О том, как Дон Кихот и Санчо прибыли в свое село Весь этот день Дон Кихот и Санчо провели в селении, на постоялом дворе,и ожидали наступления ночи, один - дабы в чистом поле завершитьсамобичевание, другой - дабы присутствовать при его конце, в коем заключалсявенец его желаний. Между тем на постоялый двор въехал новый путешественник стремя или четырьмя слугами, и один из слуг обратился к тому, кого можно былопринять за их господина: - Здесь, сеньор дон Альваро Тарфе, вы можете переждать полуденный зной;в гостинице как будто бы и чисто и прохладно. Услышав это, Дон Кихот сказал Санчо: - Знаешь, Санчо, когда я перелистывал вторую часть моей истории, то,по-моему, мне там встретилось имя дона Альваро Тарфе. - Очень может быть, - заметил Санчо. - Дайте ему спешиться, и тогда мыу него спросим. Всадник спешился, и хозяйка постоялого двора отвела ему внизу комнату,прямо против комнаты Дон Кихота, также увешанную разрисованными полотнами.Вновь прибывший кавальеро переоделся в летнее платье, вышел в галерею,обширную и прохладную, и, увидев Дон Кихота, который также прогуливался погалерее, обратился к нему с вопросом: - Куда, милостивый государь, изволите путь держать? На что Дон Кихот ему ответил: - В одно из ближайших сел, откуда я родом. А ваша милость куданаправляется? - Я, сеньор, - отвечал кавальеро, - еду в Гранаду: это моя родина. - Истинно прекрасная родина! - воскликнул Дон Кихот. - А скажите,будьте любезны, ваша милость, как вас зовут? Я не сумею должным образомизъяснить, как важно мне это знать. - Меня зовут доном Альваро Тарфе, - отвечал постоялец. На это Дон Кихот ему сказал: - Я нимало не сомневаюсь, что ваша милость и есть тот самый дон АльвароТарфе, который выведен во второй части Истории Дон Кихота Ламанчского,недавно преданной тиснению и выданной в свет одним новейшим сочинителем. - Я самый, - отвечал кавальеро, - Дон Кихот же, главное действующеелицо помянутой истории, был моим ближайшим другом, и это я вытащил его изродного края, во всяком случае я подвигнул его отправиться на турнир вСарагосу, куда я собирался сам. Признаться, я оказал ему немало дружескихуслуг, и только благодаря мне палач не разукрасил ему спину за чрезмернуюдерзость. - А скажите на милость, сеньор дон Альваро, похож ли я хоть немного натого Дон Кихота? - Разумеется, что нет, - отвечал постоялец, - положительно ничем. - А у того Дон Кихота, - продолжал допытываться наш Дон Кихот, -состоял на службе оруженосец Санчо Панса? - Как же, состоял, - отвечал дон Альваро, - но, хотя он слыл великимшутником, я лично ни одной остроумной шутки от него не слышал. - Охотно этому верю, - заговорил тут Санчо, - потому шутить не каждыйумеет, и этот ваш Санчо, досточтимый сеньор, верно уж, преизрядный плут,тупица, да к тому же еще и негодяй; ведь настоящий-то Санчо Панса - это я, иу меня шутки сыплются чаще дождевых капель; коли угодно вашей милостиубедиться на деле, то поживите со мной так примерно годик, и вы самиувидите, что они у меня срываются с языка поминутно и притом в такомколичестве и такого рода, что совершенно неожиданно для меня самого все моислушатели покатываются со смеху. Подлинный же Дон Кихот Ламанчский, славный,отважный, благоразумный влюбленный, искоренитель неправды, оплот малолетнихи сирых, прибежище вдовиц, покоритель девичьих сердец, знающий только однувладычицу, Дульсинею Тобосскую, - вот он, перед вами, и это мой господин,всякий же другой Дон Кихот, а равно и всякий другой Санчо Панса - это всепустые враки. - Клянусь богом, друг мой, я тебе верю, - воскликнул дон Альваро, - втех немногих словах, которые ты успел сказать, заключено больше остроумия,нежели во всем, что я слышал от другого Санчо Пансы, а ведь говорит он безумолку! Он больше обжора, чем краснобай, и не столько шутник, сколько простоглупец, и вообще для меня несомненно, что волшебники преследующие Дон Кихотахорошего, вознамерились преследовать и меня через посредство Дон Кихотаплохого. Впрочем, я ничего не понимаю: я могу ручаться, что поместил его наизлечение в толедский дом для умалишенных, но теперь я вижу другого ДонКихота, ничего общего не имеющего с моим. - Я не знаю, точно ли я хороший, - молвил Дон Кихот, - одно могусказать, что я и не плохой, в доказательство чего позвольте довести досведения вашей милости, государь мой дон Альваро Тарфе, что я ни разу вжизни не был в Сарагосе, более того: как скоро я узнал, что вымышленный ДонКихот участвует в сарагосском турнире, то порешил туда не ездить, чтобывывести сочинителя за ушко да на солнышко, а проследовал прямо в Барселону -обиталище радушия, приют для чужестранцев, пристанище для бедняков, отчизнухрабрецов, город-мститель за утесненных, гостеприимный кров для истиннойдружбы, город, единственный по красоте местоположения. И хотя события,которые там со мною произошли, не весьма радостны, напротив того: весьмапечальны, меня, однако ж, примиряет с ними то обстоятельство, что я виделсамый город. Итак, сеньор дон Альваро Тарфе, это я и есть Дон КихотЛаманчский, о котором идет слава, а не тот пакостник, который вознамерилсяприсвоить себе мое имя и, приписав себе мои мысли, тем возвысить себя вомнении света. Я взываю к вашей милости, как к истинному кавальеро: неоткажите в любезности, объявите местному алькальду, что до сего дня вашамилость никогда меня не видала, что я не тот Дон Кихот, который изображен вовторой части, и что оруженосец мой Санчо не тот, которого ваша милостьизволила знать. - Я весьма охотно это сделаю, - сказал дон Альваро, - согласитесь,однако ж, что это вещь неслыханная - быть знакомым с двумя Дон Кихотами идвумя Санчо зараз, чьи имена столь сходны и чьи деяния столь различны.