Гегель Г.В.Ф.

 

Наиболее выдающимся после Канта представителем немецкой классической философии был Гегель Г.В.Ф. (1770 - 1831). Как и Фихте, Гегель также расходится с Кантом, но уже не из-за признания существования «вещей в себе», а из-за учения о их принципиальной непознаваемости. В действительности, по Гегелю, нет никаких непознаваемых «вещей в себе», она в своей сущности едина, и такой единой сущностью, первоосновой всего является «мировой разум» («мировой дух», «абсолютная идея», то есть некое объективное безличное духовное начало). И «философия именно потому, что она есть проникновение в разумное, представляет собой постижение конечного и действительного … Постичь то, что есть, - вот в чем задача философии, ибо то, что есть, есть разум». Для Гегеля «что разумно, то действительно; и что действительно, то разумно». Философия Гегеля, таким образом, - это объективный идеализм. Гегель создал грандиозную всеобъемлющую философскую систему объективного идеализма, важнейшим научным достижением, наиболее ценным культурным завоеванием которой является диалектика и диалектический метод, получившие у Гегеля свое современное истолкование и разработку. А именно, диалектика после Гегеля понимается уже как противоположность метафизике, как всеобщая концепция развития и взаимосвязи всех явлений и аспектов реальности. «Диалектическое … является вообще принципом всякого движения, всякой жизни и всякой деятельности в действительности. Диалектическое есть также душа всякого истинно научного познания». Стержневой в диалектике принцип развития пронизывает все величественное интеллектуальное построение гегелевской философской системы. По Гегелю, абсолютное духовное первоначало, мировой разум находится в непрерывном процессе деятельности – саморазвития, в ходе которого проходит три фазы, три стадии. Поскольку деятельность мирового разума есть ничто иное как мышление, то для Гегеля оно совпадает с бытием, тождественно бытию и развертывается на первой своей стадии в сфере чистой логики, чистого мышления, где проходит полный цикл саморазвития, которое по Гегелю, есть и самопознание этой мировой духовной первоосновы. А так как исходной и всеобщей формой реализации мышления является понятие («мышление есть постижение в понятиях»), то развитие в этой сфере Гегель описывает как процесс саморазвертывания, самодвижения понятий, категорий. Они выступают у Гегеля как звенья. моменты, ступени единого процесса развивающейся реальности (и их у Гегеля уже не 12, как у Канта, а более сотни).

Единый же алгоритм всякого процесса развития описывается Гегелем тремя сформулированными им законами развития. Первый из них, закон противоречия, описывает, раскрывает источник, причину всякого развития. «Противоречие есть корень всякого движения и жизненности; лишь поскольку нечто имеет в себе противоречие, оно движется, обладает импульсом… Противоречие … есть … принцип всякого самодвижения». «Все вещи противоречивы в самих себе, … это предположение выражает истину и сущность вещей». «Противоречие – вот что на самом деле движет миром, и смешно говорить, что противоречие нельзя мыслить». Соответственно диалектические понятия как звенья, моменты, ступени развития, по Гегелю, это не сухие, безжизненные абстракции рассудка и аристотелевской логики, не абстрактные тождества с самим собой. Они – «живое противоречие». «Разумное же мышление. как таковое, состоит именно в том, что оно содержит внутри себя противоположности как идеализированные моменты». Противоречие и есть единство противоположностей, но, предупреждает Гегель, как источник развития оно выступает лишь тогда. когда это единство связано, сопряжено с силой, способной удерживать противоположности в одной связке. «Абстрактное тождество с собой еще не есть жизненность; но в силу того, что положительное есть в самом себе отрицательность, оно выходит вне себя и начинает изменяться. Нечто, следовательно, жизненно лишь постольку, поскольку оно содержит в себе противоречие, притом есть та сила, которая в состоянии вмещать в себе это противоречие и выдерживать его. Но если нечто существующее не способно в своем положительном определении охватывать свое отрицательное определение и удерживать одно в другом, если оно не способно удерживать в самом себе противоречие, то оно не есть само живое единство, не есть основание, а идет в противоречии ко дну».

