ГЛАВА 14

 

Наступила ночь. Мэриел и Дандин сидели на широком подоконнике в своей камере; усталые, голодные и измученные, они смотрели на поднимающийся над долиной диск луны. Из веревки, которой крысы связали их, когда тащили в замок, Мэриел делала новый Чайкобой. Завязывая узлы, мышка мрачно размышляла, придется ли ей когда‑нибудь воспользоваться своим грозным оружием.

Дандин вроде бы уже и не спал, но в какой‑то полудреме вновь видел себя в любимом Рэдволле. После ужина он прогуливался с Сакстусом по саду, а большой колокол Джозефа отбивал четверть десятого; откуда‑то из спален доносился голос матушки Меллус…

– Доведется ли нам снова увидеть Рэдволл, – промолвил он тоскливо. – Хотя сейчас больше всего мне бы хотелось увидеть стакан воды или кусок хлеба.

Чтобы отвлечь друга от мыслей о еде, Мэриел слезла с подоконника и сказала:

– Мы еще не обследовали нашу камеру. Давай посмотрим, вдруг найдем какую‑нибудь лазейку, чтобы сбежать.

Вместе они осмотрели камеру пядь за пядью. Пол и стены оказались из массивных, плотно пригнанных друг к другу камней; Дандин попробовал было разрыть щель между ними, но вскоре понял, что это бесполезно.

Мэриел уставилась вверх:

– С потолком то же самое – ни единой щелки. Давай‑ка взглянем на оконную решетку.

Мельдрам открыл один глаз и пробормотал:

– Во имя всех лягушек! Что вы делаете? Разбудили посреди ночи, никакого уважения к старшим.

– Выясняем, как бы отсюда сбежать, – сказала Мэриел, подавляя улыбку. – Может, решетку удастся вынуть?

Мельдрам повернулся и раздраженно заметил:

– Ну вытащим мы решетку, и что дальше? Улетим?

Дандин пнул решетку изо всех сил, но та не шелохнулась.

– Это хоть какой‑то шанс. Впрочем, нет здесь никакого шанса. Прутья залиты свинцом и, наверное уходят глубоко в камень.

Мельдрам сел, потянулся и зевнул.

– Никакого покоя! Ладно, раз уж решили сбежать, пораскинем мозгами. Итак, как мы попали в камеру?

– Как мы сюда попали? – переспросила насмешливо Мэриел. – Разумеется, через дверь!

Заяц повел ушами:

– Ты мыслишь в правильном направлении. Двери можно закрывать… и открывать. Так что давайте‑ка осмотрим наш главный вход!

Втроем они подошли к двери. Мэриел и Дандин следовали за Мельдрамом, предоставив ему распоряжаться.

– Так, Дандин, постучи‑ка посильнее!

Ни о чем не спрашивая, Дандин принялся колотить по двери. Сначала ничего не произошло, но вскоре раздались шаги и послышался сонный голос охранника:

– Заключенные, прекратите стучать! Мельдрам дрожащим голосом прохныкал:

– Дайте нам, пожалуйста, воды.

В ответ на эту мольбу охранник разразился смехом:

– Еще чего захотели! Воды вам не положено! Уймитесь!

Затем охранник прошлепал обратно по коридору. Мельдрам подмигнул и приложил палец к губам, приказывая говорить потише:

– Итак, мы установили, что здесь всего один караульный и днем и ночью, если не ошибаюсь. Теперь двери… Тут наверняка обычный тюремный засов, давайте‑ка проверим.

Дандин поднял Мэриел к окошечку в двери. Прижавшись к решетке, мышка взглянула вниз и увидела засов.

– Так и есть, – сказала она. – Это длинный брус, который вставляется в скобы на стене, а замка нет.

– Отлично, так я и думал! – провозгласил довольный Мельдрам.

Дандин осторожно опустил Мэриел на пол. Она пожала плечами и в ответ на восторги Мельдрама сообщила:

– Но засов очень крепкий, и к тому же отсюда нам его не достать.

– А зачем нам его доставать? – спросил Мельдрам. – На засов почти всегда обращают больше внимания, чем на все остальное, это самая прочная часть двери, а нам надо найти самую слабую.

