О том, как появился Клавиленьо, и о том, чем кончилось затянувшееся этоприключение Между тем смерклось, то есть настал условленный час, когда надлежалопоявиться знаменитому коню Клавиленьо, коего опоздание уже начало тревожитьДон Кихота, - ему казалось, что Злосмрад медлит с посылкой коня или потому,что это приключение назначено в удел другому рыцарю, или же что сам Злосмрадне осмеливается вступить с ним в единоборство. Но в это время неожиданновошли в сад четыре дикаря, увитые зелеными стеблями плюща, а на плечах у нихвысился громадный деревянный конь. Они поставили его на землю, и тут один издикарей сказал: - Пусть воссядет на сие сооружение тот рыцарь, у которого достанет дляэтого храбрости. - Только не я, - прервал его Санчо, - во-первых, у меня не достанет дляэтого храбрости, а во-вторых, я не рыцарь. А дикарь продолжал: - Если же у рыцаря есть оруженосец, то пусть он сядет на круп, и пустьоба вверят себя доблестному Злосмраду, ибо за исключением меча Злосмрадованикакой другой меч и ничье коварство не властны причинить им зло. Стоиттолько повернуть колок, вделанный в шею этого коня, и он перенесет повоздуху и рыцаря и оруженосца туда, где их дожидается Злосмрад, но чтобы отвысоты полета у обоих не закружилась голова, им надлежит завязать себе глазаи не снимать повязки, покуда конь не заржет, каковое ржание явится знаком,что путешествие окончилось. Засим дикари оставили Клавиленьо и чинно направились туда, откудапришли. Горевана, как скоро увидела коня, почти со слезами обратилась к ДонКихоту: - Доблестный рыцарь! Злосмрад исполнил свое обещание: конь - вот он,между тем бороды наши все растут и растут, и каждая из нас каждым волоскомбороды своей тебя заклинает остричь ее и сбрить, и того ради тебе надлежитлишь сесть на коня вместе с твоим оруженосцем и положить удачное началонеобычайному вашему путешествию. - Я так и сделаю, сеньора графиня Трифальди, вполне добровольно и пособственному моему хотению, и, чтобы не задерживаться, я даже не возьмуподушки для сиденья и не надену шпор, - так сильно во мне желание увидетьвас, сеньора, и всех прочих дуэний с гладкими, лишенными растительностилицами. - Ну, а я так не сделаю, - объявил Санчо, - ни добровольно, нипринудительно, никак не сделаю. Если же это бритье может быть произведенотолько после того, как я сяду на круп коня, то мой господин может тогдаискать себе в спутники другого оруженосца, а сеньоры дуэньи - другой способлощить себе лица, а я не колдун, чтобы находить удовольствие в летании повоздуху. Да и что скажут мои островитяне, когда узнают, что их губернатораветер носит? А потом еще вот что: отсюда до Кандайи три тычячи с чем-томиль, и если конь притомится или же великан рассердится, то на возвратныйпуть мы потратим лет этак шесть, а тогда, стало быть, всякие там острова даразострова мне улыбнутся. И ведь не зря говорится, что промедление опаснеевсего, а еще: дали тебе коровку - беги скорей за веревкой, и, да простят мнебороды этих сеньор, хорошо апостолу Петру в Риме, - я хочу сказать, что мнеи здесь хорошо: меня в этом доме держат в холе, а от хозяина я ожидаювеликой милости, то есть назначения губернатором. На это герцог ему сказал: - Друг Санчо! Остров, который я тебе обещал, не принадлежит к числудвижущихся или плавучих, корни его столь глубоки, что доходят до самых недрземли, и его в три приема не выкорчевать и с места не сдвинуть. Кроме того,ты знаешь не хуже меня, что добиться назначения на любой высокий пост можнотолько за большую или меньшую мзду, я же в уплату за губернаторство хочу,чтобы ты отправился вместе со своим господином Дон Кихотом и достославноеэто приключение завершил и довел до конца. Но возвратишься ли ты верхом наКлавиленьо с той быстротою, какой должно ожидать от его резвости, или же,при неблагоприятном стечении обстоятельств, пробираясь от одной харчевни додругой и от одного постоялого двора до другого, приплетешься и