Алексеев Сергей Трофимович
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
Картина первая.
Раннее утро, Теперь все переменилось: над российской таможней – жовто- блакитный флаг, над украинской – триколор. И соответственно – указатели на полосатом пограничном столбе. Появляются батько Гуменник, подпоясанный цыганской шалью и его телохранитель. Идут после хорошей пьянки и гульбы, похмельные, с тяжелыми головами. Останавливаются перед таможней, тупо озираются.
ГУМЕННИК. (на русском) Стой, козаченьки. Люльку выкурить хочу. Подать мне люльку!
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Может, рассольчику капустного, батько? Или фанты?
ГУМЕННИК. Люльку хочу! Где моя люлька?
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. В люльку? В люльку – это можно, батько. Сейчас доведу и в люльку!
ГУМЕННИК. Люльку с табаком! С настоящим запорожским табаком!
Телохранитель вынимает люльку, раскуривает, подает. Гуменник пыхнул дымом – поперхнулся – прямо перед ним – Юрко в оленьих лохмотьях, целится из лука.
ЮРКО. Арслан Дуолайя! Злой дух! Ырыатын Ар-рыы!
Телохранитель прячется за Гуменника.
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Брось лук! Брось говорю! Кто такой?
ЮРКО. Кыргыттыра тутан! Айбасы кель манна! Злой дух. Арсан Дуолайя!
Гуменник пытается спрятаться за телохранителя, начинается борьба. Юрко водит луком, целится.
ГУМЕННИК. Заслоняй меня, лях! Ты что? Защищай мое тело!
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. (зажмурившись) Батько! Он меня убьет! Убьет же!
ЮРКО. Кто Арсан Дуолайя? Кто злой дух?
ГУМЕННИК. (на телехранителя) Он! Он злой дух!
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Не стреляй! Я не злой, я добрый дух!
Юрко опускает лук. Берет в руки бубен, начинает вокруг них шаманский танец изгнания злого духа. Гуменник с телохранителем жмутся друг к другу, в страхе. Наконец, Юрко бьет их бубном по бритым головам – изгнал злой дух айбасы. Подбирает лук и уходит. Хохлы валятся на землю после паузы.
ГУМЕННИК. Что это было? Что за дьявол?.. Чукча, что ли…
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. (не сразу) Беда, батько, кажется мы допились…
ГУМЕННИК. До чертиков, что ли?.. Ну! Бывало, и больше пили. Откуда здесь шаман этот взялся? Тьфу, черт…
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Слухай, батько, а мы случайно не того?.. Не на север ли попали? Не в Магадан?
ГУМЕННИК. За что?.. Лучше уж пить до чертиков, чем в Магадан… А ты какого хрена не контролируешь ситуацию?
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Сейчас, проконтролируем!.. Так, вроде места узнаю. И места эти не так уж и отдаленные. Знакомые места…
ГУМЕННИК. Ты куда меня привел, лях? Что это такое?
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Как что? Государственная граница самостийной Украины, батько. Вон таможня…
ГУМЕННИК. А ты глаза разуй! Чей это флаг там висит? Чья это тряпка болтается? Чукотская, что ли?
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Флаг, батько? Похоже, флаг висит французский.
ГУМЕННИК. Ты что, лях? Хочешь сказать, мы так загуляли, что до Франции докатились?
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Могли вполне и до Франции… Помню же, какие –то девки были, черненькие такие брюнетки и талия у всех!..
ГУМЕННИК. Это же цыганки были, козел! Опять надрался на службе?
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Сам же заставлял, батько!
ГУМЕННИК. Запомни: если юбок много – цыганка, а если всего одна – то француженка. Учишь тебя, учишь… А если были цыганки, значит, мы в России.
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Логично, батько. Чукчи в Росии и живут.
ГУМЕННИК. Когда же мы через границу махнули? Когда через стену перелезли?
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Должно быть, когда ты пошел рубать москалей.
ГУМЕННИК. А я что, ходил рубать?
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. На Москву собирался, саблюку свою искал…
ГУМЕННИК. Эх, жалко, не дошел!
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Потому что мы в цыганский табор попали. А с ними разве до Москвы дойдешь?.. В карманах – ни одного доллара.
ГУМЕННИК. Ну и бес с ними, с долларами. Надо на родину подаваться. Пока москали не проснулись.
С обеих сторон к таможне пошли челноки с сумками. Врываются на площадку – дергают двери – таможни обе заперты. Шум, недовольство, голоса, выстраиваются в очередь.
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Через таможню хода нет, батько…
ГУМЕННИК. Хочу на родину!
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Таможня закрыта, да и москалей вон сколько…
ГУМЕННИК. Думай! Кто за мою безопасность отвечает? Ты или я?
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Я, батько!.. Может, отлежимся в кустах, а ночью уйдем?
ГУМЕННИК. Я – Гуменник! Что бы Гуменник в кустах лежал?!..
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Понял, батько! Лезем через стену!
ГУМЕННИК. Через стену? С ума сошел… Через стену только по пьянке можно махнуть. А с похмелья… Давай через ту избу, через окна?
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Нельзя, батько! Я там вчера оружие отнял… Зайти зайдем, а выйти… Можем и вперед ногами. А то прикопают в подполе. Там партизаны живут.
ГУМЕННИК. Через проволоку? Не того?..
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Триста восемьдесят! А рубильник у москалей!
ГУМЕННИК. (тоскливо) Пошли через стену… Ну немцы и козлы! Прислали гуманитарную помощь! Хрен через нее по трезвому делу перелезешь!
Начинают штурмовать стену, используя цыганскую шаль. Тем часом челночники достучались. Первым выполз Вовченко, едва живой от работы и недосыпа.
ВОВЧЕНКО. Чего вам надо? Ну народ! Стучат и стучат чуть свет…Не дают отдохнуть честному человеку, торгаши проклятые. Ну что вам не живется, не спится?.. Все, таможня закрыта. Санитарный день. Кто стукнет еще хоть раз – за границу не пущу. Я вас всех невыездными сделаю!