Однако, противоречие, единство противоположностей в вещах не является раз и навсегда определенной данностью, оно само находится в непрерывной динамике, которая включает в себя этап постепенных, эволюционных количественных изменений. приводящих на определенной фазе, при достижении определенной меры, границы количественных изменений к скачкообразному качественному преобразованию вещи, переходу ее в новое качественное состояние. Этот закон перехода количества в качество описывает, по Гегелю, механизм всякого процесса развития. Но всякое развитие связано всегда и с устранением, ликвидацией, разрушением, по гегелевской терминологии, отрицанием наличной, уже устаревшей формы существования вещи, замены ее новой, которая в свою очередь с самого начала содержит в себе свою отрицательность и, пройдя определенный цикл развертывания в себе противоположностей и количественных изменений, неизбежно будет устранена, разрушена, подвергнута также отрицанию, уступая место новой реальности. Диалектическое отрицание, по Гегелю, есть, однако, не только ликвидация, разрушение предыдущей формы, состояния вещи, но и удержание, сохранение некоторых ее параметров, характеристик в новой вещи. Этот третий универсальный закон развития, закон отрицания отрицания раскрывает определенную направленность процесса развития, выявляет его спиралевидную форму, когда на новой фазе развития воспроизводятся некоторые черты пройденной фазы, но уже на более высоком уровне.

В содержательном плане саморазвитие, саморазвертывание абсолютной духовной первоосновы, мирового разума в сфере чистой логики описывается Гегелем как вневременное движение от наиболее абстрактных, содержательно бедных категорий ко все более и более конкретным, богатым содержательными определениями категориям. (Это движение имеет у Гегеля форму триад: первая категория выступает как полагание или тезис, вторая как ее отрицание или антитезис, третья как их синтез, переводящий реальность на более высокую ступень). Соответственно, вневременное саморазвертывание мирового разума, абсолютной духовной первоосновы Гегель представляет как необходимую, закономерную последовательность следующих триад: бытие, ничто, становление; качество, количество, мера; сущность, явление, действительность; понятие, объект, идея; завершается же этот первый цикл абсолютной идеей.

Завершив таким образом полный цикл саморазвертывания, самопознания в своей собственной (имманентной) сфере абсолютного бытия – чистого мышления, абсолютная идея, по Гегелю, переходит в «свое инобытие», «отчуждает себя в природу», говоря обыденным языком, порождает природный мир. Гегель, однако, изменяя основному принципу своего диалектического метода, отказывает, природе в развитии. «Мы должны рассматривать природу как систему ступеней, каждая из которых необходимо вытекает из другой и является ближайшей истиной той, из которой она проистекла, причем, однако, здесь нет естественного, физического процесса порождения…», поэтому следует «воздерживаться от такого рода в сущности туманных чувственных представлений, как, например, … представление о происхождении более развитых животных организаций из низших и т.д.». Соответственно, и философия природы у Гегеля также подчинена ритму категориальных триад: механика (предмет которой –универсальная телесность и пространственность, включает в свою очередь триаду: пространство и время, материя и движение, абсолютная механика), физика (предмет которой уже не просто механические массы, но магнитные, электрические и химические процессы), органическая физика с ее собственной триадой: геологическая природа, растительная природы, животный организм. (Эти внутренние категориальные триоды в свою очередь конкретизируются собственными триадами).

Пространственно развернув свои определения в явлениях природного мира, своего инобытия. духовное первоначало (идея, мировой разум), по Гегелю, переходит на третью, высшую стадию своего саморазвития, в сферу духа, продолжая в ней свое самопознание. При этом для Гегеля «переход природы к духу не есть переход к чему-то безусловно другому, но только возвращение к самому себе того самого духа, который в природе обладает бытием вне себя». Тем самым «свобода есть высшее определение духа», «ибо свобода состоит именно в том, чтобы в своем другом все же быть у самого себя, быть в зависимости только от самого себя, определять самого себя». В качестве третьей завершающей категории большой триады дух есть живое единство, синтез логической идеи и природы, которые выступают соответственно как его диалектические противоположности, диалектические полюса.