прибредешьпешком, словом, когда и как бы ты ни возвратился, ты найдешь остров напрежнем месте, твои островитяне с прежним нетерпением будут ждать, когда тыначнешь управлять ими, я, со своей стороны, также не изменю своего решения,и ты, Санчо, во всем этом не сомневайся, иначе я почту себя оскорбленным влучших чувствах, какие я к тебе питаю. - Довольно, сеньор! - сказал Санчо. - Я бедный оруженосец, и подобныеучтивости мне не по чину. Пусть мой господин сядет на коня, потом завяжитемне глаза, помолитесь за меня богу и скажите: когда мы будем летать там, ввышине, могу ли я поручить себя господу богу и призвать на помощь ангелов? Трифальди же ему на это ответила так: - Ты, Санчо, имеешь полное право поручать себя богу и кому угодно:Злосмрад хотя и волшебник, а все-таки христианин, и ворожит он с великоюосмотрительностью и великою осторожностью, стараясь ни с кем не связываться. - Ну, тогда ничего, - молвил Санчо. - Да хранит меня господь и Гаэтскаяпресвятая троица! - Со времени достопамятного приключения с сукновальнями, - заметил ДонКихот, - никогда я еще не видел Санчо в таком страхе, как сейчас, и, будь ястоль же суеверен, как другие, его малодушие могло бы сломить мое мужество.Ну-ка, поди сюда, Санчо! С дозволения этих сеньоров я хочу сказать тебе дваслова наедине. И, уведя Санчо под деревья, он схватил его за обе руки и сказал: - Ты видишь, брат Санчо, что нам предстоит длительное путешествие, богзнает, когда мы возвратимся и будет ли у нас досуг и удобный случай, вотпочему мне бы хотелось, чтобы ты сейчас пошел к себе в комнату, будто бытебе что-то нужно захватить в дорогу, и в мгновение ока влепил себе дляначала, в счет трех тысяч трехсот плетей, с тебя причитающихся, хотя быпятьсот, - что-то, по крайней мере, было бы уже сделано, - а начатькакое-нибудь дело - значит уже наполовину его кончить. - Ей-богу, у вашей милости не все дома! - воскликнул Санчо. - Это мненапоминает пословицу: "Я ребенка донашиваю, а ты с меня девичестваспрашиваешь". Мне на голой доске сидеть придется, а ваша милость требует,чтобы я себе задницу отлупцевал? Ей-ей, ваша милость, это вы не подумавши.Давайте-ка лучше брить дуэний, а потом, когда мы вернемся, - вот вам честноеслово оруженосца, - я так быстро покончу с моим обязательством, что вашамилость будет ублаготворена, и кончен разговор. На это ему Дон Кихот сказал: - Ну что ж, добрый Санчо, я удовольствуюсь твоим обещанием и будунадеяться, что ты его исполнишь - по правде говоря, хоть ты и простоват, авсе же ты человек солидный. - Вовсе я не страховидный, а очень даже благовидный, - возразил Санчо,- впрочем, каков бы я ни был, а слово свое сдержу. Тут они направились к Клавиленьо, и Дон Кихот, собираясь садитьсяверхом, сказал: - Завяжи себе глаза, Санчо, и садись: ведь если за нами посылают изтаких далеких стран, то, разумеется, не станут нас обманывать, ибообманывать тех, кто тебе верит, - это занятие не из весьма доблестных, нохотя бы даже все обернулось по-другому, никакое коварство не сможетпомрачить ту славу, которою мы себя покрываем, решаясь на этот подвиг. - Едемте, сеньор, - молвил Санчо, - бороды и слезы этих сеньорнадрывают мне душу, и я куска в рот не возьму, пока не увижу своими глазами,что лица их обрели первоначальную гладкость. Садитесь прежде вы, вашамилость, и завязывайте себе глаза: ведь я поеду на крупе, стало быть, ясно,что, кому ехать в седле, тот должен садиться первым. - Твоя правда, - согласился Дон Кихот. Засим он достал из кармана платок и попросил Горевану как можно лучшезавязать ему глаза; когда же она это сделала, он вдруг скинул повязку исказал: - Если память мне не изменяет, я читал у Вергилия о троянскомПалладиуме {1}: то был деревянный конь, которого греки поднесли богинеПалладе и внутри которого находились вооруженные воины, впоследствии неоставившие от Трои камня на камне, а потому не худо было бы прежде узнать,что у Клавиленьо в брюхе. - Узнавать незачем, - возразила