Захлопывает дверь. Зато дверь таможни украинской открывается, высунулась Волчиха, в ночной рубашке.
ВОЛЧИХА. Ну и чего выставились? Что рты разинули?... Как вам не стыдно, а? А еще граждане самостийной демократической Украины. Вы что, свободу завоевывали, чтобы с сумками челночить? Чтобы мечту многих поколений украинцев на смех выставлять перед москалями?.. Сегодня таможня не работает, закрыта на учет.
Закрывает дверь. Обе толпы послушно спускаются с лестниц, идут вдоль стены, к проволоке. Начинается контрабандная торговля: перекидывают товары через границу, договариваясь о цене…
Гуменник с телохранителем преодолели стену, облегченно развалились на траве.
ГУМЕННИК. На Украине и воздух совсем другой, так легко дышится…
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Дым Отечества нам сладок и приятен…
ГУМЕННИК. Не забывайся! На мове треба гутарить.
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Прости, батько, разсупонився…
ГУМЕННИК. Неси в люльку!
Телохранитель подхватывает батьку на руки и уносит. Появляется Куров с Курихой, заспанные, дед потягивается. Курихе.
КУРОВ. Что-то все кости ломит! Должно к непогоде…
КУРИХА. Может, тебя в баньке попарить?
КУРОВ. Но! Каждый день что ли?.. Чего тянешься, давай иди завтрак готовь, да молодых корми! Поди, голодные.
КУРИХА. (покорно) Сейчас, сейчас, бегу… Где вы мои хорошие? Где вы мои пригожие? Как вы тут поладили?.. (скрывается в доме).
Слышны крики: «Стой! Лови его! Держи! Вон он! Вон он. К границе побежал! Стой!» Выбегает американец Джон, сильно хромает, нога перемотана тряпьем, одежда изорвана в лохмотья, исцарапаный. Бросается к стене, пытается перелезть, бессильно падает.
КУРОВ. Эй, ты чего это?.. Ты откуда такой?
Джон прижимается к стене, кричит затравлено.
ДЖОН. Рашен мафия!.. Партизанен!.. Рашен партизанен!
КУРОВ. Ты что, сбесился? (подходит – Джон отползает) Кто тебя так? Да тебя же, хлопец, подстрелили!
ДЖОН. (англ.) 't come close! I am a citizen of the United States! Demand Consul! Immediately invite Consul!
КУРОВ. Ишь ты, бедняга…Еще что-то лопочет. Ты это по-английски? Да не бойся… Где партизаны? Кто здесь партизаны?
ДЖОН. Рашен мафия! Рашен партизанен! Требовать американский консул!
Выбегает Дремов и два переводчика, все вооружены.
ДРЕМОВ. Вон он! Тьфу!.. Ну, слава Богу, сейчас не уйдет. Прижимай к стене! Заходи с флангов! Сват, помоги поймать! Совсем одичал!
КУРОВ. Вы чего это? Вы же, вроде, на медведя ходили!
Дремов с переводчиками наваливаются на американца, держат за руки.
ДРЕМОВ. Слушай, сват! Давай затащим пока в твою хату? Хоть рану перевязать. А то батько Гуменник за американца убьет! Сказал сдать в целости и сохранности. Не уберегли!
КУРОВ. Заноси, чего там!
ДЖОН. Let me go! I am a free citizen of the United States!
Переводчики переводят. Дремов злой.
ДРЕМОВ. Да заткнитесь вы!.. Тащите в хату! Все, международный конфликт обеспечен. Что будет! Что теперь будет?!.. Да не волоком! Это же не бревно – живой американец!
Заносят в дом Курова. А там, обнявшись, Куриха и Оксана ревут, то ли от счастья, то ли от горя.
ДЖОН. (англ.) Don't want to! Leave me! Demand Consul! Give me the phone! Here is the phone? Tie me! Immediately associate me!
ПЕРВЫЙ ПЕРЕВОДЧИК. Просит связать. (Дремову) Может, свяжем?
Укладывают на кровать, сдирают штаны.
ДРЕМОВ. (Оксане) Ты опять здесь?.. Перевяжи раненого!
КУРИХА. Это мы сейчас. Нам не впервой. (засучивает рукава) Что с ним?
ОКСАНА. Бабушка, я сама! (ищет на полках) Где моя сумка?
КУРИХА. Ладно, я ассистировать буду. (наливает в таз воду) Нож какой брать? Столовый? Или которым поросят кастрировать?
ДЖОН. Where's the telephone? I need to contact the President of the USA! I request you to provide telephone!
КУРОВ. (догадливо) Понял! Есть телефон! У нас все есть! Повезло, что не в Якутии тебя подстрелили. Там телефонов нету…
Роется под лавкой и достает полевой телефон, дает в руки американцу.
КУРОВ. Звони! Ручку вот так покрути и звони.
КУРИХА. (Курову, между прочим) Ты что, ошалел? Это же на свинарник телефон.
КУРОВ. Пусть звонит! Может, через космос свяжется. Они, американцы, народ дошлый, все у них через космос.
ДЖОН. (крутит ручку, англ.) HELO? Immediately connect me with the President!.. Demand connect!.. According to the Declaration on the rights of the man.
ДРЕМОВ. (переводчику) Что он говорит? Переводи!
ПЕРВЫЙ ПЕРЕВОДЧИК. В Америку звонит, права качает.
ДЖОН. Mr. President? Mr. President! I am a citizen of the United States. Was shot at and wounded Russian partisans on the territory of Russia. As a taxpayer, I demand to return the rocket attack!
Все в напряжении, слушают и ждут. Только Оксана с Курихой готовятся к операции.
ПЕРВЫЙ ПЕРЕВОДЧИК. Труба!
