Часть 3. Вероятность риска (6)
Пронзительный писк будильника ворвался в его сознание, разметал ночные видения на призрачные обрывки разрозненных образов, которые уже через мгновение стали стираться из памяти, оставляя после себя лишь легкую грусть и желание снова вернуться туда, в изменчивый и непостоянный мир снов. Дин сел на кровати, приоткрыл глаза и сразу же прищурился, стараясь отгородиться от постепенно набирающего интенсивность освещения каюты.
Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы вспомнить, где он находится, разобраться в чехарде наложенных чужих и собственных воспоминаний и, сообразив, что скоро ему предстоит бой, заставить себя выбраться из уютного тепла постели.
"Доброе утро, Дин, - поприветствовала его Алиса. - Хорошо, что ты уже встал. Собирайся скорее, через двадцать минут у тебя короткое совещание офицеров в кают-компании, а потом неплохо бы заглянуть к твоим бойцам и позаботиться о поднятии их боевого духа".
- Угу, - кивнул Дин и едва ли не на ощупь побрел в ванную комнату. - Я понял, один вопрос только: это вместо завтрака или в дополнение к нему?
"Во время совещания у тебя будет возможность выпить кофе и съесть парочку сандвичей".
Он только махнул рукой в ответ и закрылся в ванной - хотя в каюте он и был один, а Алиса была воистину вездесуща, ему все же было как-то не по себе справлять нужду с открытой дверью.
Совещание, на которое он все же едва не опоздал, показалось ему скучной рутиной, во время которой капитан корабля с упорством дятла вдалбливал в их головы какие-то прописные истины, до которых Дин и сам бы мог додуматься. Ничего нового по плану атаки сказано не было, только осточертевшее, в сотый раз за последние два дня повторенное "ждите сигнала" и убедительная просьба избегать лишней инициативы. Так что большую часть его речи Дин попросту пропустил мимо ушей. Алиса тоже помалкивала, и он решил, что она солидарна с ним в таком наплевательском отношении к этому мероприятию. А вот кофе там был преотличнейший, да и сандвичи не подкачали, так что на встречу со своими бойцами он отправился уже по большей части проснувшимся и в приподнятом настроении.
Это было странно - встречаться с теми же людьми, чьи имена еще вчера он с трудом мог запомнить, а сегодня это знание всплывало само собой. Это касалось, конечно же, не всех, были лица, так и оставшиеся для него не знакомыми. А были и такие, при одном взгляде на которые, его охватывала волна едва контролируемой ярости. Как, к примеру, просто тошнотворная рожа сержанта Барли.
Он поделился этим наблюдением с Алисой в короткий момент, когда ненадолго остался один.
"Это вполне естественно, - немедленно откликнулась она. - У капитана Винчестера было достаточно времени, чтобы отойти от одного неприятного происшествия, прежде чем на него наваливался отрицательный опыт другого. Ты же прожил несколько лет его жизни за один час. Для тебя все эти события оказались спрессованными в такие узкие временные рамки, что все еще несут в себе свежесть оригинальных эмоций, испытанных настоящим Дином и теперь уже тобой. Пожалуй, я даже приятно удивлена от того, насколько хорошо ты держишь себя в руках".
Едва он закончил толкать бойцам особо зажигательную речь, сдобренную изрядным количеством слов из лексикона портовых рабочих, как его коммуникатор тонко пискнул.
- Слушаю, - бросил Дин, уже привычным движением активировав связь.
- Капитан Винчестер, всех офицеров, координирующих атаку, просят собраться в боевой рубке, - донесся до него безликий голос офицера связи.
Что ж, до часа икс осталось всего ничего. Пора было ему сворачивать агитационные работы и подтягиваться к командному центру.
Там его встретил организованный хаос последних минут перед боем: кто-то отдавал последние распоряжения, кто-то в десятый раз проводил проверку систем корабля, кто-то убегал исполнять поручения, кто-то возвращался с докладом.
Следуя указаниям Алисы, он спокойно занял свое место, приспособил на голове тактический голошлем, работать с которым научился еще в первый свой вечер пребывания в этом мире, протестировал связь и телеметрию, по очереди вызывая перед собой данные каждого из бойцов. У него пока не было полной информации об их будущем маршруте передвижения во время абордажа, - у повстанцев оказалось приличное количество кораблей незнакомой имперцам конструкции - но они появятся, едва только у высадившейся группы возникнет первая возможность взломать защиту вражеских искинов.
"Внимание всему экипажу! Объявляю готовность номер один!"
Голос Джеффри Ривала прозвучал в динамиках спокойно, даже почти буднично, но в его тоне Дину послышались стальные нотки, выдававшие истинное напряжение капитана крейсера перед атакой.
