О том, что произошло с Санчо в дороге, равно как и о другихпрелюбопытных вещах Санчо из-за встречи с земляком своим Рикоте замешкался в дороге и неуспел в тот же день добраться до герцогского замка: он уже был от него вполумиле, когда настала ночь, темная и непроглядная, а как дело происходилолетом, то он не чрезмерно этим огорчился и, порешив ждать до утра, свернул сдороги, но такова уж была его горькая и злосчастная доля, что, ища, где быпоудобнее расположиться, он и его серый провалились в глубокое инаимрачнейшее подземелье, находившееся среди неких весьма древних развалин,и во время падения Санчо начал горячо молиться богу, полагая, что лететь емутеперь до самой преисподней. Однако вышло не так, ибо на расстоянии немногимболее трех саженей от земной поверхности серый ощутил под собою твердуюпочву, Санчо же удержался на его спине, не получив не только увечья, но дажеи повреждения. Он, затаив дыхание, ощупывал себя, чтобы удостовериться,невредим ли он и нет ли где какой царапины, когда же убедился, что жив издоров, то долго-долго потом благодарил творца за оказанную милость: ведь дотого он был совершенно уверен, что от него останется мокрое место. Засим онощупал руками стены подземелья, чтобы удостовериться, нельзя ли безпосторонней помощи отсюда выкарабкаться; стены, однако ж, оказались гладкие,без малейшего выступа, каковому обстоятельству Санчо весьма опечалился,особливо когда услышал, что серый тихо и жалобно стонет, и стонал он непопусту, не от дурной привычки, а потому, что и в самом деле упал не весьмаудачно. - Ах! - воскликнул тут Санчо Панса. - Сколько неожиданных происшествийна каждом шагу случается с теми, что живут на этом злополучном свете! Придетли кому в голову, что человек, который вчера еще занимал должностьгубернатора острова и повелевал прислужниками своими и вассалами, нынчебудет погребен в яме, и не найдется никого, кто бы его выручил, не найдетсятакого слуги и такого вассала, который пришел бы ему на помощь? Видно,погибать нам здесь с голодухи, и мне, и моему ослу, если только мы раньшееще не помрем, он - от своих ушибов и увечий, а я - с тоски. Нет уж, мне не будет такой удачи, как моему господину Дон КихотуЛаманчскому: в пещере этого самого заколдованного Монтесиноса, куда он сошели спустился, его приняли лучше, нежели в собственном доме, - его, можносказать, ждали накрытый стол и постеленная постель. Взору его явились в этойпещере прекрасные и умиротворяющие видения, а я здесь увижу, должнополагать, одних только жаб да змей. Несчастный я человек, вот до чего менядовели вздорные мои затеи! Отсюда уж, - если бог захочет, чтобы меня нашли -извлекут только мои косточки, гладкие, белые и обглоданные, вместе с костямидоброго моего серого, и вот по ним-то, может статься, и догадаются, кто мытакие, - по крайности, догадаются те, которые знают, что Санчо Панса никогдане расставался со своим ослом, а осел - с Санчо Пансою. Опять скажу:горемычные мы с моим ослом! Видно, уж: такая наша несчастная доля: несуждено нам умереть на родине, среди своих близких, - ведь если бы там снами и стряслась беда непоправимая, то все-таки сыскались бы люди, которыенас пожалели бы и в смертный наш час закрыли бы нам глаза. Ах, товарищ идруг мой! Как дурно я тебя отблагодарил за верную твою службу! Прости меняи, как только можешь, умоляй судьбу, чтобы она избавила нас обоих отнесносной этой напасти: за это я обещаю возложить тебе на голову лавровыйвенок, так что ты будешь похож на увенчанного лаврами поэта, и станувыдавать тебе удвоенную порцию овса. Так сетовал Санчо Панса, осел же слушал его, не говоря ни слова, - встоль затруднительном и бедственном положении находилось несчастноечетвероногое. Вся ночь прошла у них в тяжких стонах и слезных жалобах, инаконец настал день, при блеске и сиянии коего Санчо убедился, что выбратьсяиз этого колодца без посторонней помощи совершенно немыслимо, и он снованачал стонать и