ДРЕМОВ. Что – труба?
ПЕРВЫЙ ПЕРЕВОДЧИК. Дозвонился до Америки… С президентом говорит!
ДРЕМОВ. И что? Что говорит? Мать-твою так!..
ПЕРВЫЙ ПЕРЕВОДЧИК. Говорит, партизаны ранили, требует нанесения ракетного удара.
ДРЕМОВ. У него что, совсем крыша съехала? А что ему говорит президент?
ПЕРВЫЙ ПЕРЕВОДЧИК. Не слыхать, что-то хрюкает… Помехи.
ДЖОН. (англ.) Mr. President, give coordinates for the missile strike: the border of Ukraine and the Bryansk region of Russia. The village... now ask, what village. (переводчику) As the name of this village?
ПЕРВЫЙ ПЕРЕВОДЧИК. Жупановка, сэр Джон.
ДРЕМОВ. Неужто за ним сейчас вертолет пришлют, из Америки?
ПЕРВЫЙ ПЕРЕВОДЧИК. Нет, передал координаты, сейчас ракеты прилетят.
ДРЕМОВ. Ракеты?! (мечется) Скажи ему!.. Он что? Рехнулся? Скажи… Нет, я сам.
Вырывает трубку у Джона, кричит.
ДРЕМОВ. Не стреляйте, господин президент! Товарищ Клинтон! Я сейчас все объясню!..
КУРИХА. (отталкивая) Отойди, сват, не мешай. Некогда…
ДРЕМОВ. Сейчас ракетами накроют! Крылатыми! Он с президентом США говорил!..
КУРИХА. (между делом) Да ты успокойся, сват. По этому телефону и до свинарника не дозвонишься… Отойди!
Оксана в белом халате и медицинских перчатках, на лице повязка. Подходит, осматривает ногу. Склоняются вместе с Курихой.
ДЖОН. (кричит, англ.) Not Dama! Do not trust! Infect me with AIDS!
ОКСАНА. Чего он орет?
ПЕРЕВОДЧИК. Вроде, требует заразить спидом.
ОКСАНА. Где ему спид-то взять?
КУРИХА. Мужики, ну-ка подержите его, чтобы не брыкался. (хлопает по лбу) Лежать! Не бойся, я сорок лет ветеринаром на свинарнике была, ударник коммунистического труда.
ОКСАНА. Шприц! И тампоны с йодом.
КУРИХА. (прозаично) Ну что? Ногу отрезать будем? Или оставим?
ОКСАНА. Пока оставим… Придется усыпить. Надо чистить рану. Не вытерпит, слабый мужичок попался.
КУРИХА. Пантелей! Давай наркоз!
Куров достает бутыль горилки, наливает полный стакан.
ДЖОН. Won't allow it! You want to send me! You all - Russian partisans! The Russian mafia!
КУРИХА. Давай ему наркоз, Пантелей. Помогите, мужики!
Дремов с переводчиками держат Джона, Куров насильно поит горилкой, дает соленый огурец. Джон через секунду отваливается бесчувственным.
ОКСАНА. Пульс?
КУРИХА. Нормальный, как у кролика… Сват, а кто его подстрелил –то?
ДРЕМОВ. А кто его знает?! (возится с телефоном, крутит ручку, слушает) Может, и мафия! Из винтовки с глушителем… Выстрела не было, а упал!... Сватья, а этот телефон и правда на свинарник?
КУРИХА. Нет, почему? Международный… Свинарник –то теперь на Украине… (Оксане) Тыала чороон сохнут!
ОКСАНА. Айбасы кирикитте, бабушка! Лабба тутан хаыныны!
ДРЕМОВ. Чего-чего?..
КУРОВ. Это они на латыни шпарят! (наливает горилки, пьет в тихушку) Медицинский разговор!
ДРЕМОВ. Дочка, а жить он будет? Может, каких лекарств из Америки?
ОКСАНА. Может и будет, посмотрим… А лекарства… Йод же есть, хватит.
Что-то достает из раны, рассматривает. Дремов пометался из угла в угол.
ДРЕМОВ. Надо идти сдаваться! Лучше самому доложить! (переводчикам) Пошли искать батьку Гуменника! Не шутка – свободного гражданина подстрелили, вместо дикого медведя…
Выбираются в окно на Украину. Куров наливает еще стаканчик. Оксана и Куриха разглядывают вынутый из раны, наконечник стрелы
КУРИХА. Что за осколок, не пойму. Не видала таких.
ОКСАНА. Это не осколок, бабушка. Это наконечник стрелы, костяной.
КУРИХА. Его что же, из лука стреляли?
ОКСАНА. Из лука.
КУРИХА. Вот, доразоружали нас американцы! С луками и стрелами остались…
Бинтуют бедро Джона.
Картина вторая.
К стене выбегают Гуменник с телохранителем, мечутся, ищут укрытие, прыгают через плетень, прячутся. Слышны крики: «Туда пошли! Держи их! Вон туда заскочили», топот, шум толпы, которая вырывается со свистом и гиком. Ищут, заглядывают повсюду, в руках – колья, палки. Голоса: «Удрали, чубатые! За границу ушли! Ничего, в другой раз поймаем!» Уходят. Телохранитель выглядывает из-за плетня.
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Пронесло, вроде ушли.
ГУМЕННИК. (вытирая разбитый нос) Это так ты тело мое охраняешь, лях!
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Батько, но мне тоже досталось!.. Челноки проклятые!
ГУМЕННИК. Как они посмели?!.. Ну я им устрою! Я их от строительства стены отлучу! Такую безработицу сделаю – взвоют!
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Прости, батько, но ты и сам виноват. Зачем ты окна бил? Да еще пистолетом размахивал?
ГУМЕННИК. А почему мне горилки не выносят? Будто не видят, что батько идет!.. До чего же оборзели хохлы! Прямо, как москали!
