Часть 5. Весь следующий день команда провела в истощающей нервы суете: оказалось, что все микрофоны нуждаются в починке и срочно нужно было искать новые

Весь следующий день команда провела в истощающей нервы суете: оказалось, что все микрофоны нуждаются в починке и срочно нужно было искать новые. Затем Очкарик, чрезмерно усердствуя, порвал аж две струны во время репетиции – пришлось клянчить запасные у знакомых. Кроме того, возникли проблемы с перевозкой аппарата и барабанной установки: благо у Вахтера полгорода ходило в должниках, так что газельку удалось раздобыть.

Когда к семи часам вечера инструменты были подключены и настроены, микрофоны проверены, стулья в комнате расставлены, закуска и вино томились на столике около магнитофона, приведенного в боевую готовность, обнаружилось, что музыканты имеют неряшливый и даже несколько потрепанный вид!

- Нет, в таком убожеском виде я вас на сцену не выпущу, - грозно заявила Танька, - а ну-ка бегом марш все в мою комнату – надо прикинуться[33]!

- И я тоже? – Слащаво протянул Вахтер.

- Ты всегда одет с иголочки, но все-таки грим тебе не помешает, - ухмыльнулась «распорядительница бала».

Парни послушно проследовали в Танькины хоромы.

- Хороша горница, красна девица, – похвалил интерьер Очкарик.

- Спасибо, - донеслось откуда-то из шкафа.

Наконец «имиджмейкер» вынырнула из недр гардероба, сжимая в ладонных ворох одежды и всевозможных аксессуаров. Чего у нее только не было – кожаный ошейник с шипами, газовый малиновый платок, три широченных пояса с заклепками и громадными пряжками, вытравленная «Белизной» черная футболка, бирюзовая рубаха с газетным принтом, красная футболка с надписью «СССР», желтый хайратник[34], бусы, фенечки… Юноши молча уставились на весь этот скарб – в глазах отражался непомерных размеров ужас.

- Так, не ссать! Я щас Руську позову, а то мне одной с вами не справиться. Ждите. – Танька выскочила за двери.

- Мама дорогая, сейчас она еще себе в помощники какого-то цербера приведет, - пропищал Очкарик.

- Да чего ты паришься, Гога? Нормальные стильные шмотки, - небрежно бросил Вахтер.

- Для тебя они, может, и нормальные. Ты у нас вообще большой оригинал. Но вот я, к примеру, этот выпендреж не люблю, - бубнил соло-гитарист.

- Ты не умеешь отличать стеб от стиля, - профессорским тоном изрек ударник.

Дело в том, что он давно и нещадно подражал барабанщику «Кино» Густаву – и клетчатые брюки себе раздобыл, и несколько неординарных маек, и рубашку алую, и костюм-троечку в ателье заказал «как у Гурьянова». В общем, как брат-близнец выглядел. Да еще и стоя барабанить пытался, только вот выходило плохо, но когда на стул садился, все было в полнейшем порядке.

Через пару минут Танька влетела в комнату и прогремела командным тоном:

- Руська, мажь их!

Она сделала шаг в сторону… из-за ее спины выглянула русая крошечная девчонка с хвостиком. Вот и все ее «особые приметы». Вахтер разинул рот, Качок вылупил глаза, Очкарик протер стекла очков, а Дюша просто оторопел – они ожидали увидеть разукрашенную неформалу с начесом и в клепанной коже, а пред ними предстала зауряднейшая совковая[35] цивилка[36].

Татьяна, однако, не обратила ни малейшего внимания на образовавшуюся паузу, и заверила группу:

- Руська фирмУ[37] не носит – ей и так удобно, а красить она умеет хорошо. Это она меня на все сейшены[38] размалевывала. Русь, знакомься, - тыкала она поочередно во всех пальцем, - Вахтер (не знаю, как зовут), Качок Дима, Очкарик Гоша, Андрей – самый главный.

- Очень приятно, - кивнула девушка и спросила, - у кого какой образ?

