О том, как Санчо Панса губернаторствовал далее, а равно и о другихпоистине славных происшествиях День сменил ту ночь, в которую губернатор обходил свой остров и которуюдворецкий провел без сна, ибо воображение его занимали красота и стройностьпереодетой девушки, домоправитель же употребил остаток ночи на составлениеписьма к своим господам и довел до их сведения обо всех поступках и словахСанчо Пансы, ибо речения и деяния губернатора одинаково поражали его тойсмесью ума и глупости, какую они собой представляли. Наконец сеньоргубернатор изволил встать, и по распоряжению доктора Педро Нестрепимо емубыло предложено на завтрак немного варенья и несколько глотков холоднойводы, каковой завтрак Санчо охотно променял бы на ломоть хлеба и гроздьвинограда; видя, однако ж, что выбор блюд не от него зависит, он, к великомуприскорбию своей души и мучению для своего желудка, покорился и прониксядоводами Педро Нестерпимо, утверждавшего, что пища умеренная и легкаяспособствует оживлению умственной деятельности, в чем особенно нуждаютсялица, стоящие у кормила власти и занимающие важные посты, которые требуют нестолько сил телесных, сколько духовных. Несмотря на подобную софистику, Санчо испытывал голод, и при этом стольмучительный, что в глубине души проклинал и губернаторство, и даже того, ктоему таковое пожаловал; отведав варенья и не утолив голода, он, однако, снованачал творить суд, и первым явился к нему некий приезжий и в присутствиидомоправителя и всех прочих челядинцев сказал следующее: - Сеньор! Некое поместье делится на две половины многоводною рекою.(Прошу вашу милость выслушать меня со вниманием, потому что дело это важноеи довольно трудное.) Так вот через эту реку переброшен мост, и тут же с краюстоит виселица и находится нечто вроде суда, в коем обыкновенно заседаютчетверо судей, и судят они на основании закона, изданного владельцем реки,моста и всего поместья, каковой закон составлен таким образом: "Всякий,проходящий по мосту через сию реку, долженствует объявить под присягою, кудаи зачем он идет, и кто скажет правду, тех пропускать, а кто солжет, тех безвсякого снисхождения отправлять на находящуюся тут же виселицу и казнить". Стого времени, когда этот закон во всей своей строгости был обнародован,многие успели пройти через мост, и как скоро судьи удостоверялись, чтопрохожие говорят правду, то пропускали их. Но вот однажды некий человек,приведенный к присяге, поклялся и сказал: он-де клянется, что пришел затем,чтобы его вздернули вот на эту самую виселицу, и ни за чем другим. Клятвасия привела судей в недоумение, и они сказали: "Если позволить этомучеловеку беспрепятственно следовать дальше, то это будет значить, что оннарушил клятву и согласно закону повинен смерти; если же мы его повесим, товедь он клялся, что пришел только затем, чтобы его вздернули на этувиселицу, следственно, клятва его выходит не ложна, и на основании того жесамого закона надлежит пропустить его". И вот я вас спрашиваю, сеньоргубернатор, что делать судьям с этим человеком, - они до сих пор недоумеваюти колеблются. Прослышав же о возвышенном и остром уме вашей милости, онипослали меня, дабы я от их имени обратился к вам с просьбой высказать своемнение по поводу этого запутанного и неясного дела. Санчо ему на это ответил так: - Честное слово, господа судьи смело могли не посылать тебя ко мне,потому я человек скорее тупой, нежели острый, однако ж со всем тем изложимне еще раз это дело, чтобы я схватил его суть: глядишь, и попаду в цель. Проситель рассказал все с самого начала, и тогда Санчо вынес своесуждение: - Я, думается мне, решил бы это дело в два счета, а именно: помянутыйчеловек клянется, что пришел затем, чтобы его повесили, если же егоповесить, то, стало быть, клятва его не ложна и по закону его надлежитпропустить на тот берег, а коли не повесить, то выходит, что он соврал, и потому же самому закону его должно повесить. - Сеньор губернатор рассудил весьма толково, - заметил посланный, -лучше понять и полнее охватить это дело просто немыслимо, в этом нетникакого сомнения. - Так вот я и говорю, - продолжал Санчо, - ту половину человека,которая сказала правду, пусть пропустят, а ту, что соврала, пусть повесят, итаким образом правила перехода через мост будут соблюдены по всей форме. - В таком случае, сеньор губернатор, - возразил посланный, - придетсяразрезать этого человека на две части: на правдивую и на лживую; если же егоразрезать, то он непременно умрет, и тогда ни та, ни другая статья закона небудут исполнены, между тем закон требует, чтобы его