось ли ему что-нибудь выяснить касательно умственныхспособностей гостя. Сын же ему на это ответил так: - Нашего гостя не извлечь из путаницы его безумия всем лекарям играмотеям, сколько их ни есть на свете: это безумие, перемежающееся свременными просветлениями. Все сели обедать, и обед вышел именно такой, каким дон Дьего имелобыкновение потчевать своих гостей, о чем он рассказывал дорогою, а именно:сытный, вкусный и хорошо поданный; но особенно понравилось Дон Кихоту, чтово всем доме, точно в картезианской обители, царила необычайная тишина {6}.Когда же все встали из-за стола, вымыли руки и помолились богу, Дон Кихотобратился к дону Лоренсо с настойчивой просьбой прочитать стихи длялитературного состязания, на что тот ответил: - Чтобы не походить на тех поэтов, которые, когда их умоляют прочитатьстихи, отнекиваются, а когда никто не просит, готовы вас зачитать ими, япрочту вам мою глоссу, - премию за нее я получить не надеюсь, я написал еетолько ради упражнения. - Один мой приятель, человек просвещенный, полагает, - сказал ДонКихот, - что сочинять глоссы не стоит труда, по той причине, говорит он, чтоглосса обыкновенно не выдерживает сравнения с текстом, а в подавляющембольшинстве случаев не отвечает смыслу и цели той строфы, котораяпредлагается для толкования. К тому же правила составления глосс слишкомстроги: они не допускают ни вопросов, ни он сказал, ни я скажу, ниобразования отглагольных существительных, ни изменения смысла, - все это,равно как и другие путы и ограничения, сковывает сочинителей глосс, что вашамилость, верно, знает сама. - По правде говоря, сеньор Дон Кихот, - сказал Дон Лоренсо, - я всехочу поймать вас на какой-нибудь ошибке и не могу: ваша милостьвыскальзывает у меня из рук, как угорь. - Я не понимаю, что означает выражение: "выскальзывает из рук" и чтоваша милость хочет этим сказать, - объявил Дон Кихот. - После я вам объясню, - молвил дон Лоренсо, - а теперь послушайте,ваша милость, заданные стихи и самую глоссу. Вот каковы они: Если б жить я прошлым мог И грядущего не ждать Иль заране угадать То, что сбудется в свой срок.

ГЛОССА

Время мчится без оглядки, И Фортуна отняла То, что мне на миг столь краткий От щедрот своих дала Не в избытке, но в достатке, И тебя молю я, рок, У твоих простершись ног: Мне верни былые годы, Минули б мои невзгоды, Если б жить я прошлым мог. Славы мне уже не надо, Не желаю я побед. А хочу одной награды - Возвращенья прежних лет Мира, счастья и отрады. Перестал бы я сгорать От тоски, когда б опять Было мне дано судьбою В прошлое уйти мечтою И грядущего не ждать. Но бесплодно и напрасно Снисхождения просить Тщусь я у судьбы бесстрастной: То, что было, воскресить И она сама не властна. Не воротишь время вспять, Как нельзя и обогнать Ход событий непреложный: Отвратить их невозможно Иль заране угадать. То надежде, то унынью Предаваться каждый час И не знать конца кручине - Горше смерти во сто раз. Я безвременной кончине Уж давно б себя обрек И давно б в могилу лег, Если б смел с судьбой поспорить И насильственно ускорить То, что сбудется в свой срок. Когда дон Лоренсо кончил читать свою глоссу, Дон Кихот вскочил и,схватив его за правую руку, поднимающимся почти до крика голосом произнес: - Хвала всемогущему богу! Благородный юноша! Вы - лучший поэт во всейвселенной, вы достойны быть увенчанным лаврами, и не на Кипре или же вГаэте, как сказал один поэт {7}, да простит ему господь, а в академииафинской, если бы таковая еще существовала, и в ныне существующих академияхпарижской, болонской и саламанкской! Если судьи лишат вас первой премии, тода будет угодно небу, чтобы Феб пронзил их своими стрелами, а Музы никогдане переступали их порога! Будьте любезны, сеньор, прочтите мне какие-нибудьпятистопные стихи, - я хочу, чтобы предо мной развернулся весь ваш чудесныйдар. Не достойно ли удивления то обстоятельство, что дон Лоренсо, какговорят, был рад похвалам Дон Кихота, хотя и почитал его за сумасшедшего? Осила похвал! Как далеко ты простираешься и сколь растяжимы границыупоительного твоего властительства! Справедливость этого была доказана наделе доном Лоренсо, ибо он уступил просьбе и желанию