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. И тут твоя вина, батько. Сам же выступал за свободу, за демократию. Вот они и расслабились!
ГУМЕННИК. (трогая оселедец) Сволочи, чуть оселедец не выщипали… Я их экономическим рычагом удушу! Ведь узнали же, что это я, Гуменник!..
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. (резко ходит, интригует) Кажется, я понял в чем дело. Батько, худо дело…Тебе же раньше все время горилку выносили, девок давали целовать, на руках качали, помнишь?
ГУМЕННИК. Ну!.. Встречали, как положено!
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. И когда ты даже буянить начинал – пальцем не трогали, верно? Освободитель, кричали, кормилец – поилец!
ГУМЕННИК. Давай-давай, ну? Говори, лях!
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Что тут сказать… Свергли тебя, батько! С лидеров сняли. Это сейчас быстро делается.
Гуменник бьет его кулаками, пинает, старается поставить на колени.
ГУМЕННИК. Я тебе покажу – сняли! Молчать, лях проклятый! На колени перед батькой!
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. (вырываясь) Сам подумай, батько! Если народ не признает… Логично?.. А народ, он только увенчанным льстит. А развенчанных – топчет. Это не я так сказал!..
Вырвался, приводит себя в порядок. Гуменник возмущен, но уже не уверен.
ГУМЕННИК. Как могут меня, Гуменника, снять из батьков?.. Я с москальским ОМОНом бился на улицах Киева! Я партию создавал! Я же – Гуменник!
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Узнали, что ты не хохол, а русский.
Гуменник зажимает ему рот, озирается.
ГУМЕННИК. Откуда могли узнать?
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Значит, вчера по пьянке проболтался сам.
ГУМЕННИК. А почему ты… не контролировал? Ты приставлен для чего?
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Я охраняю только тело.
Гуменник садится на землю, растерян, болит голова. Пауза.
ГУМЕННИК. Что делать будем? Думай! Ты ведь тоже не хохол и не лях.
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. На хрен этих жовтоблакитников! Рванем в эмиграцию.
ГУМЕННИК. Логично… А куда? Доллары –то просадили.
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Как куда? На родину, в Россию!
ГУМЕННИК. (тоскливо) Опять через стену?
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Другого пути нет. Мы же теперь в оппозиции!
Гуменник некоторое время сидит потерянный. Телохранитель достает ножницы, состригает оселедец у себя, затем у батьки.Спарывает со своей груди нашивку, а с Гуменника стаскивает китель, заворачивает батьку в цыганскую шаль. Гуменник послушен, как кукла, встает, встряхивается, грозит. Идут к стене.
ГУМЕННИК. Ну, хохлы! Вы у меня попляшите гопака!
Начинается новый штурм стены.
А неподалеку народ все еще торгует через колючую проволоку. Несколько бабенок перекидывает товар, никак не сойдясь в цене. Язык – межгосударственный, базарный. Когда Гуменник переберется через стену, прибегут две девушки с разных сторон и станут играть в мяч – тоже через проволоку, как через сетку.
Проснулся Вовченко, вышел на площадку, огляделся, доволен. Умылся из ведра, растерся полотенцем. Глянул в небо, в сторону флага – не заметил, но спустя какое –то время, спохватился, уставился на жовто- блакитное полотнище. Протер глаза.
ВОВЧЕНКО. Что это?.. Мерещится, что ли? (считает) Раз, два. Две полосы. А было, вроде, три… Куда одну полосу дели? (кричит) Никола? Эй, хохол? Спишь что ли на работе?
ВОЛЧИХА. (появляется в ночной рубахе) Чего орешь ни свет, ни заря?
ВОВЧЕНКО. А где Колька твой? Время – то обед!
ВОЛЧИХА. (потягиваясь, зевает) Где, где… Медовый месяц у него!
ВОВЧЕНКО. Посчитай, сколько полосок на вашем флаге?
ВОЛЧИХА. Зачем? Чего их считать?
ВОВЧЕНКО. Да так, на всякий случай.
ВОЛЧИХА. Ну, три, а чего?
ВОВЧЕНКО. Три? А ты точно сосчитала?
ВОЛЧИХА. До трех-то считать умею…
ВОВЧЕНКО. А ты не помнишь, сколько должно быть полос на российском флаге?
ВОЛЧИХА. У меня других дел нет, как москальские полоски считать…
ВОВЧЕНКО. Ладно, а на украинском сколь?
ВОЛЧИХА. Откуда я знаю? Чего пристал к замужней женщине? (уходит)
Вовченко уходит в таможню. А на украинской появляется измученный, неустойчивый Волков. Волчиха поливает ему из ведра, моет, утирает.
ВОЛЧИХА. Муженек ты мой, законный!.. Эх, жила столько лет, как арендаторша. А теперь, как приватизировала тебя, так легко мне стало. Недвижимость она и есть недвижимость. Уверенность в завтрашнем дне.
ВОЛКОВ. Я – движимость… Неуверенная движимость…
ВОЛЧИХА. Ну, просыпайся!.. Я пойду обед тебе принесу, а ты работай. (уходит)
Волков тычется по площадке, кое-как натягивает форму. А Вовченко вылетает из таможни, несется по лестнице, бежит к пограничному столбу, с опаской смотрит надписи. В ужасе. Бежит обратно, кричит через стену.
ВОВЧЕНКО. Волков? Ты встал?.. Слышь, хохол?
ВОЛКОВ. Что?..
ВОВЧЕНКО. Мы таможни перепутали. Ты стоишь на моей, а я на твоей.
ВОЛКОВ. А какая разница? Где стоять, твоя, моя…
ВОВЧЕНКО. Проснись, идиот! Ты в чужом государстве!
ВОЛКОВ. Погоди… А как отличить, в чужом я или в своем?
ВОВЧЕНКО. На флаг посмотри!