- Я вот думаю из Дюши сделать БГ, как на той фотке, что ты мне на безник[39] подарила, из Очкастого – типичного панка: ему черный идет, из Качка сделаем хипана, а Вахтер и так модник… разве что глаза ему подвести?

- Да, и брови, а то он очень светленький, - согласно кивала подруга, вытаскивая из сумочки пудовый набор «Ланком».

Тут уж Вахтер смолчать не смог:

- Какая косметика-а-а-а! А можно мне и румяна, типа?

- Конечно, - спокойно ответила Руся, принимаясь за дело.

Пока Таня с воплем и матом одевала Очкарика, Руся аккуратно оттенила синим глаза и подкрасила коричневым карандашом брови ударника. Тот все время заигрывал к ней и травил пошлые анекдоты.

- Ты мне мешаешь, - сделала гример замечание и подошла к Гоше. – Сними очки, пожалуйста.

Соло-гитарист, сопя и отдуваясь после Танькиного мародерства, беспомощно опустил плечи и вздохнул:

- Делайте, что хотите.

Руся немного припудрила его лицо, накрасила верхние веки темно-серыми тенями, а нижние подвела черными стрелками. Затем отступила на шаг, взяла рукой за подбородок, повернула голову «подопытного» вправо, затем влево и сделала вывод:

- Паучка не хватает.

Через минуту с левого глаза Очкарика свисал черный паучок на тонкой паутинке – Руся нарисовала его обычным косметическим карандашом. Новоявленный панк посмотрел на себя в зеркало и усмехнулся:

- Ухтышка! А мне идет! Даже ошейник снимать не стану!

- Тань, а лак для волос есть? Ему бы хорошо ирокезик[40] сделать, - попросила стилист.

- Да, в первом ящике, - буркнула подружка.

Она внимательно рассматривала фото Гребенщикова, пытаясь привязать Дюшу к газовой косынке, чтобы вышло точно так же, как на снимке. Но фронтмен не слушался и вертелся, уверяя, что «мазаться, как баба» он не будет никогда.

Руся, тем временем, достала «Прелесть»[41] и расческу.

- Сядь, пожалуйста, а то я до головы не достану, - сказала она «панку», смущенно улыбаясь.

- Да, конечно.

Длинный сел на табурет: Руся принялась колдовать над его прической. Она соорудила из давно нестриженных черных волос гребешок и обильно полила сей шедевр из баллона.

- Фу-у-у! Хорош… - поморщилась компания.

- Издержки производства, - пожала она виновато плечами.

Когда лаковый туман рассеялся, все присутствующие хором ахнули – Гоша походил на реального разгильдяя-панка!

- Ты, как Вишез[42]… Нет, ты круче! – Похвалил Вахтер и хлопнул друга по спине.

Гоша подошел к трюмо, повертелся, с любопытством разглядывая свой новый зазеркальный образ:

- Шик! Мне нравится! Я даже не знал, что мне ирокез идет! Дюш, одолжишь машинку?

- Ты хочешь выстричь настоящий ирокез? Кха! – Закашлялся от неожиданности Андрей.

- Да, - уверенно произнес Очкарик.

- Олрайт. Принесу.

- Ты сам аккуратно не сделаешь – руки матом. Вот Руська умеет, - подсобила Таня.

- Тебе не сложно? – Умоляюще пропел Очкарик, с надеждой в глазах.

- Нет, - дружелюбно улыбнулась девчонка. – Приходи к Тане, когда надумаешь, – она меня позовет.

Довольный гитарист благодарно пожал ей руку и вышел из комнаты.

- Человек обрел себя, - торжественно подытожил Вахтер.

Ребята засмеялись.

Тем временем Руся принялась рисовать жидкими тенями цветочек на щеке Качка. Лепесток красный, желтый, зеленый, синий, фиолетовый и розовый. Плюс яркий хайратник и красная футболка – от хиппи не отличить!

