КУЛЬТУРНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ

Между культурами существует много схожего, но в то же время наблю­дается большое количество различий в том, как люди одеваются, трудятся, разговаривают, отдыхают, шутят, воспринимают и оценивают окружающих людей, природу и общество. Культурные различия нашли свое отражение в разных стилях одежды, прически, росписи, ковки металла, вышивания;

в этикете, кухне, присказках, поговорках и пословицах. В том числе и в при­ветствиях, которыми обмениваются люди. В западной культуре мы привык­ли пожимать другому человеку руку при встрече, и рукопожатие стало для многих из нас ритуальным и автоматическим действием. Однако предста­вители других культур приветствуют людей по-разному. Например, в неко­торых культурах люди приветствуют друг друга легким наклоном головы. В других культурах этот наклон сопровождается сложением перед собой рук наподобие молитвы. В каких-то культурах практикуется поклон в пояс с опусканием лица так, что его становится не видно. В некоторых культурах

ограничиваются быстрым взглядом и подъемом бровей.

Национальные особенности прояв­ляются и в правилах вежливости. Евро­пейцы, здороваясь, протягивают для пожатия руку, чего не делают китайцы, японцы и индийцы. Житель Вены при знакомстве с дамой говорит «целую руку», а поляк на самом деле целует ей руку. Англичанин начинают письмо словами «дорогой сэр», даже если он не очень уважает своего адресата. Христиане-мужчины при входе в церковь, костел или кирху снимают головные уборы, а еврей, входя в синагогу, покры­вает голову. В Европе цвет траура — черный, а в Китае — белый. У русских принято в гостях не оставлять ничего на тарелке, а в Китае к чашке сухого риса, которую подают в конце обеда, никто не притрагивается (показывают, что сыты). Индийца, наверное, удивляет, если жена европейца назовет своего мужа по имени в присутствии его матери, а у народности ашанти в Гане зять не имеет права разговаривать с тещей. Если европеец попадет на обед к вож­дю папуасов и его угостят косточкой дичи, то он должен, наполовину обгло­дав ее, передать вождю. Таков знак высокого уважения к хозяину. Гость как бы показывает, что он — его друг, с которым надо делиться едой. Разумеется, для европейцев такой обычай показался бы унизительным.

Культура проявляет себя в повседневном поведении, но таком, которое считается естественным, привычным, совершается как бы автоматически. Европейцы, американцы и другие народы во время еды пользуются ножом, вилкой, а сидят на стульях и за столом, когда они ложатся спать, то кладут голову на подушку. Все это естественное поведение. Правда, японец за едой приседает на корточки, а у других восточных народов принято сидеть на ковре. Ест японец с помощью двух палочек, а малаец, укладываясь спать, подставляет под шею деревянную скамеечку. Южноамериканский индеец вообще спит в гамаке. И такое поведение для всех них вполне естественно. Потребности в пище и сне — биологические потребности. По своему содер­жанию они универсальны, едины у всех народов. Однако формы их прояв­ления многообразны. Удовлетворение биологических потребностей за по­следние тысячи лет обрело социокультурные формы. Правда, несколько миллионов лет до этого, когда шла биологическая эволюция человеческого рода, когда человек еще мало чем отличался от обезьяны, формы удовлет­ворения потребностей были скорее всего одинаковыми.

Европейцу трудно без привычки сидеть, скрестив ноги по-индийски, или на корточках по-японски. В Японии же с трудом привился европейский обычай сидеть на стуле. Англичане и французы дивятся привычке южно-

африканских зулу отдыхать, стоя на одной ноге. Долгое привыкание к оп­ределенному образу жизни затрудняет такой переход. Привычный образ жизни становится традицией, а из традиций и обычаев складывается куль­тура народа, ее своеобразие.

Культурное своеобразие проявляется не только в удовлетворении биоло­гических потребностей и естественных привычках поведения. Труд и хозяй­ство — вне биологии. Они — часть культуры. Однако в том, как люди рабо­тают, какими орудиями пользуются или какие строят жилища, тоже сказы­ваются традиции и культурное своеобразие. Ирландский и французский кузнецы придавали в старину разную форму самому обыкновенному топо­ру. Даже лопата у разных народов имеет несхожие формы. Они несут на себе этнические характеристики народа. Русские крестьяне в прошлом строили срубные дома из дерева даже в тех районах, где нет леса, например, пересе­ляясь в Узбекистан или Казахстан. На юге Украины русские переселенцы под влиянием украинцев с огромным трудом и далеко не сразу перешли на новый строительный материал — глину.

Этнографы давно подметили любопытный факт: народы, живущие в сходных условиях и по соседству друг с другом, строят дома по-разному. Русские северяне традиционно ставили дом к улице торцом, а русские южане располагали его вдоль улицы. Балкарцы, осетины, карачаевцы живут на Кавказе в тесной близости друг к другу. Если первые строят каменные од­ноэтажные дома, вторые —двухэтажные, а третьи —деревянные дома. Рань­ше у узбеков по одной лишь тюбетейке можно было безошибочно опреде­лить, из какой местности происходит человек. По одежде русской кресть­янки XIX в. можно было точно установить, в какой местности она родилась.

