Назначение положительных законов: рациональное предвидение

...именно в законах явлений действительно заключается наука, для которой факты в собственном смысле слова, как бы точны и многочисленны они ни были, являются все­гда только необходимым сырым материалом. Рассматривая же постоянное назначение этих законов, можно сказать без всякого преувеличения, что истинная наука, далеко не спо­собная образовываться из простых наблюдений, стремится всегда избегать по возможности непосредственного иссле­дования, заменяя последнее рациональным предвидением, составляющим во всех отношениях главную характерную черту положительной философии. Совокупность астроно­мических знаний дает нам ясно понять это. Такое предви­дение, необходимо вытекающее из постоянных отношений, открытых между явлениями, не позволит никогда смеши­вать реальную науку с той бесполезной эрудицией, которая механически накопляет факты, не стремясь выводить одни из других.

Конт О. Дух позитивной философии (Слово о положительном мышлении). — Спб., 1910. — С. 10 — 11, 14 — 17, 19.

 

В отличие от первого позитивизма, «второй позитивизм», или эмпириокритицизм, (критика чистого опыта), виднейшими представителями которого являлись Эрнст Мах (1838 — 1916) и Рихард Авенариус (1843 — 1896), перенес центр внимания с создания системы «положительного» знания на теорию «положи­тельного» знания. Для достижения этой цели предлагалось трансформировать основополагающий для философии (прежней теории знания) «закон наименьшей затраты познавательных усилий» через т. н. «критику чистого опыта». Это означало, что вместо сведения всей действительности к нескольким абстракт­ным понятиям необходимо было устранять любые не подтвер­ждающиеся опытным путем абстракции из действительно поло­жительного — научного знания. Обоснованию этой программы эмпириокритицизма Р. Авенариус посвятил свою работу «Фило­софия как мышление о мире согласно принципу наимень­шей меры силы»:

 

...стремление мыслить всю совокупность вещей наибо­лее экономно, т. е. под одним общим понятием, и таким образом сделать возможным понимание всех отдельных вещей и есть философия. Самое общее понятие, под ко­торым следует мыслить отдельные вещи, должно содержать в себе все, что является общим для всех отдельных вещей. Общее же это, чтобы оно действительно было чем-то дан­ным, должно быть дано в опыте, и именно в чистом опы­те. Наконец, всякий опыт вообще достигается устранени­ем всего того, что было открыто как примесь.

...Такая «Критика чистого опыта» не может ограни­чиваться вскрытием всех примесей в том, что рассматри­вается как чистый опыт, а должна дополнить этот крити­ческий анализ дальнейшей работой, которая придала бы положительную ценность отрицательному результату кри­тики. Работа же эта может заключаться только в устранении всего того, что в развитии мышления оказалось примесью к опыту. Итак, поскольку дело философии — в противо­положность наукам специальным, задачей которых явля­ется создание все нового и нового материала опыта — очи­щать этот материал, постольку специальным философским методом следует считать метод устранения — в противоположность к накопляющим опыт методам специальных наук <...>.

Если теперь мы обратимся к наукам естественным и спросим о наиболее общих понятиях того, что они рассмат­ривают как данное через опыт и опытные умозаключения, мы прежде всего получим такой ответ: они, естественные науки, рассматривают все сущее как материальные атомы, приводимые в движение силами и с необходимостью дей­ствующие друг на друга.

Наша задача в таком случае такова: мы должны иссле­довать, что в материале этого ответа есть чистый опыт и что — примесь, а затем, устранив эту последнюю, обобщить то, что подлежит устранению или дополнению ввиду на­шей цели — установления высшего понятия <...>.

[Например, после анализа в рамках «критики чистого опыта» предлагаемой естественными науками атомистичес­кой концепции строения мира] мы пришли к тому выводу, что всякое бытие по содержанию своему должно осмысливаться как ощущение, а по форме — как движе­ние. Таково, следовательно, то общее понятие, пол кото­рое можно подвести все сущее и которое не может быть подведено ни под какое другое, более общее материальное понятие. Принцип наименьшей затраты силы лишь по­стольку мог создать здесь еще одну проблему, поскольку он побуждает к смелой попытке рассмотреть, нельзя ли абстрактное единство всех ощущений дополнить какой-ни­будь первоначальной метафизической единицей ощущения <...>. [Например, через утверждение, что в основе всего сущего находится субстанция], ведь атомы содержат вместе с тем представление субстанции, в котором представ­ление неизменчивости, мыслимое в другом отношении, является тем постоянным, что лежит в основе явлений <…>.