- Привет, Вудсток! – Помахал рукой басисит хипарю, улыбающемуся из зеркала. – Клево вышло. Спасибо.

Он взял в свою ладонь Руськину ручонку и поцеловал.

- На здоровье, - смущенно хихикнула та. – Ну, кто там еще остался?

- Я.

Руся повернулась: перед ней сидел… вылитый БГ – бирюзовая рубашка, широкий кожаный пояс, светлые джинсы и малиновая повязка вокруг головы! Только волосы темнее, а в общем – похож.

- Гримировать, как на фото, или ты свое что-то хочешь?

- Полагаюсь на твой вкус.

- Окей.

Девушка прищурилась, скрупулезно изучая «лицо группы». Она понимала, что все внимание, в основном, к себе будет притягивать этот паренек, значит и выглядеть он должен лучше всех на свете. Но так же она слышала, что Дюша мейк-ап на дух не переносит, и даже сказочное перевоплощение Очкарика на его мнение никак не повлияло. Лидер сидел надутый и серьезный, недоверчиво зыркая на ланкомовский ларец.

- Давай сделаем тебе макияж, как у глэм-рокеров, - ласковым тоном предложила она.

- Тогда я вообще буду – вылитая баба, - нахмурился он.

- Нет, я сделаю так, что ты будешь не «бабой», а глэм-рокером[43], - убеждала мастерица. – А это большая разница.

Все вокруг авторитетно закивали. Дюша глянул на Вахтера – ему, как никому другому, он доверял в вопросах музыки и моды. Ударник подмигнул, мол, не робей, она дело говорит!

Андрей подсел поближе к Русе и вытянул шею вперед, подставляя лицо под «удары» беличьих кисточек, карандашей и губок. Художница быстренько нанесла аккуратными мазками перламутровые ультрамирановые тени, подвела глаза синим карандашом и растушевала линии по нижнему веку. Обмахнула скулы кистью, подчеркнув их с помощью персиковых румян. Зачесала челку немного набок.

- Вот и все, а ты боялся, - резюмировала Танька. – Ой! Звонят! Бегом все в зал!

Хозяйка помчалась встречать гостей, а группа заторопилась к импровизированной сцене.

Руся осталась в комнате одна – прибирать раскиданные по кровати вещи. Из коридора доносились невнятные разговоры, вопли и смех – это Пого пришел со своей компанией.

Таня просунула голову в комнату:

- Руська, выручай! Пого понавел с собой уйму народу: кроме наших еще три ньювэйвера[44], четыре металюги и шесть брейкеров[45] – у меня вина не хватит – они платят по рублю, а я деньги пацанам хочу приберечь!..

- Я принесу.

- Спасибо!

Танька снова исчезла.

Руся незаметно выскользнула в коридор, бросив на ходу невзрачное «привет» и скрылась за дверью.

Тем временем компания набивалась в большой комнате – десяток девчонок оккупировал диван, остальные – человек двадцать - сели на пол. Кресло и три стула остались пусты – это троны для москвичей. Ребята шутили, делились новостями, разглядывали музыкантов, осматривали аппаратуру.

- Кого еще нету? – Поинтересовался Пого.

- Саранчи, вроде? – Отозвалась одна из девиц.

- Не гони! Он за сигаретами метнулся – сейчас будет.

- Выходит, что все в сборе – только высоких гостей не хватает. О! А это что за френд? – Пого ткнул пальцем в вошедшего панка.

- Это ж я, привет, Пого!

- Очкастый? Ты? Не гони! – Отмахнулся приятель, всматриваясь в «конкурента». Пого был ретивым панком, как говорят, до мозга костей. Шипы на его ошейнике должны быть самыми острыми, ирокез – самым высоким, куртка – самой что ни на есть кожаной. Он всегда разукрашивался, словно индеец, на все сборища и концерты, разговаривал громче всех, вел себя хуже всех и, естественно, как всякий заводила, не терпел конкуренции – разве что Свина[46] – при нем он вел себя скромно, выказывая тем самым глубочайшее уважение. Единственным авторитетом в данной тусовке для него был знаток новейших веяний по кличке Вахтер – с ним он не спорил.

