Летняя гроза 12 страница

Указав пальцем на Летнюю Грозу, Утренняя Луна провозгласила:

— Вот виновная! Какое наказание полагается за столь низкое деяние, принесшее такой ущерб?

Общий вздох изумления был ей ответом. Первой опомнилась Поющая Вода.

— Ты в своем уме, Утренняя Луна? Именно Летняя Гроза придумала и подготовила этот праздник. Она очень много трудилась, чтобы все получилось как надо. Зачем ей уничтожать свой собственный труд?

— Откуда я знаю, что у нее в голове? — с ненавистью ответила Утренняя Луна. — Я знаю только то, что видела.

— И что же ты видела? — спросил кто-то.

— После того, как утром все вы ушли из этого вигвама, я увидела, что Летняя Гроза вернулась сюда одна с двумя ведрами воды. Я своими глазами видела, как она вошла в вигвам и находилась там долгое время. Когда она наконец ушла, я заглянула внутрь, потому что мне стало очень любопытно. Внутри все было так, как вы сейчас видите перед собой… разгром. Я увидела, что Летняя Гроза возвращается, и спряталась за вигвамом. Она привела собак и запустила их внутрь. Я видела все это своими глазами.

— Это ложь, Утренняя Луна! Я не делала ничего из того, что ты говоришь! — Гроза была поражена ненавистью женщины.

— Кто еще что-нибудь знает об этом? — спросил вождь Зимний Медведь, задумчиво глядя на Утреннюю Луну.

— Отец, слова Утренней Луны не могут быть правдой. — Вольный Ветер тоже устремил взгляд темных глаз на обвинительницу его жены. — Летняя Гроза вернулась в вигвам сразу, как попрощалась с матерью и Звонким Жаворонком. Я слышал, как, входя в вигвам, она прощалась с ними, и они пошли к себе. С того момента и до сих пор Летняя Гроза была со мной.

— Ты лжешь, чтобы выгородить жену, Вольный Ветер! — заявила Утренняя Луна. — В это время ты был со своим отцом и Серой Скалой в новом вигваме Серой Скалы. Это я знаю точно!

Улыбка Ветра стала зловещей, он снова заговорил:

— А почему это тебя так интересует, куда и как я хожу, Утренняя Луна? Если бы ты задержалась еще на миг, ты бы увидела, что я оставил отца и ушел в свой вигвам. Я пришел туда раньше Летней Грозы и потом все время был с ней.

При этих словах Ветра на лице Утренней Луны отразилась паника, молодая женщина побледнела.

— Мой сын говорит правду. В то время, когда, как ты говоришь, все это случилось, его уже не было со мной и Серой Скалой.

— Но это не значит, что он тут же вернулся в свой вигвам, — быстро нашлась Утренняя Луна.

Но ее нервозность возросла, когда Пугливая Олениха спокойно произнесла:

— Он был там, когда через несколько минут после нашего возвращения я послала к ним за костяной иглой Звонкого Жаворонка.

К свидетельству матери девушка добавила:

— И Вольный Ветер, и Летняя Гроза были там, а Вольный Ветер был недоволен, что я им помешала.

Ветер улыбкой поблагодарил сестру.

— Летней Грозе было неловко, что ты застала ее в такой личный момент, сестра. Ты должна помнить, что, прежде чем войти в наш вигвам, надо оповестить о своем присутствии.

— Летняя Гроза никак не могла учинить это безобразие! — с горячностью подытожила Поющая Вода.

— Согласен, но тогда кто это сделал, и почему она так хотела обвинить в этом Летнюю Грозу?

При этих словах Зимнего Медведя все взгляды устремились на Утреннюю Луну.

— И откуда ты узнала об этом раньше других? — заговорил Возвышающаяся Сосна. — Ведь это ты привела нас сюда.

— Я же сказала! Я видела, как она уходила, мне стало любопытно!