кричать, полагая, что кто-нибудь да услышит его, но глас егобыл гласом вопиющего в пустыне, ибо во всей округе некому было его услышать,и тогда Санчо утратил всякую надежду на спасение. Серый по-прежнему лежалнавзничь - Санчо Панса еле-еле поднял его, ибо серый с трудом мог держатьсяна ногах; затем Санчо вынул из дорожной сумы, разделившей его судьбу исовершившей падение вместе с ним, кус хлеба и протянул его ослу, осел же оттакового даяния не отказался, а Санчо ему при этом молвил, словно тот всостоянии был его понять: - С хлебушком нипочем и горюшко. В это самое время он заприметил в стене подземелья отверстие, вкоторое, пригнувшись и скорчившись, мог пролезть человек. Санчо Пансабросился к этой стене и, съежившись, проник в отверстие, а проникнув,увидел, что оно длинное и, чем далее, тем становится шире; рассмотреть жеотверстие ему удалось благодаря солнечному лучу, который, пробиваясь как бысквозь крышу, все внутри освещал. Еще он увидел, что далее отверстие всерасширяется и переходит во вторую просторную пещеру; увидев же все это, онвозвратился к своему ослу, а затем начал камнем прочищать отверстие, и онотак увеличилось, что немного погодя через него легко можно было провестиосла; Санчо только этого и нужно было: он взял осла за недоуздок и двинулсяподземным ходом вперед в расчете на то, что с другой стороны окажется выход.Порою он шел в полумраке, порою - в, полнейшей тьме, и все время - в страхе. "Боже всемогущий, помоги мне! - говорил он про себя. - Для меня этосущее злоключение, а для господина моего Дон Кихота это, должно полагать,было бы изрядным приключением. Он бы, уж верно, принял эти пропасти иподземелья за цветущие сады и дворцы Гальяны {1} и питал надежду, что заэтими мрачными теснинами пред ним откроется цветущий луг, а я, злосчастный,скудоумный и малодушный, я каждую секунду ожидаю, что под ногами у менявнезапно разверзнется новая бездна, еще поглубже этой, и меня поглотит.Беда, когда приходит одна, это еще не беда". Таким-то образом и в подобных мыслях Санчо прошел, как ему показалось,немногим более полумили и наконец различил слабый свет, похожий на дневной:неведомо откуда пробиваясь, он указывал на то, что путь сей,представлявшийся Санчо путем на тот свет, на самом деле свободен. Здесь Сид Ахмет Бен-инхали его оставляет и обращается к Дон Кихоту, аДон Кихот тем временем в радостном волнении ожидал поединка с соблазнителемдочери доньи Родригес, за честь которой, столь вероломно поруганную иопороченную, он намеревался вступиться. Но вот как-то утром Дон Кихот,выехав из замка, чтобы поучиться и поупражняться перед предстоящимсражением, погнал Росинанта карьером или, точнее, коротким галопом,Росинатовы же копыта очутились возле самого подземелья, и не натяни ДонКихот изо всех своих сил поводья, он свалился бы туда неминуемо. Так илииначе он удержал Росинанта и не свалился; подъехав чуть-чуть ближе, он, несходя с коня, стал осматривать яму, и в то время, как он ее осматривал,снизу до него донеслись громкие крики; тут он насторожился и в конце концовуловил и разобрал, что именно из глубины кричали: - Эй вы, там, наверху! Неужто не найдется среди вас христианина,который меня бы услышал, или сострадательного рыцаря, который смилостивилсябы над заживо погребенным грешником, над злополучным губернатором безгубернаторства? Дон Кихоту показалось, что это голос Санчо Пансы, и это его поразило иозадачило; и, сколько мог возвысив голос, он спросил: - Кто там внизу? Кто это плачется? - Кому же тут быть и кому еще плакаться, - послышалось в ответ, - какне бедняге Санчо Пансе, за свои грехи и на свое несчастье назначенномугубернатором острова Баратарии, а прежде состоявшему в оруженосцах уславного рыцаря Дон Кихота Ламанчского? При этих словах Дон Кихот пришел в совершенное изумление и остолбенел;он вообразил, что Санчо Панса умер и что в этом подземелье томится его душа;и, волнуемый этою мыслью, он заговорил: - Заклинаю