Сама же сфера духа в свою очередь включает (по принципу матрешки) серию триад. Основная категориальная триада этой сферы: субъективный дух, объективный дух, абсолютный дух. Субъективный дух – это процесс зарождения, формирования, становления и функционирования индивидуального сознания, развития человеческой личности и ее многообразной деятельности, начиная с самой ранней стадии роста человеческой души, пробуждения в ней сознания, развития его до самопознания, а затем и подъем самосознания до уровня разума. «… Дух уже с самого начала есть дух, но он не знает еще того, что он есть именно дух… То, что дух приходит к тому, чтобы знать то, что он есть, это и составляет его реализацию. Дух по существу есть только то, что он знает о себе самом. Первоначально он есть только дух в себе, его становление для себя составляет его осуществление. Но духом для себя он становится только через то, что он себя обособляет, определяет себя или делает себя.. своим другим… Но вся деятельность субъективного духа сводится к тому, чтобы постигнуть себя в себе самом, раскрыть себя как идеальность своей непосредственной реальности. Если этот субъективный дух поднял себя до для – себя – бытия, тогда он уже не субъективный, но объективный дух … Объективный дух есть лицо и, как таковое, имеет в собственности реальность своей свободы… Здесь мы видим нечто субъективное, что знает себя свободным, и вместе с тем видим внешнюю реальность этой свободы; дух приходит поэтому здесь к своему для – себя – бытию, объективность духа входит в свои права. Так дух выходит из формы простой субъективности».

Теоретическое же выражение, свою концептуализацию эти этапы, стадии развития индивидуальной души на уровне субъективного духа находят в триаде: антропология (прослеживающей развитие субъективного духа от души природной через чувствующую душу к душе действительной), феноменология (рассматривающей развитие субъективного духа от сознания через самосознание к разуму) и психология (предмет которой теоретический дух, практический дух и их синтез – дух свободный). (Обратите внимание: свободным, по Гегелю, субъективный дух становится тогда, когда теоретический и практический дух объединятся, когда теория обогащается, соединяется с практикой. а практика с теорией).

Как мы только что слышали от самого Гегеля, собственность – это тот мостик, по которому субъективный дух переходит в измерение объективности, а личность в собственности обретает внешние границы своей индивидуальной свободы. «Лишь в собственности лицо есть как разум», - утверждает, ничтоже сумняшеся, Гегель. Поэтому объективный дух как контртезис субъективного духа, его диалектическая противоположность включает в себя прежде всего стоящее на страже собственности право, а затем мораль и нравственность, которая соответственно, есть диалектическое единство права и морали. Сфера же нравственности для Гегеля – это семья, гражданское общество и государство. Если в семье «аннулирована персональность, чтобы найти свое сознание в тотальности», то «в гражданском обществе каждый для себя - цель, все другие суть для него ничто. Но без соотношения с другими он не может достигнуть объема своих целей; эти другие суть потому средства для целей особенного. Но особенная цель посредством соотношения с другими дает себе форму всеобщности и удовлетворяет себя, удовлетворяя вместе с тем благо других». При это Гегель понимает, что «гражданское общество создалось, впрочем, лишь в современном мире». «Когда элементы расподаются, один становится независимым от другого, тогда возникает гражданское общество», которое в переплетении своих противоположностей представляет «картину столь же необычайной роскоши, излишества, сколь и картину нищеты и общего обоим физического и нравственного вырождения». При увеличении накопления богатства в нем и величайших выгод, извлекаемых из всеобщего характера связи людей между собой, создаваемой их «потребностями и способами изготовления и доставления средств для удовлетворения последних», нарастает «отрозненность и ограниченность особенного труда, а следовательно, зависимость и бедственность положения прикрепленного к этому труду класса, с чем также связана неспособность чувствовать и наслаждаться дальше свободами и в особенности духовными преимуществами гражданского общества». Поэтому неотъемлемым атрибутом гражданства, то есть буржуазного общества является возникновение черни как результат «опускания жизни массы людей ниже уровня некоторого известного существования, который сам собой устанавливается как необходимый для члена общества и связанная с этим понижением уровня жизни потеря чувства права, правомерности и чести существования собственной деятельностью, собственным трудом». При этом «бедность сама по себе никого не делает чернью; чернью делает лишь присоединившееся к бедности умонастроение, внутреннее возмущение против богатых, общества, правительства и т.п.». Принцип гражданского общества требует, чтобы средства к существованию были опосредованы трудом (доставлением работы), но максимальное осуществление этого принципа приводит к «увеличению массы продуктов», не находящих своего потребителя. В итоге «при чрезмерном богатстве гражданское общество недостаточно богато, т. е. не обладает достаточным собственным достоянием, чтобы бороться с чрезмерностью бедности и возникновением черни».