— Ты лжешь! С самого первого дня, как Летняя Гроза появилась в нашем лагере, ты возненавидела ее — и только потому, что Вольный Ветер, пожелал ее, а не тебя! — Слова Поющей Воды были хорошо понятны всем присутствующим. — Я видела враждебные взгляды, которые ты на нее бросала. Да как ты смеешь обвинять ее в собственных мерзких поступках! Я не удивлюсь, если обнаружится, что именно ты пыталась отравить Летнюю Грозу перед ее свадьбой!

— Нет! Это неправда! — запутавшись в собственной паутине, Утренняя Луна не на шутку перепугалась.

Зимний Медведь поднял руку, призывая к тишине.

— Утренняя Луна, — строго провозгласил он, — своей презренной ложью ты обесчестила себя в глазах своих соплеменников. Ты совершила этот поступок преднамеренно и со злым умыслом, преследуя личную выгоду и желая причинить вред своей сестре по крови без всякого на то основания. Мое решение вождя таково: твой бесчестный язык немедленно отделят от твоей головы. Ты нарушила наши законы чести, но никогда впредь ты уже не сможешь произнести ни одного злого слова.

Гроза и все остальные увидели, как Возвышающаяся Сосна подошел к Утренней Луне и крепко взял ее за руки, заставив встать на колени перед Летней Грозой.

— Нет! Нет! — закричала девушка, извиваясь всем телом и пытаясь вырваться.

Вольный Ветер хладнокровно вытащил свой охотничий нож и вложил его в руку Летней Грозе, плотно сведя ее пальцы вокруг рукоятки.

Гроза метнула полный ужаса взгляд на мужа.

— Вольный Ветер, я не могу этого сделать!

— Ты должна. Это тебя она очерняла своим грязным языком, и твой долг осуществить наказание. По крайней мере ей сохранили жизнь, а ведь она пыталась убить тебя.

Его мягкий тон сказал ей больше его слов. У Грозы не было выбора. Законы шайеннов были строги и выполнялись неукоснительно. Если она хотела сохранить уважение в глазах племени, она должна была найти в себе силы и мужество пройти и через это испытание. Отказаться значило обесчестить себя.

Дрожащей рукой Гроза сжала острый, как бритва, нож. При одной только мысли о предстоящем ей стало нехорошо. Пока Вольный Ветер и Возвышающаяся Сосна удерживали вопящую и вырывающуюся женщину, Гроза подавила подкатившую к горлу тошноту и подняла нож. Она попыталась не слышать придушенного вскрика боли и не видеть исказившегося лица Утренней Луны, глаза которой закатились, и она упала без сознания у ног Летней Грозы. Ужасное наказание свершилось!

Потрясенная Гроза позволила увести себя в свой вигвам. Там, вдали от посторонних глаз, она отпустила узду воли. Только Вольный Ветер видел, как ее безудержно рвало. Но и когда в желудке уже ничего не осталось, Грозу продолжало трясти. Ей казалось, что холод сковал все ее существо, что она никогда больше не отогреется.

Она едва обратила внимание на заботу Ветра. Он снял с Грозы платье и запачканные кровью мокасины и обмыл ее содрогающееся тело свежей, чистой водой.

— Ты должна успокоиться, Летняя Гроза, иначе ты потеряешь нашего ребенка.

Она слабо кивнула и закрыла глаза, по щекам у нее заструились слезы.

— Сожги мокасины, Вольный Ветер, — прошептала Гроза, зная, что он поймет ее желание никогда больше не носить их.

Продолжая всхлипывать, она заснула, отринув наконец все, что она видела и делала в этот день.

 

Глава 13

Зима потихоньку шла к концу. Ребенок внутри Грозы рос, и она уже чувствовала себя похожей на огромную перезрелую тыкву. К началу мая живот у Грозы настолько выдавался вперед, что она уже не видела при ходьбе своих ног. И даже могла поставить на него миску, если ребенок не слишком брыкался. А это будущий младенец любил, тычась в натянутую кожу с такой силой, что Гроза опасалась, как бы он не прорвал ей живот своими острыми локотками. Контур крошечной ножки или ручки очень часто угадывался под кожей.

