Готфрид Вильгельм Лейбниц

(1646-1716)

Великий не­мецкий философ и ученый-энциклопедист, крупный обществен­но-политический деятель своей эпохи. Родился в Лейпциге в семье юриста и преподавателя философии местного университета, в котором учился и сам Лейбниц. В дальнейшем отказался от академической карьеры и поступил на службу к Майнцскому курфюрсту. С 1676 г. — на службе у Ганноверского курфюрста в качестве библиотекаря, придворно­го историографа, а также политического советника по внеш­ним делам. В историю естествознания Лейбниц вошел как крупнейший математик, разработавший дифференциальное и интегральное исчисление (независимо от Ньютона сформули­ровал более совершенные методы его), усовершенствовавший счетную машину Паскаля, решивший ряд первостепенных тех­нических проблем своего времени, высказавший ряд гениаль­ных идей в области геологии, биологии, юриспруденции, языкознания и других наук. Был членом лондонского Королевско­го общества и Парижской академии наук. Лейбниц много занимался организацией научной работы, был основателем и первым президентом Берлинской академии наук. Неоднократно встречался с Петром I во время его заграничных поездок в 1711— 1716 гг., выдвигая в беседах с ним идеи распространения научных знаний в России и организации здесь академии наук.

Свои философские идеи Лейбниц сформулировал в работах «Теодицея» (1710) и «Монадология» (1714) — краткое и популярное изло­жение сложившейся идеалистической системы Лейбница. Ниже приведены отрывки из основной философской работы Г.В. Лейбница «Монадология».

Душа и дух как монады

Монада, о которой мы будем здесь говорить, есть не что иное, как простая субстанция, которая входит в состав сложных; простая — значит не имеющая час­тей. А где нет частей, там нет ни протяжения, ни фи­гуры и невозможна делимость. Эти-то монады и суть истинные атомы природы, одним словом, элементы вещей.

Преходящее состояние, которое обнимает и представляет собой множество в едином или в простой субстанции, есть не что иное, как то, что называется восприятием (перцепцией)… Деятельность внутреннего начала, которая про­изводит изменение или переход от одного восприятия к другому, может быть названа стремлением.

Если бы мы хотели называть душой все, что имеет восприятия и стремления,… то можно бы все простые субстанции или сотворенные монады назвать душами; но так как чувство есть нечто большее, нежели прос­тое восприятие, то … душами можно называть только такие монады, восприятия которых более отчетливы и сопровождаются памятью.

Ибо мы в самих себе можем наблюдать такое состояние, в котором мы ни о чем не помним и не имеем ни одного ясного восприятия, как, например, когда мы падем в обморок или когда мы отягчены глу­боким сном без всяких сновидений. В этом состоянии душа не отличается заметным образом от простой мо­нады; но так как это состояние непродолжительно и душа освобождается от него, то она есть нечто боль­шее, чем простая монада.

Мы видим также, что природа дала животным выдающиеся восприятия путем той заботливости, ка­кую приложила она, снабдив их органами, которые собирают несколько световых лучей или несколько волн воздуха, чтобы их соединением придать им боль­ше силы. [...]

Память дает душе род связи по последователь­ности, которая походит на рассудок, но которую нуж­но отличать от него. Именно, как мы видим, живот­ные, при восприятии чего-нибудь их поражающего, от чего они имели до этого подобное же восприятие, при помощи памяти ожидают того, что было соединено в этом предшествовавшем восприятии, и в них воз­буждаются чувства, подобные тем, какие они тогда имели. Например, когда собакам показывают палку, они припоминают о боли, которую она им причиняла, и воют или убегают [...].