соблюдали во всейполноте. - Послушай, милейший, - сказал Санчо, - может, я остолоп, но только,по-моему, у этого твоего прохожего столько же оснований для того, чтобумереть, сколько и для того, чтоб остаться в живых и перейти через мост:ведь если правда его спасает, то, с другой стороны, ложь осуждает его насмерть, а коли так, то вот мое мнение, которое я и прошу передать сеньорам,направившим тебя ко мне: коль скоро оснований у них для того, чтобы осудитьего, и для того, чтобы оправдать, как раз поровну, то пусть лучше они егопропустят, потому делать добро всегда правильнее, нежели зло. И под этимрешением я не задумался бы поставить свою подпись, если б только умелподписываться. И все, что я сейчас сказал, это я не сам придумал, мне пришелна память один из тех многочисленных советов, которые я услышал из уст моегогосподина Дон Кихота накануне отъезда на остров, то есть: в сомнительныхслучаях должно внимать голосу милосердия, и вот, слава богу, я сейчас обэтом совете вспомнил, а он как раз подходит к нашему делу. - Так, - молвил домоправитель, -я уверен, что сам Ликург, давший законылакедемонянам, не вынес бы более мудрого решения, нежели великий Панса. Наэтом мы закончим утреннее наше заседание, и я немедленно распоряжусь, чтобысеньору губернатору принесли на обед все, что он сам пожелает. - Того-то мне и надобно, скажу вам по чистой совести, - объявил Санчо.- Дайте мне только поесть, а там пусть на меня сыплются всякие темные изапутанные дела - я их живо разрешу. Домоправитель слово свое сдержал: ему не позволяла совесть моритьголодом столь рассудительного губернатора, тем более что по замыслу егогосподина ему оставалось сыграть с Санчо последнюю шутку, и на этом оннамеревался покончить. И вот случилось так, что когда Санчо, наевшисьвопреки всем правилам и наставлениям доктора Учертанарогеры, вставал из-застола, явился гонец с письмом от Дон Кихота к губернатору. Санчо велелсекретарю прочесть его прежде про себя, и если в письме не окажется ничегосекретного, то огласить его. Секретарь так и сделал и, пробежав письмо,сказал: - Это письмо можно прочитать вслух, ибо все, что сеньор Дон Кихот пишетвашей милости, достойно быть начертанным и записанным золотыми буквами. Вото чем тут идет речь: "Я ожидал услышать о твоих оплошностях и упущениях, друг Санчо, авместо этого услышал о твоем остроумии, за что и вознес особые благодарениягосподу богу, который из праха поднимает бедного, а глупца превращает вразумного. Меня уведомляют, что ты правишь, как настоящий человек, но что,будучи человеком, ты смирением своим напоминаешь тварь бессловесную; и,однако ж, надобно тебе знать, Санчо, что во многих случаях приличествует идаже необходимо ради упрочения своей власти поступать наперекор смирениюсвоего сердца, потому что особе, занимающей видную должность, надлежитпоставить себя сообразно высокому своему положению и не слушаться того, чтоей подсказывает ее худородность. Одевайся хорошо, потому что и дубина, еслиее разукрасить, перестает казаться дубиной. Из этого не следует, что тебеподобает увешиваться побрякушками и франтить и что, будучи судьею, ты обязаннаряжаться как военный, - тебе надлежит одеваться, как того требуетзанимаемое тобою положение, а именно: чисто и опрятно. Чтобы снискать любовь народа, коим ты управляешь, тебе, между прочим,надобно помнить о двух вещах: во-первых, тебе надлежит быть со всемиприветливым (впрочем, об этом я уже с тобой говорил), а во-вторых, тебеследует заботиться об изобилии съестных припасов, ибо ничто так неожесточает сердца бедняков, как голод и дороговизна. Не издавай слишком много указов, а уж если задумаешь издать, тостарайся, чтобы они были дельными, главное - следи за тем, чтобы ихсоблюдали и исполняли, ибо когда указы не исполняются, то это равносильнотому, как если бы они не были изданы вовсе; более того: такое положениенаводит на мысль, что у правителя достало ума и сознания своей власти, чтобыиздать указы, но недостало смелости, чтобы принудить соблюдать их, закон же,внушающий страх, но не претворяющийся в жизнь, подобен чурбану, царю лягушек{1}: вначале он наводил на них страх, но потом они стали презирать его ипомыкать им. Будь отцом родным для добродетелей и отчимом для пороков. Не будь нипостоянно суров, ни постоянно мягок - выбирай середину между этими двумякрайностями, в среднем пути и заключается высшая мудрость. Осматривайтюрьмы, бойни и рынки; посещение губернатором таковых мест - вещьчрезвычайно важная: губернатор утешает узников, надеющихся на скороеокончание своих дел, он - пугалище