Зима наконец ослабила жесткую хватку, но медленно и неохотно. Весна выдалась сырой и холодной, солнечных дней почти не было, тепло едва ощущалось. Гроза думала, что весна никогда не наступит и ребенок просто не появится на свет. Ей казалось, что она носит его уже целую вечность. У Грозы ломило спину, она не могла сидеть, не подложив чего-нибудь под нее, а сев, прилагала огромные усилия, чтобы подняться. Неловкая и неуклюжая, она теперь и без снегоступов переваливалась, как утка.

Долгие часы проводила Гроза за шитьем маленьких вещичек для ребенка. С ее любовью к украшению одежды они выглядели просто очаровательно. Все подруги Грозы восхищались ее работой. Поющая Вода, которая тоже носила своего первого ребенка, умоляла Грозу помочь ей с шитьем и для ее младенца. Нарядно расшитые платьица, мокасины, рубашечки и одеяльца подбадривали женщин, ожидающих своих первенцев.

Вольный Ветер тоже с огромным нетерпением ждал появления ребенка. Как и большинство мужчин, он хотел сына, но, поскольку дитя было плодом их с Грозой любви, он не огорчился бы и рождению девочки. Коротая вместе с женой длинные зимние вечера в вигваме, Ветер смастерил для младенца красивую деревянную колыбель. Терпеливо, с любовью он покрыл ее затейливым резным орнаментом и ярко раскрасил.

В конце мая — во время Луны, Когда Листья Темно-Зеленые — племя решило, что настало время перебраться на новое место. Женщинам нужна была земля для посевов, а мужчинам места для охоты. Для Грозы, которая уже была на сносях, это было не самое благоприятное время. На переезд до нового места, выбранного племенем, требовалось больше суток.

Поразмыслив, Вольный Ветер решил, что они с Грозой останутся на зимней стоянке до рождения ребенка. А потом воссоединятся с сородичами. С ними осталась Звонкий Жаворонок, потому что из-за большого живота Гроза уже практически ничего не могла делать.

Перед уходом племени знахарка подробно рассказала о родах обоим будущим родителям, дав советы относительно любых возможных осложнений. Выросший на природе Ветер уже был знаком с большей частью этих знаний. Грозе тоже приходилось вместе с Джереми принимать роды у животных. Тем не менее это был ее первый ребенок, и она немного боялась, что никого не будет рядом, если роды пойдут как-то не так.

— Не волнуйся, — перед расставанием сказала Грозе знахарка. — Я рассказала вам об этом, чтобы вы просто были готовы. Скоро приедет твоя мать — Маленькая Дикая Кошка. Она во всем поможет.

— А если она не успеет вовремя? — встревожено спросила Гроза.

Знахарка таинственно улыбнулась и сказала:

— Она успеет.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, — просто ответила знахарка.

Когда она ушла, Гроза повернулась к Ветру.

— Откуда знахарка может знать, что во время родов моя мать будет здесь?

Ветер покачал головой.

— Она странная, она очень часто предсказывала то, что потом сбывалось. Если она чувствует, что Маленькая Дикая Кошка будет здесь, значит, скорей всего так и будет.

 

Спустя четыре дня в лагерь приехали Таня и Пума. Охотник и Утренняя Заря остались на ранчо, но Стрелок тоже должен был приехать, как только колледж распустят на летние каникулы. Гроза не помнила себя от радости, увидев после стольких месяцев разлуки своих родителей, а Таня бесконечно обрадовалась, что скоро дочь подарит им первого внука.

— Живот у тебя торчит вверх и вперед, — наметанным взглядом определила Таня. — Будет мальчик.

— Как ты можешь быть уверена, мама?

— Я знаю.

После того как сбылось предсказание знахарки, Гроза не стала расспрашивать мать дальше.