Горевана. - Я за него ручаюсь и твердознаю, что Злосмрад - не какой-нибудь вероломный предатель. Можете, сеньорДон Кихот, без всяких опасений садиться на коня, - даю голову на отсечение,что ничего с вами не случится. Дон Кихот подумал, что забота о собственной безопасности можетразрушить сложившееся о нем мнение, как о смельчаке, а потому он без дальнихслов сел верхом на Клавиленьо и попробовал колок: оказалось, что колокповорачивается совершенно свободно; а как стремян не было, то ноги у ДонКихота висели в воздухе, и в эту минуту он живо напоминал фигуру,нарисованную или, вернее вытканную на каком-нибудь фламандском ковре,изображающем римский триумф. Санчо влезал на коня медленно и неохотно,наконец расположился на крупе поудобнее, но все же нашел, что круп конясовсем не мягкий, а очень даже твердый и потому обратился к герцогу спросьбой, нельзя ли выдать ему какую ни на есть подушку - ну хотя бы издиванной комнаты сеньоры герцогини или же с кровати кого-нибудь из ее слуг,ибо круп этого коня скорее, дескать, можно назвать мраморным, нежелидеревянным. На это Трифальди сказала, что Клавиленьо никакой упряжи иникакого убранства не своей спине не потерпит, - единственный, дескать,выход - это сесть на дамский манер, тогда ему будет мягче. Санчо так исделал и, попрощавшись со всеми, позволил завязать себе глаза, но потомснова их развязал и, бросив умоляющий взгляд на всех, кто находился в саду,начал со слезами просить их не оставить его в этом испытании своимимолитвами и прочитать несколько раз "Pater noster" и несколько раз "AveMaria", а за это, мол, когда и на их долю выпадет подобное испытание,господь пошлет им человека, который помолится за них. Но тут вмешался ДонКихот: - Разве тебя на виселицу ведут, мерзавец, разве тебе пришел конец, чтоты вздумал обращаться с подобными просьбами? Разве ты, бессовестное и жалкоесоздание, не сидишь на том самом месте, на котором восседала прелестнаяМагелона и с которого она, если верить летописцам, сошла отнюдь не в могилу,а на французский престол? И разве я, сидящий рядом с тобою, уступаю вчем-либо доблестному Пьеру, занимавшему то самое место, которое ныне занимаюя? Ну же, завязывай себе глаза, малодушная тварь, и не показывай виду, чтоты боишься - по крайней мере, в моем присутствии. - Добро, завязывайте мне глаза, - молвил Санчо. - Не хотят, чтобы ямолился богу, не хотят, чтобы другие за меня помолились, - чего же послеэтого удивляться, что я боюсь, как бы нам не повстречался легион бесов и непотащил нас в Перальвильо {2}? Оба завязали себе глаза, затем Дон Кихот, удостоверившись, что все внадлежащем порядке, тронул колок, и едва он прикоснулся к нему пальцами, каквсе дуэньи и все, кто только при сем присутствовал, начали кричать: - Храни тебя господь, доблестный рыцарь! - Господь с тобой, бесстрашный оруженосец! - Вот, вот вы уже взлетели на воздух и теперь разрезаете его быстреестрелы! - Вот уже все, кто глядит на вас снизу, дивятся и приходят в изумление! - Сиди прямо, доблестный Санчо, не качайся! Смотри не упади, а не тотвое падение будет горше падения того дерзновенного юноши {3}, которыйвздумал править колесницею своего отца, то есть Солнца! Услышав эти выкрики, Санчо прижался к своему господину и, обхватив егоруками, молвил: - Сеньор! Как же это они говорят, что мы уже высоко-высоко, а между темдо нас доносятся их голоса, и при этом до того явственно, что кажется, будтоони разговаривают вот здесь, рядом с нами? - Не обращай внимания, Санчо: все эти происшествия и полеты идутвразрез с обыкновенным течением вещей, вот почему ты все, что угодно,увидишь и услышишь даже за тысячу миль. И не наваливайся, - этак ты менястолкнешь. Право, я не возьму в толк, чего ты беспокоишься и чего тыбоишься, - я готов поклясться, что ни разу в жизни не приходилось мне ездитьна коне, у которого был бы такой плавный ход: кажется, будто мы не двигаемсяс места. Рассей, дружище, страх: поверь