мясников, которые в его присутствииперестают обвешивать, и, по той же причине, он - гроза всех торговок. Вслучае если ты корыстолюбец, волокита и лакомка (чего я, впрочем, не думаю),то не показывай этого, ибо когда народ и твои приближенные узнают о резкоозначенной в тебе наклонности, то начнут тебя за это допекать и в концеконцов свергнут. Просматривай и пересматривай, продумывай и передумывай тесоветы и правила, которые я дал тебе в письменном виде накануне твоегоотъезда на остров, и коли будешь их соблюдать, то увидишь, какую бесценнуюпомощь окажут они тебе в преодолении тех препятствий и затруднений, которыена каждом шагу перед правителями возникают. Напиши герцогу и герцогине иизъяви им свою признательность, ибо неблагодарность - дочь гордости и одиниз величайших грехов, какие только существуют на свете; между тем отчеловека, питающего благодарность к своим благодетелям, можно ожидать, чтоон выкажет благодарность и господу богу, который столько посылал ему ипосылает милостей. Сеньора герцогиня отправила к твоей жене Тересе Панса нарочного сплатьем и с подарком от нее самой; ответа ожидаем с минуты на минуту. Ячувствовал себя неважно из-за одного кошачьего переполоха, вследствие коегоу меня весьма некстати оказался поцарапанным нос, однако ж в конце концоввсе обошлось благополучно, ибо если одни волшебники наносят мне повреждения,зато другие за меня вступаются. Извести меня, имеет ли состоящий при тебе домоправитель что-либо общеес Трифальди, как ты подозревал прежде; вообще уведомляй меня обо всем, чтобы с тобой ни случилось: ведь мы живем так близко друг от друга; к тому же янамерен в непродолжительном времени положить конец этой праздной жизни, иборожден я не для нее. Тут у меня вышло одно обстоятельство, из-за которого я, пожалуй, попадув немилость к их светлостям, и мне это неприятно, но ничего не поделаешь,ибо в конце-то концов мне надлежит считаться не столько с их удовольствиемили же неудовольствием, сколько со своим собственным призванием согласноизвестному изречению: amicus Plato magis amica veritas {2}. Пищу тебе прямопо-латыни, в надежде на то, что за время своего губернаторства ты уже изучилэтот язык. Господь с тобой, и да будет ему угодно сделать так, чтобы тебеникогда не пришлось в ком-либо возбуждать сострадание. Твой друг Дон Кихот Ламанчский". Санчо слушал с особым вниманием, все присутствовавшие похвалили письмои нашли, что оно очень умно написано, затем Санчо встал и, позвав секретаря,заперся с ним в своем покое, а как порешил он сей же час, не откладывая,ответить сеньору Дон Кихоту, то и велел секретарю записывать слово в слововсе, что он, Санчо, будет ему говорить. Секретарь повиновался, и ответноеписьмо было составлено следующим образом: "Я так занят делами, что у меня нет времени ни почесать в голове, нидаже обрезать ногти, и оттого они у меня такие длинные, что хоть кричикараул. Это я Вам пишу, драгоценнейший мой сеньор, чтобы милость Ваша небеспокоилась, что я до сих пор не уведомил Вас, как мне живется на острове;так вот, голодаю я на этом самом острове больше, чем когда мы с Вами вдвоемплутали по лесам и пустыням. На днях сеньор герцог писал мне и извещал, что к нам на островпробрались какие-то лазутчики и хотят меня убить, но до сих пор мне удалосьобнаружить только одного, некоего лекаря, которому здесь платят жалованье,чтобы он всех вновь назначаемых губернаторов отправлял на тот свет. Зовутего доктор Педро Нестерпимо, а родом он не то из Тиртеафуэры, не то изУчертанарогеры: одно имя чего стоит, Ваша милость, поневоле будешь бояться,как бы он тебя не уморил! Он сам про себя говорит, что не лечит болезни, атолько предупреждает, лекарство же у него одно: диета да диета, пока больнойдо того исхудает - в чем только душа держится, как будто истощение невредней горячки! Словом сказать, он морит меня голодом, а я умираю с досады:ведь я думал, когда собирался губернаторствовать, что буду есть горячее,пить прохладительное, нежить свою плоть на голландских простынях да напуховиках, а приехал - и стал вести такую строгую жизнь: ну ни дать ни взятьотшельник, а как это не по моей доброй воле, то и боюсь я, что в одинпрекрасный день отправлюсь ко всем чертям. До сих пор мне еще ни податей не приносили, ни подношений не подносили,и я не могу взять в толк, что бы это значило, потому я здесь кое от когослыхал, что обыкновенно, когда назначается новый губернатор, то еще до егоприбытия на остров жители дарят ему или же ссужают много денег, и что обычайэтот существует у всех решительно правителей, а не только у