16 страница

Избыток игрушек, по моим наблюдениям, не составляет большой беды, когда ребенок умеет в них играть - фантазировать, придумывать сюжеты с их использованием, находить им разные способы применения. Игра, если присмотреться, происходит в нем самом, в его духовном мире, игрушки же оказываются лишь дополнительным аксессуаром. Но лишь немногие рождаются с этим умением, и лишь немногим воспитателям передается по наследству искусство обучения ему... В результате получается, что радость ребенок испытывает только в момент получения новой игрушки - радость обладания, а не использования, чувство острое, но быстро притупляющееся. Уже на другой день тускнеет восхитительное ощущение новизны, а на третий исчезает совсем - теперь получить удовольствие можно будет лишь в том случае, если родители или гости принесут и подарят еще одну игрушку...

Придавать ли значение небрежности ребенка в обращении с игрушками? Это тоже педагогическая проблема, имеющая далеко ведущие последствия. Если родители не обратили внимания на сломанную игрушку, они тем самым показали ребенку, что ни она, ни заплаченные за нее деньги не имеют для них никакой цены. Можно не беречь эту свою собственность: вместо нее, как по щучьему велению, появится другая. Можно не жалеть, что деньги родителей оказались потрачены зря: у папы и мамы много денег, что о них беспокоиться! Все дети ломают игрушки, но в зависимости от того, как реагируют на это взрослые, выносят на будущее разные уроки.

Я уже говорил немного о возрастном рубеже, за которым начинается активная социализация. Он совпадает обычно с поступлением в школу или, если дети посещают детский сад, с переходом в самую старшую группу. Ребенка начинает интересовать его внешний вид, появляется желание надеть на себя не вообще удобную и красивую вещь, а именно такую, которая вызовет восхищение, а возможно, и зависть у других детей. Вместе с тем дети уже хорошо понимают, что значит высокая цена этих предметов туалета, а в связи с этим - их доступность или недоступность.

Семилетний ребенок, если тактично его порасспросить, может достаточно подробно и точно обрисовать материальное положение своих одноклассников. Он, возможно, не думает об этом специально, но не пропускает ни одного из признаков, свидетельствующих об обеспеченности, - ни наличия автомашины в семье, ни подробностей экипировки, ни легкости, с какой появляются у ребят быстро входящие в моду забавы. С этих же пор родители начинают явственно ошущать, что помимо их собственной воли ребенком управляет диктат его социального окружения. Детская среда точно моделирует нравы "большого" общества - власть моды, культ предметов, наделяемых особым ореолом престижности, необъявленное соревнование в материальных успехах. Если в классе, где учится ребенок, принято оценивать успехи и место во внутренней иерархии не по тому, что человек умеет, а по тому, что он имеет, - надо обладать исключительной силой характера, чтобы сознательно отказаться от участия в этих гонках.

И все же от родителей зависит немало. Какое значение сами они придают тому, насколько соответствует их ребенок сложившимся вокруг него стандартам? Следят ли за тем, по каким признакам он выбирает друзей, - по их личным качествам или по близости к социально-экономической элите? Учат ли с мудрым спокойствием относиться к своему собственному положению, будь оно хуже или, наоборот, лучше, чем у большинства детей в классе? Или даже проще: способны ли они чему бы то ни было его учить, имеют ли ресурсы и каналы влияния на настроения и - уже вполне можно воспользоваться таким словом - взгляды сына или дочери?

Перед первым сентября мы купили сыну часы, просит совета молодая женщина. Муж сомневался, стоит ли, - когда мы были школьниками, это не поощрялось, учителя говорили, что ученик перестает следить за происходящим в классе, а только смотрит, сколько времени осталось до звонка. Но сын очень просил, и мы уступили. Часы хорошие, не дешевые, ходят прекрасно. И вдруг он заявляет, что часы не годятся, потому что у всех ребят в классе цифирки выскакивают, а у него стрелки. Какая-то девочка дразнит его, что у него часы бабушкины... К отцу боится приставать, а меня атакует. Целый месяц я сопротивлялась, а потом подумала: ну а что, из-за каких-то 50 тысяч он будет ходить в школу с плохим настроением? И сдалась... Теперь он просит какое-то японское волшебное яйцо, тоже говорит, что в классе есть у всех. Что делать?

За этой родительской капитуляцией просматривается второй план. Жалко мальчика, он расстраивается... А почему так невыносимо его жалко, что умная женщина готова совершить неблагоразумный поступок? Ведь помимо того, что старые часы вполне еще пригодны, - это подарок родителей. В них запечатлен их выбор, их вкус, частица их любви к сыну. Украшает ли мальчика пренебрежение их подарком? С другой стороны: если его третирует какая-то девочка, то чего он достигнет, уступив ее давлению? Поможет ли это ему вырасти и в собственных глазах, и в мнении других одноклассников? Мать все это понимает, но она не может справиться, так она говорит, с невыносимым душевным дискомфортом, в который ее повергает расстроенное лицо сына и его полные слез глаза. Откуда такая неадекватная реакция?