мне, все обстоит, как должно, иветер дует попутный. - Ваша правда, - подтвердил Санчо, - с этой стороны на меня дует такойсильный ветер, что кажется, будто это не ветер, а невесть сколько мехов. И так оно и было на самом деле: поднимали ветер несколько большихмехов; герцог и герцогиня совместно с домоправителем всесторонне обдумалиэто приключение, и всякая мелочь была ими возведена на возможную степеньсовершенства. Ощутив дуновение, Дон Кихот сказал: - Я не сомневаюсь, Санчо, что мы уже достигли второй области воздуха{4}, где зарождаются град и снег, а в третьей области зарождаются гром,молния и солнечные лучи, и если мы и дальше будем так быстро ехать, то скоропопадем в область огня, вот только я не знаю, в какую сторону должноповернуть колок, чтобы не взлететь туда, где мы можем сгореть. Как раз в это время Дон Кихоту и Санчо стало жарко от намотанных накамышовые стебли горящих волокон пакли, а пакля, как известно, легковоспламеняется и легко может быть погашена на расстоянии. Почувствовав жар,Санчо сказал: - Убейте меня, если мы уже не попали в полосу огня или не приблизилиськ ней: у меня полбороды обгорело, так что я, сеньор, хочу снять повязку ипоглядеть, где мы. - Не делай этого, - возразил Дон Кихот, - припомни правдивую историюлиценциата Торральбы, которого черти верхом на тростинке, с завязаннымиглазами подняли на воздух: через двенадцать часов он прибыл в Рим, спустилсяна землю на Тор ди Нона, - так называется улица, - явился свидетелемзнаменитого разгрома и приступа {5}, а также гибели герцога Бурбонского, ана другое утро уже очутился в Мадриде и рассказал обо всем, что видел. Междупрочим, он сообщил, что, когда он летел по воздуху, дьявол велел ему открытьглаза, а когда он открыл их, то ему показалось, будто он так близко от луны,что может схватить ее рукой, на землю же он из боязни головокружения так ине решился, взглянуть. Поэтому, Санчо, нам не должно снимать повязки. Ктонам ручался, тот за нас и ответит, и вполне возможно, что мы поднялись икружим теперь на такой высоте для того, чтобы потом мгновенно низринуться вкоролевство Кандайское, подобно как сокол или же кречет падают на цаплю согромной высоты, и хотя нам кажется, что с тех пор, как мы вылетели из сада,не прошло и получаса, однако уверяю тебя, что мы проехали весьмазначительное расстояние. - Ума не приложу, в чем тут дело, - признался Санчо Панса, - одно могусказать: если сеньоре Наглеоне - или как бить ее: Магелона? - доставлялоудовольствие сидеть на крупе этого коня, значит, вряд ли у нее была уж:очень неясная седалищная часть. Герцог, герцогиня, а равно и все, находившиеся в саду, от слова дослова слышали беседу двух храбрецов и были от нее в совершенном восторге;затем, вознамерившись положить конец этому необычайному и умело разыгранномуприключению, они велели поднести к хвосту Клавиленьо горящую паклю,Клавиленьо же был набит трескучими ракетами, и потому он тотчас же сневероятным грохотом взлетел на воздух, а Дон Кихот и Санчо, слегкаопаленные, грянулись оземь. Тем временем бородатый отряд дуэний во главе с Трифальди исчез из сада,все же остальные, как будто бы в обмороке, лежали ниц на земле. Дон Кихот иСанчо сильно ушиблись при падении; когда же они стали на ноги, то огляделисьпо сторонам и так и обомлели: перед ними был все тот же сад, откуда онивыехали, а на земле вповалку лежали люди; но каково же было их изумление,когда в одном углу сада они обнаружили воткнутое в землю длинное копье, ккоему были привязаны два зеленых шелковых шнура, на шнурах висел белыйгладкий пергамент, а на нем крупными золотыми буквами было написаноследующее: "Достославный рыцарь Дон Кихот Ламанчский завершил и довел до концаприключение с графиней Трифальди, именуемою также дуэньей Гореваной, и совсею ее компанией одним тем, что на приключение это отважился. Злосмрад неимеет к нему более никаких претензий, подбородки дуэний стали гладкими ирастительности