здешних. Нынче ночью, когда я обходил остров, мне попались прехорошенькаядевушка в мужском платье и ее брат в женском одеянии. В девчонку влюбилсямой дворецкий и, как он говорит, мысленно уже выбрал ее себе в жены, а парняя и сам не прочь взять себе в зятья; сегодня мы оба пойдем потолкуем насчетэтого с их отцом, Дьего де ла Льяна: он идальго и чистокровный христианин,да такой, что лучше нельзя. Рынки я посещаю, как Ваша милость мне советовала, и вчера при мне однаженщина торговала орехами, будто бы свежими, а я доказал, что свежие орехиона мешает со старыми, пустыми и гнилыми; я велел отдать все эти орехи всиротскую школу - там разберутся, торговке же воспретил в течение двухнедель появляться на рынке. Говорят, что я поступил как должно; к сведениюВашей милости, о торговках в нашем городе идет такая слава, что хуже ихникого на свете нет, потому они народ бессовестный, бессердечный инахальный, и я тоже так думаю: ведь я на них нагляделся в других местах. Я премного доволен, что сеньора герцогиня написала письмо моей женеТересе Панса и, как Вы сообщаете, послала ей подарок, и со временемпостараюсь отблагодарить ее; поцелуйте ей за меня ручки, Ваша милость, ипередайте, что я у нее в долгу не останусь, - в этом она убедится на деле. Мне бы не хотелось, чтобы у Вас вышли неприятности с герцогом игерцогинею, потому если Ваша милость с ними рассорится, то, конечно, и я наэтом пострадаю, и неладно будет, если Вы, уча благодарности меня, сами невыкажете ее по отношению к людям, которые сделали нам столько хорошего и стакой честью приняли нас у себя в замке. Насчет кошачьей истории я ничего не понял; полагаю, впрочем, что это,уж верно, одна из тех мерзостей, какие обыкновенно чинят Вам злыеволшебники. Вы мне все расскажете при свидании. Хотелось бы мне чего-нибудь послать Вашей милости, да вот не знаю, чегобы, разве клистирных трубок, которые у нас тут, на острове, весьма ловкоприкрепляют к пузырям, ну да если мое губернаторство продлится, то я найду,чего Вам послать: своя рука - владыка. Если придет письмо от моей жены Тересы Панса, то уплатите, Вашамилость, за доставку {3} и перешлите сюда: мне, мочи нет, хочется узнать,что у меня делается дома, как жена и дети. Засим да хранит Вас господь отзловредных волшебников, а мне да поможет уйти отсюда добром и с миром, в чемя, однако же, сомневаюсь: по всей видимости, придется мне на этом самомострове сложить свои кости - так хорошо меня пользует доктор ПедроНестерпимо. Слуга Вашей милости губернатор Санчо Панса". Секретарь запечатал письмо и немедленно отправил гонца в обратный путь,заговорщики же, дурачившие Санчо, собрались и стали между собой совещаться,как бы это им отправить отсюда самого губернатора, а губернатор провел этотдень в принятии мер ко улучшению государственного устроения во вверенной емуобласти, которую он принимал за остров; так, например, он воспретилрозничную перепродажу съестных припасов во всем государстве и разрешил ввозвина откуда бы то ни было, с тою, однако же, оговоркою, что должно бытьуказываемо место его изготовления и что цена на него должна бытьустанавливаема сообразно с его действительной стоимостью, качеством имаркою, тем же продавцам, которые будут уличены в разбавлении вина водою, аравно и в подделке ярлычков, губернатор положил смертную казнь; он снизилцены на обувь, главным образом на башмаки, стоившие, по его мнению,неимоверно дорого; определил размеры жалованья слугам, которые в своемкорыстолюбии не знали удержу; установил строгие взыскания для тех, кто всеравно: днем или же ночью, вздумал бы распевать непристойные и озорные песни;воспретил слепцам петь о чудесах, если только у них нет непреложныхдоказательств, что чудеса эти подлинно происходили, ибо он держался тогомнения, что большинство чудес, о которых поют слепцы, суть чудеса мнимые итолько подрывают веру в истинные, и, наконец, придумал и учредил новуюдолжность - должность альгуасила по делам бедняков, не с тем, однако ж,чтобы преследовать их, а с тем, чтобы проверять, подлинно ль они бедны, а товедь бывает иной раз и так, что калекою прикидывается вор, у коего обе рукицелехоньки, и выставляет напоказ мнимые язвы здоровенный пьяница. Однимсловом, он ввел столько улучшений, что они до сего времени не утратили в томкраю своей силы и доныне именуются "Законоположениями великого губернатораСанчо Пансы". 1...подобен чурбану, царю лягушек... - намек на басню римскогобаснописца Федра "Лягушки, просящие царя", в которой Юпитер в ответ напросьбу лягушек дать им царя бросил им чурбан, но, так как они отнеслись спренебрежением к такому царю, он послал им дракона, который их всех пожрал. 2 Я дружен с Платоном, но еще более я дружен с истиной (Сервантес даетлатинский перевод из "Этики" Аристотеля). 3...уплатите... за доставку... - В те времена за доставку письмаплатил получатель.