Поиск «нового потребителя и нового поприща для приложения своего труда» вынуждает развитое гражданское общество «к спорадической ли или систематической колонизации», т. е. заставляет это общество искать «необходимые средства существования у других народов, являющихся отсталыми по количеству тех средств, которыми оно избыточествует, или вообще по своей индустриальной рачительности и т. д.».

Государство, по Гегелю, диалектически снимает противоположность семьи и гражданского общества и «есть действительность нравственной идеи», оно «…есть в себе и для себя разумное». В нем «свобода достигает наивысшего подобающего ей права», оно «обладает наивысшей правотой в отношении единичного человека, наивысшей обязанностью которого является быть членом государства…Так как оно есть объективный дух, то сам индивид лишь постольку объективен, истинен и нравствен, поскольку он есть член государства… Это идея есть в себе и для себя вечное и необходимое бытие духа… Государство есть божественная идея, как она существует на земле», в нем «свобода получает свою объективность и существует, наслаждаясь этой объективностью».

Перманентной, непрерывной объективацией духа, по Гегелю, является и мировой исторический процесс, поскольку государство – основной игрок на его авансцене. Однако в этом процессе, считает Гегель, отчетливо проявляется «хитрость разума», и состоит она в том, что мировой разум - подлинный субъект всемирной истории, который, однако, «имманентен в историческом конкретном бытии и осуществляется в нем и благодаря ему» - пользуется на том или ином ее этапе отдельными народами и индивидами как средством для реализации и достижения «абсолютной конечной цели истории». А такой целью является идея свободы. Это применение принципа свободы к мирским делам, это внедрение и проникновение принципа свободы в мирские отношения является длительным процессом, который составляет самую историю… Всемирная история есть прогресс в сознании свободы, прогресс, который мы должны познать в его необходимости… Эта конечная цель есть то, к чему направлялась работа, совершавшаяся во всемирной истории; ради нее приносились в течение долгого времени всевозможные жертвы на обширном алтаре земли. Одна лишь эта конечная цель осуществляет себя, лишь она остается постоянно при изменении всех событий и состояний и она же является в них истинно деятельным началом. Эта конечная цель есть то, что бог имеет ввиду в мире».