Но до того как предсказание Тани подтвердилось, прошли еще две недели. Ночь была ясной, светила полная луна, мириады звезд мерцали на темно-синем бархате неба. Ничего этого Гроза не видела. Схватки начались еще до наступления темноты. Была уже полночь, схватки усилились и участились.

— Не бойся боли, Гроза, — посоветовала ей мать. — Отдавайся ей, как плывет по реке опавший лист.

— Теперь я знаю, почему это называют родовой деятельностью, — выдавила Гроза, стараясь дышать поглубже.

— Кричи, если хочешь. Здесь тебя никто за это не осудит. Ты не упадешь в глазах своего отца и Вольного Ветра, хотя твой бедный муж будет нервничать еще сильнее.

Смешок Грозы совпал с очередной схваткой и оказался похожим на стон, хотя молодая женщина и попыталась подавить его. Когда боль отпустила, Гроза взглянула на мать измученными глазами.

— Пожалуйста, мама, больше не смеши меня, очень больно.

Таня улыбнулась и осторожно промокнула выступившую на лбу Грозы испарину. Как мужественно переносит ее дочь это испытание!

Сердце Тани наполнилось гордостью. Гроза уже почти не напоминала капризного, избалованного ребенка, каким была еще совсем недавно.

Новая схватка, сильнее предыдущей, пришла и отпустила. Скорчившееся тело Грозы расслабилось, собирая силы для следующей схватки.

— Пить, — прошептала она.

Таня прижала к губам дочери влажную ткань, чтобы она могла пососать ее. На ткани остались следы крови: Гроза искусала себе все губы.

— Постарайся не кусать губы, милая. Зажми в зубах полоску кожи, но не кусай губы или язык, не прикусывай щеки.

Таня дала Грозе ремешок.

— Уже скоро, моя дорогая, — поддержала она дочь.

Подкладывая Грозе под спину кипу одежды, Таня пожалела, что Звонкий Жаворонок не может прийти ей на помощь. Девушка была не замужем, и считалось, что молодой девушке не должно присутствовать при родах.

— О! — Удивление на лице Грозы привлекло Танино внимание. — Мама!

Таня перебралась к коленям Грозы, которая почти села от боли. Она помогла дочери развести ноги и увидела головку ребенка.

— Мне надо вытолкнуть его! — выдохнула Гроза, тяжело и часто дыша.

— Тише, Гроза. При следующей схватке сделай глубокий вдох и как следует натужься.

Гроза сделала, как ей велели, хотя боль, казалось, грозила разорвать ее надвое. Раз, другой она выталкивала ребенка, со всей силы впиваясь зубами в кожаный ремень. Обхватив колени руками, Гроза сделала последнее мощное усилие и почувствовала, как выскользнул ребенок, попав в ожидавшие руки Тани, ставшей свидетельницей его появления на свет.

Гроза совсем без сил откинулась на кипу одежды, ожидая крика своего новорожденного младенца.

— Мальчик, — объявила Таня. — Сын, большой и красивый.

Через несколько секунд оглушительный крик наполнил вигвам, послужив знаком для тех, кто был за его стенами. Там ждали исхода родов Вольный Ветер и Пума.

В тот момент, когда раздался первый крик ребенка, луну медленно укрыла тень. Больше ни облачка не было в небе, кроме этой длинной тени. Посмотрев вверх, Пума и Ветер различили фигуру воина, шагавшего по поверхности полной, круглой луны. По расчетам Пумы наступил миг полночи, мгновение, отделяющее один день от другого.

— Этот ребенок будет идти между днем и ночью, между миром тьмы и света, в тени его сияния, — предсказал Пума, по-своему истолковав то, что увидел.

Ночной ветерок донес его слова до вышедшей из вигвама Тани.

— У тебя сын, — ответила она на озабоченный взгляд Ветра. — Крепкий, здоровый мальчик.

— А Летняя Гроза? — спросил он, глядя в сторону вигвама.