Люди, поскольку последовательность их вос­приятий определяется только по началу памяти, дей­ствуют как животные, уподобляясь врачам-эмпирикам, которые обладают только практическими сведениями, без теоретических; и в трех четвертях наших поступ­ков мы бываем только эмпириками; например, мы поступаем чисто эмпирически, когда ожидаем, что зав­тра наступит день, потому что до сих пор так проис­ходило всегда. И только астроном судит в этом случае при помощи разума. Но познание необходимых и вечных истин от­личает нас от простых животных и доставляет нам об­ладание разумом и науками, возвышая нас до познания нас самих и бога. И вот это называется в нас ра­зумной душой или духом.

Равным образом через познание необходимых истин и через их отвлечения мы возвышаемся до реф­лексивных актов, которые дают нам мысль о том, что называется я, и усматривать в себе существование того или другого; а мысля о себе, мы мыслим также и о бытии, о субстанции, о простом и сложном, о неве­щественном и о самом боге, постигая, что то, что в нас ограничено, в нем беспредельно. И эти-то рефлексив­ные акты доставляют нам главные предметы для на­ших рассуждений.

… всякое органическое тело живо­го существа есть своего рода божественная машина, или естественный автомат, который бесконечно превос­ходит все автоматы искусственные. …Отсюда видно, что у каждого живого тела есть господствующая энтелехия, которая в животном есть душа; но члены этого живого тела полны других жи­вых тел, растений, животных, из которых каждое име­ет опять свою энтелехию, или господствующую душу.

Что же касается духов, или разумных душ [...], только те, которые, так сказать, избраны, путем дей­ствительного зачатия достигают степени человеческой природы, их ощущающие души возвышаются на сте­пень разума и до преимуществ духов. Среди прочих различий, какие существуют ме­жду обыкновенными душами и духами и часть кото­рых я уже указал, есть еще следующее: души вообще суть живые зеркала или отображения мира творений, а духи, кроме того, суть отображения самого божества

О врожденности идей (дискуссия с Дж. Локком)

Наши разногласия касаются довольно важных во­просов. Дело идет о том, действительно ли душа сама по себе совершенно чиста подобно доске, на которой еще ничего не написали (tabula rasa), как это думают Аристотель и наш автор [Локк], и действительно ли все то, что начертано на ней, происходит исключительно из чувств и опыта, или же душа содержит изначально принципы различных понятий и теорий, для пробуж­дения которых внешние предметы являются только поводом, как это думаю я вместе с Платоном, а также со схоластиками… Не без основа­ния думают, что эти искры отмечают нечто божест­венное и вечное, обнаруживающееся особенно в необ­ходимых истинах.

Действительно, если известные явления можно предвидеть до всякого опыта по отношению к ним, то ясно, что мы привно­сим сюда нечто от себя. Хотя чувства необходимы для всех наших действительных знаний, но они недоста­точны для того, чтобы сообщить их нам полностью, так как чувства дают всегда лишь примеры, т. е. частные или индивидуальные истины ….

Отсюда следует, что необходимые истины — вроде тех, которые встречаются в чистой математике, а в особенности в арифметике и геометрии, — должны покоиться на принципах, доказательство которых не зависит от примеров, а следовательно, и от свидетель­ства чувств, хотя, не будь чувств, нам никогда не при­шло бы в голову задумываться над ними…

Правда, не следует думать, будто эти вечные законы разума мож­но прочесть в душе прямо, без всякого труда, подобно тому как читается эдикт претора на его таблице, но достаточно, если их можно открыть в нас, направив на это свое внимание, поводы к чему доставляют нам чув­ства.

В этом заключается также различие между человеческим знанием и знанием животных. Животные – чистые эмпирики и руководствуются толь­ко примерами. В самом деле, животные, насколько мо­жно судить об этом, никогда не доходят до образования необходимых предложений, между тем как люди способны к наукам, покоящимся на логических доказа­тельствах.

…Выводы, делаемые животными, в точности такие же, как выводы чистых эмпириков, уверяющих, будто то, что произошло несколько раз, произойдет снова в случае, представляющем сходные— как им кажется — обстоятельства, хотя они не могут судить, имеются ли налицо те же самые условия. Бла­годаря этому люди так легко ловят животных, а чис­тые эмпирики так легко впадают в ошибки.