Культурные различия нашли свое отражение в этикете

Культурные и национальные особенности находят выражение и в способе употребления и приготовления пищи. В Молдавии хлеб пекут из кукурузы.

русский студень — специально охлаждаемое блюдо — становится на Кавказе горячим блюдом хаши. Во Франции чай пьют редко, англичане же употреб­ляют его с молоком. В Европе кофе пьют больше, чем в России.

В разных культурах различаются даже представления о расстоянии, на котором следует вести беседу. Североамериканец не любит, чтобы до него дотрагивались, и отступает назад как раз тогда, когда латиноамериканцы сочтут, будто подошли достаточно близко, чтобы заговорить. Для канадца удобное расстояние при разговоре — 75 см, а для аргентинца это слишком далеко. Поэтому последний считает, что американец, с которым он разго­варивает, держится холодно и отчуж­денно. Таковы этические критерии общения. Не в меньшей степени раз­личаются эстетические нормы, пред­ставления о прекрасном. Древним сар­матам не нравилась естественная фор­ма головы, и они изменяли ее так, что в конфигурации черепа почти не оста­валось вертикального лба: профиль оказывается чуть ли не горизонталь­ным. У инков же голова делилась как бы на две части, связанные перемыч­кой: они перетягивали череп младенца специальной повязкой. В Африке со­хранился еще обычай дырявить нос для украшений, а европейца не удивляют проколотые для серег мочки ушей. У бушменов нос ребенка делали при­плюснутым, а во Франции XVI в. было популярным вытягивание носов.

Длинные ногти на пальцах сегод­ня — признак молодежной моды, а в древности они свидетельствовали, что их обладатель не занимается физичес­ким трудом. Раньше в Китае занимались искусственным отращиванием ногтей, которые служили признаком благородного происхождения. У мно­гих народов короткая шея считается некрасивой, поэтому грузины, уклады­вая ребенка спать, старались — для роста шеи — расположить голову ниже плеч, а негры добивались того же эффекта с помощью специальных колец. Прямые ноги почитаются за образец не только у европейцев, а вот кочевники любят кривые ноги, плотно охватывающие круп лошади. Напротив, древ­ние греки специально выпрямляли ноги. У китайцев этнографы обнаружи­ли обычай перебинтовывать девочкам ступни, чтобы они не росли длиннее 8—10 см. У древних майя новорожденной дочери на несколько дней ко лбу и затылку привязывали две плоские дощечки: лоб ребенка становился плос­ким, отступающим назад, а к ее волосом на уровне глаз подвешивался ша­рик из каучука, и она вырастала косоглазой. Таковы здесь стандарты пре­красного.

Итак, культура — это фабрика, на которой биологические потребности и инстинкты — своеобразные полуфабрикаты — перерабатываются в соци-

ЗБ

ально обусловленные традиции и обычаи. Власть бессознательных стихий кончается там, где начинается культура. Любой человек обладает потребно­стями есть, спать и быть здоровым, продолжать свой род. Но они существу­ют и у животных, составляя суть Первой Природы, и считаются универсаль­ными для всех живых существ. Потому их называют витальными. Только у человека они радикально изменяются, и не только по форме. Так возника­ет Вторая Природа — культура. Как-то Маркс написал следующие строки: «Голод есть голод, однако голод, который утоляется вареным мясом, поеда­емым с помощью ножа и вилки, это иной голод, чем тот, при котором про­глатывают сырое мясо с помощью рук, ногтей и зубов».

Природа начинается с приспособления, а культура — с преобразования мира. Она удовлетворяет и те потребности, каких нет ни у одного животного, например, в познании мира или эстетическом восприятии действительности. Еще одно отличие — социальные нормы. Культура обеспечивает присущие только человеку средства коммуникации. Общество возможно только при соблюдении людьми определенных правил поведения и быта. Культура отве­чает за регулирование человеческих взаимоотношений. Чуть ли не самым ярким доказательством способностей культуры трансформировать все, что по­падается на ее пути, является любовь. У животных нет любви.

К сожалению, культурные различия очень часто приводят людей, а то и целые страны к непониманию друг друга, враждебности, предвзятости, на­силию и войнам, а в межличностном общении и в школьной среде — к дра­кам, наклеиванию оскорбительных ярлыков, превращению «инаковых» людей в козлов отпущения или социальных изгоев.

Многокультурное образование — это способ противостояния культурно­му расизму, предубеждениям, ксенофобии, ненависти, предвзятости, дис­криминации, сегрегации, этноцентризму, классизму (дискриминации, ос­нованной на экономических различиях), лингвисизму (дискриминации, ос­нованной на языковых и речевых особенностях), сексизму (дискриминации, основанной на родополовых различиях)²⁷.