Ничейная шхуна

 

 

Пока мы торопились по делу в Фекам на его старой колымаге, Джи 7 волновался настолько сильно, что всячески пытался это скрыть.

‒ Очень хочется посмотреть в лицо своему первому клиенту! ‒ в очередной раз шутливо обратился он ко мне. Это был его дебют в качестве частного детектива. Он недавно оставил работу в уголовной полиции и. наняв небольшое бюро на улице Бери, разослал по всей Франции несколько сотен писем.

Накануне мне позвонили:

‒‒ Ты свободен для прогулки в Фекам?

Было начало сентября. Погода стояла превосходная. Впервые в жизни я увидел рыболовецкий порт без дождя.

‒‒ Ты знаешь город? ‒‒ спросил он меня, когда мы проезжали мимо городской гостиницы на Бельгийской набережной.

‒‒ Справа. Прямо у внутренней гавани.

Среди местных еще виднелось несколько купальщиков в белых панталонах. Виднелось синее, спокойное море, покрытое мелкой рябью.

‒‒ «Морино, судовладелец». Это здесь! ‒‒ сказал он, прочитав надпись на медной табличке, и останавливая свой «5 Си-Ви»[2], который тут же привлек несколько мальчишек.

Он был весел. Я даже нашел его несколько помолодевшим. Мы вошли в небольшой кабинет, где корпели старая дева и пухлый работник, круглый как мяч. Казалось, вся их жизнь прошла в этом «аквариуме».

Для чего, спрашивается, люди вставляют в окна зеленые стекла? Не знаю. От всего этого сочетания зеленых обоев, покрывающих стены и темно-зеленой скатерти на столе буквально кружилась голова.

При взгляде на двух представителей провинциальной фауны, находящихся перед нами, в глазах Джи 7 заиграли веселые огоньки.

‒ Мы можем видеть мсье Морино?

‒ По какому вопросу?

‒ Вы мсье Морино? ‒ холодно спросил он у старой девы, которая задала ему вопрос.

‒ Я его секретарь. В данный момент мсье Морино очень занят.

‒ Очень хорошо! Скажите ему, что как раз меня-то он и ждет.

‒ Вы детектив?

Бр-р-р! Подумать только, должно быть весь был таким же, включая личные апартаменты этого Морино, который, при всем при том, был сказочно богат! Все дома на набережной не стоили больше этого особняка! Обивка темная. Ковер совершенно невыразительной, темной расцветки. Стекла полностью исключали возможность попадания внутрь веселого солнечного света. Стоило иметь столько кораблей на просторе, чтобы запираться в подобной атмосфере.

Из соседней комнаты послышался глухой шум. Дверь отворилась и мсье Морино жестом пригласил нас войти.

Он был лысым. Одет в черную одежду, которая была ему явно велика, с отстегивающимся целлулоидным воротничком.

‒ Мсье Джи 7? А этот господин, надо полагать, один из ваших сотрудников?

‒ Так точно! ‒ поспешил ответить я, чтобы придать вес моему другу.

‒ Хорошо, господа, когда я вам писал, нисколько не сомневался в важности этого дела. Дело исключительной важности! Послушайте меня: «Исключительной»! Прокуратура ‒ это пустое место…

И чтобы подчеркнуть категоричность этого заявления, ударил по столу ножом для разрезания бумаг.

‒ Полагаю, до вас дошли слухи о тайне «Мари-Галант»?

‒ Простите… Я еще ничего не знаю…

‒ Париж этим не занимается? Очень хорошо! Превосходно! Впредь будет заниматься… ‒ ухмыльнулся он, словно угрожая парижанам.

‒ «Мари-Галант», господа, ‒ один из моих кораблей. Всего их у меня семь. Два ловят треску у Ньюфаундленда. Эти трехмачтовые. Еще один трехмачтовый стоит на рейде разоруженный, никак не удается набрать экипаж. Хороших экипажей больше нет, в Париже об этом не знают! Еще три паровых траулера ловят сельдь в Северном море. И, наконец, «Мари-Галант».

Он повернулся и показал на, висевшую на стене фотографию, на которой был изображен корабль в день спуска его на воду, люди, одетые по моде начала века, и множество флагов.

‒ Шхуна построена для доставки соли на Ньюфаундленд. Сразу после войны я установил на нее дизельный двигатель, который обошелся мне в сто пятьдесят тысяч франков, чтобы она могла ходить и под парусом и на двигателе. Уже три года она стоит в бассейне из-за кризиса.