ВОЛКОВ. Не ори, москаль! Вон пан Кушнер идет…
Пан Кушнер спешит на службу, подмышкой кожаная папка, звонит по телефону Уго Чавесу. Волков, оправляя форму, козыряет.
ВОЛКОВ. Здоровеньки булы, пан Кушнер!
ВОВЧЕНКО. (в отчаянии) Эх, не успели! Сейчас заметит и…
КУШНЕР. (озабочен) Батько Гуменник через таможню не проходил?
ВОЛКОВ. Та ни, пан Кушнер. Вин к москалям не ходе.
КУШНЕР. Американца тоже не видел?
ВОЛКОВ. Якого мериканця?
КУШНЕР. К нам приехал американец, сэр Джон. Исчезли куда-то вместе с батькой Гуменником. А из Киева уже звонят…
ВОЛКОВ. (доверительно) Мериканця того егерь Дремов на медведя собирался вести, про овсы спрашивал.
КУШНЕР. Куда на медведя?
ВОЛКОВ. Та в Россию, у нас овсив нема… Мабудь Дремов мериканця ведмедю скормил?
КУШНЕР. Ты что болтаешь? Это же американец! Гражданин США, миллиардер! Его нам в Киеве всего на один день дали.
ВОЛКОВ. Та ж ведмедь гражданстьва не розумиет. Ему все равно на чем жир нагуливать.
Кушнер машет рукой, идет через таможню. На российской его встречает Вовченко.
ВОВЧЕНКО. Здравия желаю, господин председатель!
КУШНЕР. (норовит пройти мимо) Здравствуй, Вовченко…
ВОВЧЕНКО. Можно вопрос, господин Кушнер?
КУШНЕР. Что тебе?
ВОВЧЕНКО. У вас бывает так, что стоишь, например, вот здесь, а кажется, что не здесь?
КУШНЕР. (недоуменно) Что-что?
ВОВЧЕНКО. Ну, допустим, вы сейчас на Украине, а кажется – в России?
КУШНЕР. (вертит пальцем у виска) Тебе надо отдохнуть, Вовченко. Ты переутомился на ответственном посту. С завтрашнего дня пойдешь таскать бетон. Под фундамент стены.
Уходит. Пауза. Вовченко кричит через стену.
ВОВЧЕНКО. Слышь, Волков, не заметил! Давай быстро менять посты!
ВОЛКОВ. А почему это он не заметил?
ВОВЧЕНКО. Потому что двойное гражданство! А при двойном какая разница, какие флаги перед тобой полощатся?
ВОЛКОВ. Быстро перебегаем!
Перебегают, облегченно переводят дух. Волков озабоченно, спохватывается.
ВОЛКОВ. Мать-твою… Он же завтра пошлет таскать бетон! Заместо тебя! А у меня здоровья нет с носилками бегать!
ВОВЧЕНКО. До завтра забудет.
ВОЛКОВ. Теперь мне кажется… Стою здесь и, вроде бы, не здесь.
Появляется Волчиха с корзиной снеди, поднимается по лестнице, удивленно.
ВОЛЧИХА. Ты что здесь стоишь?.. А где мой законный муж?
ВОВЧЕНКО. На своем месте твой законный муж.
ВОЛЧИХА. Сдурел? На каком месте? Это же наша таможня! Он должен стоять здесь!
ВОВЧЕНКО. Не кричи, такое бывает: находишься в одном государстве, а тебе кажется, что ты должен быть в другом.
ВОЛЧИХА. Куда дел Колю?! Где мой Волков? Волков?!
ВОВЧЕНКО. Тебе же говорят, там он, за стеной! На Украине!
ВОЛКОВ. (из-за стены) Я тут, жинка!
ВОЛЧИХА. Почему ты там, когда должен быть здесь?!.
ВОЛКОВ. Мне тоже так кажется. Но державный жовто-блакитный флаг тут. И я должен стоять под ним!
ВОВЧЕНКО. А я при нашем триколоре!
ВОЛЧИХА. Вы что? Издеваетесь надо мной? Шутки вздумали шутить с судебным исполнителем? (догадливо) А-а! Все ясно! (Волкову) Ты что гад, за границу от меня сбежал?! Из-под земли достану!
Торпедой несется через таможню, хватает Волкова, тащит назад. Вовченко выталкивает на место, закрывает дверь Волкову.
ВОЛЧИХА. Признавайся, сбежать хотел? Ну? Я давно заметила! Какие-то тайные разговоры, какие-то намеки… Признавайся!
ВОЛКОВ. (взмолился) Ей-Богу не хотел! От тебя ведь не убежишь!
ВОЛЧИХА. (отпускает) На первый раз останешься без обеда! (уходит с корзиной) Еще одна попытка – на цепь посажу!
Уходит. Мужики на таможне в полной растерянности. С разных сторон идут две толпы челночников…
Картина третья.
Оксана сидит возле постели Джона, который все еще под наркозом. Куриха заканчивает уборку, а Куров мечется по хате. Подсаживается к Оксане.
КУРОВ. Ты скажи, Оксана, у вас… это, склеилось что или нет? Поладили с Юрком? Беспокоюсь я за него, нет и нет…
ОКСАНА. Поладили бы, да… Убежал он. Прыгнул в подпол и, как сквозь землю провалился, айбасы кирикитте!
КУРОВ. Ты его… не обидела ли? Может, слово худое сказала?
ОКСАНА. Не могу же я вот так, сразу… на шею броситься. Десять лет ждала!.. Хотела немного поломаться, я же девушка видная, а он-то… Чтоб цену мне знал.
КУРОВ. Цену знал!.. Вечно так: вы ломаетесь – мы бегаем… Куда вот он пропал? Кыргыттара его в душу!.. А почему ты не волнуешься?
ОКСАНА. Надоело волноваться, привыкла (вытирает Джону лоб, щупает пульс) Придет, куда денется. Такие девушки, как я на дороге не валяются!