Освещение в командном центре сменилось на приглушенное боевое, мягко засветился большой тактический экран, на котором можно было видеть уже знакомую станцию в окружении целого сонма кораблей повстанцев; в помещении прекратилась оживленная сутолока и воцарилась мертвая тишина. Дин обернулся на тихое шипение открывающихся дверей и увидел вошедшего Джеффри.
Тот сел в кресло капитана и сразу же вызвал перед собой небольшой голо-интерфейс, по которому длинной цепочкой бежали какие-то данные.
Вся имперская армада замерла в ожидании сигнала к началу атаки.
В этом напряжении прошло пять минут, десять...
Дин уже в который раз глянул на электронные часы в углу интерфейса своего голошлема, которые размеренно отсчитывали секунды. 04:44 по общефлотскому времени.
04:45ов...
04:50ов...
05:00ов...
Или он чего-то не понимает, или разведке не удалось проникнуть на станцию. Дин снова оглянулся на Джеффри, а тот, поймав его взгляд, пожал плечами и что-то быстро набрал на полупрозрачной голоклавиатуре.
"Может быть, что-то пошло не так, и они ищут другие способы воздействовать на генератор?" - замерцал перед глазами Дина текст личного послания.
В ответ он только нахмурился и отвернулся от капитана. Тому не понять, что сам Дин едва ли не молился, чтобы безумный план разведчиков сорвался. Его не волновала планета с взятыми в заложники колонистами, не волновали ценные залежи иридия, не волновали эти траханные повстанцы. Он думал только о том, что где-то там, среди хаотичного построения вражеского флота, сейчас был Каспер.
- Смотрите, смотрите! - неожиданно воскликнул незнакомый ему младший офицер, тыча пальцем в экран, на котором один из самых массивных кораблей повстанцев неожиданно сдвинулся с места и начал набирать скорость, устремляясь к станции.
Несколько долгих секунд ничего не происходило, а затем во вражеском лагере началось активное движение. Мирно спящая станция оживала, лихорадочно приводя защитный комплекс в боевую готовность, спешно запускались холодные двигатели дрейфующего до этого момента флота, выпускались в космос рои истребителей, которые, пометавшись туда-сюда, недоуменно зависали на месте, пытаясь понять, что от них хочет командование: их плазменные пушки не способны пробить щиты такой махины, а двигателям не хватит мощности, чтобы долго удерживаться рядом с разгоняющимся кораблем. Несколько средних крейсеров из внешнего охранения, чьи двигатели не нуждались в разогреве, бросились было на перехват, но было уже поздно.
Огромная туша вражеского корабля на полном ходу врезалась в бок станции, сминая похожие на острые шипы генераторы блокирующего поля, разрушая тонкую калибровку щитов, последним импульсом затухающих двигателей вгрызаясь все глубже и глубже в искореженное нутро еще секунду назад кажущегося неуязвимым стального гиганта.
На несколько мгновений время словно замерло в ожидании...
...а потом взорвалось ослепительной вспышкой, родившейся где-то в самом сердце космической станции, вырвалось из нее длинными языками пламени и опалило чернильный холод космоса жаром инферно.
Это было кошмарное, но фантастически прекрасное зрелище, пусть оно и длилось всего несколько секунд. А потом вакуум пожрал и растворил в себе последние остатки кислорода, удушая в чреве своей первозданной пустоты чужеродный ей огонь.
Удивительно, но станцию не разнесло взрывом. Завалившаяся на один бок из-за потери половины стабилизаторов, искореженная, с зияющей дырой, из которой все еще торчали обгорелые останки принесшего ей смерть корабля, она начала медленно дрейфовать прочь от планеты.
В командном центре повисло потрясенное молчание. Многое видавшие в своей жизни боевые офицеры по-прежнему не могли оторвать глаз от огромного экрана, со скрытым ужасом и восхищением взирая на результат работы небольшой команды самоотверженных парней, которые, несмотря на провал первоначального плана, все же справились, выполнили поставленную перед ними задачу.
"Только какой ценой", - подумал Дин, и его сердце сжалось в предчувствии беды.
- Ну, что же, - Джеффри Ривал наконец нашел в себе силы оторваться от экрана, - похоже, путь открыт. Мы подберем катер с разведчиками позже, они сейчас отошли на темную сторону планеты, чтобы не мешаться у нас под ногами.
Предчувствие беды никуда не исчезло, но все же слегка померкло, уравновешенное только что подаренной ему надеждой.