Дон Кихота и прочиталсонет, предметом своим имеющий предание или повесть о Пираме и Тисбе: Ломает стену та, из-за кого Пришлось потом Пираму заколоться, И вот взглянуть, как щель, зияя, вьется, Амур примчался с Кипра своего. Пролом молчит: он узок до того, Что по нему и звук не проберется, Но для Амура путь везде найдется: Ничто не в силах задержать его. Пускай чета, о коей здесь мы тужим, Непослушаньем прогневив судьбу, Жестокому подверглась наказанью, - Она умерщвлена одним оружьем, Она погребена в одном гробу, Она воскрешена в одном преданье. - Слава богу! - воскликнул Дон Кихот, выслушав сонет дона Лоренсо. -Среди множества нынешних истощенных поэтов я наконец-то вижу поэтаизощренного, и этот поэт - вы, государь мой. В этом меня убеждаетмастерство, с каким написан ваш сонет. Несколько дней Дон Кихот наслаждался жизнью в доме дона Дьего, а затемпопросил позволения отбыть; он поблагодарил хозяев за их радушие и за тотсердечный прием, который был ему в этом доме оказан, но объявил, чтостранствующим рыцарям не подобает проводить много времени в неге ипраздности, а потому он-де намерен возвратиться к исполнению своего долга иотправиться на поиски приключений, коими эти края, как слышно, изобилуют, ив краях этих он намерен-де пробыть до турнира в Сарагосе, куда он,собственно, и держит путь; однако ж прежде ему надобно проникнуть в пещеруМонтесиноса, о которой столько чудес рассказывают местные жители, а такжеизучить и исследовать место зарождения и подлинные истоки семи лагун, такназываемых лагун Руидеры. Дон Дьего и его сын одобрили благородное решениеДон Кихота и сказали, чтобы он взял из их дома и из их имущества все, чтотолько ему полюбится, а они, мол, рады ему услужить из уважения к егодостоинствам, а равно и к благородному его занятию. Наконец настал день отъезда, столь же радостный для Дон Кихота, скольпечальный и прискорбный для Санчо Пансы, который чувствовал себя превосходносреди домашнего изобилия у дона Дьего и не стремился возвратиться к голоднойжизни в лесах и пустынях и к небогатому содержимому своей обыкновенно невесьма туго набитой сумы. Все же он наполнил ее до отказа самым необходимым,а Дон Кихот сказал на прощанье дону Лоренсо: - Не знаю, говорил ли я вашей милости, а коли говорил, так повторю ещераз: буде ваша милость захочет сократить дорогу и труды при восхождении нанедосягаемую вершину Храма Славы, то вам надобно будет только свернуть состези Поэзии, стези довольно тесной, и вступить на теснейшую стезюстранствующего рыцарства, и вы оглянуться не успеете, как она уже приведетвас к престолу императорскому. Этими словами Дон Кихот окончательно доказал свою невменяемость, а ещебольше тем, что он к ним прибавил, прибавил же он вот что: - Одному богу известно, сеньор дон Лоренсо, горячее мое желание увезтивас с собой и научить, как должно миловать послушных и покорять и подавлятьзаносчивых, то есть выказывать добродетели, неразрывно связанные с темпоприщем, которое я для себя избрал, но коль скоро этому препятствуютмолодые ваши лета и удерживают вас от этого почтенные ваши занятия, то яудовольствуюсь тем, что преподам вашей милости совет: вы прославитесь какстихотворец, если будете прислушиваться более к чужому мнению, нежели ксобственному, ибо нет таких родителей, коим их чадо казалось бы некрасивым,в чадах же разумения нашего мы обманываемся еще чаще. Отец с сыном снова подивились сумбурным речам Дон Кихота, разумным ивздорным попеременно, а также тому, с каким упорством и настойчивостью,несмотря ни на что, стремился он к злоключениям своих приключений,составлявших венец и предел его желаний. После новых изъявлений преданностии взаимных учтивостей, с милостивого дозволения владетельницы замка, ДонКихот на Росинанте, а Санчо на осле тронулись в путь. 1 О сладкий клад... - стихи из Х сонета Гарсиласо де ла Вега. 2...на перевязи из тюленьей кожи (по слухам, Дон Кихот...страдалпочками)... - В эпоху Сервантеса считалось, что перевязь из тюленьей кожипредохраняет от почечных заболеваний. 