И в настоящее время еще философ отступает назад пе­ред задачей... — «познать» вещь в себе в ее объективной сущности или измерить объем нашей «способности позна­ния» по познаваемости или непознаваемости этой вещи. И это огромное количество духовных сил, этот огромный труд, задуманный с самыми лучшими намерениями, тра­тятся на метафизическое определение.., на проблему, на самом деле лишенную всякого объекта, на отыскание ари­адниной нити из лабиринта, который заранее был создан самим философом и в конце концов существует только в его фантазии.

Авенариус Р. Философия как мышление о мире согласно принципу наименьшей меры силы. Пролегомены к критике чистого опыта. — Спб., 1913. — С. 51, 54 — 56, 73 — 74, 76, 79.

 

Продолжил начатую представителями эмпириокритицизма работу по созданию теории научного знания неопозитивизм. «Духовный отец» этого направления — австрийский логик и фи­лософ Людвиг Витгенштейн (1889 — 1951) в приведенных ниже основных положениях своего «Логико-философского тракта­та» переносит поиск критерия научности с содержания знания на форму его высказываний. Только те высказывания — «элемен­тарные предложения», которые проходили процедуру верифи­кации — опытной проверки на истинность, Л. Витгенштейн при­знавал научными, т е. сообщающими о реально существующих «фактах».

 

1.1. Мир — целокупность фактов, а не предметов.

2. Происходящее, факт, — существование со-бытий.

2.01 Со-бытие — связь объектов (предметов, вещей).

3. Мысль — логическая картина факта.

4. Мысль — осмысленное предложение.

4.001 Целокупность предложений — язык.

4.05 Действительность сопоставляется с предложением.4.21 Простейшее, элементарное предложение утвержда­ет существование некоего со-бытия.

4.211 Признаком элементарного предложения являет­ся то, что никакое другое элементарное предложение не может ему противоречить.

4.25 Если элементарное предложение истинно, соответ­ствующее со-бытие существует, если же оно ложно, то та­кого со-бытия нет.

4.26 Задать все истинные элементарные предложения — это полностью описать мир. Мир полностью описывает­ся, если заданы все элементарные предложения и указано, какие из них истинны, а какие ложны.

4.11 Целокупность истинных предложений — наука в ее полноте (или целокупность наук).

4.111 Философия не является одной из наук.

4.112 Цель философии — логическое прояснение мыс­лей.

Философия не учение, а деятельность.

Философская работа, по существу, состоит из разъяс­нений.

Результат философии не «философские предложения», а достигнутая ясность предложений.

Мысли, обычно как бы туманные и расплывчатые, фи­лософия призвана сделать ясными и отчетливыми.

4.113 Философия ограничивает спорную территорию науки.

4.114 Она призвана определить границы мыслимого и тем самым немыслимого.

4.003 Большинство предложений и вопросов, практи­куемых в философии, не ложны, а бессмысленны. Вот по­чему на вопросы такого рода вообще невозможно давать ответы, можно лишь устанавливать их бессмысленность. Большинство предложений и вопросов философа коренит­ся в нашем непонимании логики языка. (Это вопросы такого типа, как тождественно ли добро в большей или мень­шей степени, чем прекрасное).

6.53 Правильный метод философии, собственно, состо­ял бы в следующем: ничего не говорить, кроме того, что может быть сказано, то есть кроме высказываний науки, — следовательно, чего-то такого, что не имеет ничего обще­го с философией. — А всякий раз, когда кто-то захотел бы высказать нечто метафизическое, доказывать ему, что он не наделил значением определенные знаки своих предло­жений.

Витгенштейн Л. Логико-философский трактат // Витгенштейн Л. Философские исследования. — М, 1994. — Ч. 1 — С. 1 — 74.