"Внимание атакующему флоту, - заглушил все остальные звуки в помещении знакомый голос находящегося на флагмане Бобби Сингера. - В бой!"
* * *
И был бой. Отчаянный, жестокий, беспощадный, кровопролитный и не знающий компромиссов.
Он длился несколько кажущихся бесконечными часов, а когда закончился, Дин даже не сразу сообразил, что все позади, что можно снять шлем и устало уронить голову на сложенные перед собой руки, можно отхлебнуть из забытой на краешке пульта кружки давно остывший кофе и даже не поморщиться от его ледяной горечи; можно потереть усталые воспаленные глаза, за это время настолько привыкшие всматриваться в развертку голоэкрана перед ними, что реальный мир внезапно показался плоским и тусклым.
А еще можно сделать над собой усилие и встать, чувствуя, как ноют уставшие от долгого напряженного сидения мышцы во всем теле; можно выйти из командного центра и пойти куда глаза глядят по полутемным коридорам крейсера, прижимаясь к стенам, когда мимо спешат аварийно-ремонтные бригады. И можно с отвращением вдохнуть давно уже не стерильный, пропитанный смрадом горящей изоляции, пластика, крови и обожженной человеческой плоти воздух корабля.
Их скоростной, необыкновенно маневренный, оснащенный по последнему слову техники и обладающий тяжелым вооружением крейсер заметно отличался от остальных кораблей флота, поэтому было неудивительно, что он постоянно находился в самой гуще сражения, прикрывая отход, точечными ударами наводя хаос в атакующих построениях повстанцев, оставляя только смерть и разрушение везде, где стремительной молнией мелькала его заостренная, отливающая черным серебром тень.
В результате повстанцы, озверевшие от безнаказанности юркого корабля, методично, один за другим уничтожающего их собственные, открыли за ним самую настоящую охоту. Да, это дало время имперскому флоту вывести часть сил из боя, перегруппироваться и начать маневрировать для того, чтобы окончательно окружить и разбить врага, который, словно забыв обо всем на свете, не переставая палил из всех пушек по мечущемуся среди его позиций крейсеру. Порой повстанцы задевали и своих, но все же большая часть попаданий пришлась на и так уже дышащие на ладан, не рассчитанные на подобные нагрузки щиты "Джордано Бруно".
Имперскому флоту нужно было еще хотя бы минут двадцать, чтобы закончить свои торопливые перестроения, но запасы энергии крейсера истощались все больше и больше, и постепенно щиты начали падать, оставляя без защиты один отсек за другим. Им оставалось каких-то десять минут до окончания этой опасной игры с загнанным в ловушку, уже смертельно раненным и от этого еще более опасным зверем, когда их окружили сразу несколько кораблей повстанцев, взяли в "коробочку" и начали хладнокровно расстреливать.
Именно тогда и прогремели взрывы в медотсеке, а также в одном из основных коридоров корабля, ведущем к взлетно-посадочным ангарам. Десятки людей оказались выброшенными в открытый космос, еще больше получили ожоги и ранения разной тяжести. Но что самое страшное - они оказались совершенно отрезанными от остального корабля и с отказавшей системой жизнеобеспечения.
Оказать им помощь удалось только после боя, но к тому моменту для многих уже было слишком поздно. Кто-то задохнулся, кто-то умер от ран, кто-то насмерть замерз, когда в некоторых отсеках стремительно упала температура. Дин уже знал, что среди общих потерь были и несколько его ребят, и от этого на душе становилось еще более горько и муторно. Слишком тяжело досталась им эта победа, слишком многими жизнями пришлось заплатить, чтобы вернуть свободу колонии Реанон.
"Дин, как ты?" - тихо спросила его уже давно молчавшая Алиса.
- Спроси меня позже, - глухо отозвался он, - и, может быть, я тебе смогу ответить.
"Ты сегодня отлично держался".
Он ничего на это не ответил, только крепче стиснул зубы и сжал кулаки, чувствуя, что его начинает потряхивать от адреналинового отката.
"Катер с разведчиками только что запросил посадочный коридор. У них тоже есть несколько раненых, по счастью - ничего серьезного. Я подумала, что ты захочешь подойти в ангар".
- С Каспером все в порядке? - резко спросил Дин и замер в ожидании ответа.
"Не знаю. Они не передали, кто именно находится на катере и сколько их".
- Твою мать! - выругался он и быстро зашагал по коридору.
Дин вошел в ангар в тот самый момент, когда летательный аппарат коснулся палубы крейсера и заглушил двигатели. В огромном помещении почти никого не было. Командованию было известно о том, что "Джордано Бруно" получил серьезные повреждения кормы, в которой располагались ангары, и основную часть ждущих посадки катеров и истребителей перенаправили на другие корабли флота. Но для разведчиков сделали исключение - все же было что-то символическое в том, чтобы они вернулись именно на тот корабль, с которого стартовали чуть меньше суток назад.