3 Право дистрибутивное и право коммутативное - термины средневековогоправа. Дистрибутивное (распределительное) означает распределение благ инаказаний, причитающихся данному лицу сообразно его поступкам; коммутативное(замещающее) означает замену одного наказания другим, обычно в сторону егосмягчения. 4 Добродетели богословские и кардинальные - богословские термины. Подбогословскими подразумевались такие добродетели, как вера, надежда имилосердие, кардинальными считались основные добродетели, из которыхвытекают все остальные, а именно: благоразумие, сила, воздержание исправедливость. 5 Никоало-рыба - легендарный итальянский пловец, получеловек-полурыба. 6...точно в картезианской обители царила необычайная тишина. - Монахикартезианского ордена соблюдали обет молчания. 7...как сказал один поэт... - Подразумевается Хуан Баутиста де Вивар,известный в эпоху Сервантеса импровизатор.

ГЛАВА XIX,

в коей рассказывается о приключении с влюбленным пастухом, равно как и о других поистине забавных происшествиях Дон Кихот не так еще далеко отъехал от имения дона Дьего, когда емуповстречались двое то ли духовных лиц, сколько можно было судить по одежде,то ли студентов {1}, а с ними два поселянина: все четверо ехали верхами наживотных ослиной породы. Один из студентов вез, как можно было заметить,что-то белое, суконное, завернутое вместе с двумя парами шерстяных чулок взеленое полотно, заменявшее ему дорожный мешок; другой студент не везничего, кроме двух новеньких учебных рапир с кожаными наконечниками.Поселяне же везли с собой другие предметы, которые ясно показывали и давалипонять, что их обладатели едут из какого-нибудь большого села: там они всеэто купили, а теперь возвращаются к себе домой. И вот эти самые студенты, аравно и поселяне, подивились Дон Кихоту так же точно, как дивились все, ктовпервые с ним сталкивался, и всем им страх как захотелось узнать, что это зачеловек, столь не похожий на людей обыкновенных. Дон Кихот с нимираскланялся и, узнав, что едут они туда же, куда и он, предложил ехатьвместе и попросил придержать ослиц, ибо конь его не мог за ними поспеть; приэтом он из любезности объяснил им в кратких словах, кто он таков, каково егопризвание и род занятий - что он, дескать, странствующий рыцарь, ищущийприключений во всех частях света. Еще он им сказал, что настоящее его имя -Дон Кихот Ламанчский, по прозвищу же он - Рыцарь Львов. Для поселян это быловсе равно, как если бы с ними говорили на языке греческом или жетарабарском, но не для студентов, ибо они живо смекнули, что у Дон Кихотазашел ум за разум; однако ж со всем тем они смотрели на него с почтительнымудивлением, и один из них ему сказал: - Если ваша милость, сеньор рыцарь, по обычаю искателей приключений неимеет определенного места назначения, то едемте, ваша милость, с нами: выувидите такую веселую и такую пышную свадьбу, какой ни в Ламанче, ни во всейокруге нашей никогда еще не справляли. Дон Кихот осведомился, не свадьба ли это какого-нибудь владетельногокнязя, коль скоро студент так ее превозносит. - Нет, не князя, - отвечал студент, - а поселянина и поселянки, первогобогача во всем нашем околотке и красавицы, доселе невиданной. Приготовленияк свадьбе делаются необычайные и беспримерные; дело состоит в том, чтосвадьбу хотят играть на лугу возле невестиного села, - невесту, кстатисказать, величают Китерией Прекрасной, а жениха - Камачо Богатым. Ейвосемнадцать лет, ему - двадцать два. Пара они отличная, хотя, впрочем,всезнайки, которые любую родословную знают назубок, уверяют, что прекраснаяКитерия происходит из лучшей семьи, чем Камачо, но это неважно: богатстволюбой изъян прикроет. И точно, Камачо тороват: ему пришло на ум завесить всюлужайку шатром из ветвей так, чтобы солнцу нелегко было добраться до муравы.