Канада. Сев. уч. Село Михайловка. 6-е января 1900 г.

 

Собственно, период переселения, период первого устройства на новой земле к Новому году 1900 года можно считать законченным. Нам, людям „сторонним" для духоборов, которым мы были нужны до сих пор в качестве переводчиков, посредников между ними и правительством, в качестве устроителей заработков, комиссионеров по закупке и доставке муки и проч., можно считать свое дело сделанным.

Люди живут в своих домах, обеспечены на зиму мукой. Многие говорят и пишут по-английски, хотя и не особенно хорошо, но настолько хорошо, что всегда смогут объясниться; к заработкам присмотрелись, цены на работу им известны; на земли, которые они хотели занять, составлены планы, имеется кооперативная лавка, склады, и т. п.

В нашей помощи духоборы больше не нуждаются. Может-быть, мы могли бы быть им полезными и дальше, служа им в качестве секретарей, переводчиков и т. д., но это уже не является необходимым, и мы считаем себя в праве уехать отсюда домой.

Для сношения с правительством и для ведения дел, касающихся всего Северного участка, составлен особый комитет, которому мы и сдали все дела, счета и документы, касавшиеся Северного участка.

От каждого села выбран особый доверенный старичок; все они должны обсуждать дела Северного участка, а трое из них составляют комитет, который уже приводит в исполнение постановления этого совета, ведет на практике все дело и собирает по мере надобности совет.

Тотчас же были заказаны бланки для комитета с заголовками вверху листа, напечатанными по-английски:

 

Христианская община всемирного братства.

(Духоборы.)

 

Комитет:Николай Зибарев,

Ермолай Лежебоков,

Григорий Коныгин.

Секретарь — Григорий Коныгин.

 

Тут же прилагался адрес.

Для лавки также были заказаны бланки с заголовками: The Dukhobors Cooperative store.

Комитет этот проявил большую жизнеспособность. Постройка вышеупомянутых общественных конюшен, складов и лавки в „Сван-Ривер", починка и проведение новой дороги с участками на станцию — все это уже сделано комитетом, в котором самым деятельным лицом является Н. Зибарев.

Первое время существования комитета не обошлось без некоторых, небольших, впрочем, неудач, происшедших от недостатка опыта. Случилось, например, что мука, которую духоборы первый раз выписывали самостоятельно, запоздала сильно, и некоторые деревни дня два просидели без хлеба. В этом случае выручила мука, имевшаяся в то время в кооперативной лавке. Ее тотчас же разобрали, в ожидании выписанной на села.

Первое время, по просьбе самого комитета, мы следили за его деятельностью и помогали ему необходимыми советами и указаниями.

К устройству комитета все 13 сел Северного участка отнеслись очень доброжелательно. Охотно и быстро выбрали для этого старичков и чрезвычайно дружно исполняли его предложения. Видно было, что учреждение это пришлось им по душе и вполне соответствовало их желаниям.

На Южном участке ни комитет, ни кооперативная лавка не привились.

Помню как сейчас на съездке, собранной для обсуждения вопроса об организации комитета, мрачные недоверчивые лица, с которыми обсуждали это дело старички.

Главным мотивом против образования комитета старички выставляли опасение, чтобы комитет не забрал в свои руки власти над духоборческим обществом.

— Все мы равны — никто не могет быть старшим один над другим.

— Старших нам не надоть...

— Как были мы без старшинства, так и будем... Все это соблазн один...

И напрасно было толковать о том, что комитет не представляет из себя начальства, духоборы, больше всего на свете боящиеся старшинства, начальства, сменяющие старичков из звания выборных при малейшем намеке со стороны последних на какое-либо самостоятельное решение без обсуждения вопроса всем селом, так-таки и уперлись на своем.

Из всех сел Южного участка лишь 13 „кипрских" (холодненских) оценили по достоинству, что такое комитет, и ясно поняли, что он вовсе не представляет из себя какой-либо власти. Представители этих сел убеждали в этом остальных участвовавших в съездке, но безуспешно.

Так что только эти 13 сел и выбрали из своей среды комитет, который, впрочем, тоже не долго просуществовал.

Когда было предложено напечатать для комитета бланки с заголовками, как это было сделано на Северном участке, то этому воспротивились многие.

Один из старичков с побледневшим лицом, с испуганными глазами, как будто он видел перед собой нечто ужасное, трясущимися губами умолял съездку не печатать заголовков:

— Тольки, братья, как хотите, ну тольки чтобы не печатать... Это уже такой грех будя, такой грех...

В чем был тут грех, понять было трудно; но что человек этот больше всего на свете боялся печати, было очевидно.

Так и не решились кипрские выпустить бланки с заголовком комитета.