Куров в сердцах выходит на улицу, в Россию, ходит, ищет. Тем часом американец проснулся, осматривается, вдруг привстает.
ДЖОН. (англ.) Oh!.. Lady! Beautiful lady!.. It's a dream or am I dead?
ОКСАНА. (строго) Лежи, больной! И молчи. Нельзя разговаривать.
ДЖОН. (берет ее руку, целует) This is a dream! The dream! Again I see you, I kiss your hand! This effect of anesthesia? I hallucinations?
ОКСАНА. Что ты лепечешь, не понимаю… А какая у тебя щека колючая!
ДЖОН. О, рашен экзотик!.. Я влюблен в вас, леди! Вы такая очаровательная…
ОКСАНА. Чороон? Это я понимаю. Что сказать? Конечно, очаровательная! А ты видел, чтоб в России были такие же коровы, как у вас в Америке?.. И не увидишь.
КУРИХА. (прислушиваясь) Эй, ты не слишком там разговорилась?
ОКСАНА. Нам положено. Если больному на пользу. Пусть полепечет, от меня не убудет… А он – миллионер? Или так, разговоры одни?
КУРИХА. Говорят, миллиардер…
Джон, увлекаясь, целует уже плечи, подбирается к горлу, страстно.
ДЖОН. I will take you to America! You will become a free citizen, you will be my wife! The rich lady on the continent! One word! Only one word!..
ОКСАНА. Что ты такое говоришь? Что-то знакомое – знакомое! Аж душа затрепетала… Бабушка, ты не понимаешь, о чем это он?
КУРИХА. Да чего тут не понять-то? Замуж хочет взять, увезти в свою Америку…Когда эдакие слова говорят, на любом языке поймешь. Но ведь обманет, кобель! В одном сириале показывали: увез девушку в другую страну, соблазнил и бросил. А она на панель пошла.
ОКСАНА. Куда-куда?
КУРИХА. Да на панель, куда! Будто не понимаешь…
ОКСАНА. (со вздохом) А вот возьму и соглашусь!
КУРИХА. (угрожающе) Это ты на что согласишься?
ОКСАНА. Замуж соглашусь. Если твой внук, бабушка, меня не ценит, так хоть за американца выйти.
ДЖОН. (прислушивается) Don't understand... what a pity don't understand a word! You agree about Russian goddess? I will lay down at your feet all America!
КУРИХА. (занимаясь делами) Врет! Много обещает, значит, врет…
ОКСАНА. Ну почему обязательно врет? Может, у него любовь с первого взгляда?
ДЖОН. (радостно) Лубоф, лубоф! Джон любоф! Рашен лубоф!
ОКСАНА. Вот видишь, влюбился. А ты говоришь, врет…
КУРИХА. (подходит близко) Не прикидывайся дурочкой – то. Будто сама не видишь… Он же трус! Эвон как верещал: партизаны, мафия! Силком операцию сделали. Скажу тебе по секрету: раненые, они все влюбляются, любой подол покажи. Раненые, они как пьяные. А заживет у него, сразу и забудет. Этот еще и трус.
В окно забирается Дремов, за ним переводчик. Лезут, как к себе домой.
ДРЕМОВ. Как у вас тут? Все в порядке? Гражданин Америки жив?
КУРИХА. Сват, ты бы хоть ноги вытер…
ДРЕМОВ. Пора уж двери прорезать! А то в окно ходим…
КУРИХА. Пантелей у меня говорит, я это окно в Европу заколочу, не то что двери…
ДРЕМОВ. (Оксане) Скажи-ка мне, дочка, у него какое ранение?
КУРИХА. А чего это ты следствие наводишь? Сами подстрелили американца, сами и допрашивают…
ДРЕМОВ. Не твое дело! Так чем его ранили?
КУРИХА. Чем, чем!.. Пулей!
ДРЕМОВ. Тебя не спрашивают!.. Где пуля?
ОКСАНА. Навылет прошла… Сквозное ранение.
ДЖОН. (вертит головой) Mr. huntsman! Mr. huntsman! I want to tell you, Mr. huntsman? It's fate! I met your daughter?
ДРЕМОВ. (переводчику) Что он говорит?
ПЕРЕВОДЧИК. Встретил вашу дочь…
ДРЕМОВ. А дальше? (Джону) Говори, говори!
ДЖОН. Я счастлив! Ваша дочь прекрасна! Я счастлив, что пошел на медведя и меня подстрелили! В самое сердце!
ПЕРЕВОДЧИК. У него еще одно ранение, в сердце.
ДРЕМОВ. Ты что? (отворачивает одеяло) Где? Ничего нет!
ОКСАНА. Это в переносном смысле. Он мне в любви объяснился.
ДРЕМОВ. (замахивается на переводчика) Мать твою! За что деньги платят!.. (Оксане) И что, замуж позвал?
ОКСАНА. Конечно. Мы уж в том возрасте, когда объяснился и сразу предложение.
ДЖОН. (показывает) My heart belongs to your daughter, Mr. huntsman. I've never met a lovely girl! Don't know your customs... Ask your daughter, Mr. huntsman!
ДРЕМОВ. (переводчик) Что это он все – егерь, егерь? Будто меня замуж зовет…
ПЕРЕВОДЧИК. Просит руки… В общем, вроде бы, жениться хочет.
ДРЕМОВ. На ком, балда?! Я должен точно знать! А то скажут, подстрелили, а потом еще насильно и женили! Пусть скажет!
ПЕРЕВОДЧИК. (Джону на плохом англ.) Who you want to marry?
ДЖОН. (хватает руку Оксаны) Лубоф! Джон лубоф! (англ.) Я хотеть дочь егерь!
КУРИХА. Худое ты затеял, сват!..
ДРЕМОВ. Какой я тебе сват? (переводчику) Иди и разыщи пана Кушнера! Пулей! Мы сейчас их и оженим… Скажи, американец зовет!