«Быть доверенным лицом всемирного духа», нести эстафету постижения свободы в «поступательном шествии развивающегося самосознания мирового духа» тому или иному народу выпадает лишь однажды в истории, и когда это происходит, тогда – утверждает Гегель, - «он во всемирной истории – господствующий народ и… составляет в ней эпоху. Перед лицом этого его абсолютного права быть носителем ступени развития мирового духа в настоящее время духи других народов бесправны, и они, равно как и те, чья эпоха минула, не идут больше в счет во всемирной истории». В трактовке всемирной истории Гегель стоит на позиции евроцентризма – лишь европейские народы выполняли высокую миссию «носителя ступени развития мирового духа». Впервые «у греков появилось сознание свободы, и поэтому они были свободны, но они, как и римляне, знали только, что некоторые свободны, а не человек как таковой, этого не знали даже Платон и Аристотель». Связанная с рабовладением и основанная на нем, свобода у греков и римлян являлась поэтому «лишь случайным, недолговечным и ограниченным цветком, и вместе с тем… была тяжким порабощением человеческого, гуманного начала». Что же касается Востока, то, по Гегелю, его «народы еще не знают, что дух или человек, как таковой, в себе свободен; так как они не знают этого, то они не свободны; они знают только, что один свободен», но «этот один оказывается лишь деспотом, а не свободным человеком», поскольку свобода в этом случае «оказывается лишь произволом, дикостью, тупостью страсти.. Лишь германские народы дошли в христианстве до сознания, что человек, как таковой, свободен, что свобода духа составляет самое основное свойство его природы».

Но свобода у диалектика Гегеля диалектически связана со своей противоположностью – суровой необходимостью, неизбежно обременена массой всевозможных ограничений. Не будем забывать, что у Гегеля семья, гражданское общество и государство образуют сферу нравственности, которая в свою очередь венчает триаду объективного духа, является диалектическим синтезом права и морали. Соответственно и свобода – эта «глубинная природа духа» - опосредуется, определяется и регламентируется нормами, правилами и уложениями всех этих компонентов объективного духа, а так как государство образует вершину всей его триады, то добровольно и прилежно исполняя все его законы и установления гражданин максимальным образом реализует «глубинную природу духа» - свою свободу.

Всемирная история, по Гегелю, арена жестокой борьбы, а не арена счастья. «Периоды счастья являются в ней пустыми листами, потому что они являются периодами гармонии, отсутствия противоположности». Поэтому «войны возникают там, где они вызываются природой вещей», а идеал и требование вечного мира не более чем пустая болтовня. «Высокое значение войны» Гегель видит «в том, что благодаря ей… сохраняется нравственное здоровье народов, его безразличие к застыванию конечных определений; подобно тому как движение ветра не дает озеру загнивать, что с ним непременно случилось бы при продолжительном безветрии, так и война предохраняет народы от гниения, которое непременно явилось бы следствием продолжительного, а тем паче вечного мира».

Диалектическая противоположность субъективного духа и духа объективного, по Гегелю, «снимается» духом абсолютным, то есть достигает в абсолютном духе своего диалектического синтеза, своего высшего единства. Триаду же абсолютного духа, в которой он сам себя раскрывает и познает, составляют искусство, религия и философия. В искусстве абсолютный дух познает самого себя посредством созерцания, в религии – через представление, в философии же – посредством понятия. В философии дух становится «сознанием, которое овладевает понятием», а развитие философии, её история, убежден Гегель, это не «беспорядочное собрание… индивидуальных мнений других людей, из которых у каждого особый взгляд», не груда «для меня внешнего, мертвого, исторического материала, масса самого по себе суетного содержания», но представляет собой её «поступательное шествие как развитие идеи», «есть по своему существу внутренне необходимое, последовательное поступательное движение, которое разумно внутри себя и определяется своей идеей a priori». При этом «каждая система философии необходимо существовала и продолжает еще и теперь необходимо существовать; ни одна из них, следовательно, не исчезла, а все сохранились в истории философии как момент одного целого». Это – необходимые звенья «всей цепи духовного развития». Новые философские системы как очередные ступени в самоопределении, самопознании абсолютного духа, абсолютной идеи вырабатывают новые, боле высокие и конкретные принципы. Последние, будучи «научными продуктами разума», непреходящи и вечны.

