Часть 10

- Ты спишь?

- Нет, о тебе мечтаю…

- Зачем? Я же рядом.

- Не могу не думать о тебе.

- Пацаны недовольны тем, что мы сошлись…

- Почему ты так решила?

- Они косо на меня смотрят, осуждающе.

- Ничего подобного – они завидуют, что у нас любовь, а у них только скоротечные шашни.

- Ты и вправду веришь, что это любовь?

- А что же это еще может быть? В тот день, когда я встретил тебя, все в моей жизни изменилось.

- Расскажи.

Руся положила голову на Дюшино плечо и сжалась в теплый комочек. Тихо трещал старенький проектор в углу, на потолке мелькали красочные картинки из сказки «Малыш и Карлсон». Нянька обожала свои диафильмы – каждый раз, когда отец уходил в плавание, она заряжала пленку в проектор и часами сидела, уставившись в «экран». В такие моменты она будто возвращалась в детство, где еще жива была мама, где папа не пил, покупал ей игрушки и сладости и, конечно, море сереньких круглых коробочек, хранящих в себе разноцветные истории о принцессах, колобках, котах в сапогах. Она забывалась и чувствовала себя абсолютно счастливой. Казалось, что вот-вот приоткроется дверь комнаты, мама заглянет и скажет:

- Как дела, киномеханик?

- Отлично! – Засмеется Руся.

- Папа пришел: идем есть…

- Какая у тебя интересная лампа, - прервал ее воспоминания Дюша.

- Угу. «Радуга» называется. Папка привез.

- Он работает сейчас?

- Да.

- А ты совсем одна?

- Нет. Я с тобой.

Андрей погладил ее волосы и поцеловал в щеку:

- Масик…

- Не пыхти мне на ухо! – Хихикала Руська. – Ты меня щекочешь! Ну, чего? Что тебе надо? Отстань, - пыталась она высвободиться из его навязчивых объятий. – Хватит уже…

- Не хватит, - тяжело дышал любовник, копошась под одеялом.

- Мне натерло, - едва слышно пискнула она.

- Маленькая, тебе больно? Ненавижу эти презики. Тоже мне – изделие номер два! Судя по качеству, - сто двадцать два.

- А что делать? – Пожала плечами Руся.

- Есть таблетки…

- Нет! Таблетки не защищают от СПИДа, слышал о таком?

- Понял. Все. Больше ни слова о них, - успокоил он любимую.

- Ты снова мне голову морочишь.

- Если хочешь, то я поморочу тебе кое-что другое, - хитро улыбнулся Дюша, - я аккуратно.

- Мы это уже обсуждали, - строго напомнила Няня.

- Понял…

- Ничего ты не понял – каждый раз одно и то же.

- Я люблю тебя и хочу, чтобы мы насладились друг другом в полной мере, прочувствовали...

- А если я забеременею?

- Родим малыша – в чем вопрос?

- Сейчас никак нельзя – вам необходимо записаться, а там и гастроли пойдут… как я буду с животом ездить?

- Но у меня вся жизнь теперь кочевая будет, так что прикажешь делать? Жить без детей?

- Заведем ребенка, когда кочевать перестанешь.

- Ничего я не перестану! Предлагаешь пополнить ряды 150-рублевого населения? «Я инженер на сотню рублей и больше я не получу…»?

- Разве на концертах можно много заработать?

- А продажа альбомов?

- Вспомни – вы себестоимость только окупили.

- Сейчас, если хочешь знать, наше уважаемое правительство и его члены приняли Закон об индивидуальной трудовой деятельности в СССР! Так что нам не обязательно прикрепляться к какой-то там филармонии, чтобы не прослыть «у них» тунеядцами! – Хорохорился Лидер.

Разнервничавшись, он потянулся к сигаретам.

- Иди на балкон, - ответствовала на его тираду Руся.

Он вскочил с кровати, напялил трусы и стукнул дверью.

- Вот, укройся.

Парень обернулся – на пороге стояла малышка с пледом в руках. Ну, как же ее не любить? Разве можно на это чудо сердиться? Дюша моментально растаял и привлек крошку к себе, заматывая обоих в одеяло:

- Это наш кокон, а мы – две куколки. И скоро мы станем бабочками. И будет у нас маленькая гусеничка.