ГЛАВА LII,
в коей рассказывается о приключении с другой дуэньей, тоже Гореваною, или, иначе, Прискорбней, другими словами - с доньей Родригес Сид Ахмет рассказывает, что, залечив царапины, Дон Кихот пришел кмысли, что его жизнь в этом замке идет вразрез со всем строем рыцарства, итого ради положил испросить у герцогской четы дозволение покинуть сей кров инаправить путь в Сарагосу, где не в долгом времени надлежало бытьпразднествам, а на этих празднествах он надеялся завоевать себе доспехи,каковые в подобных случаях обыкновенно даются в награду. И нужно же былослучиться так, что в тот самый день, когда он, сидя за столом вместе с ихсветлостями, хотел было привести намерение свое в исполнение и попроситьдозволения отбыть, двери в большую залу внезапно отворились, и вошли две,как потом выяснилось, женщины, с головы до ног одетые в траур, и тут одна изних, приблизившись к Дон Кихоту, растянулась на полу во весь рост, припала кДон-Кихотовым стопам и начала испускать до того жалобные, глубокие,душераздирающие стоны, что привела этим в смятение всех, кто видел и слышалее; и хотя герцог с герцогинею предполагали, что это кто-нибудь из ихприслуги затеял сыграть с Дон Кихотом шутку, однако ж и они, видя, какстрастно вздыхает, стонет и плачет эта женщина, находились в недоумении изамешательстве, пока Дон Кихот, сжалившись, не поднял ее и не попросилоткинуть с заплаканного лица покрывало. Женщина уступила его просьбе, итогда обнаружилось нечто совершенно неожиданное: под покрывалом оказалосьлицо доньи Родригес, герцогской дуэньи, а другая женщина в трауре была еедочь, та самая, которую обольстил сын богатого сельчанина. Все, кто знал ее,были поражены, а всех больше герцог и герцогиня: хоть и считали они ее задурочку и простушку, однако ж никак не могли предполагать, что она способнана такие сумасбродства. Наконец донья Родригес, обратившись к своимгосподам, молвила: - Ваши светлости! Соблаговолите разрешить мне поговорить с этимрыцарем, иначе мне не выйти из того затруднительного положения, в котором яочутилась из-за наглости одного бесчестного мужлана. Герцог объявил, что он согласен и что донья Родригес вольна беседоватьс сеньором Дон Кихотом сколько ей угодно. Тогда она, обративши речь свою ивзор к Дон Кихоту, заговорила так: - Назад тому несколько дней, доблестный рыцарь, я рассказывала вам отом, сколь коварно и вероломно обошелся некий злонравный сельчанин с моеюдорогою и возлюбленною дочерью, - это она, бедняжка, стоит сейчас передвами, - вы же обещали мне вступиться за нее и кривду сию выпрямить, и вдругя слышу, что вы намерены покинуть наш замок ради удачных приключений,каковых я вам от бога желаю. И вот мне бы хотелось, чтобы, перед тем какотсюда удалиться, ваша милость вызвала на поединок распутного деревенщину ипринудила его жениться на моей дочери, ибо прежде и раньше, чем он еюнатешился, он дал слово вступить с нею в брак, надеяться же на правый судсеньора герцога - это все равно что на вязе искать груш, а почему оно так -об этом я вашей милости по секрету уже сказала. Засим да хранит господь вашумилость, и да не оставит он и нас. На эти ее слова Дон Кихот с великою важностью и торжественностьюответил так: - Добрая дуэнья! Сдержите ваши слезы или, вернее, осушите их и невздыхайте понапрасну: я берусь помочь вашей дочери, хотя, замечу кстати,было бы лучше, если б она не придавала особой веры обещаниям влюбленных, ибовлюбленные по большей части легки на обещания и весьма тяжелы на исполнение.Итак, если позволит сеньор герцог, я сей же час поеду искать бесчестногоэтого юношу, разыщу его, вызову на поединок и в случае, если он откажется отсвоего слова, убью, ибо главная цель моей жизни - прощать смиренных и каратьгордецов, другими словами: выручать несчастных и сокрушать жестокосердных. - Вашей милости не для чего утруждать себя розысками сельчанина, накоторого добрая эта дуэнья приносит жалобу, - заметил герцог, - равно как недля чего просить у меня позволения вызвать его на поединок: я считаю, что выего уже вызвали, и беру на себя передать ему ваш вызов, заставить принятьего и явиться в мой замок дать вам удовлетворение, и тут я предоставлю вамобоим удобное место для поединка и позабочусь о том, чтобы все условия,какие в подобных обстоятельствах обыкновенно