Ф. Моро-Дефарж

Филипп Моро-Дефарж — современный французский историк, поли­толог и геополитик, автор известного учебника «Введение в геопо­литику», который включает следующие разделы: «Географическое сознание», «Геополитика морской державы», «Геополитика конти­нентальной державы», «География, политика и война», «Геополитика и геоэкономика», «Геополитика и Франция». В первом разделе рас­сматриваются важнейшие вопросы традиционного геополитического знания, в том числе проблемы образа жизни (оседлый и кочевой, крестьянский и городской, производительный и торговый, на земле, на море и в воздухе), осознания пространства, границ и роли государ­ства в формировании геополитического сознания.

Второй и третий разделы также посвящены традиционному изложению (лишь иногда с нарушением определенного порядка, например геополитика начи­нается с теорий морской мощи, а ее апологетом объявлен К. Клаузе­виц) классических теорий геополитики, которые выстроены в «мор­ской» и «континентальный» ряды:

- К. Клаузевиц, А. Мэхэн, X. Маккиндер, Н. Спикмен, Г. Моргентау, С. Коэн, К. Грэй;

- Ф. Ратцель, К. Хаусхофер.

Оригинальностью отличается четвертый раздел «География, гео­политика и война», в котором Моро-Дефарж исходя из довольно спорного определения Ива Лакоста («география необходима прежде всего для ведения войны») представляет военный аспект географии, во-первых, как совокупность пространственных ограничений, во-вто­рых, как театр военных действий и, в-третьих, как цель войны.

Моро-Дефарж связывает войну и географию через геополити­ку, изучающую взаимодействие пространственного и политического. С другой стороны, он не признает за геополитикой статуса само­стоятельной научной дисциплины, считая ее подходом, изучающим влияние факторов пространства и времени на характер деятельности человека (традиция, идущая от П. Видаля де ла Блата), на формиро­вание национальных интересов (Г. Моргентау) и политику государ­ства (Ф. Ратцель). Действительно, политические интересы противо­стоящих держав всегда сталкиваются в определенной географической зоне. Превращению географической зоны в объект межгосударствен­ного соперничества, по мнению Моро-Дефаржа, способствуют три фактора: принадлежность к системе международных обменов; нали­чие жизненно важных ресурсов; символическое значение (например, захват вражеской столицы).

Интересным подходом отличается изложение действия геополи­тических факторов на примере Первой и Второй мировых войн. Так, в Первой мировой войне, по мнению Моро-Дефаржа, действовал не только географический фактор, заключавшийся в стремлении каж­дого участника боевых действий овладеть определенным простран­ством, но и этнический, суть которого выражалась в столкновении пангерманской и панславянской идей (ученым почему-то проигнорирована и англосаксонская идея, которая была реально материа­лизована участием в войне США, Британии и ее колоний).

Каждая великая держава при этом имела определенную геополитическую стратегию. Для Германии и Австро-Венгрии — это преодоление «зажатости» государства, завоевание колоний, реализация концепции «Срединной Европы»; для России — сокрушение Оттоманской им­перии или в крайнем случае отторжение черноморских проливов, упрочение статуса Российской империи в Европе и мире; для Фран­ции — возвращение Эльзаса и Лотарингии, победа над извечным гео­политическим соперником — Германией, сохранение колоний; для Великобритании — ликвидация германской угрозы, восстановление «статус-кво» и «баланса сил» в Европе и мире, обеспечение условий свободы мореплавания и торговли, которые гарантируют стабильность и процветание Британской империи. Вторую мировую войну Моро-Дефарж объясняет как логическое (с точки зрения геополити­ки, конечно, опиравшейся на принципы социального дарвинизма) про­должение Первой мировой войны, не решившей проблем «жизнен­ного пространства» для немецкой, итальянской и японской наций. Геополитику сталинского СССР ученый выводит (опираясь на из­вестную статью Дж. Кеннана Russia and the West under Lenin and Sta­lin, 1961) из линии Сталина на укрепление своих личных позиций, которые иногда совпадали, а чаще расходились с интересами страны, и называет се геополитикой «укрепленного лагеря». Основным мето­дом сталинской политики был небезызвестный римский принцип «Разделяй и властвуй». Но тот же Кеннан ранее (июль 1947 г.), буду­чи тогда временным поверенным в делах США в СССР, в известной «длинной телеграмме» в госдепартамент США точно подметил как идеологические, так и географические основания советской мощи. Он считал СССР «геоидеологической конструкцией», в которой единст­во пространства поддерживалось сочетанием идеологической веры и репрессивной системы. Следует заметить, что концепция Кеннана не намного расходится с теорией «месторазвития» русских евразий­цев, создававших свою теорию, опираясь исключительно на геополи­тический подход. Отсюда вытекают и практические рекомендации бывшего поверенного в делах посольства США в Москве, первым сформулировавшим национальную стратегию «сдерживания комму­низма». Доктрина сдерживания президента США Гарри Трумена кро­ме чисто геополитических (как у Кеннана) опиралась на идеологиче­ские основания (Трумэн, правда, говорил о «моральных» основах). Он провозгласил коммунизм «чумой», «воплощением зла» и объявил крестовый поход против него, означавший борьбу с коммунизмом вез­де и всеми средствами.