Руся заразительно рассмеялась:

- Что ты несешь? Давай рассказывай о первой встрече – сегодня ты уж точно от этого разговора не отвертишься.

Андрей смачно затянулся, выпустил дым, отправил бычок в свободный полет и сказал:

- Сама напросилась. Идем в комнату.

Дюша зарядил новый диафильм и прыгнул на Руську. Девушка хихикала, легонько отталкивала разгоряченного Ромео и, наконец, сдалась под натиском многочисленных ласк…

- Прости, милая, я не знаю… я не мог остановиться. Ты меня с ума сводишь, - оправдывался он после.

- Ты маньяк сумасшедший. Я люблю тебя, - шептала она, утирая слезы счастья с раскрасневшихся щек. – Надо простынь постирать.

- Ага.

Дюша зажмурился и начал рассказ:

- После, ставшего уже легендарным… нет, я бы сказал, мифическим, концерта мы выбрались на крышу. Фрэнды разбежались в разные стороны, а я решил остаться ночевать на чердаке – уж больно тошно мне было в последнее время: депрессняк нахлынул. Посидел, короче, покурил, подумал о жизни и завалился спать. А утром вышел на крышу, будто пьяный, - морозец такой был, и тихо-тихо в городе. Светало как раз. Тут я как покачусь вниз с крыши! На ногах, главное, удерживаюсь. И так классно я себя чувствовал в тот момент, так легко, а потом ка-а-ак зацеплюсь за перило - и вниз! Парю, пролетаю мимо окон и прям четко вижу, что в каждой комнате происходит. Ты спала, на животе, а проектор мультик про робота показывал.

- Серьезно? – Изумилась Руся. – Да, я ставила в ту ночь эту ленту.

- Этажом ниже у окна сидел пенсионер курил трубку и пил кефир.

- Это Федор Андреич! Он всегда так завтракает! – Подпрыгнула она от удивления.

- Потом деток каких-то видел в кроватках…

- Близнецы с третьего этажа… Как же такое возможно? Ты никогда не видел наших соседей… Или видел?

- Тогда – еще нет.

- Может, тебе это кажется? Может, ты проецируешь новые воспоминания на старые? – Пыталась объяснить ситуацию Нянька.

- Откуда тогда я знаю о кефире и трубке? А у малых, кстати, красный мячик есть и два медвежонка – бурый и белый.

- Медвежат мой отец им дарил… Действительно, ты не мог об этом знать – я не рассказывала, - оторопела девушка.

- Так вот, лечу я, хорошо мне – кайф полнейший! И тут сугроб! И все.

- Что «все»?

- Больше ничего не помню. Очнулся дома. Мама плачет, папа всех ленинградских врачей обзванивает, а мне хоть бы хны – ничо не болит!

- Необычный случай. Потусторонний какой-то.

- Верно! Я тебе скажу по секрету - только никому ни слова – я ощущал за спиной крылья!

- Крылья?

- Да. Я чувствовал, как машу ими, как напрягаются мышцы плечевого пояса. Мне казалось, что я могу полететь куда угодно, подняться на любую высоту. Я в самом деле преодолел гравитацию! Я обладал силой…

- Ты, наверное, отчаянно махал руками, отсюда и ощущение крепатуры мышц. Тем более, ты ж не взлетел вверх, а упал вниз, значит гравитация не была преодолена.

- Ну, тебя! – Надулся «летун».

- Мне сложно поверить, в то, что ты говоришь, но я тебе… верю.

- Я заметил.

- Честно-честно, - Руся прильнула к суженому. – Крылатенький мой.

- Подлиза.

Он поцеловал крошку в губы.

- Я только не поняла, при чем тут я?

- Как при чем? Это ты окрылила меня. Ты – моя муза. Только не надо сейчас мне про греческую мифологию рассказывать, ладно?

- Не буду, хороший мой. Я тебе только о любви буду говорить, а ты давай вдохновляйся, - отшутилась возлюбленная. – Слушай, выходит, что именно благодаря тому случаю, у тебя гениальность как бы повысилась?