Люк в боку катера с едва слышным шипением открылся, и Дин подошел поближе, пытаясь унять бешено колотящееся в его груди сердце. Разведчики выходили один за другим в гробовой тишине, но того, кого он так отчаянно желал видеть, все не было и не было. Наконец последний человек ступил на палубу крейсера, и люк закрылся. Парни, которых он видел на флагмане веселыми и смеющимися, были мрачны, у некоторых из них в прорехах изодранных комбинезонов Дин разглядел белые полосы бинтов. Они только мельком взглянули на него и направились к выходу из ангара, когда он наконец вышел из оцепенения и ухватил последнего из них за рукав, останавливая:
- Каспер?
Парень медленно повернулся к нему, в глазах короткой искрой узнавания мелькнул гнев, но он сдержался и только грустно покачал головой.
- Как? - прохрипел Дин, чувствуя, как горло сдавливает болезненный спазм, мешая дышать, как начинают жечь глаза внезапно подступившие слезы.
- Остался... - голос разведчика упал до шепота, и было видно, что он сам едва сдерживается, чтобы не заплакать. Впрочем, его воспаленные и покрасневшие глаза говорили сами за себя. Сколько эти парни просидели в тесноте катера, думая о командире, которого потеряли, пока над планетой кипел жестокий бой?
Дин схватил разведчика за грудки, не обращая внимания, что его собственные глаза уже заволокло мутной пеленой, что он уже начал задыхаться, сдерживая рвущийся из груди крик:
- Как?!
- На корабле... Взломали искин, заблокировали команду в отсеках, перестреляли всех, кто был в командном центре... Вытолкал нас... - парень беспомощно всхлипнул, и по его щекам покатились слезы. - Приказ… приказал уходить.
Дин отпустил парня, отвернулся, вслепую сделал несколько шагов и тут же на что-то наткнулся. Дрожащими пальцами потер глаза, разглядел прямо перед собой мобильную парящую платформу и, разом потеряв силы, рухнул на нее. Неожиданно кто-то коснулся его плеча, и Дин резко вскинул голову. Рядом с ним стоял другой разведчик; его глаза тоже были воспалены, но он казался совершенно спокойным, в отличие от того парнишки.
- Кто-то должен был остаться, чтобы вручную пилотировать корабль, - тихо начал объяснять он Дину. - Мы вырубили логические связи искина, иначе он бы не позволил нам перехватить управление, но это сделало невозможным и программирование автопилота. Каспер приказал нам уходить, а сам остался, чтобы закончить работу.
Дин сглотнул комок в горле, ему не в чем было упрекнуть этих ребят. Каспер остался, чтобы больше никому другому не пришлось умирать. Он бы и сам так поступил, случись ему оказаться в подобной ситуации.
- Есть хоть какой-нибудь шанс? - хрипло спросил Дин, опустошенно склоняя голову.
Парень только горестно поджал губы и покачал головой:
- Каспер отключил защитную систему, чтобы кресло пилота не катапультировало раньше времени. Ему нужно было знать наверняка, что генераторы будут уничтожены при столкновении.
Разведчик еще немного постоял рядом с ним и наконец развернулся, чтобы уйти.
- Спасибо, - сдавленно прошептал Дин ему в спину.
Тот остановился и обернулся, недоуменно глядя на него.
- Что рассказал мне о том, как он... - голос сорвался, горло перехватило новым спазмом; он был не в силах выговорить страшное слово "погиб". Ему было легче онеметь совсем, чем закончить эту фразу.
В этот момент он был одновременно и самим собой, охотником на нечисть, Дином, который чуть больше суток назад впервые повстречал Каспера де Верна, и капитаном Винчестером, начальником императорской охраны, любившим этого человека уже несколько лет, жившим им и сейчас где-то глубоко внутри умирающим вместе с ним.
Снова. И теперь уже окончательно.
Дин не заметил, как недоуменно нахмурился разведчик, не слышал, как тот все же ушел, оставив его в одиночестве, и не почувствовал, как воздух вокруг него начал сгущаться в преддверии следующего перехода.
И только когда на него налетел порыв пробирающего до костей холодного ветра, Дин Винчестер открыл глаза и поднял голову, чтобы увидеть нависшее над ним, затянутое плотным пологом туч темно-багровое ночное небо.