КУРИХА. (Оксане) Ну, а ты что сидишь, как телка? Мыкнула бы хоть.
ОКСАНА. Я возле больного дежурю, что мне мычать?
Куров бродит среди челноков, ищет повсюду – Юрка нет. Вдруг из-за плетня окликают. Дед бросается туда, через секунду появляется вместе с Юрком.
КУРОВ. Ты что же тут лежишь? Ищу его, а он лежит! Спрятался!
ЮРКО. Я не спрятался… Ждал, когда рухнет стена.
КУРОВ. С чего это она должна рухнуть? Кыргыттара канул!
ЮРКО. Я нашел Арсана Дуолайя, злого духа. И сделал ему канул.
КУРОВ. Нашел? Вот и хорошо… Пошли домой! Там расскажешь.
ЮРКО. Я убил Арсана Дуолайя!
КУРОВ. (пятится) Как это … убил? Прямо так и убил?
ЮРКО. Застрелил из шаманского лука, священной стрелой.
КУРОВ. Неужто ты и правда кого –то застрелил?
ЮРКО. Председателя злых духов! Арсана Дуолайя! И теперь стена должна рухнуть!
КУРОВ. Председателя?
ЮРКО. Ну, не председателя, а главу администрации. Не знаю, как сказать. Конечно, разрубить бы его на тысячу кусочков и развести на тысяче оленей по всей тундре. Чтобы он никогда не смог собраться весь и ожить. Ил-гынна тистыллер!.. Но в этой тундре нет оленей.
КУРОВ. Ничего, ничего, мы его потом разрубим и развезем (пытается увлечь домой) Пошли, сейчас горилки достанем, пообедаем… А потом ты уснешь и все пройдет. Ты немного переволновался, внучок. Бывает… Девки, они враз с ума сведут, чтоб их хотун побрал.
Юрко идет за дедом, но вырывается, бежит к плетню.
ЮРКО. Смотреть буду, как рухнет стена!
КУРОВ. Да мы и в окошко посмотрим! Пошли домой. Там бабушка обед приготовила… Потом залезем с тобой на печь…
ЮРКО. Нельзя сидеть на печи, когда рушится стена! Айбасы побегут во все стороны! Стрелять надо!
КУРОВ. А мы с собой на печь пулемет возьмем!
ЮРКО. Злые духи не боятся пулемета! Только стрел боятся, с костяным наконечником!
КУРОВ. Так пойдем? Стрел наделаем. А то у тебя ни одной не осталось.
С украинской стороны в дом Куровых влазит пан Кушнер, за ним – переводчик.
ЮРКО. (горько) Стрел не осталось… А злых духов много.
КУРОВ. (увлекает за собой) Вот и наделаем, чтоб на всех хватило! Ишь, злые духи какие стали, уже из пулемета не возьмешь, санаабар! А раньше от пулемета драпали – шуба заворачивалась!
ЮРКО. Эти духи пришли из каменного века. Только стрелы боятся!
Входят в дом. Куров сразу же запирает дверь изнутри. Юрко видит Джона, прижимается к стене, указывает рукой.
КУРОВ. Что? Что с тобой? Ну, американец…
ЮРКО. Арсан Дуолайя… Арыы! Хатыныны арыатын кургыттара!
Вдруг бросается на американца, начинает душить. Секундное замешательство. Джон кричит. Борьба, катаются по полу. Дремов, переводчик и Кушнер бросаются оттаскивать Юрка, свалка. Потом включаются Куров и Оксана. Выкрики, голоса: «Бейте его! Дикарь! Отпусти американца! Псих! Задушит! Руки крутите! Крутите ему руки! Сбесился? Это же свободный гражданин! Задавит! Отбирайте! На один день американца дали! Ничего нельзя давать! Арыры! Ырыатын! (англ.) Partisans! The Russian mafia! An aircraft carrier! Tomahawks! Where our Tomahawks?» Куриха плескает на дерущихся ведро воды. Свалка рассыпается. Юрко оказывается в руках Курова и Оксаны. Джона, как дитя, держит на руках Кушнер, пытается пролезть с ним в окно. Юрка затаскивают на печь.
ЮРКО. (слабо) Не уйдешь, найду, все равно найду…
ДРЕМОВ. Бандитское гнездо! Виданное ли дело?.. У него же права человека! Дикари! Сумасшедшие! Браконьеры! Охота на американцев запрещена!
КУРОВ. Да не ори ты, сват! Не видишь, у человека горячка…
ДРЕМОВ. (Оксане) Иди, сопровождай раненного жениха! Что расселась? Замуж пора! Пока американцы берут!
ОКСАНА. Вы тут без меня справитесь. Дайте ему наркоз, пусть поспит. У меня все равно нечем лечить душевные заболевания. Сахам кыргыттара вюрюмечи. Чороон тундара тутуан. Кубатыныы лаба и к чертовой матери!
КУРИХА. Как скажешь, наркоз так наркоз…
Дремов вытаскивает пулемет в окно, рыщет по дому, достает с печи бердану, из-под лавки – авоську с гранатами.
ДРЕМОВ. Сколько напрятали!.. Против кого, спрашивается?
КУРОВ. Это что, опять разоружение? И так уже с луком остались, даже стрел нет! (спохватывается) А по какому праву ты распоряжаешься? Эй, сват?
ДРЕМОВ. Я тебе не сват! Привыкли – сват, брат, кум… Какой я тебе сват?
КУРОВ. Ну ладно, не сват, а что тут командуешь? Ты кто такой?
ДРЕМОВ. Голова администрации!
КУРОВ. Кто же тебя назначил головой?
ДРЕМОВ. Батько Гуменник и назначил. Сказал, если американцу понравится охота – будешь головой. И таможню в мое владение отдает. Американцу, сам видел, понравилось, довольный остался. А выдам Оксанку за него, буду за этим американцем, как за каменной стеной! Тогда самого батьку в кулак зажму!
