Глава 21. Вот и все, — возвестила Падме, выуживая робота-секретаря из масла.

 

Вот и все, — возвестила Падме, выуживая робота-секретаря из масла.

Она с трудом сдерживала смех. По ошибке она окунула Ц-3ПО с головой, и теперь дроид размахивал манипуляторами и ныл, что совершенно ослеп. Пришлось пойти поискать ветошь. Много ветоши. Хорошая полировка, и дроид снова имеет сияющий вид.

— Так лучше?

— О, много, много лучше, госпожа Падме!

Робот осмотрел себя и остался доволен.

— Больше нигде не чешется? — уточнила Падме.

— Не чешется, — радостно подтвердил Ц-3ПО.

— Вот и хорошо...

Падме еще улыбалась, но подступающая пус­тота никуда не исчезла, скоро она опять потребует внимания к себе. Возня с дроидом заняла Амидалу на несколько часов, девушка даже не заметила, как прошла ночь, а в приоткрытую дверь уже ви­ден кусок посветлевшего неба и скоро взойдет сол­нце. Анакин не вернулся.

А прятаться больше было некуда.

Позади кто-то негромко хмыкнул. Падме стремительно обернулась: подпирая сте­ну широким плечом, стоял Оуэн.

— О госпожа Падме, благодарю вас! Благода­рю вас! — Ц-3ПО кинулся обниматься.

Падме приготовилась мужественно пережить порчу платья, но робот-секретарь вдруг остановил­ся. Очевидно, вспомнил, что является образцом хороших манер и учтивости.

— Благодарю вас, — с достоинством повторил Ц-3ПО. — Вы невероятно добры.

Оуэн Ларс со спокойным любопытством на­блюдал за сценой.

— Вот вы где, — сказал он. — А мы уж обыс­кались.

— Я все время была здесь, — виновато поту­пилась Падме; ей не пришло в голову, что хозяева переполошатся, не найдя ее утром в постели. — Ц-3ПО нужна была ванна...

К ее великому облегчению, молодой человек не стал развивать эту тему. Интересно, сколько ему лет? Рядом с Оуэном Ларсом Падме чувствовала себя девчонкой, которая бездумно тратит жизнь неизвестно на что. Она хотела напомнить себе, что ее работа весьма важна для каждого фермера, но посреди пустыни на ферме, где добывалась вода, слова звучали неубедительно, а патетика была не­уместна. Тем более что Татуин не входил в Рес­публику.

Падме терла ветошью испачканные в масле ладони и натужно придумывала тему для разгово­ра. О чем с ним говорить? Не о видах же на уро­жай?

От сельскохозяйственных тем ее спас радост­ный крик со двора:

— Возвращается! Он возвращается!

Падме и Оуэн одновременно выскочили из га­ража. Беру подпрыгивала на одном месте, тыча рукой в горизонт. Не доплетенные косички раска­чивались из стороны в сторону.

Из дома раздался грохот опрокинутого табуре­та. Оуэн повернулся, но спасать было некого. Его отец успешно преодолел порог, пострадала только кухонная мебель.

— Где? — спросила Падме.

Беру опять указала на горизонт. Прищурившись и прикрываясь ладонью от низкого солнца — первого из близнецов, — Пад­ме всматривалась в пустыню, пока резь в глазах не заставила ее отвернуться. Но она успела заметить черную точку, стремительно пересекавшую пески. Через некоторое время, когда крошечное пятныш­ко приобрело узнаваемые очертания, стало ясно, что Анакин не один, что на заднем сиденье гравицикла кто-то сидит.

— Шми, — беззвучно шевельнул губами Клигг Ларс.

Фермера трясло так, что это было заметно.

Беру вдруг всхлипнула, закрыла лицо руками. Падме оглянулась и с удивлением заметила, что на щеке младшего Ларса тоже блестит влажная по­лоска.

Анакин остановил гравицикл в двух шагах от окаменевшей группы. Не произнеся ни слова, спе­шился, отвязал от машины мертвое тело и поднял его на руки. Возле Клигга он остановился. Мужчины смотрели друг на друга с одинаковым выраже­нием горя на лицах.

Затем — все так же молча — Анакин прошел в дом.