Конец третьей части
Часть 4. Вероятность веры (1)
Ночь давно прошла, уступая место окрашенному в багровые тона рассвету, а Дин так и не сдвинулся с места. Камень, на который он устало опустился несколько часов назад, был жестким, холодным и не особенно удобным, но такие мелочи сейчас его не волновали. Со скалы, на вершину которой его забросило стараниями Габриэля, открывался безрадостный вид на серые холмы, поросшие такой же бесцветной травой и кустарником. И так до самого горизонта. Кое-где на приличном отдалении друг от друга виднелось жилье и неаккуратные прямоугольники полей. Впрочем, это его тоже не заботило.
Проведя на вершине скалы всю ночь, он так и не обнаружил в себе ни малейшего желания тронуться с места, куда-то идти, искать людей, выяснять, что это за мир, искать знакомых и близких. К чему? Чтобы по его вине снова кто-то погиб? Дин был уверен, что ничего, кроме смерти и разрушения, он просто не способен принести в этот новый мир. А раз так, то он лучше останется здесь, пустит корни в землю или сдохнет от голода и жажды, чем снова подчинится воле Трикстера и его жестокой игре без правил.
Он устал.
Выдохся.
Иссяк.
Так Дин и сидел, бездумно разглядывая раскинувшийся перед ним скучный пейзаж, следя за движением низких тяжелых и таких же багровых, как и небо над его головой, туч. Он кутался под порывами холодного ветра в грубую линялую куртку, вспоминал все, что с ним произошло за последние несколько сумасшедших дней; всех, кого повстречал во время короткого путешествия. Путешествия, которое сейчас уже казалось ему бесконечным, за которое он заплатил жизнями Кассимира и Каспера де Верна.
Прошел день, мелькнули затухающим светом короткие сумерки, и потянулась еще одна бесконечная ночь под затянутыми беспросветными тучами небесами. Дин не испытывал жажды или голода, зато в сон рухнул так, словно не спал неделю. А когда наступило утро и он проснулся, ощущая себя старым и разбитым после нескольких часов, проведенных на каменном ложе, у него уже не нашлось ни сил, ни желания даже вставать. Дин просто сел, прислонившись спиной к жесткому камню, и уткнулся лицом в поджатые к груди колени.
- Ну и долго еще ты тут собрался рассиживаться? - внезапно раздался над ним знакомый голос.
Дин медленно поднял взгляд и уставился на Габриэля. Тот стоял, переплетя на груди руки, и задумчиво разглядывал его, чуть склонив голову на бок.
Можно было подскочить и со всей силы вмазать кулаком по этой ненавистной роже, можно было коротко послать архангела на хер, чтобы следом высказать все, что он думает по поводу некоторых заигравшихся пернатых засранцев; можно было снова уткнуться лбом в колени и вычеркнуть этого самого засранца из списка вещей, заслуживающих его внимания. Вместо этого из горла Дина вырвался хриплый вопрос:
- Зачем?
- Ммм, - задумался тот, затем с довольным видом поднял указательный палец вверх и торжествующе выдал. - Потому что!
- Что "потому что"? - растерялся Дин, которого как раз посетила мысль, что он просто сошел с ума и все это - порождение его воспаленного сознания.
А может это Габриэль сошел с ума, и Дин стал всего лишь безвольной игрушкой в руках великовозрастного ребенка-шизофреника.
- А что "зачем"? - приподнял тот бровь и искривил тонкие губы в ехидной усмешке.
Дин тяжело вздохнул и на секунду прикрыл глаза:
- Зачем все это было? Зачем все эти миры? - и наконец, собравшись с духом, задал самый главный вопрос. - Зачем они должны были умереть?
Габриэль присел на корточки рядом с ним, пристально его разглядывая:
- Ты хочешь ответы на все эти вопросы?
- Я хочу понять...
- Хорошо, - спокойно кивнул архангел. - Ты их получишь. С одним условием.
Дин вопросительно вскинул голову.
- Ты сейчас встанешь и спустишься-таки с этой проклятой скалы.
- И все? - недоверчиво прищурился охотник.
- Нет, - покачал головой архангел. - Это было бы слишком просто, не правда ли?
Он щелкнул пальцами, и рядом с охотником материализовался небольшой рюкзак, причем, явно не пустой.
- Пытаешься заставить меня продолжать играть в эту твою чертову игру? - приподнял бровь Дин. - Думаешь, стоит повесить передо мной конфетку, и я послушно попрусь искать на свою задницу новых приключений?
- Обещаю, это последний раунд, - серьезно ответил Габриэль. - Дальше ты либо поймешь все то, что я пытаюсь вдолбить в твою упрямую башку, либо игра потеряет какой-либо смысл.
