Вопрос терпения

 

Мать не знала, как это ни обидно, ничего не знала. «Почему мне не подскажут, что будет, не знаю. Наверное, для того, чтобы приучить к пассивности». Может, дело в том, что мы не знаем, с чем бороться: мы говорим «смерть», но что стоит за этим? Возможно, нет ничего «против», а все препятствия — лишь средства, шаги, последовательно ведущие нас к последней загадке, и все они направлены только на то, чтобы разжечь огонь стремления, открывающий последнюю дверь.

В настоящий момент смерть олицетворялась для нас твердостью Материи, влекущей за собой медленное разрушение формы. Однако приходили новые, очевидные и убедительные опыты, укладывавшиеся в ту же схему: «Тело предельно ясно и точно чувствует, что, ощутив себя, — себя и мир в отношении к себе [это старая эгоцентрическая позиция], — оно падает в яму, а ощущение действия силы, сознания, дает этому [твердости тела] лишь относительную реальность. Тело прекрасно понимает и постоянно видит это с точностью до мельчайших деталей: как только сила ощущается "чем-то другим", появляется боль, одно не идет, другое расстраивается, — мир становится сложным и совершенно гнусным. А когда оно совершает некоторое движение... (как объяснить?) Обратное конденсации... Сознание словно растворяется, границы стираются, исчезают, тело становится гибким, и боль проходит — физически проходит. Тело догадывается, что твердость материи — это иллюзия, которая может... отступить».

Спрашивается, не должно ли движение «растворения сознания» — в некотором роде ускорение сознания, — пересилить движение, удерживающее Материю в смертном состоянии? С другой стороны, быть может, старая Материя растворяется, не в силах вынести изменение движения? Мать этого не знала, Она ощущала процесс растворения, но... «Забавное впечатление: будто исчезают не то чешуйки, не то деревянная кора, не то черепаший панцирь. То, что представляется людям материей, — лишь окостеневшая оболочка, которая должна отпасть, потому что она не обладает восприимчивостью. Но это тело [Мать коснулась своего тела]... Оно пытается, пытается... Ох! Как любопытно! Любопытное ощущение. Если бы оно удержалось надолго, чтобы все успело раствориться, тут бы и началось».

Удержалось надолго.

Та же проблема: время. Видимо, некий род клеточной вечности пытался установиться в теле Матери, и процесс изменения состояния ускорялся. «В истинном состоянии не бывает трения... Тело само чувствует, что ему нужно научиться жить в вечности», — говорила Она после 1962 года. Да, но дадут ли ему время для вечности?

Или все-таки каталептический транс?

Проблема обострялась: «С ростом истинного сознания все более чисто ощущается пластичность и текучесть. Видимо, окостенение происходит от недостатка сознания. Не только в теле: мне кажется, что во всем. С установлением нормального состояния сознания появляются гибкость и текучесть, полностью изменяющие природу субстанции, и сопротивление зависит лишь от бессознательного; оно пропорционально степени бессознательности. Внешняя материальность — продукт степени бессознательности... [Вот это особенно интересно. Мир, в котором мы живем, Материя, в которой мы живем, приобретают плотность и твердость по причине отсутствия сознания — и только. Получается нечто вроде иллюзии реальности. Иллюзии плотности.] Что касается тела, интересно, что все яснее чувствуется рудимент, лишенный сознания. Некоторые пласты до сих пор хранят следы прошлого: минерального, растительного, животного царств. Полностью сознательная часть клеток полна света, но... Впрочем, стоит лишь посмотреть [Мать коснулась кожи на руке, ничуть не изменившейся на вид], и кажется, что она уже не такая плотная, хотя внешне выглядит абсолютно так же. Люди, обладающие внутренним видением, могут что-то увидеть, но лишь благодаря ему. Новый способ существования станет явным лишь для того, кто обретет супраментальное видение». Однако так называемое «внутреннее» или супраментальное видение вполне материально, ведь Мать видела физические факты: «Все вещи я вижу материально, хотя для других они невидимы. Тем не менее, они материальны. Странное состояние...» Мы постоянно возвращаемся к двум мирам Материи, вложенным друг в друга: иллюзорная, плотная, бессознательная скорлупа, и второй мир. Мы обращали взгляд к Матери: рост нового сознания, новое видение, новое тело, — все можно осознать, но «рудимент»? Он был как загадкой, так и мостом. Может быть, иллюзия развеется, и старые тела обратятся в пыль — много получится пыли.