соблюдаются и должнысоблюдаться, были соблюдены, а за собой сохраню право быть вашим судьею,каковое право надлежит сохранять за собой всем владетельным князьям, которыеотводят место для поединка в своем имении. - Коль скоро вы, ваше величие, даете мне такое ручательство, - сновазаговорил Дон Кихот, - я с вашего позволения намерен тут же объявить, что насей раз пренебрегаю теми преимуществами, какие мне предоставляет дворянскоемое звание, снисхожу и унижаюсь до низкого звания, в коем рожден обидчик, и,давая ему возможность со мною сразиться, тем самым становлюсь с ним наравную ногу. Итак, хотя его здесь и нет, я все же вызываю его на поединок иобвиняю в том, что он поступил дурно, обманув эту несчастную, которая преждебыла девицею, а ныне по его вине перестала быть таковою, вследствие чего емунадлежит исполнить свое обещание стать законным ее супругом или пасть отруки мстителя. И тут он сорвал со своей руки перчатку и бросил на середину залы,герцог же, подняв ее, объявил, что, как, мол, было уже сказано, он от именисвоего вассала вызов этот принимает, что поединку быть спустя шесть дней,местом дуэли он-де назначает площадь перед замком, а что касается родаоружия, то пусть это будут обыкновенные рыцарские доспехи: копье, щит,кольчуга и прочее тому подобное, причем все снаряжение долженствует бытьпроверено и осмотрено судьями, так что обман, хитрость и колдовствоисключаются. - Однако ж прежде всего надобно, чтобы достойная эта дуэнья инедостойная эта девица доверили сеньору Дон Кихоту защиту их прав, иначеничего решительно не получится и самый вызов не приведет ни к чему. - Я доверяю, - произнесла дуэнья. - Я также, - в крайнем замешательстве и расстройстве чувств с плачемвымолвила девица. Итак, герцог отдал надлежащие распоряжения, а затем придумал, как всеэто устроить, между тем дамы, облаченные в траур, удалились, герцогиня жевелела обходиться с ними впредь не как с прислужницами, а как со знатнымипутешественницами, прибывшими к ней в замок искать защиты; того ради имотвели особые покои и стали за ними ухаживать, как за некими чужестранками,отчего прочие прислужницы приходили в смущение, ибо не могли уразуметь, кчему приведет глупая выходка доньи Родригес и злополучной ее дочери. Нужноже было случиться так, чтобы в это самое время, как бы для пущего веселья иради увенчания трапезы хорошим концом, в залу вошел паж, отвозивший письмо иподарки супруге губернатора Санчо Пансы, Тересе Панса; их светлостиобрадовались его приезду несказанно, ибо им любопытно было знать, каково-тоон съездил; когда же они его о том спросили, он заметил, что в краткихсловах, да еще при посторонних этого не расскажешь, и попросил позволенияотложить рассказ до того времени, когда он останется с их светлостяминаедине, а пока, мол, пусть они позабавятся письмами. И тут он достал дваписьма и вручил герцогине. На одном из них было написано: "Письмо к сеньорегерцогине - не знаю, как ее звать", а на другом: "Мужу моему Санчо Пансе,губернатору острова Баратарии, дай бог ему прожить дольше, чем мне самой".Герцогине, как говорится, не сиделось на месте - столь сильное любопытствовозбуждало в ней письмо Тересы; вскрыв же его и пробежав глазами, она нашла,что его вполне можно прочесть вслух при герцоге и при всех присутствующих, ипотому огласила его: "Большую радость доставило мне, государыня моя, долгожданное письмоВашей светлости. Нитка кораллов отменно хороша, да и охотничий кафтан моегоблаговерного ничем не хуже. А что Ваша светлость назначила супруга моегоСанчо губернатором, то все наше село очень даже этому радо, хотя все в этомсомневаются, особливо священник, цирюльник маэсе Николас и бакалавр СамсонКарраско, ну, а меня это нимало не трогает: лишь бы так оно все и было, атам пусть себе говорят, что хотят; впрочем, коли уж на то пошло, не будькораллов и кафтана, я бы и сама не поверила, потому у нас все почитают моегомужа за дуралея, а как он до сей поры ничем, кроме стада коз, не управлял,то и не могут взять в толк, годен ли он управлять еще чем-либо. Помоги емубог, пусть потрудится на пользу деткам. А я, любезная моя сеньора, порешила с дозволения Вашей милости, покасчастье само плывет в руки, отправиться в столицу и покататься в карете,чтоб у завистников моих, а завистников у меня теперь множество, лопнулиглаза; вот я и прошу Вашу светлость: скажите моему мужу, чтоб он прислал мнесколько-нибудь деньжат, да особенно не скупился, потому в столице расходывелики: один хлебец стоит реал, а фунт мяса - тридцать мараведи, - ведь этопросто ужас. А коли он не