Дин вздохнул, медленно поднялся на ноги и подхватил с земли рюкзак:
- Последний. После этого ты отвечаешь на все мои вопросы. Никаких трюков, никаких уловок и игры словами.
- Договорились.
- Так что, я должен просто идти куда глаза глядят или мне нужно какое-то конкретное место? - охотник попытался выудить хоть немного полезной информации, прежде чем он снова останется один.
- На север.
- Ммм, и как я определю, где тут находится север? - озадачился новой проблемой Дин. - Я как-то в этом деле не силен.
- Может, мне тебя еще взять за руку и лично отвести? - поддел его Габриэль, но затем сокрушенно вздохнул, словно говоря: "Люди такие идиоты", - и кинул ему небольшой, на мгновение сверкнувший серебром предмет. - Лови!
Дин поймал, скорее, инстинктивно, чем осознанно, и с удивлением уставился на компас, вернее всего утащенный Трикстером из какого-нибудь магазина детских игрушек.
- Серьезно? Кролик? - со смешком спросил он, разглядывая металлического Баггза Банни, в живот которого и был встроен сам компас.
Габриэль только пожал плечами, как бы говоря: "А почему бы и нет?"
- Ладно, - пробурчал Дин, запихивая прибор в один из карманов куртки, затем присел на корточки и начал придирчиво изучать содержимое рюкзака. - Эммм... Может, расскажешь, куда меня занесло на этот раз? Что это за мир?
- О, это удивительное место, - почти мгновенно отозвался Габриэль, словно только и ждал этого вопроса, - правда, не уверен, что тебе здесь понравится. И, кстати, это не другой мир.
- Не понял...
- Ты дома. Сто лет спустя.
С этими словами Трикстер щелкнул пальцами и исчез.
* * *
Первый день оказался самым тяжелым. Все же спуск с практически отвесной скалы не входил в список тех полезных умений, которыми должен владеть каждый охотник на нечисть. Цепляясь за небольшие выступы, лихорадочно, с колотящимся от страха сердцем нащупывая кончиками ботинок хоть какую-нибудь опору, Дин медленно, метр за метром, прокладывал дорогу вниз.
Несколько раз хрупкий известняк крошился под его пальцами, и он с криком соскальзывал вниз, панически пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться, в кровь обдирая кожу с ладоней и обламывая ногти. Впрочем, видимо, ангелы все же берегли его. Или один недоброй памяти архангел, которому явно меньше всего хотелось, чтобы его игрушка сломалась до того, как интересная игра подойдет к концу.
Так или иначе, но либо Дин все же находил, за что уцепиться, либо со всей дури шмякался на очередной большой выступ, где можно было унять бешеный стук сердца, дождаться, когда перестанут дрожать руки, и немного отдышаться.
К ночи он преодолел большую часть спуска, но все же не рискнул продолжать дальше в темноте. Поэтому, добравшись до очередной достаточно широкой и глубокой для одного человека выбоины в скале, Дин решил отложить последний отрезок на следующее утро. Подкрепившись водой и половиной плитки явно солдатского НЗ, по вкусу напоминающей резину, охотник распаковал притороченный сверху к рюкзаку туго свернутый в рулон тонкий спальник и, забравшись в него, мгновенно провалился в сон без сновидений.
Последний отрезок отвесной стены Дин преодолел еще до полудня. После этого склон стал довольно покатым, и остаток дня он довольно бодро скакал с одного камня на другой, особенно все же не усердствуя и помня, что помощи ждать неоткуда, случись ему ухнуть в какую-нибудь расщелину и сломать ногу. С Габриэля же еще станется запастись попкорном и с интересом наблюдать за его мучениями.
Пару раз он видел вдалеке горных коз, которые, едва заметив его, стремительно мчались прочь. Еще разок он заметил огромную кошку, явно хищного вида, и уже сам предпочел обойти ее по широкой дуге, дабы не искушать судьбу.
Дин не был абсолютно безоружен. К его удивлению в рюкзаке обнаружился нож Руби в потертых кожаных ножнах, которые он незамедлительно приторочил к поясу, но только наличие огнестрельного оружия придало бы ему хоть немного ощущения безопасности. Увы, такого оружия в "волшебном" рюкзаке Габриэля не нашлось.
К исходу третьего дня вокруг него потянулись низкие холмы, поросшие жухлой травой и сухим колючим кустарником. За это время Дину посчастливилось наткнуться на небольшую горную речушку с кристально-чистой ледяной водой и наполнить изрядно опустевшую флягу, так что от жажды он не страдал. Зато от одного вида прессованных плиток питательного рациона его желудок начинал переворачиваться, а к горлу подступала тошнота.
