Привычки и рутины

Неоклассики представляют индивидуальное и организационное действие в большей степени как последствие оптимизирующего выбора. Эволюционные институционалисты видят действие как последствие следующих факторов: привычки или обычаи (Т. Веблен); эмпирические правила (Р. Сайерт и Дж. Марч) или рутины
(Р. Нельсон и С. Уинтер), соответствующие контексту какого-либо решения.

По мнению Р. Нельсона, существует по меньшей мере две причины для различия. Во-первых, неоклассики предполагают, что индивида и организацию отличают точное понимание обстоятельств, в которых они находятся, и выбора, перед которым они стоят, и познавательные способности и возможность определить действительно лучшее действие. Институциональные и эволюционные экономисты, наоборот, обращают особое внимание на ограниченность познавательных способностей человека, касающихся реальных жизненных решений, а реальное время включено в осмысливание любой проблемы. Это означает, что человеческое понимание ситуации в лучшем случае будет упрощенным, а иногда и ошибочным в важных выводах. Во-вторых, неоклассики поддерживают свою теорию о максимизирующем выборе, предполагая, что даже если индивиды и организации не осмысливают реально свои проблемы, то действительно используют эмпирические правила для принятия решений или другие рутины, которые могут быть приняты как оптимальные. Существует два поддерживающих аргумента: 1) обучение методом проб и ошибок стремится к оптимальному выбору; 2) конкурентный отбор исключает тех, кто не обучается. Институциональные и эволюционные экономисты не видят достаточной теоретической причины для принятия одного из этих аргументов, и есть эмпирические данные против этих утверждений²⁵.

Привычки и их роль. Привычки и стереотипы мышления, разделяемые большим числом членов общества, Т. Веблен называл институтами. Име­ется целый ряд определений этого социального феномена в рамках старого институционализма; все они подчеркивают признак привычности, устойчивости и распространенности образа мыслей. Институты первоначально воз­никают на базе человеческих инстинктов и простейших потребностей; способствуя их удовлетворению, они приобретают самоподдержива­ющийся характер и по принципу обратной связи формируют сте­реотипы мыш­ления.

В понимании природы институтов коре­нится главное отличие между «старыми» и «новыми» институционалистами. Последние считают институтами нормы экономического поведе­ния, возникающие непосредственно из взаимодействия индивидов (что соответствует классической либеральной традиции). «Старые» институционалисты делают упор на культурные нормы и традиции, подчеркивая, что институты не столько ограничивают, сколько направ­ляют, облегчают и поощряют человеческую деятельность. Хотя институты могут устаревать, приобретая, по словам Т. Веблена, «церемониальный» характер, в целом они формируют связи между людьми и делают поведение индивида понятным и предсказуемым для других. В отличие от Т. Веблена и его последователей, «новые» институционалисты рассматривают институ­ты как преимущественно юридические и неформальные нормы, образующие ограничения для деятельности человека.

Некоторые направления современного институционализма, близкие к идеям «старых» институционалистов, а также эволюционные институционалисты считают, что хотя индивидуальные действия целенаправленны, однако необходимо использовать концепцию привычки для полноты анализа социально-экономических процессов. В экономической литературе привычка определяется как «более или менее самоподдерживающаяся склонность или тенденция к следованию предустановленной или благоприобретенной форме поведения»²⁶. Дж. Ходжсон четко не разграничивает привычки и правила, так как они имеют общую форму (в обстоятельствах X выполняется действие Y) и повторяющееся следование правилам может перерасти в привычку.

Привычки необходимы, чтобы иметь дело со сложностью повседневной жизни; они обеспечивают индивидов средствами существующей модели поведения без привлечения глобальных рациональных расчетов, включающих большое количество информации. Способность формировать привычки необходима для приобретения всех видов практических и интеллектуальных навыков. Сначала в процессе изучения технологии необходимо сосредоточиться на каждой детали того, что нужно делать. Со временем формируются интеллектуальные и практические навыки, и это основная причина, по которой человека можно считать достигшим мастерства. Затем аналитические или практические правила могут применяться без полного, сознательного размышления или обдумывания. Такие привычки часто включают «неявное знание», которое трудно зафиксировать или объяснить.