…можно ли отрицать, что в нашем духе имеется много врожден­ного, так как мы, так сказать, врождены самим себе, и что в нас имеются бытие, единство, субстанция, дли­тельность, изменение, деятельность, восприятие, удо­вольствие и тысячи других предметов наших интел­лектуальных идей? Так как эти предметы непосредст­венно и всегда имеются в нашем разуме (хотя мы, отвлеченные своими делами и поглощенные своими нуждами, не всегда сознаем их), то нечему удивляться, если мы говорим, что эти идеи вместе со всем тем, что зависит от них, врождены нам. Я предпочел бы поэтому сравнение с глыбой мрамора с прожилками сравнению с гладким куском мрамора или с чистой доской — тем, что философы называют tabula rasa [...]. Таким же образом идеи и истины врождены нам по­добно склонностям, предрасположениям, привычкам или естественным потенциям (virtualites), а не подоб­но действиям, хотя эти потенции всегда сопровожда­ются соответствующими, часто незаметными дейст­виями.

…почему мы должны приобретать все лишь с помощью восприя­тий внешних вещей и не можем добыть ничего в са­мих себе? Неужели наша душа сама по себе столь пуста, что без заимствованных извне образов она не представляет ровно ничего? Не думаю, чтобы наш рас­судительный автор мог одобрить подобный взгляд. И где мы найдем доску, которая сама по себе не пред­ставляла бы некоторого разнообразия? Никто никогда не видел совершенно однородной и однообразной плос­кости. Почему же и мы не могли бы добыть себе ка­ких-нибудь объектов мышления из своего собственно­го существа, если захотели бы углубиться в него? Поэтому я склонен думать, что по существу взгляд нашего автора на этот вопрос не отличается от моих взглядов или, вернее, от общепринятых взглядов, коль скоро он признает два источника наших знаний — чув­ства и рефлексию.

О неосознаваемых восприятиях

…есть тысячи признаков, говорящих за то, что в каждый момент в нас имеется бесконечное мно­жество восприятий, но без сознания и рефлексии, т. е. имеются в самой душе изменения, которых мы не со­знаем, так как эти впечатления или слишком слабы и многочисленны, или слишком однородны, так что в них нет ничего, отличающего их друг от друга; но в соеди­нении с другими восприятиями они оказывают свое действие и ощущаются — по крайней мере неотчетли­во — в своей совокупности. Чтобы еще лучше пояснить мою мысль о малых восприятиях, ко­торых мы не можем различить в массе, я обычно поль­зуюсь примером шума морского прибоя, который мы слышим, находясь на берегу. Шум этот можно услы­шать, лишь услыхав составляющие это целое части, т. е. услыхав шум каждой волны, хотя каждый из этих малых шумов воспринимается лишь неотчетливо в со­вокупности всех прочих шумов,.т. е. в самом этом ро­коте, и хотя каждый из них не был бы замечен, если бы издающая его волна была одна.

Эта теория нис­провергает учение о душе — чистой доске, душе без мышления, субстанции без деятельности, о пустом про­странстве, об атомах и даже учение о неразделенных актуально частицах материи, об абсолютном покое, о полном единообразии какой-нибудь части времени. Если же мы примем все это за чистую монету и станем думать, что вещи, которых мы не сознаем, не находятся в душе или в теле, то мы совершим такую же ошибку в философии, какую делают в политике, пренебрегая [...] незаметным прогрессом…

О своеобразии индивидуальной психики

Это учение о незаметных восприятиях объясняет также, почему и каким образом две человеческие души или две вещи одного и того же вида никогда не выхо­дят совершенно тождественными из рук творца и обла­дают каждая своим изначальным отношением к тому положению, которое им предстоит занять во Вселенной. Но это следует уже из того, что я сказал о двух инди­видах, а именно что различие между ними не только нумерическое… Действительно, различие между состояниями душ оказывается и оказывалось всегда различием между большей или меньшей чувствитель­ностью, между более совершенным и менее совершен­ным и обратно, а это делает их прошедшее или буду­щее состояние столь же доступным объяснению, как и их настоящее состояние.