Впрочем, охотник не отчаивался. Его путь лежал на север, и именно в той стороне с вершины скалы он видел наибольшее количество признаков человеческого присутствия. Рано или поздно он обязательно наткнется на жилье, и, может быть, местные жители окажутся достаточно сострадательными, чтобы вынести путнику хотя бы краюху хлеба.
Ночь прошла беспокойно. Сначала Дин долго не мог заснуть, ворочаясь с бока на бок в тщетных попытках найти удобную позу, а когда ему все же удалось немного задремать, среди ночи его разбудил донесшийся откуда-то издалека леденящий кровь протяжный вой, ни капли не похожий на волчий и от этого еще более жуткий.
Вой начинался с очень низкого вибрирующего звука, который постепенно нарастал и забирал вверх, в конце становясь похожим на отчаянный, полный боли и невыразимой тоски человеческий крик. Его подхватывали все новые и новые голоса; они перетекали и вторили друг другу, то опускались до тихого рокота, то переходили в почти неслышный ультразвук, пульсирующий в барабанных перепонках.
Где-то еще в самом начале Дин плотно зажал ладонями уши, отчаянно желая, чтобы это поскорее закончилось. А потом, когда ему уже стало казаться, что он медленно сходит с ума, вой внезапно оборвался, и над холмами повисла звенящая тишина.
Прошел час, ставшее привычным багровое небо уже начало светлеть, а охотник так и продолжал лежать, напряженно всматриваясь в полумрак и сжимая во влажных от пота ладонях рукоять ножа.
Как только достаточно рассвело, чтобы путешествие по холмистой местности было безопасным, Дин торопливо свернул свой небольшой лагерь и постарался со всей возможной скоростью убраться как можно дальше от этого места. Умом он понимал, что существа, вой которых он слышал ночью, находились очень и очень далеко, но ему все равно было беспокойно.
За эти дни он успел многое обдумать: еще раз прокрутить в голове события в обоих мирах, свидетелем которых ему довелось быть, тщательно взвесить все свои поступки и их мотивацию, обратить внимание на якобы абсолютно случайные стечения обстоятельств. И ему все больше и больше казалось, что в каждом из миров Габриэль не просто пустил все на самотек, а тщательно следил за ситуацией. Он бы давно догадался об этом; да что там, Алиса ведь прямым текстом говорила ему, что ее ограничивают в информации, которой она может с ним поделиться; да и появление самого архангела, заставившего его пережить чужие воспоминания, было подозрительно своевременным.
Раньше у Дина голова, конечно, была слишком забита новыми впечатлениями, но даже в этом случае он просто обязан был понять, что совсем без присмотра ему никто не даст гулять по чужим для него мирам. А тут, получается, его буквально, как там сказал Габриэль, за ручку водили, тщательно следя, чтобы он не совал свой нос, куда не следует. Нет, он, конечно, давно знал, что логика архангелов с трудом поддается понимаю обычных людей, а уж их цели и поступки и подавно. Но кто бы ему все же подсказал, чего конкретно от него хочет добиться Габриэль? Сплошные вопросы, а до ответов еще ой как не скоро.
Около полудня Дин заметил поднимающийся над одним из холмов дымок, и заспешил туда в надежде выйти к человеческому жилью. Через полчаса он остановился перед небольшим добротно сколоченным домом, окруженным низким плетнем. По двору расхаживала всевозможная живность: пара домашних коз, свиноматка с выводком забавных поросят, множество пестрых упитанных кур, а также несколько гусей и диких индюшек. Посреди этого зоопарка играла с лохматым маленьким щенком девочка лет семи в грубых широких штанишках и просторной рубахе; ее косички цвета спелой пшеницы с вплетенными в них синими ленточками смешно торчали в разные стороны.
Завидев Дина, она на секунду замерла, не сводя с него настороженного взгляда темно-карих глаз. Охотник улыбнулся ей и помахал рукой, всеми силами пытаясь выглядеть как можно дружелюбнее. В следующую секунду девочка подхватилась и бегом бросилась в дом, откуда через минуту, вытирая на ходу руки кухонным полотенцем, вышла высокая статная женщина в джинсах и клетчатой байковой рубахе. Она присмотрелась к Дину, а затем махнула ему рукой, приглашая зайти во двор.
Через десять минут, познакомившись с хозяйкой фермы, которую звали Дэбора, охотник с удовольствием пил холодное неимоверное вкусное козье молоко и ждал обещанный бутерброд.
Дэб не заставила себя долго ждать и вскоре снова вышла к нему на крыльцо с большим ломтем темного хлеба, на котором лежала грубо нарезанная ветчина и ярко-зеленый салатный лист.