Если б не одежда, Падме не узнала бы Скайуокера. Лицо его утратило последние штрихи детс­кости. Гнев, скорбь, вина, покорность, почти по­ражение. Скоро Анакину смертельно понадобит­ся собеседник.

Оставалась всего лишь одна проблема: Падме все еще не знала, что сказать.

 

* * *

 

В этот день в доме Ларсов вообще почти не разговаривали. Каждый просто занимался привыч­ной работой, лишь бы не смотреть друг на друга. Вскоре наступит время для общей скорби, но никто не хотел торопить его.

Падме готовила завтрак для Анакина. Она уди­вилась, когда Беру предложила ей помощь.

— Как там? — вдруг спросила Беру. — На что похоже?

Падме с любопытством посмотрела на румя­ную толстушку с ямочками на щеках и живым горячим взглядом.

— Прошу прощения? — вежливо удивилась она.

— На Набу. На что похожа там жизнь?

Падме думала об Анакине, и Беру пришлось еще раз повторить свой вопрос.

— А-а... там все очень... зеленое. Много воды, деревьев, повсюду цветы. Совсем не похоже на Татуин.

Падме не собиралась быть грубой или невеж­ливой. Она просто хотела быть рядом с Анакином, и как можно скорее. Беру ей мешала.

Падме поставила еду на поднос.

— А мне здесь больше нравится, — сказала Беру.

Она больше не улыбалась.

— Может быть, когда-нибудь прилетите и сами увидите, — из соображений тактичности предло­жила сенатор.

Беру очень серьезно покачала головой.

— Не думаю, — сказала она, помогая нагру­жать поднос. — Я не люблю путешествовать.

Падме взяла поднос.

— Спасибо, Беру, — она сделала попытку улыб­нуться.

Толстушка повернулась и вышла из кухни.

 

* * *

 

Анакин отыскался в мастерской при гараже. Скайуокер стоял у верстака и задумчиво разгляды­вал коробку передач гравицикла.

— Я принесла тебе поесть.

Анакин, не прекращая работы, бросил на Пад­ме короткий взгляд. Движения его рук были рва­ные, Скайуокер был зол. Он даже не думал, что делает.

— Сломался передаточный механизм, — по­яснил он сердито. — Знаешь, жизнь кажется много проще, когда что-нибудь чинишь. А я могу почи­нить что угодно. Всегда мог. Но я...

Падаван отшвырнул гаечный ключ, уперся ла­донями в верстак, понуро свесив голову.

Он вот-вот упадет, поняла Падме. Ноги его не держат.

— Почему она умерла?

Падме поставила поднос на верстак, подошла сзади, обняла, положив голову Анакину на плечо.

— Почему я не смог спасти ее? — спросил Скайуокер в пространство. — Я же знаю, что мог!

— Ани, ты пытался, — Падме прижалась к нему. — Иногда что-то нельзя починить. Ты не всемогущ.

Падаван зло оттолкнул ее.

— А следовало бы быть! — крикнул он; лицо его казалось застывшей маской. — И когда-ни­будь стану всемогущим!

— Ани, не говори так! — испуганно произнес­ла Падме.

Но, кажется, ее никто не слушал.

— Я стану самым могущественным из всех джедаев, — просто сказал ее собеседник.

Неожиданно низкий голос раскатился по гаражу:

— Обещаю тебе. Я узнаю, как сделать так, что­бы никто не умирал.

— Анакин...

— Это все Оби-Ван! — вдруг выкрикнул Скайуокер, вихрем промчавшись по комнате и вновь обрушив кулак на ни в чем не повинный верстак, чуть было не перевернув при этом тарел­ку с едой. — Он не пускает меня на этот путь.

— Чтобы ты мог охранять меня, — осторож­но напомнила сенатор.

— Мне надо быть там, вместе с ним, ловить убийц! Я бы давно уже их поймал, и мы прилете­ли бы сюда вовремя, и мама была бы жива!

— Ну, откуда ты знаешь...

— Да он просто завидует, — Анакин не обра­щал на нее никакого внимания.

Падме сообразила, что он даже не с ней разго­варивает. Она не верила собственным ушам, но его слова для ее ушей и не предназначались.

— Он не пускает меня, потому что знает, что я уже сильнее, чем он. Он держит меня!