- Бразер, да кончай! Это действительно я, - как бы оправдывался Очкарик, осторожно приближаясь к Пого. – Ну, смотри!

Гоша вынул из кармана очки и надел их на нос.

- Верняк! Не признал – панком будешь!

Приятели обнялись.

- Я очки снял, чтоб паучка было видно.

- Правильно! Сними назад.

Компания взорвалась смехом.

- Ну, что? Может, разогреете публику своими песнями, а?! Пора бы зависнуть! – Заводил гостей повеса. – Я буду конферансье этого невиданного мега-космического шоу! Предлагаю начать ребятам с простеньких вещиц – мы оценим, а они – увидят реакцию – прохавал пипл[47] или нет. А самые бомбезные песняки запустим под конец: дадим столичным просраться! Но сначала я спою свой личный гимн, посвященный мне Дюшиком!!!

Пого дал отмашку Вахтеру, чтобы тот стучал ему в такт, откашлялся и продекламировал на реперский манер:

 

Отрицание морали,

Отрицание всего,

Что родители сказали,

Что генсеком решено.

Клали мы на королеву,

Президента и царя.

Наши песни заглушали,

Нас сажали по чем зря.

Мыли, стригли ирокезы

И клеймили дурачьем.

Мы, веселые повесы,

Поддевали старичье:

Что вы булки развалили

В кабинетах и креслАх?

Мы же вас же оживили

И зажгли огонь в сердцах!

Что вы стОите без панков?

Три копейки вам цена!

Эй! Дедули, хватит шамкать!

Ну-ка! Налетай, шпана!

 

Толпа одобрительно загудела.

Довольная тем, что вечер хорошо начался, Таня раздавала принесенные соседкой бутылки с вином и пивом.

- Садись и ты с краюшку, только под колонки не лезь – они мощняковые, - шепнула она Русе. – А ты что в гастроном, что ли, бегала за выпивоном?

Кроха кивнула.

- Ну, ты, подруга, даешь! Спасибо, - Таня обняла малышку и гаркнула на невесть откуда взявшегося Саранчу, - подвинься!

Тот молча отполз, язвительно косясь в сторону цивилки. Руся тихонько приземлилась рядом.

- Вроде все… Можно, наверное, начать. Только пока негромко, а то я не услышу, как москвичи в дверь звонят. Они, кстати, на час опоздают…

- Пацаны, не ссыте! Это даже хорошо! – Подбадривал «ведущий». – Разогревайтесь и распевайтесь, пока почтенные зрители будут распИваться!

Зал хохотал, чпокал пробками, булькал вином, хрустел печеньем и вафлями, знакомился и тут же пил за знакомство.

- Однако не обделайтесь: тут важно не перестараться, - поднял палец вверх Пого, - голоса не посрывайте, струны не поразрывайте, гитары об пол не ломайте пока… - панк затих на секунду, - пока… не приехали гости из Москвы!!!

- Хэй! – Заорал Саранча.

- Эгей! – Поддержали ребята.

- Они выглядят тупо! – Как гром среди ясного неба, вдруг донеслось с дивана.

Улыбки послетали с разукрашенных рожиц – все оглянулись. Танька до такой степени опешила, что не смогла выдавить ни звука. Пого застыл на месте, Саранча поперхнулся, Бырь истерично икнул, музыканты вжались в угол. Только Дюша оставался спокоен:

- Что Вас не устраивает, мадам? – Галантно спросил он.

