Новый лох лучше старых трех

 

 

Наша авторская мебель

Одинаково годна

И для юношеских ебель,

И для старческого сна.

 

Сегодня, сидя на толчке, взяв в руки порезанную газету, обнаружила незамеченное доселе объявление: «Приглашаем к сотрудничеству продавцов‑коммивояжеров надувных матрасов». Зарплата высокая, график свободный, я «купилась». Доделала свои дела и пошла. Точнее, пошли мы. Я и Олег, который практически уже не отходит от меня. Я, конечно, стараюсь не замечать и не разговаривать с ним, петь про себя какие‑то песни, которые ему категорически не нравились и когда‑то отгоняли его, как молитва – черта, но не реагировать на самые едкие подколки этого дьявола практически невозможно.

...По указанному адресу обещанного магазина не оказалось. Обычный жилой дом, во дворе которого стоит грузовая машина.

– Сюда! Иди сюда, – кричит здоровая бабища из машины.

Я оглянулась, поблизости никого нет, и пошла к грузовику.

– Ты по объявлению? – с места в карьер начала бабища.

– Да. А у вас разве не магазин?

И тут она начала грузить меня на тему, что магазины – это уже не актуально. Магазины ведь должны платить за аренду помещения, за электричество, за «крышу» и еще много за что; короче, вот из‑за такой канители товары и стоят в магазинах дорого. А их матрасно‑надувная фирма избегает подобных условностей и просто предлагает брать товар на реализацию. Берешь несколько и ходишь по офисам и конторам, предлагаешь – показываешь – рассказываешь. Народ у нас дешевку любит и расхватывает. Пусть нет гарантии, но на одно лето позагорать его все равно хватит.

– Ну нет! – Я с ходу решила отказаться от авантюры, но тётка назвала цену за матрас, и я тормознула в раздумьях.

– Но вам же нужно, наверное, деньги за них отдавать сразу?

– Нет, что вы. Можете оставить в залог паспорт.

Инстинкт «жопосохранения» начал вопить, что загремлю под фанфары с этим барахлом, однако во время нашей беседы я увидела, что к грузовику подтянулось еще десяток матрасораспространителей. С виду более сытых, чем те, что приходили покупать грибные споры.

– Давай‑давай, не стесняйся! Твори, выдумывай и пробуй! Для тебя это не просто работа, а практически карьерный рост какой‑то, – сообщил ОН.

– Исчезни, – процедила я.

Люди бойко тарились матрасами, а я, стоя рядом с грузовиком, раздумывала. Что делать? Вернуться домой? Но там нечего есть, кроме шампиньонов, от которых уже изжога. Кроме грибов там еще сын, а вечером должен приехать Вова, и неизвестно, есть ли у него деньги. Но даже если «капуста» и имеется, то разве он обязан содержать моего ребенка?

– А ты чё вылупилась? Чё тут раздумывать‑та!? – Бойкая тетка из распространителей уставилась на меня. – Хватай в обе руки, да почесали. Вместе‑то, поди, не так стрёмно будет, а чё продадим – пополам. Хочешь, не бери сегодня товар, пойдем с моим.

«Она выбрала тебя за твой рост, – тут же съехидничал Олег. – Сумеешь отбиться от хулиганов».

Лучше бы ОН молчал, возможно, я бы ушла спокойно и забыла об этой «коммивояжерке», но, когда ОН что‑то советует, я всегда, как правило, поступаю наперекор.

– Пошли.

Все равно делать нечего. Тетка радостно уступила мне одну сумку, и мы тронулись. В пути выяснилось, что тётку звали Лида и болтала она без умолку.

– Раньше я так мороженое брала под реализацию. Его машинами прямо с хладокомбината привозили. Повесишь ящичек на плечи, привяжешь впереди себя, и по электричкам. Только сиськи мерзнут, а так ничего. Можно еще в сумке на колесиках возить, но колеса в тамбуре застревают. А в руках носить, так через два часа руки так немеют, будто нету их вовсе.

– А где денег больше – на мороженом или матрасах? – Я, как могла, косила «под своего».

На самом деле мне совершенно безразлично. Я здесь только временно.

– Сначала‑то было на мороженом, – делилась Лида. – Да только сейчас развелось таких продавцов, что до Москвы раком можно поставить и обратно! А доход‑то какой? Тащишь короб, а потом узнаешь, что впереди тебя всего на два вагона какая‑то шмара с таким же коробом и идет. И все, кому оно надо, у нее и взяли. Да и тает мороженое быстро. Если за день не продала, так и считай, попала. А с матрасней проще, не задвинешь так хоть взад вернешь...

Вполуха я слушала рассказы о том, как конкуренция породила войну среди мороженщиков, но поскольку они слишком мелкие торговцы, то урегулировать дикий рынок нереально. А «матрасников» пока немного. И, как люди «интеллихентные», они маршруты и районы города поделили. Я не интересовалась у Лиды, но по ее болтовне поняла, почему она не ищет себе нормальную работу. В речи ее проскальзывали блатные нотки. Женщину в возрасте с уголовным прошлым вряд ли куда возьмут. Ну а я?..

Круг замкнулся. Я чувствовала, что теперь окружена самыми неблагополучными людьми и одним зло ухмыляющимся призраком. Он молчал практически весь день, давая мне сполна наслушаться бредовых историй из жизни мелких лавочников.

В первую «смену» мы «задвинули» три матраса. Кое‑где нас «гоняли мусора», кое‑где шпыняла охрана, а на одном из офисов, куда мы хотели сунуться, обрадовавшись, что его никто не охраняет, вообще висела надпись: «Коробейникам вход запрещен» с доброжелательной припиской фломастером внизу: «Пошли на хуй!!!» Я помогла дотащить остатки до метро, Лида везла их домой.

– Ну что, завтра снова вместе?

– Не знаю.

Честно говоря, за сегодня я упахалась окончательно. Матрасы таскать пришлось мне, Лида же только молола языком. Впрочем, я не протестовала против такого разделения труда, мне все‑таки надо подучиться. Но завтра я уже и сама справлюсь.

Теперь я коммивояжер, и уже неделю длятся мои «коммивояжи». «Эх, полным‑полна моя коробушка!»

А что? Неплохо. Не надо рано вставать, а если бродить по городу надоело, можно и домой вернуться. Вчера встретила еще одного из наших. Он стоял у метро с... надутым матрасом. Оказалось, что ходить надоело, и он решил просто продавать их, стоя на месте. Что категорически запрещено, ведь разрешения на торговлю у нас нет. Зато надутый ярко‑красный новенький матрасик, пахнущий свежей резиной, как красная тряпка на серой весенней улице, привлекал взгляды и вызывал мечты о приближающемся лете. Купить его хотелось, не то что его братьев, сложенных впятеро и напоминающих детские клеенки. «Эх, парниша, будут... будут у тебя проблемы!» – подумала я и пошла дальше.

На следующий день ноги отказались нести меня и сумку с товаром. Я добрела до метро, где конечности буквально вросли в землю. Да еще и туфли, купленные на деньги, заработанные в клубе, собирались с минуты на минуту издать последний «вскрип» и умереть.

И я встала у «Нарвской». Вот только надуть посреди улицы матрасы оказалось нереально, и я просто разложила их на скамейке, ожидая какую‑нибудь любопытную тетку, которая не замедлила появиться.

В тот день я продала парочку. Дело пошло. Значит, алгоритм такой: надуваю их дома и возвращаюсь сюда же.