— Хорошо. Как раз сейчас она кормит младенца, — мягко улыбнулась Таня. — Иди к ней, Вольный Ветер. Подари своим глазам праздник, дай им увидеть твоего сына и его мать.

Когда Ветер нырнул в вигвам, Таня устало прильнула к мужу.

— Наш первый внук, Пума, — счастливо вздохнула она. — Прелестный малыш.

Пума прижал к себе Таню, деля с ней радость.

— Он получит имя Облако, Идущее Меж Двух Миров, — сказал он жене. — Он будет идти между светом и тьмой в тени жизни.

 

Когда Гроза окончательно оправилась для путешествия, небольшая семья присоединилась к расположившемуся на новом месте лагерю племени. Мужчины охотились, а женщины ухаживали за посевами и выделывали шкуры. Они собирали первые ягоды и ранние летние яблоки и сушили их, делая запас на зиму, когда от свежих фруктов останется одно воспоминание. Местоположение нового лагеря оказалось получше, чем предыдущим летом, здесь было больше травы и деревьев, и Гроза радовалась хотя бы этому. День сменялся днем, и жизнь шайеннов шла своим чередом.

А затем произошла небольшая, но принесшая беспокойство перемена. Распространился слух о новых шагах, предпринимаемых правительством Соединенных Штатов. Хотя было не совсем понятно, что именно готовится, стало точно известно, что новшество коснется всех племен на Индейских территориях, известных как территория Оклахома, и их земель в резервациях. Больше всего тревожились о том, что правительство хочет снова украсть у индейцев земли, пусть бедные, но от этого не менее ценные.

Правительство загодя направило делегацию для разъяснения вождям племен предлагаемого Закона Дауэса, иначе называемого Закон о распределении земли. Пума и Вольный Ветер, знающие английский язык и способные лучше других понять путаный документ, посетили эти собрания. Они вернулись озабоченными.

— Этот Закон Дауэса уже принят конгрессом больше полугода назад, — объяснил собравшимся Пума. — Мы, как обычно, лишь поставлены перед свершившимся фактом. — В голосе его прозвучала испытываемая им горечь.

— Что это означает для нас? — спросила Гроза. Ответил ей Ветер:

— Это означает именно то, чего мы боялись, хотя белые люди пытались представить дело совсем наоборот. Они думают, что, если станут говорить другими словами и подслащивать свои речи, мы поверим, что они оказывают нам огромное благодеяние. А на самом деле они снова забирают у нас наши земли.

— Они приехали, чтобы получить наше одобрение тому, что они уже сделали, — враждебно добавил Зимний Медведь, — словно мы бессловесный скот, который пойдет туда, куда они укажут. Их слова — что плевок! — И чтобы подчеркнуть свои слова, Зимний Медведь сплюнул на землю, будто очищая рот от мерзкого привкуса.

— Как же им удалось снова обмануть нас? — подавленно спросила Таня.

Казалось, что обмануть индейцев больше, чем это уже сделало правительство, невозможно, однако государственные мужи все еще удивлялись, почему индейцы нисколько не рады привилегии быть обманутыми. С каждым новым договором и нарушенным обещанием Таня все больше презирала правительство за его недальновидность и алчность.

— По этому новому закону они хотят дать каждому взрослому индейцу сто шестьдесят акров земли и по восемьдесят акров каждому ребенку. Таким образом, как они говорят, — презрительно фыркнул Пума, — индейцы станут владельцами своей же собственной земли и должны будут гордиться этим. Резервации будут поделены на личные фермы, а земли общего пользования упразднят.

Пугливая Олениха явно растерялась.

— Почему вы считаете, что это так ужасно? Все мы знаем, а белые люди не понимают этого, что, владея землей порознь или вместе, племя все равно останется единым целым. Если они хотят разъединить нас, их план провалится, потому что мы всегда держались и будем держаться вместе.