- Ага!

- Ничего себе…

- Давай «Кино» врубим – я «Ночь» прикупил.

- Давай.

За окнами солнце, за окнами свет - это день. Ну, а я всегда любил ночь. И это мое дело - любить ночь, И это мое право - уйти в тень. Я люблю ночь за то, что в ней меньше машин, Я люблю дым и пепел своих папирос, Я люблю кухни за то, что они хранят тайны, Я люблю свой дом, но вряд ли это всерьез… Магнитофон запел приятным мужским голосом с явным питерским акцентом. Ритмичные звуки пронзили влюбленных насквозь, заставили сердца биться в такт песне, раскачали тела. Дюша впился губами в грудь любимой и зарычал. - Неугомонный! Прекрати! - Не-а. - Ты не дорассказал еще. - Вот рыба-прилипала! Ладно… Пару дней после происшествия я повалялся в кровати, все время прокручивал события того вечера, но каждый раз меня что-то в ступор вгоняло, как только я о тебе думал. И знаешь, чего придумал? - У? - Это твоя любовь меня от смерти спасла – руб за сто! - Неужели? - В самом деле… все качели погорели! - Снова дурачишься? - На счет любви я серьезно говорил. Я видел, что нравлюсь тебе… или это было не так? - Так, - уверенно кивнула маська. - И вот именно в эти два дня меня и пробило – я настрочил 10 песен! - Так много? – Снова подпрыгнула она. - Угу. Мне их будто диктовал кто-то, прикинь? А скоро, где-то в начале апреля, мы будем записывать их на студии «Яншива»[72]! Врубилась? - Врубилась, - потрепала она его за волосы. – Ты так зарос. - Хочу быть, как Цой! - Да, он красивый. - Не понял? – Дюша изобразил ревность. – Девушка, Вы забываетесь! Завтра отыщу его и скажу – я требую сатисфакции! Пусть только не придет на дуэль! - Что ты мелешь, тУпик? - Только в секунданты брать Вахтера не стану, а то он как увидит своего Густава, так и забудет обо всем на свете, и Цой меня пристрелит… Нянька хохотала, скатившись с постели на пол. - Тебе смешно, а мне обидно, - ломал комедию Андрей. – Кстати, я о нем и Рыбе считалочку придумал! - А-ну! Показывая пальцем то на себя, то на Руслану, он прочел:

 

- Кто ты будешь такой?

- Драсьте, я – Рыба! - А я – Цой.

- Что будем делать теперь?

- Пить вино... Закрой дверь!

- Чем будем себя занимать?

- Ты – песни писать, я – играть.

- Будем ли мы потом выступать?

- Ну да! ЛРК пойдем покорять!

- Как-то надо группу назвать,

Слово такое – буков в пять?

- Вон вывеска, видишь?.. Четыре всего…

- Окей! Решено! Будет «КИНО»!

- И вправду, как считалочка звучит! - Это для нашего будущего маленького рокера. - Идем поедим, крэйзи[73] папаша. Хозяйка потопала на кухню разогревать популярный среди неформалов плов «по-ливерпульски»[74], а Лидер, прихватив пачку «Риги», снова вышел на перекур. «Интересно, что же со мной тогда произошло? Это не поддается никаким законам физики! Странно, но я отчетливо помню, что чувствовал крылья за спиной, находясь в здравом рассудке и трезвой памяти. Может, я попал в другое измерение или во временную воронку, какую-нибудь? Наверное, я был в параллельном мире, хотя… какая разница? Главное, ЧТО из этого вышло! Я нашел Руську, я не погиб и не покалечился, плюс написал кучу песен! На меня, видать, что-то «высочайшее» снизошло: дух там или вдохновение, или третий глаз открылся. Хм, а как мне его теперь открывать: снова с крыши падать?», - раздумывал фронтмен. - Чего ты там бормочешь? Какой глаз? Какая крыша? Есть иди! - Иду, котёнкина. Андрей поспешил на кухню, где его ждал простенький, но необычайно вкусный ужин, приготовленный самыми заботливыми в мире руками.