Анакин схватил гаечный ключ и с силой швыр­нул в кучу запасных частей в углу. Темная тень метнулась по полу.

— Ани, что с тобой? — закричала Падме, и звук ее голоса, наконец, привлек его.

— Я же тебе говорил!

— Нет! — выкрикнула Падме. — Нет. Что с тобой на самом деле?

Анакин молча смотрел на нее. Кажется, она попала в нужную точку.

— Я знаю, тебе больно. Но есть что-то еще. Что с тобой?

Он смотрел на нее. Молча.

— Ани?

Скайуокер словно съежился, стал ниже ростом.

— Я... я убил их, — сказал он.

И если бы подбежавшая Падме не подхватила его, то упал бы.

— Я убил их, — повторил он. — Всех. Они мертвы. Все до единого...

Взгляд у него был такой, словно Анакин вер­нулся откуда-то издалека и не сразу может узнать знакомые места.

— Ты сражался... — начала говорить Падме.

Он ее не услышал.

— Не только мужчин. У тускенов сражаются только мужчины. Нет, не только их. Женщин и детей тоже... Они — звери! — вдруг крикнул Анакин. — Я убивал их, как животных! Ненавижу их!

Надо было что-то сказать, но у Падме не было ни слов, ни мыслей. Может быть, если бы Скайуокер посмотрел на нее, было бы легче придумать что-нибудь нужное, достойное или хотя бы уте­шительное, но Анакин смотрел в сторону. А по­том вдруг заплакал.

Оставалось лишь обнимать его, как ни страш­но ей было. И не хотеть, чтобы он ушел. И не знать, что сказать.

— Почему я их ненавижу? — обиженно спро­сил Анакин.

— Ты ненавидишь их или то, что они посмели поступить так с твоей матерью? — слабо попыта­лась раскачать его Падме.

— Я ненавижу их.

— Но они заслужили твой гнев, Анакин.

У него ресницы слиплись от слез и потемнели.

— Нет, здесь что-то не то... — начал Скайуокер и замолчал, мотнув головой. — Я не... я не мог...

Он показал Падме раскрытую ладонь, потом сжал пальцы в кулак, словно пытался удержать невидимую узду.

— Не мог себя контролировать. Я... я не хочу, — Анакин облизал сухие губы. — Не хочу ненави­деть. Ненависть — это неправильно... Я просто не могу простить их!

— Человеку свойственно испытывать гнев, — сказала рассудительная Падме.

— А джедаю свойственно контролировать гнев, — парировал падаван, не задумываясь.

Он все-таки высвободился из ее рук и теперь из полутьмы пыльного гаража смотрел на откры­тую дверь и залитую ослепительным светом пус­тыню за ней. Падме привстала на цыпочки и ос­торожно прикоснулась губами к его влажной щеке.

— Ш-шш, — шепнула она. — Ты человек.

— Я — джедай, — отрезал Скайуокер. — Я знаю, что я лучше. Прости. Мне очень жаль.

— Ты — такой же, как все остальные.

Он все-таки сдался, потому что даже великим воинам иногда приходится плакать.

 

* * *

 

Оби-Ван с удовольствием ударил бы кулаком по пульту, и желательно — изо всех сил. Так, что­бы раскололся пластик, а вся электронная начин­ка вылезла наружу. Но, во-первых, подобное про­явление чувств джедаю и рыцарю Храма не при­стало, а во-вторых, занудливый голос рассудка твердил, что, скорее всего, он разобьет руку, а не пульт. И при этом не спасет положение.

Он столько времени потратил, чтобы незаме­ченным выбраться из города-завода, и, усевшись наконец-то в кресло перед пультом, думал, что приключение закончилось. Как бы не так.

— Передатчик работает, — сказал джедай вслух, обращаясь к астродроиду за неимением дру­гого собеседника; Р4 погудел в знак согласия. — Но ответного сигнала мы не получаем. Корускант слишком далеко...

Он повернул голову к астродроиду в поисках сочувствия.

— Можешь дать сигнал помощнее?

Ответное чириканье было далеко не утешитель­ным.

— Ладно, попробуем что-нибудь другое, — Оби-Ван огляделся по сторонам.