– И что же это за часть? Заяц хитро улыбнулся:

– Петли, конечно! Похоже, дела обстоят еще лучше, чем я думал. Вы только посмотрите на эти петли! Болван, который ставил эту дверь, сделал петли изнутри. Кроме того, верхняя петля держится на одном гвозде, и с нижней то же самое. Не удивлюсь, если они к тому же наполовину проржавели. Вот так‑то, юные воины: выдернуть оба гвоздя – и дверь открыта!

Дандин с довольным видом потер лапы:

– Толкнуть посильнее – и скобы, которые удерживают брус, не выдержат, дверь рухнет в коридор!

– Ты только об одном не подумал, – прервала его ликование Мэриел. – Как мы вытащим гвозди без инструментов?

Мельдрам задумчиво покрутил ус:

– Хороший вопрос. Ну да ладно, придется пожертвовать одной вещью.

Он внимательно осмотрел оставшиеся на мундире медали – некоторые пропали, пока их владельца тащили в замок, другие погнулись и потеряли всякий вид. Наконец фельдмаршал выбрал огромный серебристый диск с зазубренными краями.

– Видали? – горделиво спросил он. – Орден Сияющего Солнца! Подарен кротами – не помню сейчас за что. Очень твердый металл – кроты знают свое дело!

Мэриел оторвала узкую полоску ткани от своей одежды и обмотала ею острый винт, на котором держалась медаль.

– Дандин, мы будем вытаскивать гвозди вместе! А ты, Мельдрам, смотри через окошко, не идет ли охранник.

Дандин принялся за работу. Гвоздь уже на четверть показался из петли, когда Дандина сменила Мэриел. Вскоре она выпрямилась, держа в лапе ржавый гвоздь:

– Вот вам и гвоздь из нижней петли! Мельдрам поплевал на лапы и взял медаль:

– Верхним займусь я! Теперь ваша очередь смотреть за караульным! Скрипя зубами от напряжения, Мельдрам принялся дергать гвоздь из петли, приговаривая:

Ну, вылезай! Я сказал вылезай! Ну, ты, ржавый упрямец!

Теперь, когда пленники сняли петли, дверь держалась только на засове. Мельдрам подмигнул товарищам.

– Первый акт завершен! Акт второй – побег. Слушайте внимательно!

Часового разбудили испуганные вопли заключенных:

– Часовой, сюда! Помогите! Смотрите, что там на потолке?

Бормоча себе под нос проклятия, караульный взвалил на плечо копье и, сонно шатаясь, пошел по коридору.

– Успокоитесь вы или нет? Сейчас я заткну вам глотки!

Размахивая копьем, он приблизился к маленькому окошечку в двери:

– Заткнитесь! В чем там у вас дело? Пленники бросились от противоположной стены к двери и все вместе навалились на нее.

Скобы вместе с брусом вылетели из стены, и дверь рухнула в коридор, часовой оказался под ней. Засунув лапу под дверь, Мельдрам нащупал копье караульного и отстегнул ключи от его пояса. Мэриел взмахнула новым Чайкобоем.

Несколько мгновений они стояли неподвижно. Похоже, никто их не услышал. Мельдрам с копьем наготове прокрался дальше по коридору, чтобы выяснить, нет ли еще где‑нибудь крыс Когда он проходил мимо одной камеры, его окликнул хриплый голос:

– Неужели это и впрямь ты, Мельдрам Великолепный?

Зайцу пришлось дважды взглянуть в оконце на двери, прежде чем он узнал обитателя этой камеры.

– Король Гаэль!

Мельдрам отпер дверь и вытащил совершенно истощенного Белкинга. Мэриел и Дандин подошли к нему и подхватили ослабевшего короля.

Из следующей камеры донесся хриплый кашель:

– Кха‑кха‑кха. Здесь не растолстеешь! Давно я не ел как следует!

Дандин заглянул в окошко и тут же отскочил – чей‑то острый клюв чуть не угодил ему в глаз. Мельдрам оттеснил Дандина в сторону и постучал наконечником копья по клюву, чтобы тот убрался. Предусмотрительно отойдя на безопасное расстояние, заяц заглянул в камеру.