тебя всем, чем только может заклинать правоверныйхристианин: скажи мне, кто ты таков, и если ты неприкаянная душа, скажи, чтоя могу для тебя сделать, ибо хотя призвание мое состоит в том, чтобыпокровительствовать и помогать несчастным, живущим в этом мире, однако ж яготов распространить его и на то, чтобы вызволять и выручать обездоленных,отошедших в мир иной, если только они сами не властны себе помочь. - Узнаю по речам моего господина Дон Кихота Ламанчского, - послышалосьв ответ, - да и голос, без сомнения, его. - Да, я тот самый Дон Кихот, коего призвание - вызволять и выручать избед живого и мертвого, - подтвердил Дон Кихот. - А посему скажи мне, кто тытаков, - ты, приведший меня в недоумение, ибо если ты мой оруженосец, СанчоПанса, и ты умер, и тебя не утащили бесы, и по милости божией ты находитьсяв чистилище, то святая наша матерь римско-католическая церковь знает такиезаупокойные молитвы, которые избавят тебя от мук, претерпеваемых тобою ныне,и я, со своей стороны, буду о том хлопотать и готов пожертвовать ради этогосвоим достоянием. Итак, назови же себя и скажи, кто ты таков. - Ей-ей, - послышалось в ответ, - клянусь рождением того, кого толькомилость ваша, сеньор Дон Кихот Ламанчский, назвать захочет, что я оруженосецваш Санчо Панса и что я за всю мою жизнь ни разу еще не умирал, - мне толькопришлось оставить губернаторство по причинам и обстоятельствам, о которыхсейчас не время рассказывать, а нынче ночью я свалился в это подземельевместе с моим серым, - он может это подтвердить: ведь он здесь, налицо. И что бы вы думали: осел, будто поняв, о чем говорит Санчо, в ту жесекунду заревел, да так громко, что эхо отозвалось во всей пещере. - Превосходный свидетель! - воскликнул Дон Кихот. - Я узнаю его рев,как если б он был моим родным сыном, да и твой голос, милый Санчо, мне такжезнаком. Погоди, я сейчас поеду в герцогский замок, - он отсюда недалеко, иприведу с собой людей: они тебя вытащат из этого подземелья, куда ты попал,должно полагать, за грехи. - Поезжайте, ваша милость, - молвил Санчо, - и, ради господа бога,возвращайтесь скорее: я не могу перенести этой мысли, что я заживо погребен,и умираю от страха. Дон Кихот с ним расстался и, приехав в замок, рассказал их светлостям ослучае с Санчо Пансою, чем привел их в немалое изумление; они тотчас жедогадались, что Санчо провалился в одно из отверстий, ведущих в подземныйход, который еще в незапамятные времена был в тех местах проложен, но они немогли взять в толк, как это Санчо расстался с губернаторством, не уведомивих о своем приезде. Были пущены в дело, как говорится, веревки и канаты, иценою великих усилий множества людей в конце концов удалось извлечь и серогои Санчо Пансу из мрака на солнечный свет. Некий студент посмотрел на Санчо исказал: - Вот так следовало бы удалять с должностей всех дурных правителей -точь-в-точь как этого греховодника, вылезшего из глубокой пропасти: онголоден, бледен и, сколько я понимаю, без единого гроша в кармане. Санчо, послушав такие речи, молвил: - Назад тому дней восемь или десять я, господин клеветник, вступил вуправление островом, который был мне пожалован, и за все это время я дажехлеба - и того вволю не видел. За это время меня измучили лекари, а врагипереломали мне все кости. Я и взяток не брал, и податей не взимал, а когдатак, то, думается мне, я заслужил, чтобы со мной расстались по-другому, нуда человек предполагает, а бог располагает; господь знает, что для нас лучшеи что каждому из нас положено, дают - бери, а бьют - беги, а грех да беда накого не живет, потому сейчас у тебя дом - полная чаша, ан глядь - хоть шаромпокати. И довольно об этом: бог правду видит, а я лучше помолчу, хотя мог быеще кое-что сказать. - Не сердись, Санчо, и не огорчайся: мало ли что про тебя скажут, а товедь этому конца не будет. Лишь бы у тебя совесть была чиста, а там пустьсебе говорят, что хотят, пытаться же привязать языки сплетникам - это всеравно что загородить поле воротами. Если правитель уходит со своего постабогатым, говорят, что он вор, а коли бедняком, то говорят, что он простофиляи глупец. - Могу ручаться, - заметил Санчо, - что кого-кого, а меня-то, уж верно,признают за дурака, а не за вора. Сопровождаемые мальчишками и всяким иным людом, Дон Кихот и Санчо, всееще ведя этот разговор, приблизились к замку, где их уже поджидали в галереегерцог и герцогиня, однако, прежде чем подняться к герцогу, Санчо самоличноустроил серого в стойле, ибо, по его словам, серый ночевал в гостинице и емутам было очень плохо, и только после этого поднялся на галерею к герцогскойчете и, преклонив пред нею колена, заговорил: - Сеньоры! Не за какие-либо мои заслуги, а единственно потому, чтотакова была воля ваших светлостей, я был назначен управлять вашим островомБаратарией, и как голяком я туда явился, так голяком и удалился. Хорошо ли,плохо ли я управлял - на то есть свидетели: что им бог на душу положит, тоони вам и расскажут. Я разрешал спорные вопросы, выносил приговоры и вечнобыл голоден, оттого что на этом настаивал доктор Педро Нестерпимо, родом изУчертанарогеры, лекарь островной и губернаторский. Ночью на нас напаливраги, опасность была велика, но в конце концов островитяне, пошли имгосподь столько здоровья, сколько в их словах правды, объявили, чтоблагодаря твердости моего духа они своей свободы не отдали и одержали полнуюпобеду. Коротко говоря, за это время я взвесил все тяготы и обязанности, сдолжностью губернатора сопряженные, и пришел к заключению, что плечи мои ихне выдержат: эта ноша не для моего хребта и стрелы эти не для моего колчана,вот почему я надумал, прежде чем меня сбросят, самому броситьгубернаторство, и вчера утром я покинул остров таким, каким увидел еговпервые - с теми же самыми улицами, домами и кровлями, какие были, когда ятуда вступил. Ни у кого я не брал взаймы и ни в каких прибылях неучаствовал, и хоть я и думал было издать несколько полезных законов, но таки не издал: все равно, мол, никто соблюдать их не будет, значит, издавай неиздавай - толк один. Как я уже сказал, покинул я остров безо всякой свиты, -вся моя свита состояла из одного только серого, - дорогой свалился вподземелье, начал оттуда выбираться и наконец нынче утром при свете солнцаотыскал выход, но только не слишком удобный, так что, не пошли мне господьсеньора Дон Кихота, я бы там оставался до скончания века. Ну так вот, вашисветлости, перед вами губернатор ваш Санчо Панса, который из тех десятидней, что он прогубернаторствовал, извлек только одну прибыль, а именно: онузнал, что управление не то что одним островом, а и всем миром не стоитмедного гроша. Приобретя же таковые познания, я лобызаю стопы вашихмилостей, а засим, как в детской игре, когда говорят: "Ты - прыг, а я сюда -скок", прыг с моего губернаторства и перехожу на службу к моему господинуДон Кихоту, потому на этой службе мне хоть и страшновато бывает, да затохлеб-то я, по крайности, ем досыта, а мне - хоть морковками, хотькуропатками - только быть бы сытым. На сем окончил пространную свою речь Санчо, Дон Кихот же все времябоялся, как бы он не наговорил невесть сколько всякой ерунды, но когда ДонКихот убедился, что Санчо уже кончил, а ерунды наговорил совсем мало, томысленно возблагодарил бога; герцог между тем обнял Санчо и сказал, что онвесьма сожалеет, что Санчо так скоро ушел с должности губернатора, но чтоон, со своей стороны, примет меры, чтобы в его владениях для Санчо подыскаликакую-нибудь другую должность, менее тягостную и более выгодную. Герцогинятакже обняла Санчо и велела его накормить, ибо у него был вид человека невесьма бодрого и еще менее упитанного. 1 Дворцы Гальяны - так назывались развалины древнего здания в Толедо, скоторым связано множество легенд. Предание приписывает постройку этогодворца отцу мавританской принцессы Гальяны, впоследствии якобы вышедшейзамуж за Карла Великого.