Еще у него приготовлены танцы со шпагами, а также с бубенчиками; среди егоодносельчан есть лихие танцоры, которые великолепно умеют звенеть ипотрясать ими, а таких, которые похлопывают себя по подметкам, и говоритьнечего, - их у него, как слышно, набрана несметная сила. Однако ж останетсяв памяти эта свадьба не из-за того, о чем я вам рассказал, и не из-замногого другого, о чем я не упомянул, а, по моему разумению, из-за того, какбудет себя вести убитый горем Басильо. Басильо - это пастух из того же села,что и Китерия, его дом стенка в стенку с домом ее родителей, каковымобстоятельством воспользовалась любовь, чтобы воскресить давно забытуюлюбовную страсть Пирама и Тисбы; надобно знать, что Басильо с малых лет, ссамого нежного возраста, испытывал к Китерии сердечное влечение, она жедарила его целомудренною благосклонностью, так что во всем селе только иразговору было, что о детской любви Басильо и Китерии. Как скоро оба вошли ввозраст, отец Китерии порешил не пускать Басильо к себе в дом, а чтобы разнавсегда покончить со всякими подозрениями и опасениями, вознамерился онвыдать свою дочь за богача Камачо, выдать же ее за Басильо незаблагорассудил, ибо тот более щедро наделен дарами природы, нежели дарамиФортуны. Однако ж, если говорить положа руку на сердце, без малейшей примесизависти, то Басильо - самый ловкий парень, какого я только знаю, здоровомечет барру, изрядный борец, в мяч играет великолепно, бегает, как олень,прыгает, как серна, кегли сбивает точно какой волшебник, поет, какжаворонок, гитара у него прямо так и разговаривает, а главное шпагой онвладеет - лучше нельзя. - По одному этому, - молвил Дон Кихот, - названный вами юноша достоинжениться не только на прекрасной Китерии, но и, наперекор Ланцелоту и всем,кто вздумал бы тому воспрепятствовать, на самой королеве Джиневре. - Подите скажите об этом моей жене! - вмешался до сих пор молчаслушавший Санчо Панса. - Она стоит на том, что каждый должен жениться наровне, по пословице: два сапога - пара. А мне бы хотелось, чтобы добрый этотБасильо, который мне уже пришелся по душе, женился на сеньоре Китерии, а ктомешает влюбленным жениться, тем, когда помрут, дай бог царство небесное,место покойное (Санчо хотел сказать нечто противоположное). - Если бы все влюбленные вступали в брак, - возразил Дон Кихот, - тородители были бы лишены права выбора и права женить своих детей, когда ониэто почтут приличным. И если бы дочери сами выбирали себе мужей, то однавыскочила бы за слугу своих родителей, а другая - за первого встречногоповесу и драчуна, который пленил бы ее своею самоуверенностью имолодечеством. Ведь любовь и увлечение без труда накладывают повязку на очиразума, столь необходимые, когда дело идет о каком-нибудь рискованном шаге,в выборе же спутника жизни весьма легко ошибиться: чтобы брак вышел удачным,нужна большая осмотрительность и особая милость божия. Положим, кто-нибудьжелает предпринять далекое путешествие; если он человек благоразумный, то,прежде чем отправиться в дорогу, он подыщет себе надежного и приятногоспутника - зачем же не последовать его примеру тем, кому положено вместеидти всю жизнь, до сени смертной, тем паче что спутница ваша делит с вами иложе, и трапезу, и все остальное, а таковою спутницею и является для мужаего супруга? Жена не есть товар, который можно купить, а после возвратитьобратно, сменять или же заменить другим, она есть спутник неразлучный,который не уйдет от вас до тех пор, пока от вас не уйдет жизнь. Это - петля:стоит накинуть ее себе на шею, как она превращается в гордиев узел, и узелсей не развязать, пока его не перережет своею косою смерть. Можно было быеще долго рассуждать по этому поводу, но меня томит желание знать, что ещесеньору лиценциату осталось досказать про Басильо. На это бакалавр, которого Дон Кихот величал лиценциатом, ответил так: - Мне остается досказать лишь вот что: с той поры, как Басильо узнал,что прекрасная Китерия выходит за Камачо Богатого, он уже более не смеется иразумного слова не вымолвит; теперь он вечно уныл и задумчив, говорит сам ссобой (явный и непреложный знак того, что он тронулся), ест мало и спитмало, а коли и ест, то одни лишь плоды, спит же он, если только это можноназвать сном, не иначе как в поле, на голой земле, словно дикий зверь, повременам поднимает глаза к небу, по временам уставляет их в землю изастывает на месте, так что, глядя на него, можно подумать, будто перед вамиодетая статуя, чье платье треплет ветер. Коротко говоря, по всем признакам,он пылает любовью, и мы, его знакомые, все, как один, убеждены что еслизавтра прекрасная Китерия скажет Камачо "да", то для Басильо это будетсмертным приговором. - Храни его господь, - молвил Санчо. - Господь посылает рану, господьже ее и уврачует, никто не знает, что впереди, до завтра еще далеко, а ведьдовольно одного часа, даже одной минуты, чтобы целый дом рухнул, я виделсобственными глазами: дождь идет, и тут же тебе светит солнце, ложишьсяспать здоровехонек, проснулся - ни охнуть, ни вздохнуть. И кто, скажите намилость, может похвастаться, что вколотил гвоздь в колесо Фортуны?