лишенными, королевская же чета: дон Треньбреньо и Метонимиявозвратились в первоначальное свое состояние. Когда же будет завершенооруженосцево бичевание, то белая голубка вырвется из когтей зловонныхкоршунов, ныне ее терзающих, и очутится в объятиях своего воркующеговозлюбленного, ибо так судил мудрый Мерлин, всем волшебникам волшебник". Прочитав надпись на пергаменте, Дон Кихот ясно понял, что речь идет орасколдовании Дульсинеи, и, возблагодарив небо за то, что ему удалось стаким малым риском совершить столь великое деяние и возвратитьпервоначальную гладкость лицам почтенных дуэний, которые, впрочем, больше непоказывались, приблизился к герцогу и герцогине, но те все еще лежали взабытьи, - тогда Дон Кихот взял герцога за руку и сказал: - Полно, добрый сеньор, смелей, смелей, все хорошо! Приключениеокончилось вполне благополучно, как это ясно показывает надпись намемориальной колонне. Герцог, как бы медленно пробуждаясь от глубокого сна, наконец очнулся,герцогиня же и все остальные, лежавшие в саду на земле, последовали егопримеру, до того правдоподобно изображая ужас и изумление, что можно былоподумать, будто вышеописанные события происходили на самом деле, а не былипреискусно разыграны шутки ради. Герцог полуоткрытыми глазами прочиталграмоту, а затем с распростертыми объятиями направился к Дон Кихоту, обнялего и сказал, что такого, как он, славного рыцаря не было от сотворениямира. Санчо между тем искал глазами Горевану: ему хотелось посмотреть, какойвид имеет она без бороды и соответствует ли красота ее лика стройности еестана, но ему сказали, что как скоро Клавиленьо, объятый пламенем, рухнулназемь, весь отряд дуэний во главе с Трифальди скрылся, однако перьев на ихлицах уже не осталось, - все дуэньи были тщательно выбриты. Герцогиняосведомилась, как себя чувствовал Санчо во время длительного путешествия.Санчо же ей на это ответил так: - Сеньора! Когда мы пролетали, как объяснил мне мой господин, пообласти огня, мне захотелось чуть-чуть приоткрыть глаза. Я попросилпозволения у моего господина снять повязку, но он не позволил, ну да ведь яух какой любопытный, только скажи, что это вот запретное и недозволенное, имне уже не терпится знать. Тихохонько и неприметно приподнял я у самойпереносицы платок, который закрывал мне глаза, самую малость приподнял - иглянул вниз, и показалось мне, будто вся земля не больше горчичного зерна, алюди по ней ходят величиной с орешек: стало быть, уж очень мы тогда высокозабрались. Герцогиня же ему сказала: - Друг Санчо! Подумай, что ты говоришь, - выходит, что ты видел неземлю, а людей, которые по ней ходили; ведь если земля показалась тебе сгорчичное зерно, а каждый человек с орешек, то ясно, что один человек должензакрыть собою всю землю. - Ваша правда, - согласился Санчо, - а все-таки с одного боку онавиднелась, и я ее разглядел всю. - Помилуй, Санчо, - возразила герцогиня, - с одного боку невозможноразглядеть весь предмет, на который ты смотришь. - Да что там миловать или не миловать, - заметил Санчо, - я одно могусказать: пора бы вашему величию смекнуть, что летели мы силою волшебства, азначит, и я по волшебству мог увидеть всю землю и всех людей, откуда бы я наних ни смотрел, и если ваша милость этому не верит, то не поверит она идругому, а именно: сдвинул я повязку на брови, гляжу - небо-то вот оно, пядиполторы до него, не больше, и какое же оно, не сойти мне с этого места,государыня моя, огромное! И случилось нам пролетать мимо семи козочек {6}, аведь я в детстве был у нас в селе козопасом, и вот, клянусь богом испасением души, увидел я их - и до чего же мне тут захотелось хоть чуточку сними повозиться!.. Кажется, не доберусь я до них, так сей же час лопну сдосады. Ну что ты будешь делать? Вот я, никому ни слова не сказав, особливомоему господину, потихоньку да полегоньку соскочил с Клавиленьо - ипровозился с козочками почти три четверти часа, а уж козочки-то - ну прямоцветочки, гвоздики, да