Впрочем, я готов подтвердить, что я не видел того, что видел, и что со мнойне происходило того, что произошло. - Ваша милость, уж верно, заколдована, точь-в-точь как сеньораДульсинея Тобосская, - рассудил Санчо. - Хорошо, если б я мог расколдоватьвашу милость, отсчитав себе три тысячи с лишком плетей, как это я делаю радинее, - уж для вас-то я бы бесплатно постарался. - Насчет плетей - это мне что-то невдомек, - признался дон Альваро. Санчо заметил, что об этом долго рассказывать, но что он, однако, всеему расскажет, если только им по пути. Между тем пришло время обедать; ДонКихот и дон Альваро отобедали вместе. Тут на постоялый двор случилось зайтиместному алькальду и писарю, и к этому самому алькальду Дон Кихот обратилсяс формальной просьбой: он желает-де, чтобы, в ограждение его, Дон Кихота,прав, здесь присутствующий кавальеро дон Альваро Тарфе перед лицом егомилости алькальда засвидетельствовал, что он никогда прежде не знал ДонКихота Ламанчского, также здесь присутствующего, и что это совсем не тот ДонКихот, который изображен в вышедшей из печати книге под заглавием Втораячасть Дон Кихота Ламанчского, сочинение некоего Авельянеды, уроженцаТордесильяса. Алькальд все это обставил юридически: свидетельское показаниебыло дано с соблюдением всех приличествующих случаю формальностей, чему ДонКихот и Санчо весьма обрадовались, словно им в самом деле было чрезвычайноважно иметь подобное показание и как будто бы различие между двумя ДонКихотами и двумя Санчо и без того не было достаточно резко означено в ихпоступках и в их речах. Дон Альваро и Дон Кихот долго еще обменивалисьучтивостями и изъявлениями преданности, и тут великий ламанчец выказал всюсвою рассудительность, дон Альваро же Тарфе вынужден был признать, что он внем ошибался: он даже близок был к мысли, что он сам заколдован, коль скоровидел своими глазами двух столь различных Дон Кихотов. Наступил вечер, и оба постояльца одновременно выехали из села, однако жпримерно в полумиле от него дорога расходилась: одна вела в село к ДонКихоту, другая - туда, куда нужно было дону Альваро. За этот краткийпромежуток времени Дон Кихот рассказал дону Альваро о злополучном своемпоражении, о заколдованности Дульсинеи и о средстве расколдовать ее и всемэтим привел дона Альваро в изумление, а затем дон Альваро, обняв Дон Кихотаи Санчо, поехал в одну сторону, Дон Кихот же устремился в другую и провелэту ночь среди дерев, чтобы предоставить возможность Санчо покончить с егоепитимьей, каковую Санчо и на сей раз исполнял тем же самым способом, что ипрошедшей ночью, то есть в неизмеримо большей степени за счет буковой коры,нежели за счет собственной спины, с которою он до того бережно обходился,что даже муху не могли бы с нее согнать наносимые им удары. Обманутый ДонКихот ни разу не ошибся в счете и нашел, что вместе со вчерашними общеечисло плетей достигает трех тысяч двадцати девяти. Солнце, казалось, взошлов этот день раньше только для того, чтобы взглянуть на это жертвоприношение,и с первыми его лучами Дон Кихот и Санчо поехали дальше, беседуя между собоюо том, в каком заблуждении находился дон Альваро и как благоразумно онипоступили, взяв у него по всей форме, перед лицом представителя правосудия,свидетельское показание. Весь этот день, равно как и следующую ночь, они провели в пути, и заэто время с ними не случилось ничего такого, что заслуживало бы описания, заисключением разве того, что ночью Санчо выполнил свой урок, чему Дон Кихотвозрадовался несказанно, - он с нетерпением стал ожидать рассвета, оттогочто днем, казалось ему, он непременно должен встретить уже расколдованнуювладычицу свою Дульсинею; и, продолжая свой путь, он не пропускал ни однойженщины без того, чтобы не поглядеть: уж не Дульсинея ли это Тобосская, ачто Мерлин мог не исполнить своего обещания - это представлялось емуневероятным. Занятый этими мыслями и мечтами, он вместе с Санчо въехал нахолм, с вершины коего открывался вид на их родное село, и тут Санчо,опустившись на колени, воскликнул: - Открой очи, желанная отчизна, и взгляни на сына своего Санчо Пансу:он возвращается к тебе не сильно разбогатевший, но зато лихо исполосованныйплетьми. Раскрой объятия и прими также сына своего Дон Кихота: его одолеларука другого, но зато он преодолел самого себя, а ведь это он же мне иговорил, что более доблестной победы невозможно себе пожелать. Я возвращаюсьпри деньгах, потому хоть и славно меня выпороли, зато я славно верхомпрокатился. - Полно дурачиться, - сказал Дон Кихот, - дай бог нам счастливо въехатьв наше селение, а уж там, на досуге, наша выдумка придет нам на помощь, и мысоставим план пастушеской жизни, которую мы намереваемся вести. Тут они спустились с холма и двинулись по направлению к своему селу.