хочет, чтобы я ехала, то пусть поскорее отпишет,потому меня так и подмывает пуститься в дорогу: подруги и соседки меняуверяют, что коли мы с дочкой, разряженные в пух и прах, важные - неподступись, прикатим в столицу, то скорее я прославлю моего мужа, нежели онменя, потому ведь уж непременно многие станут допытываться: "Что это засеньоры едут в карете?" А мой слуга в ответ: "Это жена и дочь Санчо Пансы,губернатора острова Баратарии"; так и Санчо моему будет слава, и мне почет,и всем хорошо. Мочи нет, как мне досадно, что желуди нынешний год у нас не родились,но все-таки посылаю Вашей светлости с полмеры; сама по одному желудюсобирала в лесу и своими руками отбирала, да вот беда: покрупней не нашлось,а мне бы хотелось, чтобы они были со страусово яйцо. Не забудьте, Ваша высокоторжественность, мне отписать, а уж я непремину Вам ответить и отпишу про свое здоровье и про все наши деревенскиеновости, а пока что молю бога, чтоб он хранил Ваше величие и меня неоставил. Дочка моя Санча и сынок мой целуют Вашей милости ручки. Слуга Ваша Тереса Панса, которой больше хочется повидать Вашу милость, нежели писать Вам". Большое удовольствие доставило всем письмо Тересы Панса, особливо ихсветлостям, герцогиня же обратилась к Дон Кихоту с вопросом, почитает ли онприличным вскрыть письмо на имя губернатора, которое, казалось ей, обещаетбыть прелестным. Дон Кихот сказал, что, дабы угодить присутствующим, он самготов вскрыть письмо и он так и сделал и прочитал следующее: "Письмо твое, дорогой мой Санчо, я получила и, как истинная христианка,клятвенно тебя уверяю, что чуть с ума не рехнулась от счастья. Право,миленький, как услыхала я, что ты - губернатор, ну, думаю: вот сейчас упадузамертво от одной только радости, а ведь ты знаешь, как это говорится:нежданная радость убивает как все равно большое горе. А дочка твоя Санчикаот восторга даже обмочилась. Наряд, который ты мне прислал, лежал передомной, кораллы, которые мне прислала сеньора герцогиня, висели у меня на шее,в руках я держала письма, гонец был тут же, а мне, однако, чудилось имерещилось, будто все, что я вижу и до чего дотрагиваюсь, это сон, и ничегобольше. И то сказать: кто бы мог подумать, что козопас вдруг станетгубернатором острова? Помнишь, дружочек, что говорила моя мать: "Кто многопроживет, тот много и увидит"? Это я к тому, что надеюсь увидеть еще больше,если только суждено мне еще пожить. Нет, правда, я не успокоюсь до тех пор,пока не увижу тебя арендатором либо откупщиком, а кто на таком месте, тотхоть и может угодить к чертям в пекло, коли будет чинить злоупотребления, абез денег все-таки никогда не сидит. Сеньора герцогиня тебе передаст, чтомне припала охота съездить в столицу: подумай и отпиши мне, согласен ли ты,а уж я буду там разъезжать в карете и постараюсь тебя не обесславить. Священник, цирюльник, бакалавр и даже причетник никак не могутповерить, что ты - губернатор, и говорят, что это наваждение или жеколдовство, как и все, что касается твоего господина Дон Кихота, а Самсонговорит, что он тебя разыщет и выбьет у тебя из головы губернаторство, изДон Кихота же повыколотит его сумасбродство, а я на это только посмеиваюсь изнай поглядываю на нитку кораллов да прикидываю, какое платье выйдет изтвоего кафтана для нашей дочки. Послала я сеньоре герцогине немного желудей - уж как бы мне хотелось,чтоб они были золотые. Если у вас на острове носят жемчужные ожерелья, тонесколько таких ожерелий пришли мне. Новости у нас в селе такие: Беруэка выдала свою дочь за какого-тозахудалого маляра, который приехал к нам в село малевать что придется; советнаш заказал ему нарисовать королевский герб над воротами аюнтамьенто {1}, онзапросил два дуката, ему дали их вперед, он с неделю провозился, но такничего и не нарисовал: мне, говорит, столько разных разностей нарисовать непод силу. Деньги вернул, а жениться все-таки женился: успел пыль пустить вглаза, что он хороший мастер; на самом же деле кисти он теперь забросил,взялся за лопату и ходит себе по полю, словно помещик. А у сына Педро деЛобо - тонзурка, все степени он уж получил и хочет идти в священники, аМингилья, внучка Минго Сильвато, про это узнала и подала на него жалобу, чтоон, дескать, обещал на ней жениться; злые языки даже поговаривают, будто онаот него забеременела, но он клянется и божится, что ничего подобного. Нынешний год оливки у нас не родились, да и уксусу во всем селе несыщешь ни капли. Через наше село проходил полк солдат и увел с собой трехдевок. Я тебе их не назову, может, они еще вернутся, и замуж их все-такивозьмут, несмотря что они с грешком. Санчика вяжет кружева, зарабатывает восемь мараведи в день чистоганом ипрячет в копилку - собирает на приданое, ну, а как теперь она губернаторскаядочка, то и не к чему ей ради этого трудиться: уж ты дашь ей приданое.