и только, и за все это время Клавиленьо не сдвинулсяс места и не сделал ни шагу вперед. - А пока добрый Санчо возился с козочками, чем же был занят сеньор ДонКихот? - спросил герцог. Дон Кихот же ему на это ответил так: - Все эти события и происшествия не подчиняются естественному порядкувещей, а потому рассказ Санчо не должен нас удивлять. О себе скажу, что я неподнимал и не опускал повязку и не видел ни неба, ни земли, ни моря, нипесков. Правда, я тотчас почувствовал, что мы пролетаем область воздуха, азатем, что мы приближаемся к области огня, но чтобы мы поднялись еще выше,этого я не думаю, ибо область огня находится между лунным небом и последнейобластью воздуха, стало быть, не обгоревши, мы не могли достигнуть тойнебесной сферы, где находится семь козочек, о которых толковал Санчо, а кольскоро мы не опалены, значит, Санчо или лжет, или грезит. - Я не лгу и не грежу, - возразил Санчо. - Коли на то пошло, спросите уменя приметы этих козочек, и тогда увидите, правду я говорю или нет. - Ну так какие же это приметы, Санчо? - спросила герцогиня. - Две из этих козочек зеленые, - отвечал Санчо, - две красные, двеголубые и одна пестрая. - Это какая-то новая порода, - заметил герцог, - в нашей, земнойобласти таких цветов не бывает, то есть коз таких цветов. - Это понятно, - рассудил Санчо, - должна же быть разница между козаминебесными и земными. - А скажи, Санчо, - спросил герцог, - не было ли среди тех коз рогатогокозла? - Нет, сеньор, - ответил Санчо, - но я слыхал другое: будто до роговмесяца не достать рогами ни одному рогоносцу на свете. Больше вопросов по поводу путешествия не последовало; видно было, чтоСанчо способен, не выходя из сада, прогуляться по поднебесью и рассказатьобо всем, что там происходит. Таков был конец приключения с дуэньей Гореваной, над которым герцог игерцогиня от души смеялись не только тогда, но и во все продолжение своейжизни, и о котором Санчо Пансе хватило бы разговоров на несколько столетий,если бы он столько прожил; Дон Кихот же, приблизившись к Санчо, сказал емуна ухо: - Санчо! Если вы желаете, чтобы люди поверили вашим рассказам о том,что вы видели на небе, то извольте и вы поверить моим рассказам о том, что явидел в пещере Монтесиноса. Вот и все, что я хотел сказать. 1 Троянский Палладиум (миф.) - изображение богини Паллады, упавшее наТрою и считавшееся залогом неприкосновенности этого города. 2 Перальвильо - место близ города Сьюдад Реаль в Ламанче, где Святоебратство казнило преступников. 3 Дерзновенный юноша (миф.). - Имеется в виду Фаэтон, дерзнувшийправить колесницей отца своего Феба и поплатившийся за это жизнью. 4...мы уже достигли второй области воздуха... - В своих рассужденияхДон Кихот исходит из системы мира Птолемея. Согласно этой системе, всетяжелые элементы стремятся к центру мира и скопляются вокруг него, образуяшарообразную массу Земли. Более легкие элементы, как вода, воздух, огонь,последовательными слоями располагаются друг над другом. Кроме четырехэлементов, составляющих мир видимый (земля, вода, воздух, огонь), имеетсяпятый элемент - совершенный эфир, из которого состоят небесные светила. 5...историю лиценциата Торральбы... явился свидетелем знаменитогоразгрома и приступа... - Речь идет о разграблении Рима в мае 1527 г.ландскнехтами Карла V. Солдаты осаждали дома, под звуки флейт убивали всех,кто в них скрывался. Герцог Бурбонский, один из полководцев Карла V, былубит во время этой осады. Солдаты Карла V разъезжали по городу верхом напапских мулах с епископскими митрами на головах и мантиями на плечах,собирались в Ватикане на шутовские конклавы, на одном из которых былнизложен папа Климентий VII. Доктор Эухеньо Торральба, узнав об этихбесчинствах, стал о них рассказывать и попал за это в лапы инквизиции,которая, предъявив ему обвинение в колдовстве, приговорила его к сожжению. 6...мимо семи козочек... - Подразумевается семь звезд в созвездииТельца.