Мэриел с любопытством спросила:

– Кто это?

– Кха‑кха‑кха! Здесь Глоккпод!

– Судя по рассказам моих предков, – сказал Мельдрам, поворачиваясь к Мэриел и Дандину, – это сорокопут!

– Кто такой сорокопут?

Заяц указал кончиком копья на камеру:

– Сумасшедший убийца, вот кто такой сорокопут! Их еще называют птицы‑мясники. Они не такие большие, как совы, но больше всех соколов в округе и намного опаснее их всех, вместе взятых. Заклюют до смерти – клюв‑то вон какой острый, а потом повесят на колючем кусте, как тушу у мясника в лавке. Вот поэтому их и зовут мясниками. Очень редкие птицы и ужасно опасные.

Внизу, почти у самого порога, была маленькая дверца – через нее пропихивали пленникам пищу. Мельдрам приоткрыл ее, чтобы мыши посмотрели на сорокопута.

Гаэль сидел у противоположной стены и тяжело дышал.

– Его зовут Глоккпод, – сообщил Белкинг. – Он влетел сюда, когда меняли старые решетки на окнах, а потом все окна заделали, и он не мог улететь. Бедняга жил как в кошмаре – крысы тыкали в него копьями и всячески издевались.

В камере Мэриел и Дандин увидели странную птицу. Это и впрямь был настоящий сорокопут. Мышка тихонько прошептала ему:

– Привет! Ты нас не бойся. Я – Мэриел, а это Дандин, Мельдрам и Гаэль.

Сорокопут рассмеялся – он, похоже, сошел с ума в заключении:

– Кха‑кха‑ха‑ха! Я – Глоккпод, не боюсь никого! Глоккпод – убийца! Посмотрите на меня, глупыши!

Дандин всмотрелся в дикие блестящие глаза: Не хотел бы я с ним встретиться темной ночью!

Глоккпод медленно приблизился к двери:

– Лучше никогда со мной не встречаться, мышонок!

Мельдрам отпихнул сорокопута копьем и сказал:

– Нечего здесь стоять, друзья. Нам надо бежать и увести с собой бедного Гаэля. А теперь, Глокпудл, или как тебя там, слушай внимательно! Если ты не с нами, значит, против нас. Боюсь, у нас нет времени болтать с тобой, понятно?

И тотчас же в ответ донеслось:

– Открой дверь, длинноухий! Глоккпод хочет убить крыс, много крыс!

Заяц отпер дверь и распахнул ее копьем, не отходя при этом от стены. Из камеры выпрыгнул сорокопут, сверкая глазами и щелкая клювом:

– Глоккпод всех убьет! Мэриел шепнула Дандину:

– Такое ощущение, будто мы выпустили ураган! – Взмахнув Чайкобоем, она чуть не ткнула птицу в глаз. – Попробуй только тронь его, увидишь, что с тобой будет!

– Глоккпод шутит, кха‑кха‑ха! Убивать – только крыс!

– Караул! Пленники сбежали!

Караульный выбрался из‑под упавшей двери и теперь мчался по коридору в противоположную от беглецов сторону, вопя во все горло. Он убежал уже слишком далеко, и поймать его было невозможно. Брошенное Мельдрамом копье отскочило от колонны, не причинив крысе ни малейшего вреда, и заяц раздраженно стукнул по стене кулаком:

– Сейчас он всех поднимет, и на нас набросится целая банда. Вниз нельзя, значит, пойдем наверх.

Мэриел закинула Чайкобой за плечо.

– Как я вчера и сказала, есть только один выход – наверх!

До них донеслись приближающиеся голоса крыс. Поддерживая Гаэля, трое друзей побежали по коридору, а затем по лестнице. Шествие замыкал Глоккпод.

Подняться в узкую круглую башню по винтовой лестнице было делом нескольких минут. Беглецы оказались в круглой комнатке. Дандин захлопнул дверь и запер ее изнутри, потом подошел к бойнице и выглянул наружу.

– Здесь вдвое выше уровня нашей камеры, – сказал он и, отойдя, добавил: – Выше нас – только облака.

Пока он говорил, крысы с копьями и топорами уже начали крушить дверь.