ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ

Основное содержание экзистенциализма как одного из са­мых влиятельных направлений философской мысли в современ­ной западной философии и его гуманистическая сущность рас­крывается в помещенных ниже фрагментах из работы «Экзистенциализм — это гуманизм» Жана Поля Сартра (1905 — 1980) — французского писателя, филосо­фа, публициста, главы французского экзистенциализма. Эту работу можно считать «Манифестом экзистенциализма».

...под экзистенциализмом мы понимаем такое учение, которое делает возможной человеческую жизнь и которое, кроме того, утверждает, что всякая истина и всякое дей­ствие предполагают некоторую среду и человеческую субъ­ективность <...>.

Дело, впрочем, несколько осложняется тем, что суще­ствует две разновидности экзистенциалистов: во-первых, это христианские экзистенциалисты, к которым я отношу Ясперса и исповедующего католицизм Габриэля Марселя; и, во-вторых, экзистенциалисты-атеисты, к которым отно­сятся Хайдеггер и французские экзистенциалисты, в том числе я сам. Тех и других объединяет лишь убеждение, что существование предшествует сущности... Как это, собст­венно, следует понимать?

Возьмем изготовленный человеческими руками пред­мет, например, книгу или нож для резания бумаги. Он был сделан ремесленником, который руководствовался при его изготовлении определенным понятием, а именно понятием ножа, а также заранее известной техникой, которая пред­полагается этим понятием и есть, в сущности, рецепт из­готовления. Таким образом, нож является предметом, ко­торый, с одной стороны, производится определенным способом, а с другой — приносит определенную пользу. Невозможно представить себе человека, который бы изго­товлял этот нож, не зная, зачем он нужен. Следовательно, мы можем сказать, что у ножа его сущность, т. е. сумма приемов и качеств, которые позволяют его изготовить и оп­ределить, предшествует его существованию. И это обуслов­ливает наличие здесь, передо мной, данного ножа или дан­ной книги <...>.

Для экзистенциалиста человек потому не поддается определению, что первоначально ничего из себя не пред­ставляет. Человеком он становится лишь впоследствии, причем таким человеком, каким он сделает себя сам. Та­ким образом, нет никакой природы человека, как нет и бога, который бы ее задумал. Человек просто существует, и он не только такой, каким себя представляет, но такой, каким он хочет стать. И поскольку он представляет себя уже после того, как начинает существовать, и проявляет волю уже после того, как начинает существовать, и после этого порыва к существованию, то он есть лишь то, что сам из себя делает. Таков первый принцип экзистенциализма <...>.

Но если существование действительно предшествует сущности, то человек ответственен за то, что он есть. Та­ким образом, первым делом экзистенциализм отдает каж­дому человеку во владение его бытие и возлагает на него полную ответственность за существование.

Но когда мы говорим, что человек ответственен, то это не означает, что он ответственен только за свою индиви­дуальность. Он отвечает за всех людей <...>. Когда мы го­ворим, что человек сам себя выбирает, мы имеем в виду, что каждый из нас выбирает себя, но тем самым мы так­же хотим сказать, что, выбирая себя, мы выбираем всех лю­дей. Действительно, нет ни одного нашего действия, ко­торое, создавая из нас человека, каким мы хотели бы быть, не создавало бы в то же время образ человека, каким он, по нашим представлениям, должен быть. Выбрать себя так или иначе означает одновременно утверждать ценность того, что мы выбираем, так как мы ни в коем случае не можем выбирать зло. То, что мы выбираем, — всегда бла­го. Но ничто не может быть благом для нас, не являясь благом для всех. Если, с другой стороны, существование предшествует сущности и если мы хотим существовать, творя одновременно наш образ, то этот образ значим для всей нашей эпохи в целом. Таким образом, наша ответ­ственность гораздо больше, чем мы могли бы предполагать, так как распространяется на все человечество <...>.

Я хочу, например, жениться и иметь детей. Даже если эта женитьба зависит единственно от моего положения, или моей страсти, или моего желания, то тем самым я во­влекаю на путь моногамии не только себя самого, но и все человечество. Я ответственен, таким образом, за себя са­мого и за всех и создаю определенный образ человека, ко­торый выбираю; выбирая себя, я выбираю человека вооб­ще <...>.

Достоевский как-то писал, что «если Бога нет, то все дозволено». Это — исходный пункт экзистенциализма. В самом деле, все дозволено, если бога не существует, а по­тому человек заброшен, ему не на что опереться ни в себе, ни вовне. Прежде всего, у него нет оправданий. Действи­тельно, если существование предшествует сущности, то ссылкой на раз навсегда данную человеческую природу ничего нельзя объяснить. Иначе говоря, нет детерминиз­ма, человек свободен, человек — это свобода.

С другой стороны, если бога нет, мы не имеем перед собой никаких моральных ценностей или предписаний, которые бы оправдывали наши поступки. Таким образом, ни за собой, ни перед собой — в светлом царстве ценнос­тей — у нас не имеется ни оправданий, ни извинений. Мы одиноки, и нам нет извинений. Это и есть то, что я выра­жаю словами: человек осужден быть свободным. Осужден, потому что не сам себя создал; и все-таки свободен, пото­му что, однажды брошенный в мир, отвечает за все, что делает <...>.

...Это гуманизм, поскольку мы напоминаем человеку, что нет другого законодателя, кроме него самого, в заброшенности он будет решать свою судьбу; поскольку мы показываем, что реализовать себя по-человечески человек может не путем погружения в самого себя, но в поиске цели вовне, которой может быть освобождение или еще какое-нибудь конкретное самоосуществление.

Сартр Ж. П. Экзистенциализм — это гуманизм // Сумерки богов. — М., 1989. — С. 319 — 344.