Фонтан у нас на площади высох; в позорный столб ударила молния, - дай бог,чтоб и всем этим столбам был такой же конец. Жду ответа на это письмо и решения касательно моей поездки в столицу.Засим пошли тебе господь больше лет жизни, чем мне, или, лучше, столько же,а то не хотелось бы мне оставлять тебя одного на белом свете. Твоя жена Тереса Панса". Письма эти вызвали восторг, смех, похвалы и удивление, а тут еще вдовершение всего явился гонец, тот самый, с которым Санчо послал письмо кДон Кихоту, и письмо это также было прочитано вслух, после чего глупостьгубернатора была поставлена под сомнение. Герцогиня увела к себе гонца,чтобы расспросить, как его принимали в деревне Санчо, и тот, ничего неупустив, подробно изложил все обстоятельства; затем он передал герцогинежелуди и сыр, который также ей послала Тереса, полагавшая, что сыр тот -чудо как хорош, еще лучше трончонского. Герцогиня приняла сыр с величайшимудовольствием, и тут мы ее и оставим, дабы рассказать, чем кончилосьгубернаторство великого Санчо Пансы, цвета и зерцала островных губернаторов. 1 Аюнтамьенто - городской или сельский совет; в данном случае - зданиесовета.
ГЛАВА LIII,
О злополучном конце и исходе губернаторства Санчо Пансы "Кто думает, что все на земле пребывает в одном и том же состоянии, тотвпадает в ошибку; напротив того, нам представляется, что все в мире свершаетсвой круг, вернее сказать, круговорот: за весною идет лето, за летом осень,за осенью зима, за зимою весна, - вот так и движется время, подобновращающемуся непрестанно колесу, и только жизнь человеческая легче ветрастремится к концу, надеясь возродиться лишь в иной жизни, никакими пределамине стесненной". Так говорит Сид Ахмет, философ магометанский, и это неудивительно, ибо многие, лишенные светоча веры и ведомые лишь светом натуры,возвышались до понимания скоротечности и непостоянства жизни земной ибесконечности чаемой нами жизни вечной; впрочем, в сем случае автор нашрассуждает об этом применительно к той быстроте, с какою окончилось,рухнуло, распалось, рассеялось, словно тень или дым, губернаторство Санчо. Упомянутый Санчо в седьмую ночь своего губернаторства, пресыщенный нехлебом и вином, но судебным разбирательством, вынесением приговоров,составлением уложений и изданием чрезвычайных законов, находился в постели,и сон назло и наперекор голоду уже начинал смыкать его вежды, как вдругпослышались столь шумные крики и столь оглушительный звон колоколов, чтоможно было подумать, будто остров проваливается сквозь землю. Санчо сел накровати и весь превратился в слух, пытаясь угадать, какова причина стольвеликого смятения; однако ж он так и не догадался, напротив того: вскоре кшуму голосов и колокольному звону примешались трубный звук и барабанный бой,и тут Санчо окончательно смешался и преисполнился страха и ужаса; онвскочил, надел туфли, ибо пол в спальне был холодный, и, не успев даженакинуть халат или что-нибудь в этом роде, приблизился к двери и увидел, чтопо коридору бегут более двадцати человек с горящими факелами и обнаженнымишпагами; при этом все они громко кричали: - К оружию, к оружию, сеньор губернатор! К оружию, несметная силаврагов вторглась на наш остров! Мы погибли, если только ваша находчивость истойкость нас не спасут. С этими криками, в неистовстве и смятении толпа добежала до Санчо,пораженного и ошеломленного всем, что он видел и слышал, и, добежав, один изтолпы сказал: - Вооружайтесь, ваше превосходительство, если не хотите погибнуть самии погубить весь наш остров! - Да зачем мне вооружаться? - воскликнул Санчо. - Разве я что-нибудьсмыслю в вооружении и в обороне? Это дело лучше всего возложить на моегогосподина Дон Кихота - он бы в один миг с этим покончил и отразил нападение,а я, грешный человек, в такой кутерьме теряю голову. - Ах, сеньор губернатор! - воскликнул другой. - Уместна ли подобнаябеспечность? Вооружайтесь, ваша милость, мы вам принесли оружие и доспехи,выходите на площадь, будьте нашим вождем и полководцем, ибо вам, нашемугубернатору, эта честь принадлежит по праву. - Ладно, вооружайте меня, - молвил Санчо. В ту же минуту были принесены два щита, на сей предмет заранееприпасенные, и приставлены к груди и к спине Санчо прямо поверх сорочки,надеть же еще что-либо ему не позволили; руки ему просунули в нарочно дляэтого про