— Верно, но моя мать не понимает того, что, пойдя на это, мы потеряем большую часть наших земель. Нас уже не так много, а размер выделяемых участков слишком мал, чтобы мы смогли покрыть всю нашу землю, — презрительно пояснил Ветер. — Да, нас снова обманывают и, улыбаясь, призывают благодарить Большого Отца в Вашингтоне за то, что он заботится о своих детях индейцах!

Пума кивнул.

— Кроме того, правительство передаст нам наделы только через двадцать пять лет, а пока получает нашу землю в свою собственность. А мы знаем, какие ужасные изменения могут произойти и за несколько лет, не говоря уже о двадцати пяти. Если мы примем этот план, то еще на один шаг загоним себя в ловушку.

— И, добавляя к обиде оскорбление, они сердечно советуют нам хорошенько трудиться, чтобы стать хорошими фермерами! — Зимний Медведь встал и обвел рукой окружавшие их скудные земли. — Как будто на этой земле может вырасти что-то, кроме сорняков и скал!

Его темные глаза полыхали пламенем оскорбленной гордости и боли.

— Я воин, — воскликнул он, — а не женщина! Пусть посевами занимаются женщины, наши нужды невелики и не наносят ущерба земле. Я не собираюсь царапать плоть Матери-Земли железными плугами, лишая ее последних жизненных соков. Я буду брать только те ее плоды, которые она отдает нам добровольно, и охотиться, как подобает мужчине!

— Если этот закон уже вступил в силу и от нас требуется лишь одобрение, что мы можем сделать? — спросила Таня. — А если мы его не подпишем? Они без сожаления отнимут у нас нашу землю?

Пума усмехнулся.

— Скорее всего, Маленькая Дикая Кошка, скорее всего. И поэтому мы должны настоять на своем и отказаться. Если они обойдутся без нашего согласия, мы мало что сможем сделать, чтобы помешать им, хотя они нарушат очередной договор в длинной череде нарушенных соглашений. Лучше всего попросить правительство прислать к нам сюда для переговоров человека высокого ранга. Тогда мы должны будем убедить его в нашей правоте.

— Это сделаешь ты, отец? — спросила Гроза. — Официально ты не являешься жителем резервации! Многие годы тебя знают как Адама Сэвиджа, владельца ранчо в Колорадо. Каким образом ты сможешь представлять шайеннов, не нанеся ущерба ранчо и своему влиянию, которое ты приобрел в мире белых? Ты сделал слишком много добра нашему народу, чтобы теперь мы могли рисковать тобой.

Зимний Медведь кивнул.

— Твоя дочь очень мудро подметила это, Пума. Ты можешь участвовать во всем только как Адам Сэвидж. Может быть, тебе удастся использовать свое положение и убедить местные власти, которые знают и уважают тебя, но племя должен представлять кто-то другой.

— Естественно, это будешь ты, — сказал Пума, указывая на Медведя. — Мы оба имеем одинаковый ранг вождя. Если этого не могу сделать я, значит, должен ты.

— Да, — согласился Зимний Медведь, — если они приедут сюда, я поговорю с ними. Но если они захотят встретиться с нами в другом месте, я отправлю туда Вольного Ветра. Вот почему я послал его к вам в школу белых людей. Хотя я в основном понимаю речь белых, Вольный Ветер хорошо говорит на их языке. Он может читать их написанные слова, а я не могу. Он знает их обычаи и не так легко поддастся на всяческие уловки.

— Отличный план, — сказал Пума. — Ты принимаешь его, Вольный Ветер?

Молодой человек кивнул в знак согласия.

— Если понадобится, я пойду. Я отправлюсь в лагерь наших самых ненавистных врагов и одержу над ними верх единственным известным мне, индейскому воину, способом.

— Могу я внести предложение? — вежливо спросила Таня, хотя, имея звание воина, она могла свободно говорить на этом собрании.

— Говори.