- Твой вид. И - его, и - его, и – его, - барышня поочередно навела перст указующий на всех участников группы. – Вы похожи на клоунов. Такое впечатление, что вас подобрали где-то на периферии и свели тут в одну купу. Вы же весь андеграундный Ленинград представлять сейчас будете, а не Мухосранск какой-то! – Возмущалась она. - Вот он хиппи… Боже! Это уже триста лет не модно! Такой хайратник носила моя бабушка. Этот – панк, типа. Волосы надрали, и считаете, что этот торчащий кок – ирокез? Ты… - она разочарованно вздохнула, - косишь под Гребня? Да он бы со стыда сгорел, если б увидел тебя. А ты ж еще даже петь не начал. Он одевается со вкусом, у него шмотки знаешь какие? ФирмА!

- А ты чо, знаешь Бэ Гэ? – Встряла, очнувшаяся от коматоза Танька.

Создавшаяся ситуация ее начала откровенно бесить.

- Я была у них недавно, кажись, позавчера – так что знаю, - отрезала девица. – Только барабанщик выглядит на троечку – хоть что-то.

- В «Аквариуме» тоже все одеваются, как хотят, - возразил один из брейкеров.

- Заткнись, Ушастый! – Рявкнула гостья и томно продолжила, - они ж, типа, группа – должны выглядеть, как одно целое… Вот «Кино», например…

- А не пошла бы ты! – Взорвалась Татьяна. – Пого, что ты хлам ко мне всякий тягаешь?! – Полосонула она взглядом «ведущего».

- Тань, я щас… все будет олрайт[48], - миролюбиво заикаясь, заверил он. – Соня, чего ты, в натуре, взъелась?

- Сами идите, скопище ублюдков, - хмыкнула задира.

- Вон! – Ринулась к ней Таня, но подоспевший вовремя Бырь сдержал подругу – она уже было занесла руку над обидчицей.

- Ах, ты, сука, на меня руку поднимать вздумала? Ну, все – молись теперь, - прошипела Соня и, демонстративно грохнув дверью, удалилась.

- Ладно-ладно, девчонки и мальчишки, а также их родители – все в порядке. Не будем портить настрой – у ребят первый концерт в жизни. Нельзя их подвести, - пытался разрядить обстановку Пого. – Вахтер, заряжай! – Махнул он рукой.

Ударник зазвенел тарелками и грянул один за одним свои коронные барабанные рудименты[49]. Компания оживилась, начала хлопать, улюлюкать и свистеть. Пого не растерялся и тут же включил магнитофон на запись. Дюша подошел к микрофону и запел веселый рок-н-ролл:

 

Я еду в 10:25

Магнитофон кричит опять,

Мол, хватит ветру вырывать

Из рук последние деньги.

Иду я в 10:47

И мне не радостно совсем,

Что много у ребят проблем –

Решают все деньги.

Бывало – по рублю собрал,

Друзьям квартирник отыграл,

Не крал и взяток не давал –

Любовь не за деньги.

Но злую шутку капитал

Со всеми нами вдруг сыграл,

Ведь важен рейтинг (во кошмар!),

А значит, и деньги.

А что ж ребята? Хороши!

Пускай в карманах их шиши,

Но если песни их слышны,

То на фиг все деньги!

 

- На фиг деньги! На фиг деньги! – Скандировали слушатели.

- Давай еще рок-н-ролл, – просили брейкеры, - размяться охота!

Парни тут же заиграли следующую вещицу. Затем еще и еще. Часом позже прибыли долгожданные москвичи – естественно, слегка подшофе. Однако гостеприимная Таня потчевала их вином, не забывая освежать бокалы. Гости пили, одобрительно кивали в такт, вставляли иногда замечания, но больше для проформы, чтобы поддержать собственную марку, а через полчаса прибывания в квартире на Марата и вовсе начали подпевать банде, хотя слов не знали. Но рок-н-ролл и вино заметно расширили их сознание и подсознание, так что молодцы, казалось, могли читать мысли всех и каждого.