Был какой-то комический контраст между округлостью его лица и неестественной легкостью, с которой он, как гальку, бросал слова в лицо собеседнику.

‒ Итак. Пять дней назад меня разбудили в два часа ночи. Это был смотритель шлюза внутренней гавани. Извините, вы знакомы с портом? Прежде всего, в порту есть то, что мы называем внешней гаванью, где стоят на якоре суда, зашедшие на кратковременную промежуточную стоянку. За внешней гаванью расположен портовый бассейн, который отделен от моря шлюзом для защиты от приливов и отливов. В глубине портового бассейна находится, своего рода, второй бассейн, где пришвартованы разоруженные суда. «Мари-Галант» стояла здесь уже три года. Другими словами, здесь она спокойно дожидалась того момента, когда власти займутся наконец французским судоходством.

‒ Так вот, смотритель шлюза, который разбудил меня.., Его самого разбудил дежурный таможенник, который с изумлением увидел, как из портового бассейна вышла шхуна, достигла мола и, не зажигая судовых огней, направилась в открытое море.

Подозреваю, в тот вечер смотритель напился, раз он так крепко спал. В последнее время суда в море почти не выходят. К нему не обращались с просьбой открыть шлюз. Те, кто вел «Мари-Галант» сами подняли подъемные затворы и открыли ворота.

Согласитесь, что тайна, это уже любопытно! Кроме того, заметьте, что корабль, стоявший во внутренней гавани, совершенно бесполезен. С одной стороны, на борту не было парусов, а с другой ‒ в баках не было мазута, двигатель неисправен.

Короче, те, кто ушел на моем корабле, должны были привести его в порядок, а это дело нескольких ночей.

Я обратился к морским властям, обзвонил все порты на побережье, включая английские. Смотрители маяков предупреждены. Через T.S.E. всем рыболовным судам, ведущим промысел в Северном море, было передано сообщение о необходимости сообщить, если он встретят «Мари-Галант».

Наутро никаких сведений! Только в полдень капитан «Франсетты», судна занятого ловлей сельди, встретил шхуну, которую отнесло на самую середину Па-де-Кале. На борту никого! Капитан взял шхуну на буксир.

Это первый акт. В этом нет ничего смешного!

Последние слова были обращены ко мне, поскольку, невольно представив себе корабль, который осторожно, словно беглеца, на веревке возвращают на свое место, я улыбнулся.

Несмотря на брюшко и плешь, этот малый был крайне категоричен.

‒ Нет смысла говорить, что я не доверяю официальной полиции. Предпочитаю иметь дело с человеком, который, чтобы заработать кусок хлеба всерьез отнесется к делу. Именно поэтому я написал вам, поскольку владелец «Франсетты», ясное дело, заявил о своих правах на брошенное судно, которое стоило мне двести тысяч франков.

Однако, дело еще только начинается. После того, как комиссар полиции обыскал судно, его осмотрел один из моих боцманов. Прежде всего, он хотел осмотреть двигатель, который отремонтировал настоящий мастер, лучший мастер. Такого на верфи Фекама днем с огнем не сыщешь.

Ничего мне не сказав, вчера вечером боцман вернулся. Это очень щепетильный человек, который разберет машину только из-за того, что ему не нравится ее шум.

Именно шум его и заинтересовал. На борту оказался мазут, которого хватило бы для десятидневного перехода. Кроме того, он тут же заметил, что в цистернах нет пресной воды.

Вы понимаете? Представьте себе, топлива сколько угодно, а пить нечего.

Тогда, постучав по цистерне, он заметил, что звук какой-то странный. Он снял задвижку, засунул внутрь железный штырь и штырь наткнулся на препятствие. Он позвонил мне, чтобы попросить разрешения снять цистерну.

Это сварная цистерна, как и все цистерны такого типа. Спустя час ее положили на бок. И знаете, что там нашли?

‒ Труп? ‒ сказал Джи 7.

Компенсацией за ответ, уничтоживший весь эффект, стал свирепый взгляд судовладельца.

‒ Да, мертвая женщина! Тут же на борту появились эти господа из прокуратуры. Мертвая женщина в сварной цистерне. Только в Париже газеты пишут о делах о нарушении нравственности, стрельбе из револьвера между любовниками… А здесь, мертвая женщина в цистерне «Мари-Галант»! Это все, господа. Не знаю, сможете ли вы найти что-нибудь. Это просто! Если вам удастся прояснить всю эту историю, я заплачу вам двадцать пять тысяч франков. Иными словами, я полностью оплачу ваши труды. Согласны?

