Терапевтические отношения

В терминах К.Роджерса Ф.Перлс также утверждает, что тера­певту необходима конгруэнтность, при этом терапевт отличается большей конгруэнтностью, или зрелостью, чем клиент. Если тера­певт обладает внутренней опорой и зрелостью и может противо­стоять нажиму и манипуляциям клиента, он сможет проявлять адек­ватную зрелость в организации собственной энергии.

Гештальт-терапия настаивает также на принципе «Я - Ты» взаи­моотношений, предполагающих взаимное доверие, уважение са­моценности и партнерства, что близко по смыслу роджеровскому понятию встречи. Однако на практике Перлс, по мнению многих критиков, скорее реализовал иную стратегию. Занимая в терапев­тических отношениях позицию «собаки сверху», он вынуждал кли­ента к позиции «собаки снизу». В определенной степени его рас­пределение позиций закреплялось в упражнениях и даже в органи­зации терапевтической работы (наличие «горячего стула», напри­мер).

Ф.Перлс соглашался с К.Роджерсом относительно необходимо­сти эмпатии в работе с клиентом. Терапевт должен быть способен принять проекции клиента как отторгнутые части его Я, а затем осторожно вернуть ему эти «слепые пятна». Но ни в теории, ни в практике Перлс не принимал роджерианское положение о безус­ловной позитивной оценке, считая подобное отношение паттерна-листским, способствующим инфантилизации клиента. От пациен­та требуется осознание, что если он действует безответственно и незрело, уподобляясь ребенку, то терапевт, будучи более зрелым, вправе отвечать скукой, гневом, раздражением или любым другим негативным (и искренним) способом.

Терапевтические отношения являются частью одновременно и процесса и содержания психотерапии. Как участник процесса, раз­ворачивающегося «здесь и теперь», терапевт настаивает на пребы­вании клиента в настоящем, несмотря на все попытки последнего избегать его. Терапевт блокирует инфантильные попытки клиента вручить себя терапевту и заставить его отвечать за жизнь» в то вре­мя как клиент разыгрывает роли беспомощного, безумного соблазнителя или самоубийцы. Проходя через фрустрации в терапевти­ческих отношениях, клиент побуждается к росту, взрослению и зре­лости, все более осознавая (и отбрасывая) игры, в которые он иг­рал, чтобы продлить инфантильность и избежать осознания. Тера­певт обращается к своим переживаниям, своему процессу осозна­ния как средству обнаружения избегаемых пациентом частей Я и блоков, предлагает для этих целей соответствующие упражнения, если необходимо, настаивает, убеждает, и все это для того, чтобы прорваться сквозь защитные блоки. Отношение между большей осознанностью, зрелостью, ответственностью терапевта, а также его способностью находиться (и оставаться) в настоящем и невозмож­ностью клиента длительное время выносить настоящее, принимать ответственность за избегание естественного бытия составляет су­щественную часть терапевтического процесса.

Главное содержание терапевтического процесса составляет ра­бота с отторгнутыми частями Я, проецируемыми на терапевта. Другое направление работы - фрустрация и конфронтация с разыг­рываемыми ролями и защитами. Наконец, третьей задачей терапев­тических отношений является проигрывание вовне проблем власти и совести (или интернализованного родителя) с помощью диалогов «со­баки сверху» и «собаки снизу».

Необходимо отметить отсутствие согласия между сторонника­ми гештальт-терапии относительно места и роли терапевтических отношений в процессе личностного роста клиента. Согласно одной из точек зрения, терапевтические отношения как таковые вовсе не являются необходимой частью терапевтического процесса, посколь­ку эффекты расширения осознавания и катарсического освобожде­ния достигаются с помощью известных упражнений. Естественно, никто не станет отрицать, что зрелые отношения, инициируемые терапевтом, способствуют эффективности работы, однако они не являются ее существенной частью, личностный рост достигается с помощью системы специально разработанных упражнений. Отчас­ти подобная точка зрения подкреплена позицией самого Перлса, полагавшего, что необходимые терапевтические отношения или настройка, создаются непосредственно в момент работы терапевта и клиента (и этим моментом ограничиваются), естественно и точно отвечая фундаментальным принципам гештальт-терапии. Без них технология упражнений пуста и вредна для клиента, однако эти отношения рождаются в момент настоящего и не имеют прошлого и будущего.

В последние годы дискуссия вокруг проблемы терапевтических отношений возобновилась (Ж.М.Робин, 1991; Дж.Уиллер, 1990), существенно обогатилось понятие аутентичного контакта, введен­ного еще Ф.Перлсом (1969). Так, Ж.М.Робин рассматривает кон­такт как чисто формальную структуру, паттерн, присущий индиви­ду на всех уровнях его взаимодействия с окружением - сенсомоторным. эмоционально-чувственным, интеллектуальным. Он имеет ог­ромное значение в образовании терапевтической связи и эмпати­ческого прочувствования эмоций и самой сути каждого аутентич­ного взаимодействия клиента и терапевта «здесь и теперь», их об­щения в духе буберовского Я - Ты-контакта, придающего последне­му высшую человечность и взаимоуважение. Внимание к проблеме психотерапевтического контакта и ее дальнейшая разработка бе­зусловно обогатят теорию и практику гештальт-терапии, позволят избежать многих упрощений и ошибочных толкований, которые не­редко приводят к «ученическому» дублированию манеры Перлса или догматическому применению техники упражнений и экс­периментирования в работе с реальными пациентами, а не в рамках воркшопов. Терапевтический контакт в Я -Ты-упражнениях (а не уп­ражнения сами по себе) обладает мощнейшим лечебным потенциа­лом, все еще недооцененным и теоретически малообоснованным в гештальт-терапии.