О том, как премудрый Санчо Панса вступил во владение своим островом икак он начал им управлять О, извечный обозреватель антиподов, всемирный факел, небесное око,сладостный вращатель кувшинов, здесь - Тимбрий, там - Феб, стрелок дляодних, врач для других {1}, отец поэзии, изобретатель музыки, ты, вечновосходящее и, вопреки тому, что нам представляется, не заходящее вовексветило! К тебе взываю я, о солнце, с чьей помощью человек рождает человека!К тебе взываю я, да окажешь ты мне свое покровительство и просветишь темнотумоего разума, дабы я проследил шаг за шагом историю правления премудрогоСанчо Пансы, ибо без твоей поддержки я чувствую себя вялым, бессильным исмущенным. Итак, Санчо со всею своею свитою прибыл в городок, насчитывавший дотысячи жителей и являвшийся одним из лучших владений герцога. Санчо Пансесообщили, что остров называется Баратария {2}: быть может, название это былообразовано от названия городка, а быть может, оно намекало на то, чтогубернаторство досталось Санчо Пансе дешево. Как скоро губернатор со свитоюприблизился к воротам обнесенного стеною города, навстречу вышли местныевласти, зазвонили колокола, жители, единодушно изъявлявшие свой восторг, свеликою торжественностью повели Санчо в собор, и там было совершеноблагодарственное молебствие, а засим с уморительными церемониями вручили емуключи от города и объявили его пожизненным губернатором острова Баратарии.Одеяние, борода, брюшко и низкорослость нового губернатора приводили визумление не только тех, кто понятия не имел, в чем здесь загвоздка, но дажеи людей, осведомленных обо всем, а таких было множество. Наконец из собораСанчо Пансу провели в судебную палату, усадили в кресло, и тут герцогскийдомоправитель сказал: - На нашем острове, сеньор губернатор, издревле ведется обычай: ктовступает во владение славным этим островом, тому задают некоторые вопросы,иногда довольно запутанные и трудные, он же обязан на них ответить, и по егоответам горожане составляют себе мнение о сметливости нового своегогубернатора и радуются его прибытию или же, напротив, приунывают. Пока домоправитель это говорил, Санчо занимался рассматриванием длиннойнадписи, выведенной крупными буквами на стене прямо против кресла; а как ончитать не умел, то спросил, что это там намалевано. Ему ответили так: - Сеньор! Там записан и отмечен день, когда ваше превосходительствоизволило вступить во владение островом, а гласит сия надпись следующее:"Сегодня, такого-то числа, месяца и года, вступил во владение этим островомсеньор дон Санчо Панса, многие ему лета". - А кого это зовут дон Санчо Панса? - спросил Санчо. - Вас, ваше превосходительство, - отвечал домоправитель, - на нашостров не прибыло никакого другого Пансы, кроме того, который сейчасвосседает в этом кресле. - Ну так запомни, братец, - объявил Санчо, - что я не дон, и никто вмоем роду не был доном: меня зовут просто Санчо Пансою, и отца моего звалиСанчо, и Санчо был мой дед, и все были Панса, безо всяких этих донов дараспродонов. Мне сдается, что на вашем острове донов куда больше, чемкамней, ну да ладно, господь меня разумеет, и если только мне удастсяпогубернаторствовать хотя несколько дней, я всех этих донов повыведу: колиих тут такая гибель, то они, уж верно, надоели всем хуже комаров. А теперь,сеньор домоправитель, задавай скорее свои вопросы, я отвечу на них, какмогу, а горожане хотят - унывают, хотят - не унывают: это их дело. В это время в судебную палату вошли два человека: один из них был одеткрестьянином, другой был одет портным и держал в руках ножницы; он-то иповел речь: - Сеньор губернатор! Мы с этим сельчанином явились к вашей милости вотиз-за чего. Вчера этот молодец пришел ко мне в мастерскую (я, извините завыражение, портной и, слава тебе господи, мастер своего дела), сует мне вруки кусок сукна и спрашивает: "Сеньор! Выйдет мне колпак из этого