Дела пошли чрезвычайно плохо. И через два-три месяца своего нескладного существования комитет совершенно уже прекратил свою деятельность без всякой надежды на возобновление.

Кооперативная лавка тоже не пошла. Первые же закупки, произведенные неумелыми, мало заинтересованными этой идеей людьми, были очень неудачны.

Кожа, например, продавалась в кооперативной лавке на несколько центов дороже, чем в местных английских.

Очень скоро, еще раньше комитета, она совершенно распадается, а общественные деньги, основной капитал ее, духоборы делят подушно и, разобрав по рукам, успокаиваются.

Что касается устройства крайне необходимых для всех южан общественных конюшен и складов, которые так дружно и энергично были выстроены на Северном участке в г. Йорктоне, то и тут дело не сладилось.

В таком виде было дело, когда я уехал из Канады в Россию. Теперь мне остается сказать несколько слов о том, как возникло среди духоборов известное „анархистское" движение, привлекшее к себе внимание всего мира.

Перед самым отъездом из Канады мне вместе с англичанином Арчером довелось составлять планы на те земли, которые оставляли за собой духоборы.

Во время этой работы некоторые „старички" несколько раз спрашивали, нельзя ли предложить правительству, чтобы оно не записывало каждой фермы на владельца ее: чтобы просто под каждое село было отведено столько земли, сколько имеется в селе лиц, имеющих право на занятие гомстеда (фармы — как говорят духоборы), но чтобы каждая из фарм не значилась по записи собственностью отдельных духоборов.

— Почему вы хотите этого? — спрашивал я их.

— Да потому, что как, по нашему понятию земля Божия, Богу она принадлежит, то и никто из людей не может ее покупать и быть над ней хозяином, — отвечают духоборы.

— Все одно как воздух, али там вода, — поясняют другие, — никто ведь не станет их продавать: это Богушко на потребу всякой твари отпустил поровну. Не тольки, скажем, человеку, а и козявке всякой. Так и земля. Работай ее, скольки осилишь, корми себя и людей добрых — это по закону. А так, чтобы твой, скажем, кусок был, али там мой, — это грех будя. От этого грех и идет. Другой, глядишь, вовсе и пахать не умеет и за работу никогда не брался, а тоже кричит: „моя, кричит, земля, — не подходи никто близко". Досталась она ему, вишь, от родителев, а родители-то откедова взяли?..

По просьбе комитета я запросил правительство, не разрешит ли оно не записывать каждой фермы на хозяина, а нарезать каждому селу столько земли, сколько оно имеет право получить.

Правительство очень скоро ответило, что этого оно разрешить не в праве, так как такое разрешение противоречило бы законам Канады.

Вместе с тем, однако, правительство объявило, что находит возможным не засчитывать в число гомстедов те фермы, на которых построились села.

Получив этот ответ, духоборы опечалились и высказывали по этому поводу сожаление, но в то время по крайней мере не было между ними и речи о каком бы то ни было протесте правительству и настойчивых требованиях отводить им землю под села целыми кусками. Духоборы были вполне согласны принять землю на основании канадских законов.

Все шло хорошо. Планы на землю были составлены, и только ожидали правительственного землемера и чиновника, записывающего в особую книгу имена лиц и те фермы, которые на них записываются.

В таком виде было это дело, когда я уехал из Канады.

Но землемер и чиновник затягивали свой приезд, и, пока они собрались к духоборам, последние сильно изменили свое отношение к этому делу, результатом чего явилась долгая борьба между духоборами и канадским правительством.

Духоборы отказывались от принятия земли по фермам, отказывались регистрировать рождения и смерти, а также и браки, как того требовало от духоборов на основании канадских законов правительство.

Они желали полной независимости от государственного строя страны, в которой поселились, соглашаясь лишь платить требуемые с них подати.

В остальном они желали жить совершенно самостоятельным обществом, подчиняясь лишь „неписанным" законам своего общественного мнения и установившимся издавна обычаям — жить по „истинному христианскому закону, по правде Божецкой".

Как возникло это движение, как оно развивалось и к чему привело, — я уже не видел.

Желающих же ознакомиться с этим интересным периодом жизни духоборов отсылаю к прекрасно составленным статьям В. Ольховского („Образование". Духоборцы в канадских прериях. 1903. Апрель — август). Статьи эти написаны с большим знанием дела.

Там же читатель найдет обширные статистические данные, показывающие, до какой степени благосостояния дошли духоборы за несколько лет своего пребывания в Америке.

О внутреннем складе их жизни по приезде в Канаду руководителя духоборов Петра Веригина и событиях самого последнего времени в высшей степени рельефно и живо писал в „Русских Ведомостях" 1904 г. известный писатель Тан. На-днях очерки эти появились в свет отдельным изданием под заглавием: „Русские в Канаде".

 

 

Конец.