— Когда Вольный Ветер поедет на встречу с делегацией белых людей, пусть его сопровождает Летняя Гроза. — Таня сразу же поспешила объяснить свое предложение: — Вольный Ветер достаточно образован, но даже он не знает всех обычаев белых, которые могут оказаться ему неизвестны. Белые люди очень любят унижать индейцев при всех, особенно если те не подозревают о своем унижении. Мне всегда больно видеть, как они уговаривают кого-то из великих вождей одеться в платье белых. Никто не выглядит нелепее, чем индейский воин в пальто и цилиндре! Разве они не достаточно унизили нас, чтобы выставлять невежественными шутами?

— Летняя Гроза сможет уберечь Вольного Ветра от подобных случаев. Она росла среди белых и знает их манеры и обычаи. Она ни в коем случае не допустит, чтобы доблестный воин-шайенн превратился в посмешище. Если рядом с Вольным Ветром будет Летняя Гроза, белые люди не получат повода для насмешек над нами за нашими спинами в то время, как они будут сладко улыбаться нам в лицо.

— В словах Маленькой Дикой Кошки большой смысл, — сказал Пума. — Эти парни из правительства двуличны, языки у них ядовиты, как у змей.

— Если Вольный Ветер согласен, его жена станет сопровождать его, — решил Зимний Медведь. — Возможно, она поймет истинный смысл их слов, пока Вольный Ветер будет разъяснять им наши нужды.

— Хотя я и не считаю себя невежественным в отношении жизни белых людей, я ценю мнение своей жены. Это правда, что она лучше знает их обычаи и церемонии, потому что много лет жила среди них. Она пойдет со мной, если мы должны будем встретиться за пределами резервации.

От такой высокой оценки у Грозы сразу же поднялось настроение, она широко улыбнулась и с гордостью оглядела собравшихся.

— Это значит, что я тоже могу стать воином? — шутя спросила она.

Все, включая и ее, рассмеялись. Потом неожиданно Зимний Медведь произнес:

— Если ты сможешь научиться ездить верхом, читать следы, охотиться и сражаться так же хорошо, как наши воины и как твоя мать, можешь рассчитывать на получение звания воина. Сейчас мы не воюем с другими племенами, и у нас нет возможности вести счет удачным боям, но можно засчитывать успехи в переговорах. Попробуй, и если получится, мы с твоим отцом с радостью дадим тебе это звание.

Гроза даже рот раскрыла от удивления.

— Правда?

Оба вождя кивнули, посмеиваясь над ее изумлением, а Вольного Ветра охватили два чувства: он гордился женой, но в то же время его забавляло ее удивление.

— Мы даем тебе слово вождей, — сказал Грозе Пума.

Теперь улыбка молодой женщины озарила ее лицо неподдельной радостью, большие золотистые глаза засияли от удовольствия.

— Я сделаю это! — воскликнула она. — Если Вольный Ветер научит меня, я выучусь всему, что нужно знать! — Она перевела вопросительный взгляд на мужа.

— Да, Жена Моего Сердца, — ответил он, награждая ее любящим взглядом. — Я с радостью научу тебя всему, что знаю сам. Но предупреждаю, что ты не должна ждать от меня снисхождения. Я буду строгим наставником, и ты или будешь заниматься как следует, или должна сразу же забыть о своих далеко идущих мечтах.

Гроза не верила своим ушам.

— Я буду стараться изо всех сил, Вольный Ветер, — пообещала она. — Ты будешь мной гордиться.

— Я и так горжусь тобой, — заверил ее Ветер.

— Тогда ты будешь гордиться мной еще больше, муж мой.

 

* * *

Гроза начала заниматься немедленно, исполненная решимости быть готовой, когда и если им придется встретиться с представителями власти из Вашингтона. Тем временем совет племени отверг Закон Дауэса, и правительственная делегация отправила соответствующее послание в столицу, ожидая ответа, что делать дальше.