куска?" Яприкинул, говорю: "Выйдет". Тут, думается мне, он, наверно, подумал, иподумал неспроста, что я, конечно, хочу толику малую сукна у него украсть, -либо это он судил по себе, либо уж такая дурная слава идет про портных, ивот он мне и говорит: погляди, мол, не выйдет ли двух колпаков. Я смекнул,что он обо мне подумал. "Выйдет", - говорю. Он же, утвердившись впервоначальной своей и оскорбительной для меня мысли, стал все прибавлять даприбавлять колпаки, а я все: "Выйдет" да "Выйдет", и, наконец, дошли мы допяти. Нынче он за ними явился, я ему их выдал, а он отказывается платить заработу да еще требует, чтобы я ему заплатил или же вернул сукно. - Так ли все это было, братец? - спросил Санчо. - Да, сеньор, - подтвердил крестьянин, - но только велите ему, вашамилость, показать все пять колпаков, которые он мне сшил. - С моим удовольствием, - молвил портной. Нимало не медля, он высвободил из-под плаща руку, на каждом пальцекоторой было надето по колпачку, и сказал: - Вот все пять колпачков, которые мне заказал этот человек, и больше уменя, клянусь богом и совестью, ни клочка сукна не осталось, я готовпредставить мою работу на рассмотрение цеховых старшин. Количество колпачков и необычность самой тяжбы насмешили всехприсутствовавших, Санчо же, немного подумав, сказал: - Я полагаю, что нам с этим делом долго задерживаться не приходится:решим его сей же час, как нам подсказывает здравый смысл. Вот каков будетмой приговор: портному за работу не платить ничего, крестьянину сукна невозвращать, колпачки пожертвовать заключенным, и дело с концом. Если нижеследующий приговор по делу о кошельке скотовода вызвал уокружающих удивление, то этот приговор заставил их рассмеяться, однако жевсе было сделано так, как распорядился губернатор. Засим к губернаторуявились два старика; одному из них трость заменяла посох, другой же, совсембез посоха, повел такую речь: - Сеньор! Я дал взаймы этому человеку десять золотых - я хотел уважитьпокорнейшую его просьбу, с условием, однако ж, что он мне их возвратит попервому требованию. Время идет, а я у него долга не требую: боюсь поставитьего этим в еще более затруднительное положение, нежели в каком он находился,когда у меня занимал; наконец вижу, что он и не собирается платить долг, нуи стал ему напоминать, а он мало того что не возвращает, но еще иотпирается, говорит, будто никогда я ему этих десяти эскудо взаймы не давал,а если, дескать, и был такой случай, то он мне их давным-давно возвратил. Уменя нет свидетелей ни займа, ни отдачи, да и не думал он отдавать мне долг.Нельзя ли, ваша милость, привести его к присяге, и вот если он и подприсягой скажет, что отдал мне деньги, то я его прощу немедленно, вот здесь,перед лицом господа бога. - Что ты на это скажешь, старикан с посохом? - спросил Санчо. Старик же ему ответил так: - Сеньор! Я признаю, что он дал мне взаймы эту сумму, - опустите жезл,ваша милость, пониже. И коли он полагается на мою клятву, то я клянусь втом, что воистину и вправду возвратил и уплатил ему долг. Губернатор опустил жезл, после чего старик с посохом попросил другогостарика подержать посох, пока он будет приносить присягу, как будто бы посохему очень мешал, а затем положил руку на крест губернаторского жезла {3} иобъявил, что ему, точно, ссудили десять эскудо, ныне с него взыскиваемые, ночто он их передал заимодавцу из рук в руки, заимодавец же, мол, по ошибкенесколько раз потом требовал с него долг. Тогда великий губернатор спросилзаимодавца, что тот имеет возразить противной стороне, а заимодавец сказал,что должник, вне всякого сомнения, говорит правду, ибо он, заимодавец,почитает его за человека порядочного и за доброго христианина, что,по-видимому, он запамятовал, когда и как тот возвратил ему десять эскудо, ичто больше он их у него не потребует. Должник взял свой посох и, отвесивпоклон, направился к выходу; тогда