Несмотря на весь трагизм этой истории, я чуть было не прыснул со смеха.

‒ Вы хотите, чтобы я нашел убийцу той молодой женщины…

‒ Простите! Прежде всего, я хочу, чтобы вы поймали тех, кто увел мой корабль. Потому что именно из-за них хозяин «Франсетты» предъявил свое требование.

Мы встали. Наш собеседник был несколько обескуражен тем, с какой быстротой были приняты его условия. Казалось, он в это не поверил. Возможно, хотя и без всяких оснований, он подумал, что мы саботируем работу.

Тем не менее, искоса поглядывая на нас, он достал из кармана бумажник:

‒ У вас есть деньги? Я могу в порядке возмещения...

‒ Спасибо. До скорого свидания, господин Морино.

Мы снова прошли мимо старой девы и работника аквариума.

Когда мы вышли на улицу, здесь на просторе светило солнце и дул легкий бриз, который действовал опьяняюще, попадая в легкие.

– Нет смысла ставить ее в гараж! – заметил Джи 7, показывая на свою машину, которую можно было вполне удачно припарковать у тротуара в любом другом месте. У меня сложилось впечатление, что он чем-то озадачен, даже смущен. Он как-то отрешенно шел мимо магазинов, расположившихся вдоль набережной, в которых по большей части продавали отделочные воска, зюйдвестки, шерстяные трико и матросские сапоги.

– Мы что, не пойдем осматривать «Мари-Галант»? Я думаю, она – ключ к этой тайне.

– Там прокурорские, а у меня больше нет никаких официальных полномочий.

Я улыбался. Он делал заметки. Однако отставка произошла совсем недавно и неприятные воспоминания еще не развеялись.

– Сначала осмотрим шлюз, корабль подождет.

В сотне метров от нас находился обычный шлюз. С одной стороны внешняя гавань и мол. Во внешней гавани в ожидании прилива, чтобы выйти в море, стояли, главным образом, рыбацкие лодки: зеленые, синие, желтые.

В портовом бассейне наоборот стояли более крупные суда. С десяток людей занимались разгрузкой судна для ловли трески, вернувшегося с Ньюфаундленда, загружали полные вагоны соленой рыбы, которые затем небольшой локомотив перемещал вдоль той же набережной к вокзалу.

На борту самого маленького траулера для ловли сельди около дюжины моряков в красных блузах ждали, пока приливная волна поднимется достаточно высоко, чтобы взять курс в Северное море.

– Сдвинуть четыре подъемных запора и двое ворот… – пробормотал Джи 7. – Достаточно одного человека.

Смотритель шлюза стоял здесь же, попыхивая трубкой: тип с густыми, ниспадающими усами и совсем новым серебряным рантом на фуражке.

– Сколько людей открывают шлюз?

Человек в недоумении посмотрел на моего спутника.

– Само собой, я один! Если вы думаете, что правительство…

Оставшаяся часть фразы затерялась в его усах, поскольку он, отвечая на вопрос, не переставал жевать, так что проглотил половину слов.

Впрочем, Джи 7 был в курсе дела, поскольку сказал мне, когда мы отошли подальше:

– Он уже навеселе… Короче, парень, который принял несколько стаканов грога…

Только это ничего не проясняло. Прохождение шлюза было самой легкой частью авантюры.

– Что ты думаешь о владельце судна?

Вопрос был обращен ко мне.

– Я представлял себе судовладельцев иначе. Раз у них есть корабли, их представляют какими-то искателями приключений или злобными, мелкими буржуа, напичканными предрассудками.

Джи 7, уже остановился около какого-то рыбака и спрашивал его:

– Извини, старик! Один вопрос. Господин Морино женат?

– Судовладелец? Конечно! У него дочь и сын…

– Уже взрослые?

Рыбак не понимал, почему о подобных вещах спрашивают у него.

– Должно быть, им около двадцати…По крайней мере, молодому человеку…

– Большое спасибо.

И, обращаясь ко мне, добавил:

– Просто добываю сведения, по ходу дела…Мало ли что.

– Хотелось бы повидать мадам Морино, – сказал я: – Держу пари, именно эта дама наводит ужас в доме.

Мы остановились в сотне метров от внушительной группы людей, стоявших на набережной около трех автомобилей, одним из которых был похоронный автобус.

II