Тот, кто учился в средневековой школе, непременно должен был изучать латынь, которая считалась основой всех наук. Во многих школах, правда, ограничивались 1 и 2 склонениями, о чем насмешливо сообщают средневековые авторы. Латынь не была иностранным языком, но и мертвым ее не назовешь: на латыни в средние века говорили, пели, слагали стихи, и она менялась и развивалась, впитывая новые слова и изменяя значение старых — она была скорее языком универсальным. Без латыни нельзя было стать писцом, без латыни не поймешь церковные книги и церковную службу, без латыни не прочтешь закон. Так что те, кто приходил в университет, обязательно должен был знать латынь, тем более что в университетах собирались студенты со всех земель. Выходцы из одной страны образовывали землячества — «нации», но лекции все равно надо было слушать на латыни, а читались они быстро — например, совет Парижского университета запретил преподавателям читать лекции, как бы диктуя, медленно, чтобы студенты приучались мыслить и сразу анализировать услышанный материал. Профессор тоже кочевал из страны в страну, из города в город. Известные правоведы, преподававшие в Болонском университете, Петр Испанец и Иоанн де Деус, прибыли сюда из Лиссабона; Иоанн Гарлянд, англичанин, преподавал в Париже; Луис Вивес читал в Лувенском университете, а затем был учителем детей английского короля. А германский император и испанский король Карл V настаивал, чтобы его сын, будущий Филипп II учил латынь, так как это язык международного общения.
Но не только стремление к наукам, а и обыденная жизнь толкала к знанию других языков. В городах были целые кварталы прибывших из других стран купцов и ремесленников. А в некоторых землях языки соседствовали столь тесно, что жители городов были, по сути дела, двуязычны, хорошо владея несколькими языками.
Неустойчивость границ и частые завоевания приводили к тому, что, бывало, правящий слой говорил на одном языке, а простолюдины — на другом. Так было в Англии после 1066 г., куда нормандцы принесли старофранцузский; в западнославянских землях, колонизированных Германией; в Португалии после захвата ее Испанией в 1581 г.
Несмотря на трудности пути, до дорогам Европы от поместья к поместью, от двора ко двору путешествовали трубадуры — поэты, музыканты, певцы. Они исполняли свои альбы на придворных приемах, знакомя слушателей заодно и со своим языком. Таким образом провансальские трубадуры принесли свой язык в каталонскую поэзию, португальские — в кастильскую. Не стоит забывать и о других путешественниках — купцах. Невольно научались языкам и паломники, коль скоро их путь в Святую землю пролегал через разные страны. Помогали им в этом специальные книги, в которых приводились фразы из повседневного обихода на языке тех народов, через земли которых они проезжали.
Новые перспективы изучения языков открылись в эпоху великих географических открытий, когда европейцы столкнулись с неведомыми народами и их языками. Первыми, кто начал их изучать как следует, были миссионеры.