Санчо, видя, что должник, как ни в чем небывало, удаляется к выходу, а истец покорно на это смотрит, опустил головуна грудь, и, приставив указательный палец правой руки к бровям и переносице,погрузился в раздумье, но очень скоро поднял голову и велел вернуть старикас посохом, который уже успел выйти из судебной палаты. Старика привели,Санчо же, увидев его, сказал: - Дай-ка мне, добрый человек, твой посох, он мне нужен. - С великим удовольствием, - сказал старик, - нате, сеньор. И он отдал ему посох. Санчо взял посох, передал его другому старику исказал: - Ступай с богом, тебе заплачено. - Как так, сеньор? - спросил старик. - Разве эта палка стоит десятьзолотых? - Стоит, - отвечал губернатор, - а если не стоит, значит, глупее меняникого на свете нет. Сейчас вы увидите, гожусь я управлять целымкоролевством или не гожусь. И тут он велел на глазах у всех сломать и расколоть трость. Каксказано, так и сделано, и внутри оказалось десять золотых; все пришли визумление и признали губернатора за новоявленного Соломона. К Санчообратились с вопросом, как он догадался, что десять эскудо спрятаны в этойпалке. Санчо же ответил так: видя, что старик, коему надлежало принестиприсягу, дал подержать посох на время присяги истцу, а поклявшись, чтовоистину и вправду возвратил долг, снова взял посох, он, Санчо, заподозрил,что взыскиваемый долг находится внутри трости. Отсюда, мол, следствие, чтосколько бы правители сами по себе ни были бестолковы, однако вершить судпомогает им, видно, никто как бог; притом о подобном случае он, Санчо,слыхал от своего священника, память же у него изрядная, и если б только онне имел привычки забывать как раз то, о чем ему подчас нужно бываетвспомнить, то другой такой памяти нельзя было бы сыскать на всем острове.Наконец старик устыженный и старик удовлетворенный вышли из судебной палаты,оставшиеся были изумлены, тот же, кому было поручено записывать слова,действия и движения Санчо, все еще не мог решить: признавать и почитатьСанчо за дурака или же за умника. Тотчас по окончании этой тяжбы в судебную палату вошла женщина, крепкодержа за руку мужчину, коего по одежде можно было бы принять за богатогоскотовода; она кричала истошным голосом: - Правосудия, сеньор губернатор, правосудия! Если я не найду его наземле, то пойду искать на небе! Дорогой сеньор губернатор! Этот негодяйнапал на меня среди поля и обошелся с моим телом, как с какой-нибудь грязнойветошкой. И что же я за несчастная! Он похитил у меня сокровище, которое яхранила более двадцати трех лет, которое я берегла и от мавров и отхристиан, от своих и от заезжих, я всегда была непоколебима, как дуб, всегдабыла целенькая, как саламандра в огне или же как платье, что зацепилось закуст, и вот теперь этот молодчик всю меня истискал! - Вот мы этого голубчика сейчас самого к стене притиснем, - сказалСанчо. Обратясь к мужчине, он спросил, что может тот сказать и возразить нажалобу этой женщины. Мужчина, весьма смущенный, ответил так: - Сеньоры! Я бедный свиновод. Нынче утром, продавши нескольких,извините за выражение, свиней, я ехал из вашего города, и продал-то я их вубыток: почти все, что выручил, ушло на пошлины да на взятки. Возвращаюсь ксебе в деревню, встречаю по дороге вот эту приятную даму, и тут дьявол,который во все вмешивается и всех будоражит, устроил так, что мы с нейпобаловались. Я уплатил ей сколько полагается, а ей показалось мало: каквцепится в меня, так до самого этого дома все и тащила. Она говорит, что яее изнасиловал, но, клянусь вам и еще готов поклясться, она врет. Я выложилвсю как есть правду, - вот чего не утаил. Тогда губернатор спросил скотовода, нет ли у него при себе серебряныхмонет; тот ответил, что у него за пазухой в кожаном кошельке около двадцатидукатов. Губернатор приказал ему достать кошелек и, ничего с ним не делая,передать просительнице; скотовод, весь дрожа, исполнил повеление; женщинавзяла кошелек, вцепилась в него обеими руками и, кланяясь на все стороны имоля бога о здравии и долгоденствии сеньора губернатора, который такзаботится о сирых и беззащитных девицах, вышла из судебной палаты; впрочем,первым ее движением было удостовериться, точно ли в кошельке лежит серебро.