 

Наиболее «современная» разновидность позитивизма — постпозитивизм — в лице своего наиболее известного предста­вителя — Карла Раймонда Поппера (1902 — 1994) — крупного западного философа, называющего себя «критическим рацио­налистом», для решения традиционного для позитивизма вопро­са о научном знании выдвигает концепцию фальсифицируемости, или опровергаемости. По мнению Поппера, предложенный им критерий в принципе не дает ответа на вопрос, какие вы­сказывания являются научными, а какие нет, зато помогает ре­шать известную со времен философии Нового времени пробле­му демаркации — «выявления различия между эмпирическими науками, с одной стороны, и математикой, логикой, «метафизи­ческими» системами — с другой» (Поппер К. Логика научного исследования // Поппер К. Логика и рост научного знания. — М., 1983. — С. 55). Тем самым дается предварительное определе­ние какие высказывания наука может использовать для дальней­шей работы, а какие ей попросту не нужны. Внутри же самой науки, полагает Поппер, нет и не может быть окончательных оснований, поэтому она должна стремиться к постоянной фаль­сификации своих основоположений (путем выдвижения фаль­сифицирующих гипотез) и таким образом находится в процес­се постоянного развития.

Сам К. Поппер утверждал, что в отличие от Л. Витгенштейна, для которого все не выводимое из элементарных выска­зываний или не сводимое к ним, является «бессмысленным», «метафизическим», критерий фальсифицируемости носит ве­роятностный характер, ведь опыт может и не опровергать вы­сказывание. Поэтому он никоим образом не утверждает «бес­смысленности метафизики (в которой с исторической точки зрения можно усмотреть источник, породивший теории эмпирических наук)» (Поппер К. Критерий эмпирического характеру теоретических систем // Там же. — М., 1983. — С. 238 — 239).

О механизме действия критерия фальсифицируемости и фальсификации внутри самой науки на конкретных примерах можно узнать из помещенных ниже отрывков из книги К. Поппера «Логика и рост научного знания»:

 

Позитивисты прежних времен склонялись к признанию научными или законными только тех понятий (представ­лений, идей), которые, как они выражались, «выводимы из опыта», т. е. эти понятия, как они считали, логически сво­димы к элементам чувственного опыта — ощущениям (или чувственным данным), впечатлениям, элементам визуаль­ной или слуховой памяти и т. д. Современным позитиви­стам удалось выработать более ясный взгляд на науку. Для них наука — не система понятий, а система высказываний. В соответствии с этим они склонны признавать научными или законными только высказывания, сводимые к элемен­тарным (или «атомарным») высказываниям об опыте <...>.

...можно предположить, что не верифицируемость, а фальсифицируемость системы следует рассматривать в ка­честве критерия демаркации. Это означает, что мы не должны требовать возможности выделить некоторую науч­ную систему раз и навсегда в положительном смысле, но обязаны потребовать, чтобы она имела такую логическую форму, которая позволяла бы посредством эмпирических проверок выделить ее в отрицательном смысле: эмпиричес­кая система должна допускать опровержение путем опыта.

(В соответствии с этим критерием высказывание «Зав­тра здесь будет дождь или завтра здесь дождя не будет» нельзя считать эмпирическим просто потому, что его нель­зя опровергнуть, тогда как высказывание «Завтра здесь будет дождь» следует считать эмпирическим) <...>.

...законы природы фальсифицируемы. Если мы призна­ем истинным некоторое сингулярное [единичное, элемен­тарное, «атомарное». — К. К. ] высказывание, которое на­рушает запрещение и говорит о существовании вещи (или события), устраняемой законом, то этот закон опроверг­нут (примером может служить следующее высказывание: «В таком месте существует аппарат, представляющий со­бой вечный двигатель») <…>.

...несколько случайных базисных высказываний, проти­воречащих теории, едва ли заставят нас отвергнуть ее как фальсифицированную. Мы будем считать ее фальсифици­рованной только в том случае, если нам удалось открыть воспроизводимый эффект, опровергающий теорию. Други­ми словами, мы признаем фальсификацию только тогда, когда выдвинута и подкреплена эмпирическая гипотеза низкого уровня универсальности, описывающая такой эф­фект. Подобные гипотезы можно назвать фальсифицирую­щими гипотезами.

Поппер К. Логика научного исследования // Поппер К. Логика и рост научного знания. — М., 1983. — С. 55— 56, 63, 95, 115 — 116.