Дремов забирает лук, лезет в окно.
КУРОВ. Лук-то хоть оставь! И так до ручки уж разоружили!
ДРЕМОВ. (в окно) За внуком твоим сумасшедшим машину из психушки пришлю. Не вздумай прятать! Дай наркозу и пусть лежит.
КУРИХА. Говорят же по телевизору НАТО на восток идет. Вот и разоружают… Налей-ка и мне наркозу. Под наркозом оно легче жить в наше время…
Картина четвертая.
Челноки, наконец, прошли таможню, уходят с полупустыми сумками, застегиваются на ходу, натягивают штаны. Для них это уже привычное дело. На площадку выходит Вовченко, кричит.
ВОВЧЕНКО. Мыкола? Эй, Волков?
ВОЛКОВ. Если ты снова таможнями меняться, то я не буду.
ВОВЧЕНКО. (весело) А и не надо меняться! Что я сразу не догадался? Должно, покуда мы спали, село-тож переделили! Пересмотрели границу между государствами и сделали по справедливости.
ВОЛКОВ. Это как же – пересмотрели? Территорию, что ли поменяли?
ВОВЧЕНКО. Да как!.. Теперь ты в России, а я на Украине. Хохлы к хохлам пошли, москали – к москалям.
ВОЛКОВ. Погоди, погоди… Значит, я теперь служу на российской таможне? И Москве подчиняюсь?
ВОВЧЕНКО. Ну! А я – Киеву!
ВОЛКОВ. Так что, не надо учить эту хохляцкую мову?
ВОВЧЕНКО. На кой ляд теперь? Ты же москаль!
ВОЛКОВ. Как же вы мне надоели, хохлы! Поляниця, поляниця!.. Чуть не рехнулся. От вас уж и хитростям научился! (вдруг стаскивает с головы парик с оселедцем) Дурака нашли, чтоб я кудри свои уродовал! Рожа государства!.. Эй, хохол? Теперь ты иди и выбривай себе оселедец! Увидит пан Кушнер, что не по форме стоишь – хвоста навертит!
ВОВЧЕНКО. (себе) Ну да, буду я выбривать. Давно уж все выбрито (стаскивает парик, расправляет оселедец) Я-то прирожденный хохол, а говорят, где хохол побывал, там жиду делать нечего!
В это время Волков видит Оксану – идет в белом халате, прогуливается. И направляется, вроде, к таможне! Сделал стойку. В глазах – надежда. Лихорадочно раскрывает одну из сумок, летят женские тряпки. Ищет подарок. Находит богатое вечернее платье.
ВОЛКОВ. (себе) Вот надо же, как снова русским стал, так и жадность куда –то пропала!
ВОВЧЕНКО. Эй, москаль! А не обмыть ли нам это дело? Как челноки по хатам разбредутся? Чего молчишь?
Волков раздирает другую сумку, с искусственными цветами, отыскал огромный букет, но видит, как следом за Оксаной молодцы – переводчики катят больничную каталку, на которой лежит американец Джон. Сцена на прогулке. Волков тускнеет, пытается запихнуть вещи назад, затем швыряет их на пол. Угораздило влюбиться…
ДЖОН. (англ.) You got me exhausted! I don't know what to offer you... From the Villa refused, the car " Mercedes» don't you like... Well like I will give you the island? I have another island in the Mediterranean sea, bought by accident... I Want your island?
Переводчики переводят почти синхронно, гнусавыми, как по телевизору, голосами.
ПЕРЕВОДЧИКИ. Ты меня измучила! Я не знаю, что предложить тебе… От виллы отказалась, автомобиль «Мерседес» тебе не нравится… Ну хочешь, я подарю тебе остров? У меня есть один островок в Средиземном море, купил случайно… Хочешь свой остров?
ОКСАНА. Да сдался мне твой остров… Будто своей земли нету. Вон ее сколько! Бери не хочу. Остров… Нашел дуру. Возьми землю, так на ней сеять придется… Не умеешь ты завоевывать сердце девушки. Я такой подарочек хочу, чтоб ни у кого не было, чтоб все от зависти здохли.
Один из переводчиков что-то шепчет на ухо Джону.
ДЖОН. (вдохновился) And want the Slippers?! Worn by Queen Catherine!
ОКСАНА. (понимает уже без перевода) Зачем мне это старье? Ничего себе, Екатерининские… Да я у любого челнока нынче еще красивее куплю черевички, такие, что и царица не носила…
ДЖОН. (выслушав переводчика, в отчаянии) Tell myself that you want? And every your word immediately granted! What do you want?
ОКСАНА. (себе) Откровенно сказать, я и сама не знаю, что хочу! (Джону по анг) What do I want? Well, if you're so недогадливый caught... From his village I'm not going anywhere. You will live here.
ДЖОН. (англ.) No problem! Today I'll get dual citizenship!
ОКСАНА. Какое? Двойное?.. А пошел ты со своим двойным гражданством! Чтоб бегал туда – сюда, туда – сюда? Свалил к себе за океан и оставил молодую жену!.. А я сиди и жди опять? В твоей вилле?.. Нет, хочу, чтоб ты стал русский. Чтоб не говорили, что пошла за американца по расчету.
ДЖОН. (по-русски) Нет проблем! Я сейчас же откажусь от американского гражданства! (толкает переводчика) И получу российское!
Переводчик настраивает аппарат космической связи, что-то говорит по – английски.
ОКСАНА. Вот, правильно. А то будешь всю жизнь своему президенту звонить, да меня ракетами пугать. (себе) Что бы еще такое попросить?.. По-русски ты у меня быстро заговоришь, это можно и не просить. Звать я тебя стану просто Ваня. Так, что бы еще? (Джону) Матушку свою в Россию не возить, я свекровок не люблю. Начнет еще жизни учить… Ферштее