- Ты явно нездешний, - задумчиво сказала она спустя пять минут, которые понадобились ему, чтобы расправиться с едой. - Я живу здесь давно, но ни разу тебя не видела. Откуда ты?
- Издалека, - коротко ответил Дин, решив быть осторожным.
- Собираешься осесть в наших краях?
- Нет, мне нужно дальше.
- Ты не особо разговорчив, я погляжу, - тонко улыбнулась она.
- Меньше проблем, - пожал он плечами.
Они снова замолчали.
- У меня запасы на исходе, - наконец сказал Дин. - Не подскажешь какую-нибудь лавку? Только вот денег у меня нет.
- Денег? - недоуменно приподняла она брови.
- Э... - напрягся он, понимая, что сказал что-то не то. - Ну, чем я смогу рассчитаться за товары.
Женщина нахмурилась, словно в ней шла какая-то невидимая глазу борьба, а затем вперила в него прямой немигающий взгляд:
- Кто ты такой?
- Просто человек, который скоро пойдет дальше, - ответил Дин, поднимаясь и делая пару шагов к рюкзаку, который он оставил у ступенек.
- Как ты сказал тебя зовут? - не отставала она, подходя к нему ближе.
- Дин.
- Просто Дин?
- Дин Винчестер, - ответил он, на секунду отворачиваясь, чтобы поднять рюкзак.
А когда обернулся, из глаз женщины на него смотрела хорошо знакомая тьма.
Отработанным до автоматизма движением Дин выхватил нож и рубанул им по воздуху, надеясь задеть демона, но тот резко отпрыгнул назад и бросился к двери в дом, надеясь закрыться изнутри.
"Черт, там же ребенок!" - вспомнил старший Винчестер и прыгнул на него, метя ножом в спину.
Каким-то шестым чувством ощутив опасность, демон метнулся в сторону, уходя от удара. Охотник перехватил нож поудобнее и последовал за ним, пытаясь не выпустить с веранды и не дать перепрыгнуть через перила. Демон все-таки прыгнул, но Дин в отчаянном броске успел ухватить его за лодыжку, а когда, ударившись головой о деревянный брусок поручня, демон на несколько мгновений потерял ориентацию, опрокинул его на спину и замахнулся для удара.
"Нет!!! Мама! Мамочка! Не надо!", - раздался совсем рядом детский крик, а следом девочка прыгнула ему на спину и стала колотить кулачками по голове.
- Она демон! - рявкнул Дин, пытаясь сбросить с себя ребенка.
Пока он боролся с девочкой, демон успел прийти в себя. Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы в этот момент над его головой не прогрохотал оглушительный выстрел и очень рассерженный мужской голос процедил:
- Оставь в покое мою жену и дочь, или я сейчас тебе полбашки снесу.
Дин понял, что проиграл. Сердце пропустило удар, когда он представил, что его ждет в руках демонов. Девочка прекратила колотить его по голове и плечам и соскочила с его спины.
- Софи, как ты, маленькая? - с оттенком затаенной нежности спросил все тот же мужчина.
- Мама... - всхлипнул ребенок. - Она ему ничего не сделала, а он... он на нее с ножом...
- Брось нож, встань и повернись лицом с стене. Руки за голову.
О, а это уже приказ, явно предназначавшийся ему.
Дин положил нож на пол, медленно встал и подошел к деревянной стене дома, успев все же бросить быстрый взгляд в сторону мужчины. Тот был старше его, высок и намного шире в плечах; в руках тот сжимал охотничье ружье, с которым явно умел обращаться.
- Дэб, - обратился мужчина к поднимающейся женщине, - ты в порядке?
Видимо, та кивнула, потому что тут же последовал следующий вопрос:
- Что произошло?
- Этот человек пришел со стороны холмов, попросил попить. Я дала ему молока и немного хлеба, но потом... он показался мне странным. Им заинтересовалась Хельга и решила на него посмотреть.
- И?
- И он напал, - сердито закончила женщина.
- Мужик, - воспользовавшись паузой, обратился к хозяину фермы Дин, - Твоя жена одержима демоном.
- Я знаю, - послышался повергший его в мимолетный ступор ответ. - Ну и что?
- Ты первым напал на маму, - обвиняюще добавила девочка.
- Она бы напала на меня, если бы успела, - ответил Дин.
- С чего ты взял такую глупость? - ошарашенно спросила женщина. - Хельга всего лишь хотела на тебя взглянуть своим особым зрением.
- Кто такая Хельга? - совсем запутался с этой больной на всю голову семейкой охотник.
- Мой демон.