Повторяющееся использование, укоренение привычек и правил дают толчок к возникновению институтов. Так, Т. Веблен полагает, что институты – это результат привычки, а рост культуры – это совокупное следствие привыкания, и способы и средства этого есть привычный ответ человеческой натуры на острую необходимость. Таким образом, институты находятся на разном уровне с привычками в многосвязной иерархии, и сами подразделяются по степени своего укоренения. Привычки воспроизводятся главным образом тренировкой и практикой и, возможно, подражанием через личный контакт или пример. Индивиды могут копировать действия или заимствовать идеи других, привыкая к новым способам мышления и действия. Социальная мобильность способствует этому процессу, так как создает культурное и институциональное окружение, восприимчивое к изменению.

Приобретение привычек, несмотря на их повторяющиеся свойства, обычно включает некоторую степень намеренности людей. Чтобы приобрести новое умение и привычку, должно быть принято сознательное решение. Также новые идеи, очевидно, включают некоторое осмысливание и обдумывание. Поэтому детерминистское представление индивида, действующего как автомат, запрограммированный своими генами, не отражает адекватно поведения человека, включающего целенаправленные устремления.

Исследование концепции привычки важно во многих отношениях. Во-первых, утверждение категории необдуманного поведения помогает найти основу для некоторого уровня стабильности и непрерывности в общественной жизни; во-вторых, оно усиливает идею выбора или обдуманного поведения, с которым оно контрастирует; в-третьих, формирует основу институтов и рутин; в-четвертых, обеспечивает ключевой элемент в эволюционной экономической и социальной теориях.

Рутины и их взаимосвязь с институтами. Обычно под рутиной понимают установившуюся практику, заведенный порядок деятельности. Р. Нельсон и С. Уинтер ввели термин «рутина» для обозначения всех нормальных и предсказуемых образцов поведения фирм и гибко его использовали. Слово «рутина» «может относиться к постоянно повторяющемуся шаблону деятельности
всей организации, к индивидуальному умению или (прилагательное ²рутинный²) к гладкому бессобытийному эффективному функционированию такого рода на уровне индивидуума или организации»²⁷.

Установлены некоторые качественные особенности, которыми должны обладать рутины. Во-первых, рутины появляются и существуют, когда определенные способы деятельности постоянно дают по крайней мере удовлетворительные, если не оптимальные, результаты. Во-вторых, когда рутины удовлетворительны, поведение, соответствующее им, может стать сознательной целью, причем отклонения приводят к попыткам вернуться к прежней рутине. В таких организациях, как деловые фирмы, где кадровый состав меняется, новые работники обучаются рутине в соответствии с обстоятельствами. Это рутины, которые характеризуют «как мы делаем это». Проблемы с управлением могут быть приписаны отклонению от рутины. Рутины также определяют, что «каждый согласился делать», и, следовательно, носят характер подразумеваемого (имплицитного), а иногда явного (эксплицитного) контракта.
При определенных обстоятельствах они требуют пересмотра и изменения.

В-третьих, существует необходимость стандартизации определенных типов рутин в применяющих их организациях. Это упрощает перенос полученных навыков, важных для отдельной рутины, из одной организации в другую, а также служит созданию в организациях одинаковых ожиданий и норм. Особенно важна стандартизация для тех, кто управляет взаимодействием организации с ее потребителями, поставщиками и другими внешними агентами, т.е. важны «интерфейсные» рутины. Стандартные «интерфейсные» рутины снижают трансакционные издержки.

Таким образом, несмотря на специфичность некоторых рутин многие из них являются общими для всех организаций, а определение особого способа деятельности совершается в обществе в целом. Эти широкораспространенные, общепринятые рутины, часто называют «институтами»²⁸. Как отмечалось ранее, одни рутины имеют силу имплицитного контракта; другие представлены в контрактах; третьи имеют силу закона (например, устав); большинство не имеет силы закона, но они не менее стабильны по причинам, обсужденным выше.