Разумеется, что никто, и между женским "да" и женским "нет" я бы и кончикабулавки не стал совать: все равно не поместится. Дайте мне только увериться,что Китерия любит Басильо всей душой и от чистого сердца, и я ему головойпоручусь за успех, потому любовь, как я слышал, носит такие очки, сквозькоторые медь кажется золотом, бедность - богатством, а гной - жемчугом. - Да замолчишь ли ты наконец, Санчо, окаянная сила? - возопил ДонКихот. - Ты как начнешь сыпать своими поговорками да присказками, так тебясам черт не остановит. Скот ты этакий! Ну что ты смыслишь в колесах Фортуныи во всем прочем? - Э, да вы меня не понимаете, - отвечал Санчо, - а потому и нет ничегоудивительного, что изречения мои кажутся вам чушью. Но это не важно: я самсебя понимаю и знаю, что когда я говорил, то никаких особых глупостей ненаговорил, а вот вы, государь мой, - вечный сыскал моих речей и даже моихпоступков. - Ты выразиться-то правильно не умеешь, - прервал его Дон Кихот, -побойся ты бога: не сыскал должно говорить, а фискал. - Не вступайте вы, ваша милость, со мной в пререкания, - объявил Санчо,- ведь вы же знаете, что воспитывался я не в столице, учился не в Саламанке,откуда ж мне знать, прибавил я букву или пропустил? Ей-богу, честное слово,не к чему заставлять сайягезца говорить по-толедски {2}, да ведь и толедцыне все мастаки насчет правильной речи. - И то правда, - подхватил лиценциат, - те, которые вечно толкутся вДубильнях {3} или же на Сокодовере {4}, не могут так же хорошо говорить, какте, что целыми днями разгуливают по соборному двору {5}, а ведь все онитоледцы. Чистым, правильным, красивым и вразумительным языком говорятпросвещенные столичные жители, хотя бы они и родились в Махалаонде {6}. Янарочно говорю: просвещенные, потому что многих столичных жителейпросвещенными назвать нельзя, просвещение же, вошедшее в обиход, это и естьазбука правильной речи. Я, сеньоры, с вашего позволения, изучал каноническоеправо в Саламанке и могу похвалиться, что выражаю свои мысли ясно, просто ипонятно. - Если б вы и впрямь могли похвалиться, что владеете речью лучше,нежели рапирою, то вышли бы в университете на первое место, а не плелись быв хвосте, - заметил другой студент. - Полноте, бакалавр, - возразил лиценциат, - вы держитесь крайнеошибочного мнения, полагая, что ловкость в фехтовании - это пустое дело. - Это не мое только мнение, а неоспоримая истина, - возразил Корчуэло,- и если вам угодно, чтобы я доказал это на деле, то давайте не откладывать:шпага при вас, у меня в руках сила еще не иссякла, и вместе с немалою моеюхрабростью она вынудит вас признать, что я не заблуждаюсь. Слезайте с осла ипокажите свое искусство: выступку, круги, углы и все такое прочее, я желаскаюсь надеждою, что вы невзвидите света благодаря моим новым и грубымприемам, в которые я, однако же, верю, как в господа бога, и еще верю, чтоне родился такой человек, который бы заставил меня показать пятки и которогобы я не заставил подержаться за землю. - Покажете вы пятки или нет - судить не берусь, - молвил фехтовальщик,- но может статься, что куда вы поставите ногу, там и выроют вам могилу; яхочу сказать, что за свое презрение к фехтованию вы будете уложены на месте. - Посмотрим, - молвил Корчуэло. Тут он с великим проворством соскочил с осла и - мгновенно выхватилодну из рапир, которые лиценциат вез с собой. - Нет, так не годится, - вмешался Дон Кихот, - в этом до сих пор еще неразрешенном споре я желаю исполнять обязанности учителя фехтования и судьи. Тут он сошел с Росинанта и с копьем в руках стал посреди дороги, а темвременем лиценциат шагом бодрым и с видом молодцеватым двинулся навстречуКорчуэло, Корчуэло же, сверкая, как говорится, глазами, направился к нему.