Красная безжизненная равнина равнодушно молчала. Итак, какой у него выбор? Взлететь с риском быть обнаруженным и посоревноваться в ловкости с местными системами противокосмической обороны. Еще раз попытаться послать сиг­нал на Корускант, делая вид, что не замечаешь, что находишься под колпаком экранирующей ат­мосферы. Что еще?

— Набу ближе, — неожиданно сказал он; Р4 бибикнул. — Может быть, сумеем связаться с Анакином, пусть передаст информацию на Корус­кант?

Р4 с энтузиазмом взялся за дело.

Оби-Ван полез из кабины, чтобы размять ноги.

Р4 горестно загудел: что-то не так.

Оби-Ван, изрыгая проклятия, часть которых была подцеплена в заведении Декса Джеттстера, а часть — у учителя, когда тот думал, что падаван его не слышит.

— Как это — его нет на Набу?

— О-ооо! — сообщил астродроид.

— Как такое вообще может быть? Спорить с дроидом джедай не стал, а сам усел­ся за передатчик и довольно быстро выяснил, что P4 прав, и Анакина Скайуокера на планете Набу не имеется.

Сначала потерял подозреваемую, потом плане­ту, потом охотника, а теперь — собственного падавана. Что за неделя выдалась, а? Учитель хохо­тал бы пару суток. А отсмеявшись, обязательно восхитился бы профессионализмом Оби-Вана.

Кеноби безнадежно вызывал Анакина на раз­ных частотах, но всегда с одним и тем же резуль­татом. Прошло несколько минут, и джедай отло­жил комлинк.

— Его нет на Набу, — признал он поражение.

Р4 саркастически крякнул.

— Попробую поискать его. Надеюсь, с ним ничего не случилось...

Время стремительно утекало. Кеноби знал, что теряет драгоценные минуты, но выбора не было. Он не мог пойти в город — там он рисковал по­пасть под арест. И не мог передать Совету тре­вожную новость. И улететь отсюда не мог — по крайней мере, до темноты.

Поэтому он ждал и слушал завывание ветра за открытым колпаком кабины. В конце концов, астродроид неуверенно подал голос. Оби-Ван при­двинулся к пульту. Глаза его удивленно округли­лись. Было от чего.

— Во имя всех ситхов прошлого и настоящего, что он там позабыл?!!

Астродроид исхитрился и сумел отследить сиг­нал браслета-комлинка, выданного Скайуокеру перед отлетом. Сигнал шел с Татуина.

— Я же велел ему не высовывать носа с Набу!

Р4 испуганно ойкнул.

— Знаю, знаю, ты ни при чем... — Кеноби встал и спрыгнул на землю. — Р4, начинай передачу. У нас не так много времени.

Дроид чирикнул в том смысле, что давно готов.

— Анакин? — произнес Кеноби в комлинк. — Анакин, ты слышишь меня? Оби-Ван Кеноби вы­зывает Анакина Скайуокера.

В ответ из динамика полились истошные тре­ли. На Р4 это было мало похоже, а вот на кое-кого другого...

— Р2Д2, это ты? Ты меня хорошо слышишь?

— Пь юти-фьють, — утвердительно заявил астродроид.

— Запиши следующее сообщение и передай джедаю Скайуокеру.

— Пьють.

— Анакин, у меня вышла из строя дальняя связь, — продиктовал Оби-Ван. — Передай эти новости на Корускант.

Рассказывать пришлось долго, Кеноби даже не­много охрип. А когда он закончил послание, то выяс­нил, что учитель, как обычно, был прав в своей низкой опенке способности ученика стратегически мыслить. Пока Оби-Ван беспокоился о радарах и зенитных ус­тановках, сработали обычные пеленгаторы. За время передачи аборигены при их достаточно высоком технологическом уровне могли успеть не только нео­днократно запеленговать резидента, но и построить вокруг него три-четыре станции слежения.

Когда Оби-Ван обернулся, то увидел, что пря­мо ему в лицо смотрят короткие стволы лазерных пушек. Из-за скалы выкатились еще несколько дройдеков и развернулись в боевую позицию.

 

* * *

 

Могилу выкопали за оградой, там, где два боль­ших валуна уже обозначали места последнего сна прежних обитателей фермы. День выдался ясный, что, в общем, не было неожиданностью на Татуине. Тут редко стояла иная погода. Но даже оба солнца, сиявшие на белесом небосклоне, не могли развеять печаль в семье Ларсов. Их радостный свет казалась неуместной насмешкой.