Танцующе-поюще-ликующая тусовка уж и думать забыла о недавнем инциденте с критиканшей Соней. Молодежь вжалась в стены – некоторые вышли в коридор, - расчистив площадку для би-бойз[50]. Танцоры импровизировали под музыку группы, но делали свое дело мастерски. Особенно поражал зрителей био-робот[51] в исполнении Ушастого – одетый серебристый блузон со множеством заклепок и серые варенки, в темных очках-лисичках с широкой белой оправой он и вправду походил на фантастического робото-человека. Остальные же дансеры[52], разодетые и яркие, как волнистые попугайчики, пускали вэйвы[53], окружив солиста, водили хороводы лунной походкой, изображали кибер-роботов, роботов-домкратов и роботов-кукол[54].

Комната превратилась в сауну - пришлось открыть окна, толпа ревела, как стая белуг, пребывая в творческом экстазе, винные пары озонировали всю квартиру, Дюша, как заведенный, пел песни уже по десятому кругу… как вдруг из коридора завопила перепуганным голосом Руська:

- Атас! Внизу воронкИ[55]!

Тусовка недоуменно рокотала. Разведчицу пропустили вперед:

- Я на кухне была: делала бутерброды. Выглянула в окно, а там контора[56], - задыхаясь от волнения, рассказывала она.

- Это Сонька-скотина нас заложила, - помрачнела Таня. – Пацаны, берите инструменты и деру через чердак – Ру, проведи. Пого, отключай аппарат и на балкон его в ящик с картошкой! Тусня – не дрейфить! Главное прикрыть группу – нас, если что, выпустят через пару дней!

Началась настоящая чехарда: брейкеры схватили свои куртки и понеслись вниз по лестнице – отвлекать ментуру. Руся схватила Дюшу за рукав и потащила на лестничную клетку – Вахтер, Качок и Очкарик семенили следом. Девчушка проворно, по-обезьяньи, взобралась по лестнице к чердачной двери, вытащила из кармана шариковую авторучку и отперла ею замок, вылезла на чердак и начала принимать у парней гитары.

- Подавайте! Быстрее!Там дома расположены близко – по крышам уйдете. Только осторожно. Гоша, очки надень! - Подсказала она, спускаясь.

Музыканты стайкой взвились наверх. Каждый взял свою гитару и перекинул ремень через плечо. Друзья тяжело дышали – от усталости и волнения. Чердачная дверь лязгнула, слышно было, как спасательница проворачивает ручку-ключ с той стороны.

Парни затихли: где-то внизу раздавались визги и крики. Пого крыл людей в штатском трехэтажным матом, раздраженно басил Саранча, хрипела Танюха, истерически хохотал Грибок. Он вообще любил шутить с властями – прикидывался душевнобольным, например.

- Надо разойтись в разные стороны, - рассудил Андрей, выглядывая в слуховое окно. – Берегите инструменты.

Внизу крутили руки брейкерам – они ненадолго, но все же задержали прибывшие «органы». Аппарат Тане и Пого спрятать удалось, а вот с барабанной установкой, колонками и магнитофоном дела обстояли куда хуже – не было времени, чтобы их убрать. Особисты пригрозили конфискацией, судом и тюремным заключением напоследок. Москвичей тоже заковали в наручники, но обещали скоро отпустить – благо, они были вписаны. Руся заперлась в своей квартире на все замки и сидела тихо, глотая слезы. Ей было жаль, что концерт так плохо завершился, было страшно за Таню, ведь теперь она, как пить дать, 15 суток отсидит в каком-то гадюшнике с проститутками, наркоманами и прочим сбродом. Ей было обидно, что выступающих парней раскритиковали, а всю тусовку так жестоко предали. Однако она радовалась тому, что вообще заметила прибытие «конторских» и успела предупредить друзей. Даст Бог музыканты убегут.

Тем временем герои выбрались наружу и заскользили по крыше вниз к перильцам. Холодный ветер упоенно хлестал их по спинам, подгоняя вперед, снег щекотал руки и шеи, мороз холодил головы.

- Так, перелазим на соседние дома, а там, как-нибудь, спустимся, - распоряжался Вахтер.

Друзья разошлись в разные стороны.