ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ 3. ФРЕЙДА

В приведенных ниже отрывках из лекций по психоанали­зу и статьи «Я и Оно» Зигмундом Фрейдом предлагаются ори­гинальная структура и механизм функционирования человечес­кой психики, раскрываются основоположения психоанализа — метода психотерапии, психологического учения, а также влия­тельного направления в современной философии. В этих рабо­тах Зигмунд Фрейд (1856 — 1939) — всемирно-известный авст­рийский врач-психиатр и философ, опроверг расхожее представ­ление классической философии о том, что сознание представ­ляет собой нечто абсолютно однородное и в этом своем ка­честве является единственным носителем человеческого «Я». В предложенной Фрейдом модели человеческая личность пред­стает как структура, состоящая из трех чрезвычайно сложно вза­имодействующих между собой компонентов: «Оно», «Я», Сверх-Я». «Оно» — глубинный, бессознательный слой, почти на биологическом уровне обуславливающий базовые побуждения к человеческой деятельности, прежде всего сексуального пла­на (либидо). «Я» представляет собой сознание в собственном смысле слова, рационализирующее мысли, слова, поступки че­ловека. По мнению 3. Фрейда, «по отношению к Оно Я подобно всаднику, который должен обуздать превосходящую силу ло­шади, с той только разницей, что всадник пытается совершить это собственными силами, Я же силами заимствованными. Это сравнение может быть продолжено. Как всаднику, если он не хочет расстаться с лошадью, часто остается только вести ее туда, куда ей хочется, так и Я превращает обыкновенно волю Оно в действие, как будто это было его собственной волей» (Фрейд 3. Я и Оно // Фрейд 3. Психология бессознательного. — М., 1990. — С. 432). Наконец, сверх-Я — слой высших, социально значимых идеалов и норм человеческого поведения, который вы­рабатывается в процессе образования и воспитания и призван разрешать, как правило, в пользу Я, указанный выше конфликт между сознательным и бессознательным.

Ключевые положения теории и практики психоанализа 3. Фрейд изложил в работах «О психоанализе», «Я и Оно»:

 

Быть сознательным — это прежде всего чисто описа­тельный термин, который опирается на самое непосред­ственное и надежное восприятие. Опыт показывает нам далее, что психический элемент, например представление, обыкновенно не бывает длительно сознательным. Наобо­рот, характерным для него является то, что состояние осо­знанности быстро проходит; представление, в данный мо­мент сознательное, в следующее мгновение перестает быть таковым, однако может вновь стать сознательным при из­вестных, легко достижимых условиях... Состояние, в котором [оно] находилось до осознания, мы называем вытеснени­ем, а сила, приведшая к вытеснению и поддерживающая его, ощущается нами во время нашей психоаналитической работы как сопротивление <...>;.

Пожалуй, я решусь иллюстрировать вам процесс вытес­нения и его неизбежное отношение к сопротивлению од­ним грубым сравнением, которое я заимствую из настоя­щей нашей ситуации. Допустите, что в этом зале и в этой аудитории, тишину и внимание которой я не знаю как восхвалить, тем не менее находится индивидуум, который нарушает тишину и отвлекает мое внимание от предстоя­щей мне задачи своим смехом, болтовней, топотом ног. Я объявляю, что не могу при таких условиях читать далее лекцию, и вот из вашей среды выделяются несколько силь­ных мужчин и выставляют после кратковременной борь­бы нарушителя порядка за дверь. Теперь он «вытеснен», и я могу продолжать свою лекцию. Для того чтобы наруше­ние порядка не повторилось, если выставленный будет пытаться вновь проникнуть в зал, исполнившие мое жела­ние господа после совершенного ими вытеснения пододви­гают свои стулья к двери и обосновываются там, представ­ляя собой «сопротивление». Если вы теперь, используя язык психологии, назовете оба места (в аудитории и за дверью) сознательным и бессознательным, то вы будете иметь довольно верное изображение процесса вытеснения <...>.