Два сопровождавших их поселянина, верхом на ослицах, являлись безмолвнымизрителями мрачной этой трагедии. Корчуэло колол и рубил прямо, наискось,обеими руками, - беспрерывно наносимые им удары, докучные, как шмелиный рой,сыпались градом. Он нападал, как разъяренный лев, но то и дело натыкался накожаный наконечник рапиры лиценциатовой, всякий раз охлаждавшей его боевойпыл, и прикладывался к ней, точно к святыне, хотя и не с такимблагоговением, с каким к святыням долженствуют и имеют обыкновениеприкладываться. Коротко говоря, лиценциат пересчитал острием своей рапирывсе пуговицы на короткой сутане бакалавра и в клочья разодрал ему полы; ондважды сбивал с него шляпу и в конце концов довел до того, чторассвирепевший бакалавр с досады и со злости схватил свою рапиру за рукоятьи швырнул с такой силой, что один из при сем присутствовавших поселян, породу своих занятий писарь, впоследствии засвидетельствовал, что упомянутаярапира отлетела почти на три четверти мили, каковое свидетельствоподтверждало и подтверждает всю очевидность и несомненность того положения,что ловкость побеждает силу. Корчуэло в изнеможении опустился на землю, Санчо же приблизился к немуи сказал: - Право, ваша милость, сеньор бакалавр, послушайтесь вы моего совета ивперед никогда не вызывайте драться на рапирах, а вызывайте лучше на борьбуили же метать барру: это вам и по возрасту, и по силам, а про этих, как ихназывают, фертовалъщиков я слыхал, что они острие шпаги продевают в игольноеушко. - Я доволен, что с меня сбили спесь и доказали на деле, как далек я былот истины, - объявил Корчуэло. С этими словами он встал и обнял лиценциата, и подружились они ещебольше, чем прежде, и даже не пожелали дожидаться писаря, который потел зарапирой: они боялись, что это их очень задержит, и по сему обстоятельствупорешили двигаться дальше, чтобы пораньше приехать в селение Китерии, откудаони все были родом. Во все продолжение пути лиценциат рассуждал о преимуществах фехтованияи приводил столько веских доводов, наглядных примеров и математически точныхдоказательств, что все удостоверились, какое это большое искусство, упорствоже Корчуэло было сломлено. Уже стемнело; однако ж, когда они подъезжали к селу, им всемпочудилось, будто небо над ним усеяно мириадами ярких звезд. В то же времядо них донеслись неясные, тихие звуки различных музыкальных инструментов,как-то: рожков, тамбуринов, гуслей, свирелей, бубнов и погремушек, а когдаони подъехали ближе, то увидели, что устроенный у въезда в село древесныйшатер весь в фонариках, и ветер не задувал их, ибо от ласкового егодуновения даже листья дерев не шевелились. Музыканты увеселяли явившихся насвадьбу гостей, которые там и сям толпились на приветном этом лугу: однитанцевали, другие пели, третьи играли на упомянутых разнообразныхинструментах. Казалось, будто на этой лужайке носится сама Радость и скачетсамо Веселье. Множество людей строило подмостки, чтобы завтра гостям удобнеебыло смотреть на представление и танцы, коим надлежало быть в этом месте,предуготовленном для свадебного торжества богача Камачо и для погребенияБасильо. Дон Кихот не пожелал въехать в селение, как ни уговаривали егокрестьянин и бакалавр: более чем достаточным к тому основанием служило, наего взгляд, то обстоятельство, что у странствующих рыцарей было принятоночевать в полях и рощах, но не в селениях, хотя бы и под золоченою кровлею;и того ради свернул он с дороги, к вящему неудовольствию Санчо, в памятикоторого был еще жив радушный прием, оказанный ему в замке, то есть в доме удона Дьего. 1...двое то ли духовных лиц, сколько можно было судить по одежде, толи студентов... - Одеяние студентов и священников было тогда одинаковым. 2...не к чему заставлять сайягезца говорить по-толедски... - Языксайягезцев, то есть уроженцев области Сайяго, считался языком неправильным,язык жителей Толедо, напротив, считался образцом правильной речи. 3 Дубильни - окраина Толедо. 4 Сокодовер - площадь в том же городе, место, где собирался уголовныйсброд. 5 соборный двор - в Толедо служил местом для прогулки "верхов"толедского общества. 6 Махалаонда - небольшое селение близ Мадрида, синоним захолустья.