Мать как будто услышала наш вопрос: «Пока еще не ясно до конца, какой будет судьба этого рудимента... В расхожем представлении его участь называется "смертью ": клетки, не способные перейти в состояние пластичного сознания, подвергнутся отторжению. Но судя по тому, как происходит работа, четкой грани между группами сознательных и несознательных клеток нет: различия в состоянии частей существа неуловимы или почти неуловимы. Следовательно, возникает вопрос: где, что, когда и как произойдет?.. Эта проблема становится все сложнее. Правда, мне кажется, что какой-то довесок есть, но отбрасывать его не стоит: он пока сомневается, медлит, находится в затруднении, старается, — а большего от него и не требуется. Беспорядок или боль в каком-либо участке не сопровождается дрожью и волнением, — клеткам не нужны доктора и лекарства, ничего подобного: только просьба... Призыв "О, Господи". И все. Потом ожидание. Обычно боль уходит за несколько секунд. Все осложняет вмешательство извне — мысли, невежество, впечатления, масса бурлящих вокруг впечатлений. Как правило, вреда от них не бывает, но иногда они производят шок. Это несколько мешает. Я словно сгибаюсь (не от усталости и не от потери равновесия, материальной причины этому нет); кажется, будто настоящая (точнее, принадлежащая прошлому) часть моего тела уменьшается, а я, мое сознание, напротив, обширно, велико и могущественно... Не знаю, как объяснить, но ощущение очень любопытное. Словно тащишь за собой старый груз, но не из-за нежелания тела: просто это тяжело и поэтому требуется время. Часть тела будто отстает». Время, вечно это время.

«Мне хотелось бы знать, — продолжала Мать. — Меня начинает занимать такая проблема [за всем у нее вечно стояли улыбка и юмор]: неужели этот остаток... Нет, вопрос не в этом, вопрос во ВРЕМЕНИ. Со временем (Шри Ауробиндо говорил о трех столетиях) ВСЕ изменится. Привычки подсказывают самое простое решение: взять и выбросить эту ветошь — "Уходи, мне такого не нужно". Это отвратительно. Если что-то происходит недостаточно быстро, от него избавляются: мол, уходи! Уходи и разлагайся на здоровье! Это отвратительно. Я чувствую атмосферу: коллективную мысль. Люди пишут: я надеюсь, что вы проживете долго! И тому подобные обычные глупости. Это... осложняет обстановку. Я смотрю на это тело, а оно иногда говорит (когда непонимание слишком велико, когда окружающие совсем уж непонятливы): "Ах! Пусти, я пойду" ("оно", то есть, бессознательное, слишком бессознательное и пока недостаточно восприимчивое), — оно говорит: "Ну пусти меня, будет еще хуже, пусти, я пойду". Но в нем нет ни усталости, ни отвращения. А я отвечаю: "Нет-нет!" [Мать произнесла это так, словно обращалась к ребенку.] Это вопрос терпения, верно?..»

Чьего терпения? Ее или окружающих?

Но не могло быть и речи о том, чтобы позволить старому рудименту рассыпаться в прах.

«Вопрос времени... Что же будет?.. Не знаю, посмотрим. Во всяком случае, ты узнаешь. Ты скажешь им: все совсем не так, как вы думаете!.. [Мать иронически посмеивалась, видимо, представляя себе "учеников".] Я бы сама сказала, но они меня не послушают! Не знаю. Я не знаю, что будет. Что будет? Вот ты знаешь?» Тут мы взглянули на Нее с такой уверенностью! — «Когда-нибудь придет триумф». «Когда делаешь что-то в первый раз, никто не может объяснить».

Она была одинока, слишком одинока.

Между разложением и иным.

Одним февральским утром 1970 года Мать неожиданно заметила: «Любопытная вещь: я не сплю и не бодрствую. Ни то, ни другое. В кресле или в кровати — безразлично, я испытываю новое состояние... Это нечто другое. Я не сплю! Что это такое? Не знаю. Тут есть нечто... Возможно ли?.. Я не выхожу из тела. Может быть, тело изменилось? — не знаю. Все совсем иначе...»

Возможно ли?

Новое состояние Материи...

Последняя тайна Матери.

Все условия были ясны, осталось только неизвестное.

Матери 92 года. Осталось еще три.

 

 

XV