Об активности души

Я утверждаю также, что нельзя понять субстанций (материальной и немате­риальной) в их сущности без всякой активности, что активность свойственна сущности субстанции вообще и, наконец, что понимание сотворенных существ не есть мера всемогущества божьего, но что их понятливость, или способность понимания, есть мера могущества при­роды, так как все, что соответствует естественному по­рядку, может быть понято каким-нибудь сотворенным существом.

 

Вопросы для самоконтроля по разделу 4:

1. В чем состоит ограниченность традиционной логики по Ф. Бэкону? В чем истоки заблуждений человека? Поясните, в чем состоят эмпирический и догматический способы познания.

2. Какой метод ведет к истинному познанию? Какие аксиомы характерны для этого метода?

3. Поясните мысль Р. Декарта «Мыслю, следовательно, существую». Каково значение сомнения в познании мира?

4. Поясните мысль Р. Декарта «Я только мыслящая вещь…». Каково значение мышления, разума в его взглядах? Что представляет собой мышление согласно Декарту?

5. Какие виды мыслей выделяет Декарт у человека?

6. Как происходит ощущение по Декарту? Каковы возможности чувственного познания?

7. Каковы способы познания мира с помощью мышления? Каковы их возможности в достижении истины?

8. Продемонстрируйте, как проявляется принцип психофизического параллелизма в работах Декарта.

9. Какова природа ощущений, восприятия и памяти во взглядах Т. Гоббса? Чем отличается от нее природа мышления? Каков способ истинного мышления?

10. Какие способности человека выделял Т. Гоббс? Охарактеризуйте его позицию относительно равенства людей.

11. Что представляет собой душа человека во взглядах Б. Спинозы? Какое продолжение нашла в его творчестве мысль Платона об идеях? В чем существенные отличия? Какие идеи может иметь человеческая душа?

12. Какие способы познания мира человеком выделял Б. Спиноза?

13. Что представляют собой аффекты и какими они бывают согласно взглядам Б. Спинозы?

14. Каков должен быть образ жизни человека по Б. Спинозе? В чем истоки противоречий и враждебности между людьми?

15. Что представляют собой идеи во взглядах Дж. Локка? Каково различие между простыми и сложными идеями?

16. Как образуются сложные идеи по Дж. Локку? Какие виды сложных идей выделял он?

17. В чем суть критики Дж. Локком теории врожденных идей? Каковы два источника познания? Каковы возможности человеческого познания?

18. Как обосновывает Г. Лейбниц наличие врожденных идей? Как проявляют себя врожденные человеку истины?

19. Каковы возможности эмпирического познания по Г. Лейбницу? Какое познание возвышает человека над животными? Каковы особенности души человека?

20. Каково значение мыслей Г. Лейбница о неосознаваемых восприятиях, об осознании собственного Я?

 

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Хрестоматия по философии [Текст]: учеб пособие для вузов / сост. П.В. Алексеев; МГУ. – М.: Проспект, 2006. – 574 с.

2. Хрестоматия по истории философии [Текст]: В 3 ч.: учеб пособие для вузов / ред. Л.А. Микешина. – Ч.1.– М.: ВЛАДОС, 1998. – 445 с.

3. Хрестоматия по философии [Текст]: учеб пособие для вузов / Ред. В.П. Кохановский. – М.: Проспект, 2006. – 541 с.

4. Хрестоматия по истории философии [Текст]: учебное пособие для высших учебных заведений. –– Ростов н/Д, 2002. – 486 с.

5. Чанышев А.Н. Курс лекций по древней и средневековой философии [Текст]: учебное пособие для высших учебных заведений. – М.: Высшая школа. – 1991. – 514 с.