...в бессознательном вытесненное желание продолжает су­ществовать и ждет только первой возможности сделаться активным и послать от себя в сознание искаженного, став­шего неузнаваемым заместителя. К этому-то замещающе­му представлению вскоре присоединяются те неприятные чувствования, от которых можно было считать себя избав­ленным благодаря вытеснению. Это замещающее вытес­ненную мысль представление — симптом — избавлено от дальнейших нападений со стороны обороняющегося Я, и вместо кратковременного конфликта наступает бесконеч­ное страдание. В симптоме наряду с признаками искаже­ния есть остаток какого-либо сходства с первоначальной, вытесненной идеей, остаток, позволяющий совершиться такому замещению. Те пути, по которым произошло заме­щение, могут быть открыты во время психоаналитическо­го лечения больного, и для выздоровления необходимо, чтобы симптом был переведен в вытесненную идею по этим же самым путям. Если вытесненное опять переводится в область сознательной душевной деятельности, что пред­полагает преодоление значительных сопротивлений, тог­да психический конфликт, которого хотел избежать боль­ной, получает под руководством врача лучший выход, чем он получил с помощью вытеснения. Существует много та­ких целесообразных мероприятий, с помощью которых можно привести конфликт и невроз к благоприятному кон­цу, причем в некоторых случаях можно комбинировать эти мероприятия. Или больной убеждается, что он несправед­ливо отказался от патогенного желания, и принимает его всецело или частью, или это желание направляется само на более высокую, не возбуждающую никаких сомнений цель (что называется сублимацией), или же отстранение этого желания признается справедливым, но автоматический, а потому недостаточный механизм вытеснения заменяется осуждением с помощью высших психических сил челове­ка; таким образом достигается сознательное овладение не­совместимым желанием.

Фрейд 3. О психоанализе; Я и Оно // Фрейд 3. Психология бессознательного. — М., 1990. — С. 358, 360, 426.

 

В работе «Человек по имени Моисей» 3. Фрейд демонст­рирует возможности психоанализа для решения философских вопросов происхождения общества, морали и религии, тем са­мым выводя его за рамки психотерапевтического метода.

 

Ранняя травма — защита — латенция [скрытое проте­кание] — вспышка невротической болезни — ча­стичное возвращение вытесненного. Так выглядела схема развития невроза, установленная нами. Теперь попросим читателя допустить предположение, что в жизни рода че­ловеческого случилось нечто подобное происходившему в жизни индивида <...>.

История излагается чрезвычайно сжато, словно едино­временно произошло то, что на самом деле растянулось на тысячелетия и в этот долгий период повторялось бесчис­ленное количество раз. Могучий самец был господином и отцом целой орды, неограниченным в своей власти, кото­рой с жестокостью пользовался. Все особи женского по­ла — жены и дочери — собственной орды были его соб­ственностью, как, видимо, и женщины, похищенные из других орд. Тяжкой была судьба сыновей; если они вызы­вали ревность отца, их убивали, или кастрировали, или изгоняли. Им было предназначено сосуществовать в ма­леньких общинах и добывать себе жен путем похищений; в этих общинах то одному, то другому удавалось пробить себе дорогу на позицию, подобную позиции отца в первой орде. По естественным основаниям в исключительном по­ложении оказывались самые младшие сыновья, под защи­той материнской любви они пользовались старостью отца, а после его кончины могли заменить его. Считается, что отзвуки и изгнания старших и выдвижение младших сы­новей обнаруживаются в легендах и сказках.

Следующий решающий шаг к изменению этого первого вида «социальной» организации, должно быть, состоял в том, что изгнанные, живущие общиной братья, объедини­лись, победили отца и по обычаю того времени целиком съели его <...>.

Можно предположить, что после отцеубийства братья долго боролись друг с другом за отцовское наследство, до­биться которого хотел каждый для себя одного. Понима­ние опасности и безуспешности этой борьбы, память о совместном освободительном поступке и эмоциональные связи друг с другом, возникшие в период изгнания, в конце концов привели к примирению между ними, к разновид­ности общественного договора. Возникла первая форма социальной организации с отказом от влечений, с призна­нием взаимных обязательств, с учреждением определен­ных, объявленных нерушимыми (священными) институ­тов. Иными словами, с началом морали и права. В идеале каждый индивид отказался от присвоения себе отцовско­го положения, от обладания матерью и сестрами. Тем са­мым было установлено табу на инцест [запрет на крово­смешение] и требование экзогамии [вступления в брак исключительно с представителями другого кровно­родственного коллектива] ... Память об отце пере­жила этот период «братского союза». Заменой отца было признано сильное, поначалу, видимо, еще и вызывающее страх животное <...>. С одной стороны, тотем считался физическим предком и ангелом-хранителем клана, его нужно было почитать и охранять, с другой — устанавли­вался праздник, когда ему была уготована судьба, постиг­шая праотца. Все участники празднества сообща убивали и съедали тело... Это великое празднество в действитель­ности было триумфом победы объединившихся сыновей над отцом.

Фрейд 3. Человек по имени Моисей и монотеистическая религия. — М., 1993. — С. 87, 92 — 94.

 

Философский словарь: бессознательное, либидо, К. Маркс, Ф. Ницше, практика, психоанализ, сублимация, Сверхчеловек, Сверх-Я, «философия жизни», 3. Фрейд.