Клигг перегнулся через подлокотник инвалид­ного кресла и набрал горсть сухого песка.

— Я знаю, — сказал он, — где бы ты ни была, там сейчас стало лучше.

Белые мелкие песчинки прилипли к потной коже.

— Мужчине трудно пожелать лучшую спутни­цу в жизни. Прощай, жена. И спасибо тебе.

Он аккуратно ссыпал песок в свежую могилу, коротко глянул на Анакина и вновь утонул в соб­ственном горе. Круглолицая Беру всхлипнула и вытерла нос кулачком, стеснительно прячась за широкое плечо жениха.

Анакин опустился на колени. Сухой песок на­поминал пыль. Сколько ни сжимай пальцы, в ку­лаке ничего не остается.

— Мне не хватило силы, чтобы спасти тебя, мама...

Плечи Анакина вздрогнули. Скайуокер замол­чал и очень медленно втянул воздух в легкие. Ды­шать становилось все труднее.

— Мне не хватило силы, — повторил он. — Но даю тебе слово, больше этого не повторится.

Он все-таки не удержал короткого сухого ры­дания, но когда поднялся на ноги, уже был споко­ен. Хотя бы внешне. Он даже не заметил, что Падме взяла его за руку.

— Я скучаю без тебя, — прошептал едва слыш­но Скайуокер.

Прощание было прервано громкими электрон­ными воплями. С трудом преодолев небольшой бархан, к ним спешил астродроид.

— Р2? — удивилась Падме. — А ты что тут делаешь?

Астродроид ответил, симфонией свиста, стена­ний и отрывистых гудков. Он завывал, как туман­ная сирена.

— Кажется, он говорит, что у него срочное послание от кого-то по имени Оби-Ван Кеноби, — неуверенно перевел Ц-3ПО. — Вы что-нибудь понимаете, хозяин Анакин?

Скайуокер с трудом возвращался к действитель­ности:

— В чем дело?

Р2Д2 прочел длинную речь, состоящую из по­дозрительных посвистываний и возмущенного писка.

— Вторичная передача? — нахмурил выгорев­шие брови падаван. — А в чем дело-то? Почему?

Он неловко оглянулся на Ларсов, потом поспе­шил следом за астродроидом к кораблю. Падме шла сзади как привязанная. Замыкал процессию Ц-3ПО. Р2Д2 являл собой образчик предусмотрительнос­ти. Он начал трансляцию не раньше, чем убедился, что их никто не подслушивает. Он был готов из­гнать и Ц-3ПО, но Анакин дал слово, что знаком с роботом-секретарем с самого рождения — робота, разумеется, — и готов за него поручиться.

— Анакин, — заговорила призрачная фигура Кеноби, — у меня вышла из строя дальняя связь. Передай эти новости на Корускант.

Р2Д2 внезапно остановил запись, голограмма застыла в воздухе.

Анакин кивнул спутнице:

— Дублируй сразу в зал Совета Ордена.

Падме уселась за пульт и занялась делом. Вре­мени оно заняло не слишком много, пришлось только подождать ответа с Корусканта. Кажется, в Ордене уже заранее все беспокоились, потому что подтверждение пришло быстро.

— Давай дальше, Р2.

Дроид чирикнул, и голографическое изображе­ние Кеноби ожило вновь.

— Я проследил охотника за головами Джанго Фетта до завода по выпуску дроидов на Геонозисе. Там Торговая Федерация создает новую армию, а за покушениями на жизнь сенатора Наберрие сто­ит вице-король Гунрай...

Анакин и Падме обменялись понимающими взглядами. Ни того ни другую информация о лич­ности заказчика как-то не удивила.

—...гильдия купцов и корпоративный союз пре­доставляют Графу Дуку поддержку и формируют...

Голограмма зарябила.

— Эй! Подожди...

В поле зрения камеры вкатились несколько металлических шаров в рост человека. Падме, не замечая того, вцепилась в подлокотники кресла так, что побелели костяшки. Слишком хорошо она помнила свои встречи с дройдеками. На передатчик роботы внимания не обратили, поэтому сцену пленения можно было пронаблюдать в деталях. Потом голограмма мигнула и погасла.