Из всего сказанного сам собой напрашивался и вытекал вывод и итоговая оценка Гегелем своей собственной философии: «…Мы не должны бояться высказать то, что лежит в природе вещей, а именно высказать, что идея, как она понимается и изображается в новейшей философии, является наиболее развитой, наиболее богатой, наиболее глубокой». В ней «мысль, постигающая самое себя», приобретает «наиболее конкретный образ, …идея познана в ее необходимости», в ней «развитый, обогащенный дух» выработал «мысль, постигающую самое себя, … которая находится у себя и вместе с тем охватывает универсум, превращает его в интеллектуальный мир». А поскольку «окончательной целью и окончательным устремлением философии является примирение мысли, понятия с действительностью», то она и есть «подлинная тео….., примирение духа, и притом духа, постигшего себя в своей свободе и в богатстве своей действительности». И такой вывод, снимает всякие сомнения и упреки Гегель, вовсе «не есть плод высокомерия» его философии. Он ведь вытекает из «природы вещей».

Так как цель, к которой стремился всеобщий дух, наконец-то достигнута, то ему, по сути дела, ничего не остается, как почивать на лаврах. Как источник «вечных и непреходящих научных продуктов разума» философия возводилась тем самым на высокий пьедестал «науки наук», с которого просто не было возможности смотреть не свысока и на конкретное естествознание и на современные Гегелю поиски в философии. Вывод о «конце философии» и «конце истории» - самое яркое выражение присущего Гегелевской философии противоречия между диалектическим методом (революционным по своей сути, не допускающим никаких конечных инстанций ни в бытии, ни в познании) и системой, завершения которой потребовало от Гегеля такого явного и вопиющего насилия над методом. В целом же исключительное значение Гегеля в истории мировой философии хорошо передают слова Энгельса о том, что он «впервые представил весь естественный, исторический и духовный мир в виде процесса, т. е. в беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии, и пытался раскрыть внутреннюю связь этого движения и развития…Для нас здесь безразлично, что Гегель не разрешил этой задачи. Его историческая заслуга состояла в том, что он поставил ее».

Вопреки гегелевскому выводу о конце философии и конце истории (поскольку абсолютный разум. по Гегелю, достиг, наконец, в самой гегелевской философии своей исходной цели – своего самопознания, а в тогдашнем немецком государстве – идеальную политическую форму своего объективного самовыражения), продолжала динамично развиваться история, человеческое общество (прежде всего перешедшая уже почти вся на быстроходные капиталистические рельсы Европа), философия же, будучи всегда интеллектуальным зеркалом общества, также не могла быть не вовлечена в этот неудержимый процесс перемен. В 19 в., как и предвидел и с гениальной предельной точностью выразил Маркс, наука уже начинает превращаться в непосредственную производительную силу общества, оказывая все нарастающее революционно-преобразующее воздействие на все стороны его жизнедеятельности. В промышленности, технологии и технике 19 в. – это эпоха пара и начало эпохи электричества и радио. Начало 19 в. – это расцвет и закат наполеоновской эпохи. Идеалы «Свободы, равенства и братства» французской буржуазной революции, вдохновлявшие ее идеологов и деятелей и претендовавшие на их универсальную всеобщность, обнаружили в полной мере свою ограниченность и скроенность лишь по меркам и интересам «третьего сословия», владельцев и собственников капиталов и средств производства, класса буржуазии, на долю же ее социального двойника – рабочего класса выпал жесточайший гнет и бесчеловечная эксплуатация, правовая и социальная незащищенность.

Развиваясь на своей уже собственной экономической основе, буржуазное общество в полной мере проявляет внутренне присущие ему противоречия. Рабочее движение поднимается до политического своего выражения и оформления, а в теории социализма находит и свою идеологическую платформу. Завершается колониальный предел мира. Парижская коммуна 1971 г. явилась первым опытом реализации социалистической идеи в революционной практике социального переустройства. Завершается колониальный передел мира. Капитализм вступает в свою монополитическую, а затем и империалистическую стадию.

Новый образ европейской мысли в 19 в. формировался прежде всего четырьмя новыми философскими направлениями: марксистской философией, философией жизни, позитивизмом и неокантианством. В первую очередь с этими направлениями связано открытие европейской философией новых проблемных горизонтов и освоение их во многом новыми интеллектуальными средствами.