ГЛАВА XX,

в коей рассказывается о свадьбе Камачо Богатого и о происшествии сБасильо Бедным Светлая Аврора только еще изъявляла согласие, чтобы блистающий Фебжаром горячих лучей своих осушил влажный бисер в золотистых ее кудрях, когдаДон Кихот, расправив члены, вскочил и окликнул оруженосца своего Санчо,который все еще похрапывал; видя, что Санчо спит, Дон Кихот, прежде чембудить его, молвил: - О ты, счастливейший из всех в подлунном мире живущих, счастливейший,ибо ты спишь со спокойною душою, не испытывая зависти и ни в ком ее невозбуждая, не преследуемый колдунами и не волнуемый ворожбою! Так спи же,говорю я и готов повторить сто раз, ибо тебя не принуждают вечнободрствовать муки ревности при мысли о возлюбленной, и от тебя не отгоняютсна думы о том, чем ты будешь платить долги и чем ты будешь завтра питатьсясам и кормить свою маленькую горемычную семью. Честолюбие тебя не тревожит,тщета мирская тебя не утомляет, ибо желания твои не выходят за пределы забото твоем осле, заботу же о твоей особе ты возложил на мои плечи: это уж самаприрода совместно с обычаем постарались для равновесия возложить бремя сиена господ. Слуга спит, а господин бодрствует и думает о том, как прокормитьслугу, как облегчить его участь, чем его вознаградить. Скорбь при виде того,что небо сделалось каменным и не кропит землю целебною росою, стесняетсердце не слуги, а господина, ибо того, кто служил у него в год плодородныйи урожайный, он должен прокормить и в год неурожайный и голодный. Санчо ничего на это не отвечал, потому что спал, и он бы так скоро и непробудился, когда бы Дон Кихот кончиком копья не развеял его сон. Наконец онпробудился, сонным и безучастным взглядом обнял окрестные предметы и сказал: - Если я не ошибаюсь, со стороны этого шатра идет дух и запах нестолько нарциссов и тмина, сколько жареного сала. Коли свадьба начинается стаких благоуханий, то, вот вам крест, все здесь будет на широкую ногу ивсего будет в изобилии. - Замолчи, обжора, - сказал Дон Кихот, - поедем-ка лучше на свадьбу,посмотрим, что будет делать отвергнутый Басильо. - Что хочет, то пускай и делает, - заметил Санчо, - не был бы бедняком,так и женился бы на Китерии. А то ишь ты: у самого хоть шаром покати, адерево рубит не по плечу. По чести, сеньор, мое мнение такое: что беднякудоступно, тем и будь доволен, нечего на дне морском искать груш. Я руку даюна отсечение, что Камачо может засыпать деньгами Басильо, а коли так, тоглупа же была бы Китерия, когда бы променяла наряды и драгоценности,которыми ее, конечно, уже оделил и еще оделит Камачо, на ловкость, с какоюБасильо мечет барру и дерется на рапирах. За удачный бросок или же заславный выпад и полкварты вина не дадут в таверне. Коли способности идарования не приносят дохода, то че