Скайуокер сгоряча замахнулся на астродроида кулаком. Опустил, руку. И Р2Д2, и он сам едва ли могли что-то сделать.

А если честно — вообще ничего.

 

* * *

 

Тем временем на далеком Корусканте члены Совета встретили известие в глубоком молчании.

— Жив он, — в конце концов, проскрипел Йода. — Чувствую его в Силе.

— Но в плену, — добавил Мэйс Винду, кото­рому вдруг стало неуютно сидеть в удобном крес­ле. — И колеса начинают крутиться все опаснее.

— Происходит на Геонозисе больше, чем рас­крыто, да. Чувствую я, м-мм...

— Согласен, — степенно кивнул Винду и вдруг, сам себе удивившись, добавил то, чего вовсе не собирался произносить: — Мы не должны сидеть сложа руки.

И посмотрел на Йоду, как, впрочем, и все ос­тальные. Маленький магистр устало опустил веки. Он казался усталым и очень больным.

— Темную сторону чувствую, да, — пробор­мотал он. — И все в тумане.

Для Винду уже было достаточно, он кивнул и повернулся к остальным членам Совета. Сознание словно раздвоилось: один он, почтенный магистр, уравновешенный, здравомыслящий (Куай-Гон обя­зательно добавил бы: «обленившийся», подумал Винду) страстно хотел, чтобы ничего не менялось.

Второй же отдал приказ, которого давно не слы­шали в стенах Храма. Многие годы.

— Собираемся, — Винду взял комлинк. — Мы справимся с Дуку, — сказал он ожидающему падавану. — Ты оставайся там, где ты сейчас нахо­дишься. Защищай жизнь сенатора любой пеной. Для тебя это — высший приоритет.

— Я понял, мастер, — донесся далекий ответ.

 

* * *

 

Падме любила считать себя разумной и рассу­дительной, хотя втайне от всех признавалась — и только самой себе, — что природа обделила ее тер­пением. И она не могла себе представить, что Анакин вот так покорно останется сидеть на Татуине и сторожить ее, когда его учитель попал в беду. По­этому, как только голограмма погасла и стало со­вершенно ясно, что продолжения они не дождут­ся, Падме принялась готовить корабль к взлету.

— Им нужно пролететь добрую половину Га­лактики, — бросила она через плечо притихшему падавану. — Они не успеют.

Ответа не было.

— Слушай, до Геонозиса тут парсек с лиш­ним, — Падме глубоко задумалась над навигаци­онным компьютером, но Р2Д2 уже оттер ее и доб­росовестно прокладывал курс. — Анакин?

— Ты их слышала.

— С Корусканта им не долететь вовремя! Они не успеют его спасти! — голос сенатора начал звенеть.

Она уже собралась прогреть двигатели, когда Анакин положил сверху свою ладонь.

— Если там есть, кого спасать, — угрюмо ска­зал Скайуокер.

Потом повернулся и пошел прочь из рубки.

— Ани! Ты что, будешь вот так сидеть здесь и дашь ему умереть?

Пришлось вскакивать, бежать следом, хватать за руку.

— Какая разница? — пробормотал падаван. — Они все умирают...

— Он — твой друг! Твой наставник! У Скайуокера потемнели глаза.

— Он заменил мне... — Анакин помолчал. — Он заменил мне отца. Но ты слышала магистра Винду. Мне строго приказано оставаться здесь.

Он сомневается, подумала Падме. Может быть, первый раз в жизни он спрашивает, а стоило ли прислушиваться к тем неслышным для других голо­сам, что нашептывают прямо в ухо, подталкивают на путь. Надо было что-то делать, и не только ради Скайуокера. Если они останутся здесь, поняла се­натор, она потеряет двух друзей. Одного — на Геонозисе, второго — здесь.

— Тебе приказано оставаться здесь, чтобы ох­ранять меня, так? — сказала она, улыбаясь.

Потом вернулась в рубку, села за пульт и продол­жила предстартовую подготовку. Дело двигалось не так скоро, как ей хотелось бы. Анакин успел по­дойти, как раз когда басовито запели двигатели.

— Падме!

— Тебе приказано охранять меня, — повторила девушка. — А я отправляюсь на выручку Оби-Вану. Так что если намерен защищать меня — летим!