Послевоенное противостояние СССР и США показало, что гео­политический фактор не может быть единственным в определении политической стратегии, прежде всего это была борьба двух идеоло­гий (либеральной демократии и марксизма-ленинизма), претендовав­ших на универсальность. Кроме того, появление ракетно-ядерного ору­жия поставило решение проблемы пространства виную плоскость. Вопреки существующему мнению, что расстояния и естественные пре­пятствия утратили свое геостратегическое значение, это не совсем так, отмечает Моро-Дефарж. Время и пространство очень сократи­лись: теперь геостратегическую ситуацию оценивают не в месяцах, днях и часах, а в минутах и секундах. Но, все же пространственный фактор во многом сохранил свое значение в войне. Большая террито­рия страны позволяет рассредоточить ресурсы и скрытно разместить оружие, а океанские просторы дают возможность атомным подвод­ным лодкам наносить мощные удары, оставаясь почти неуязвимыми.

С точки зрения национальной стратегии в эпоху «ядерного рав­новесия страха», как именует Моро-Дефарж холодную войну, США исповедовали испытанную стратегию «санитарного кордона», т. е. изоляции коммунистической России с помощью сети военных баз, созданных по ее южной (Турция, Иран, Пакистан) и западной грани­цам (НАТО), а СССР вернулся к практике русских царей и пытал­ся сломать враждебное окружение путем укрепления просоветских и дружественных режимов (Египет, Индия, Вьетнам), а также с помо­щью колоссального военно-морского флота. Геополитический харак­тер (т. е. характер столкновения интересов великих держав на огра­ниченных периферийных пространствах) в то время носили и ло­кальные конфликты, такие как арабо-израильский, корейский или вьетнамский.

С приходом к власти М. С. Горбачева в марте 1985 г. логика идео­логии, отмечает Моро-Дефарж, постепенно начинает уступать место логике геополитики. США продолжали видеть в СССР «врага № 1» и пытались его дестабилизировать новым витком гонки вооружений. В то же время общие политические интересы, в частности сокраще­ние оружия массового поражения, борьба против его распростране­ния, делали Москву стратегическим партнером Вашингтона. Этому способствовал тот факт, что СССР перестал быть оплотом мирового коммунистического движения. Но эта политика М. С. Горбачева при­вела к распаду советского блока и самого Советского Союза.

Период геополитической нестабильности, который последовал заанализированными выше событиями, выдвинул на повестку дня вопрос соотношения этнического и географического факторов геопо­литики, проблему этнических чисток и этнически чистых стран. Моро-Дефарж ставит вопрос таким образом: «Могут ли существовать совершенно однородные государства на строго ограниченной тер­ритории?» Этнические чистки не решают проблему этнически од­нородного государства, а порождают новую проблему государства — «осажденной крепости», которое живет в состоянии холодной, а то и «горячей» войны с соседними государствами, в состоянии экономи­ческой автаркии и культурной замкнутости. Сможет ли выжить в та­ких условиях современное небольшое государство?

Важной составляющей современной геополитики после географи­ческого, идеологического и этнического является экономический фак­тор. Почему геоэкономика заняла столь значимое место в мире конца XX в.? Этому способствовали три фактора:

1) усиление взаимозависимости стран и континентов, создание эко­номических, финансовых, телекоммуникационных и других не­ материальных потоков и сетей;

2) падение «железного занавеса», крах коммунистического эксперимента;

3) открытие границ, ослабление государственного контроля.

В результате действия этих тенденций возник анархический эко­номический мир, где границы между дозволенным и запрещенным очень подвижны и размыты. Геоэкономика действует именно в таком мире. Если для политики главное — контроль определенной террито­рии, то для геоэкономики — распределение и перераспределение по­токов (финансовых, товарных, рабочей силы и т. д.) и совершение об­менов, борьба за источники сырья и рынки сбыта. Геоэкономика по-своему формулирует два основных вопроса геополитики: «Что такое мощь?» и «Где и как она материализуется?» Геоэкономическое пони­мание мощи заключается прежде всего не в географических и воен­ных, а в экономических показателях (среди которых на первое место выходит уровень жизни), как количественных, так и качественных. Геоэкономическое пространство в конце XX и в XXI в. играет не меньшую роль в политике, чем пространство геополитическое. Кро­ме государственных границ не меньшую, а даже большую роль те­перь играют экономические союзы и ассоциации, такие как Ев­росоюз, НАФТА (США, Канада, Мексика), Меркосюр (Бразилия, Аргентина, Парагвай, Уругвай), АСЕАН (страны Юго-Восточной Азии).

Можно предположить, делает вывод Моро-Дефарж, что мир XXI в. целиком будет состоять из экономических блоков.