Рутины действуют не обособленно, а в системе. В любое время одни рутины поддерживаются набором других рутин. Такое сплетение рутин – другая причина их стабильности. Но привычки, стандарты и рутины не могут быть стабильными всегда. Они изменяются в зависимости от условий и требуют некоторой адаптации. Рутины подвержены отбору в том смысле, что фирмы с определенными рутинами могут функционировать лучше других, а следовательно, их значимость в отрасли со временем возрастает.

Ясно, что различные типы рутин изменяются не одновременно и очень разными способами. Некоторые рутины установлены законом и их изменение зависит от обновления закона. В то же время изменения в законе, например резкое сжатие ограничений по регулированию окружающей среды, может ускорить изменение в рутинах. В других случаях изменения в них обусловлены проблемами или сложными задачами, как это наблюдается сегодня в автомобильной промышленности США, сталкивающейся с вызовом со стороны Японии. Этот пример иллюстрирует несколько вещей. Во-первых, рутинные изменения в одной организации часто вызваны подражанием практике организаций, действующих более успешно. Во-вторых, комплексные организационные рутины могут быть очень трудными для подражания, так как иногда неясно, чт существенно в рутинах, а чт второстепенно. В-третьих, если однажды новая эффективная рутина возникает в одной организации, она может быть объектом подражания для других, но в первой организации она могла возникнуть при специфических обстоятельствах. Оказалось, что многие из рутин в автомобилестроении США, отстающем от более эффективного и качественного японского автомобильного производства, были первоначально применены в Японии по причинам, совершенно специфическим для нее, и многие из их преимуществ были непредвиденными. Большинство изменений в рутинах связано с быстроизменяющимися и новыми технологиями, т.е. технический прогресс – сегодня важная сила, управляющая изменениями в рутинах. С другой стороны, новая технология может дать преимущество неким ранее существующим рутинам в ущерб другим. Возможности, открытые компьютером для гибкого производства, послужили причиной возникновения специальных преимуществ других рутин, адаптированных японскими автомобильными компаниями, и недостатков тех, которые были связаны с американским массовым производством. Таким образом, рутины рассматриваются как часть системы или нескольких систем и анализ способа их изменения должен быть комплексным²⁹.

По мнению Дж. Ходжсона, целесообразно отличать привычки от рутин и от институтов (рис. 3.3). Привычки являются личными; они касаются отдельных индивидов. Наоборот, рутины могут затрагивать группу; они являются компонентами институтов. Поэтому институт, например фирма, может заключать в себе отдельную рутину, охватывающую несколько человек, когда сталкивается с воздействием окружающей среды. Вероятно, индивидуальные привычки войдут в исполнение этой рутины. «Когда индивидуальные привычки разделяются обществом или группой и укрепляются в этих пределах, они принимают форму со­циально-экономических институтов», – отмечает Дж. Ходжсон³⁰.

Рис. 3.3. Взаимосвязь привычек, рутин и институтов

Привычки, рутины и институты отличают стабильное и инертное качество и тенденция к непрерывности, поэтому характеристики институтов передаются во времени от одного к другому. Например, навыки, приобретенные рабочим в данной фирме, частично включены в его привычки. Также рутины фирмы есть стойкие институты и их труднее изменить, чем навыки отдельного рабочего. В этом отношении качество привычек, рутин и институтов аналогично информационной точности гена. Таким образом, привычки и рутины сохраняют знание, особенно неявное знание, действуя как передатчик информации и знаний во времени³¹. Однако это не означает, что любое действие управляется привычками и правилами, так как необходимо принимать во внимание творчество и инновации, появляющиеся в результате взаимодействия различных правил.

В заключение отметим, что следование правилам и оптимизирующее поведение не обязательно исключают друг друга. Широкая распространенность привычек и правил превращает оптимизацию в особый случай в ряду различных способов поведения и принятия решений.