- Может, телек включим? – Предложила Руся.

- Валяй! Кстати, я хочу на видак накопить!

- Бешеных денег стоит. Ты б лучше гардероб пересмотрел…

- А что не так?

- Все! Вы же будущие кумиры молодежи, сами-то что носите?

- Нормальные шмотки, вроде, - растерялся он.

- Нормальные, но не клевые! Короче, мы с Танькой сбросились и купили журнал немецкий с выкройками – ультрамодные модели! Будем вам шить – у меня машинка есть. Щас покажу.

Нянька помчалась в комнату и через пару секунд хлопнула журнал на стол:

- Вот! «Burda Moden» называется. 5 юксов[75] у фарцы[76] стоит!

Дюшино лицо тот час преобразилось в кислейшую мину – с обложки новой «библии для женщин» улыбалась… красотка в черно-белом клетчатом пиджаке, элегантно придерживая лацкан рукой.

- Это ж чтиво для баб, - изумился «кумир молодежи», - тут для мужиков ничего нету.

- Какая разница – главное модели, а выкройки мы на вас подгоним. Погоди… да тут и для мужчин есть! Чуть-чуть, правда, но это не страшно, - уверяла Руся.

- Точно не страшно?

- Угу! Не зря же я два с половиной рубля выкинула.

- Надеюсь, что не зря, а то ваша с Админкой заморочка, боюсь, может не увенчаться успехом – в этих схемах нереально разобраться.

- Сейчас мы выберем, кому и что пошить нужно, а завтра пригони ребят, чтоб снять мерки, идет? И пусть захватят с собой тканей всяких и побольше. Будем сценический стиль делать. Вот, смотри, - Нянька зашелестела страницами, - они предлагают джинсовые рубашки, кардиганы, блузоны и все с накладными карманами и погончиками! Карманы и погоны – писк моды, оказывается! А что с брюками? Ага! Смотри – полосатые джинсы в стиле галифе, в сезоне весна-лето также будут востребованы брюки модели «банан», платья и рубашки на заклепках… так, дальше… серый, розовый, желтый, салатовый цвета…

- А можно без розового обойтись?

- Нельзя, - отрезала модистка.

Дюша тяжело вздохнул в ответ – малышку было не остановить. Она щебетала без устали, перебирала невесть откуда взявшиеся нитки, тарахтела коробкой с фурнитурой, объясняла, в чем прелесть аксессуаров, вертя выкройки в руках.

Андрей, подперев щеку, слушал ее цокот, но не вникал в суть. Он все думал о том инциденте трехмесячной давности: что с ним, все-таки, было? Неужто в его жизнь действительно вмешались высшие силы – силы Любви? Если да, то зачем? Почему именно таким образом? Почему ему пришлось именно падать с крыши: неужели они не могли просто присниться, или, скажем, прийти наяву? Наверное, иначе они не смогли бы проявить себя и показать Дюше – мы тут, мы рядом с тобой…

- Эй! Андр! Очнись!

Руслана тормошила мечтателя за плечо.

- А?

- Ты меня не слушал, - прищурилась она.

- Извини, маленькая. Я погряз…

- Скоро важный концерт в Сестрорецке, потом сборники в ЛГУ[77], в ДК «Связи»…

- Я помню. Мы все сделаем, все, что от нас зависит.

- М-да, надо усилок починить еще – как в январе сломали, так и валяется.

- Я другой паяю. Просто только что новая песня на ум пришла.

- Правда?! Наиграй!

Ликуя, Руся принесла гитару.

Рокер, нежно обняв инструмент, запел:

 

Если есть душа еще во мне,

Если птица есть в своем гнезде, я еще живой,

Я еще живой.

Если день да ночь в моем окне,

Если ты с утра звонишь ко мне, я еще живой,

Я еще живой.

Если дождь стучится в свой тамтам,

Если делим вечер пополам, я еще живой,

Я еще живой.

Если счастье вышло за порог,

Если боль приносит жизни рок, я еще живой,

Я еще живой.

 

- Я ж говорил, что ты моя муза!