В последнем разделе «Геополитика и Франция» он представля­ет ряд известных геополитиков своей страны, внесших наибольший вклад в развитие этой дисциплины. После классика и основателя французской школы геополитики П. Видаля де ла Блаша следует Элизе Реклю (1830-1905), ученый, отличавшийся анархистскими убеждениями, единомышленник и работодатель русского геополити­ка Л. И. Мечникова. Главный научный труд Э. Реклю — «Новая все­мирная география», включает 19 томов и 4290 карт. Уже после его смерти вышел второй многотомник «Человек и Земля (социальная география)». Следующим в ряд наиболее значимых геополитиков Франции Моро-Дефарж ставит Ш. де Голля (1890-1970). Его значи­мость проявилась еще при столкновении с маршалом Петеном. Петен, бывший главой фашистского правительства, считал, что США не откажутся от политики изоляционизма и война будет носить ограни­ченный, европейский характер. Следовательно, Франции, чтобы вы­жить, надо суметь договориться с Гитлером. Де Голль, находившийся в Лондоне, уже в 1940 г. (когда Великобритания воевала один на один с Германией, владевшей почти всеми ресурсами Европы), утверждал мировой характер войны и необходимость продолжения борьбы с фашизмом. Он предсказал ухудшение и разрыв отношений СССР и Китая, поскольку один геополитический гигант не станет терпеть на своей южной границе появление другого набирающего мощь геопо­литического гиганта. Он угадал провал Вьетнамской войны США, которые не учли такого морального фактора, как вьетнамский нацио­нализм (воля к единству нации. — Б. И.), умноженный на воздействие фанатичной идеологии марксизма-ленинизма. Что касается фран­цузской национальной стратегии, то для обретения «величия Фран­ции» при ограниченности ресурсов де Голль рекомендовал и осуще­ствлял:

- создание ядерных сил сдерживания, не подконтрольных какому бы то ни было международному органу;

- построение рациональных отношений с бывшими французскими колониями;

- усиление своей мощи за счет создания европейской структуры НАТО (ЗЕС);

- проведение независимой внешней политики.

Далее ряд геополитиков Франции продолжает Ив Лакост (род. 1929 г.), главная заслуга которого заключается в создании геополи­тического журнала «Геродот» (в котором дается информация по ис­тории геополитических идей, современным процессам в третьем ми­ре, в Европе, в России и па ее границах,и т. д.) и таких известных работ, как «География развивающихся стран» (1965), «Ибн Хальдун. Зарождение истории, прошлое третьего мира» (1966 г.), «География необходима для войны» (1976). Завершает ряд выдающихся геополитиков Мари-Франс Гаро (род. 1934 г.), юрист по образованию, бывшая советником президента в 1969-1974 гг. (при Жорже Помпиду). Если Ив Лакост отражает геополитические взгляды левой интеллигенции, то М.-Ф. Гаро принадлежит к правоцентристскому, голлистскому лагерю. Ныне она возглавляет Международный инсти­тут геополитики (создан в 1982 г.), который издает ежеквартальный журнал «Геополитика», каждый номер которого выходит с ее передо­вой статьей, посвященной довольно жесткому анализу международ­ных событий, в том числе экологических проблем.

Можно констатировать полный отход французской геополитики от внутренних и пограничных проблем самой Франции и переклю­чение ее на проблемы регионального (европейского) и глобального уровня. Б настоящее время под влиянием интеграционных процес­сов в Европе подобная тенденция в развитии геополитики отмечает­ся во всех европейских странах.

Интересными представляются выводы, к которым пришел Моро-Дефанж: «Геополитика, ее концепции, сложный путь ее развития неотделимы от бурь и трагедий XX.в. С начала расцвета наук, т. е. с XVII в., западноевропейцы пытались создать учение о власти и мо­гуществе. Геополитика является одним из результатов этих усилий. Давая "научный" анализ отношений между человеком и пространст­вом, она призвана выявить объективные законы, указывающие путь к обладанию мощью.

Несмотря на вклад, сделанный в развитие геополитики такими учеными, как Мэхэн, Маккиндер, Ратцель и Хаусхофер, после Вто­рой мировой войны эта дисциплина разделила участь многих других наукообразных утопий. В конце XX в. "этническая чистка" стала по­следним проявлением геополитики, превратившейся в безобразный и жестокий схематизм, обреченный на трагический провал.

Что же осталось от этой науки? Геополитический подход. Сего­дня человек, который, очевидно, никогда окончательно не избавится от своих иллюзий, начинает полагать, что он победил пространство и время.

Однако на самом деле все обстоит иначе. Ограничения, на­кладываемые на деятельность человека пространством и временем, никогда не были неизменными, они непрерывно эволюционировали, в частности под влиянием технического прогресса. И пока человек имеет свою телесную оболочку, пока его организм живет и стареет, факторы пространства и времени будут оказывать на пего свое воз­действие»¹.