Как скоро она удалилась, Санчо обратился к скотоводу (а у того уже слезылились из глаз и вся душа его и взоры стремились вослед кошельку): - Добрый человек! Догони эту женщину, не добром, так силой возьми у неекошелек и приведи опять сюда. Скотовод не заставил себя долго ждать и упрашивать; он вихрем полетел вуказанном направлении. Присутствовавшие в недоумении ожидали, чем кончитсяэта тяжба, и вот немного погодя мужчина и женщина возвратились, сцепившись идержа друг дружку еще крепче, чем в прошлый раз; у женщины завернулся подол,и было видно, что кошелек она прижимает к самому животу, а мужчина пыталсяего вырвать, но это было свыше его сил - столь яростно защищалась женщина ипри этом еще орала: - Взываю к правосудию небесному и земному! Поглядите, сеньоргубернатор, ни стыда, ни совести нет у этого разбойника: вздумал в городе,на улице, отнять у меня кошелек, который ваша милость приказала отдать мне. - Что же, отнял он у тебя кошелек? - спросил губернатор. - Как бы не так! - воскликнула женщина. - Да я скорей с жизньюрасстанусь, нежели с кошельком! Нашли какую малолеточку! Подавайте мне когодругого, а не этого грязнулю несчастного. Никакие клещи и гвоздодеры,никакие отвертки и стамески, никакие львиные когти не вырвут у меня из руккошелек: легче мою душу из тела вытрясти! - Она права, - сказал мужчина, - я сдаюсь, признаю себя побежденным,объявляю, что не в силах отнять кошелек, и пусть он остается у нее. Тогда губернатор сказал женщине: - Дай-ка сюда кошелек, почтенная и отважная дама. Она тотчас протянула губернатору кошелек, губернатор же, вернув егомужчине, обратился к весьма сильной, но вовсе не изнасилованной женщине: - Вот что, милая моя: выкажи ты при защите своего тела хотя бы половинутого воинственного духа и бесстрашия, какие ты выказала при защите кошелька,то и Геркулес со всею своею силою не мог бы учинить над тобой насилие.Ступай себе с богом, нет, лучше: ступай ко всем чертям, чтобы ни на самомострове, ни на расстоянии шести миль от него тобой и не пахло, не тополучишь двести плетей. Да ну же, убирайся вон, бесстыжая врунья имошенница! Женщина перепугалась и с унылым и недовольным видом ушла, а губернаторсказал скотоводу: - Держи крепче свои деньги, добрый человек, и иди с богом к себе вдеревню, но вперед смотри: хочешь, чтоб они у тебя были целы, - с бабамилучше не балуйся. Скотовод пролепетал слова благодарности и удалился, присутствовавшие жеснова подивились решениям и приговорам нового своего губернатора. Все этобыло занесено в летопись, каковую ее составитель незамедлительно отослал кгерцогу, ожидавшему ее с великим нетерпением. Но тут мы оставим доброго Санчо и поспешим к его господину, смущенномупением Альтисидоры. 1...обозреватель антиподов... сладостный вращатель кувшинов...Тимбрий... Феб, стрелок для одних, врач для других... - прозвища Феба(Аполлона), бога света, прорицания, медицины и поэзии. Обозревательантиподов - это прозвище Феба объясняется тогдашними представлениями онеподвижности Земли, вследствие чего считалось, что Солнце, вращаясь вокругЗемли, освещает также и тех, кто живет "внизу", под ногами у людей,находившихся наверху. Вращателем кувшинов Феб назван потому, что солнечноетепло, вызывая жажду у людей, заставляет их прибегать к прохладительнымнапиткам, которые изготовляются в медных кувшинах, охлаждаемых путемвращения их в каком-нибудь сосуде, наполненном снегом. 2 Баратария - от испанского слова barato, то есть дешевый. 3 Крест губернского жезла. - Верхняя часть жезла имела форму креста,который на суде служил для присяги.