Каждый день, помимо своих обычных обязанностей и ухода за Идущим Облаком, Гроза постигала мастерство воина. Держа слово, Ветер был жестким наставником, а когда у него не было времени для очередного занятия, его место занимала Таня. Проведя столько лет на ранчо, Таня чувствовала, что, помогая дочери, восстанавливает и свои, подзабытые, навыки. И, возможно, мать была с дочерью даже строже, чем Ветер.

Гроза уже умела ездить верхом. Теперь она училась ездить на манер шайеннов. Грозе казалось, что она проводит больше времени, повиснув с одного или другого бока кобылы, чем на ее спине. Когда Гроза научилась держаться на лошади без седла и повода, направляя животное движением колен и оставляя руки свободными для оружия, настал черед научиться распластываться на спине или повисать с той или другой стороны лошади, используя ее как прикрытие. Совершенствуясь в этом, Гроза училась с любой стороны прыгать на лошадь на полном ходу, садиться на нее, прыгать сверху на спину лошади и становиться на колени или во весь рост на спине скачущего животного. Потом Гроза стала учиться обратному — на ходу спрыгивать с лошади, бросаться на врага со своей кобылы и перескакивать с одной лошади на другую без ущерба для себя.

На все это ушли недели и недели упорного труда. Все оказалось гораздо труднее, чем думала Гроза, у нее болели мышцы в самых неожиданных местах. По правде говоря, ей казалось, что все ее тело словно побито камнями, и она двигалась, постанывая от боли.

— И зачем только я решилась на это? — жалобно вопрошала она.

— Сдаешься? — подначивал Вольный Ветер. — Если слишком трудно, давай прекратим занятия. Ты можешь отказаться в любой момент.

— Никогда! Я стану воином, если только не умру раньше от занятий, — тихо добавила Гроза, подавляя стон. — А это очень даже может быть.

Самым легким для нее оказалась стрельба из лука и винтовки. Ее отец настоял, чтобы все его дети научились обращаться с огнестрельным оружием для защиты ранчо. Природные способности Грозы и умение хорошо целиться помогали ей, и она наслаждалась этими уроками. Однако, когда настал момент стрелять на скаку, причем как вперед, так и назад, это явилось настоящим испытанием для молодой женщины. Потом она училась владеть ножом, копьем и томагавком. Степень сложности повышалась, но Гроза все равно получала от этих занятий огромное удовольствие.

Когда Ветер в первый раз взял ее с собой на охоту, Гроза чуть не лопалась от возбуждения. Она быстро научилась различать следы разных животных, немалую помощь оказали ей и ее познания в ветеринарии. Кроме того, Гроза обладала острым зрением и хорошо различала запахи.

Самым трудным оказалось научиться сидеть совершенно неподвижно, иногда часами. Все осложнялось и тем, что Гроза все еще кормила своего новорожденного сына. Когда была возможность, они брали Идущее Облако с собой, повесив колыбель на луку седла Грозы. Если ребенка надо было оставить дома, за ним присматривала Таня, а кормила одна из женщин деревни. Но это совсем не помогало Грозе в ее трудном положении, потому что молока у нее было много, и груди очень скоро начинали болеть, а сидеть при этом неподвижно было в десять раз тяжелее.

Ветер учил Грозу не только находить следы и охотиться, но и уничтожать собственные следы, чтобы не быть выслеженной. И самым трудным для нее было научиться двигаться легко и тихо, не потревожив вокруг себя ни одной веточки или травинки, не оставив ни конского волоса, ни отпечатка своей ноги. Гроза всегда двигалась с грацией и изяществом, но никогда не заботилась о том, чтобы ходить бесшумно и осторожно, как того требовало звание, которое она пыталась завоевать.

Когда спустя много недель Гроза смогла уйти от своей матери и Ветра, она прошла испытание. Затем, чтобы проявить другие свои умения, Гроза должна была выследить своего отца, чья способность маскироваться высоко ставилась в племени. И когда она уже решила, что потеряла его, Гроза заметила мелькнувшую в густом кустарнике синюю головную повязку Пумы.