Мне кажется, все дело тут в том, что горькие жалобы сына упали на хорошо удобренную почву. По моим наблюдениям, нет сейчас родителей, не испытывающих жесточайшего чувства вины по отношению к своим детям. Им так мало перепадает материнского и отцовского внимания! У каждого из родителей свои личные заботы и проблемы плюс заботы и проблемы, касающиеся семьи и дома в целом, плюс отдельная пороховая бочка - отношения между ними, которые при солидном стаже брака редко бывают в наши дни безоблачными. Еще в "застойные" времена социологи, проводившие хронометраж дня работающей женщины, установили, что своему ребенку она уделяет в сутки 12,5 минуты. При этом она, сетуя на перегрузки, говорила: "Ребенок лежит целиком на мне", - поскольку у отца не набиралось и этого. Сейчас у меня нет объективных данных, чтобы говорить об уменьшении отмеченного лимита, но лучше не стало, это очевидно.

Деньги становятся универсальным средством развязки и в этой мучительной коллизии. Мотивы могут различаться. В одних случаях они врачуют душевные раны, причиняемые чувством вины. Солидно потратившись на ребенка, родители возвращают себе право сказать самим себе: "Мы сделали для него все, что могли", Нередко на первый план выдвигается другое бессознательное стремление: не обнаруживая в мальчиках и девочках достаточной привязанности и нежности к себе, мамы и папы, если называть вещи своими именами, пытаются купить их любовь.

Но трагедия в том, что ни деньги, ни великолепные игрушки, которые можно за них получить, - а детские игрушки постепенно заменяются игрушками для взрослых: компьютерами, акустической аппаратурой, мотороллерами и бог знает чем еще, - ничто не компенсирует душевной энергии, внимания, участия или даже хотя бы еще проще - искреннего интереса.

Ребенок этого не понимает. Лишь много лет спустя ему станет ясна безысходная драма его детства - и то, скорее всего, он придет к этому открытию не самостоятельно, а с помощью профессионалов, взявшихся освободить его от несовместимой с нормальной жизнью тяжести психических комплексов. Сейчас же он играет по тем правилам, которые навязаны семьей, - другие ему просто неведомы.

Весь его психический аппарат подготовлен природой к тому, чтобы развиваться, питаясь энергией родительской любви. Ввиду жесточайшего дефицита этой любви в ход идут суррогаты. Психика ребенка самонастраивается на существование в искусственном режиме, когда радость по поводу каких-нибудь побрякушек, подаренных ему, или даже просто отданных в его распоряжение денег функционально заменяет собою счастье, приносимое полнокровными эмоциональными контактами с любимыми и любящими его людьми. Возникает зависимость, полностью идентичная зависимости от наркотика. Разница лишь в том, что при наркомании вещества, приводящие психику в искомое состояние, поступают в организм извне, а при "мании" работают реагенты, продуцируемые самим организмом, - особые группы биологически активных веществ, гормонов. В остальном же все полностью совпадает. С такой же быстротой наступает привыкание, требующее постоянного увеличения дозы. Такой же мучительной, непереносимой становится реакция на лишение. И тоже впереди маячит роковая черта, за которой наступает своеобразное пресыщение, - истощенная психика теряет способность к эйфории, и новые дозы всего лишь предохраняют ее от полного разрушения.

С горечью думаю я о том, как посмеялась над нами судьба. Веками шла наука к раскрытию величайших тайн человеческой природы. Совсем недавно открылась во всей полноте незаменимая созидающая сила материнской и отцовской любви. И произошло это, словно бы по специальному расчету, в тот исторический момент, когда проблемой целых поколений стала слабость и недостаточность этого чувства.

Мы уже привыкли с почтительным смирением смотреть на Запад, видя там недосягаемые образцы торжества современной цивилизации. Однако исследователи семейных отношений говорят в один голос о тяжелейшем кризисе, наступившем как своего рода плата за прогресс.

В большинстве семей, подводится итог многочисленных аналитических опросов, дети предоставлены сами себе. Родители работают, оба ведут независимый деловой образ жизни, жесточайшая конкуренция на рынке труда требует от них полного напряжения сил. В том же режиме проводит финальный этап своей карьеры и старшее поколение. Бабушки, тихо перебирающие спицами у камелька и рассказывающие внукам сказки, остались в далеком прошлом, вместе с дедушками, видевшими в ребятне свое последнее утешение. Для нынешних детей моложавые, энергичные, поглощенные собственными делами старики - это всего лишь еще один источник подарков и денег.

Короткие часы, которые проводят вместе утомленные родители и тоже порядком уставшие за день дети, никому не приносят радости, а значит, никак не способствуют сближению. Кто-то из аналитиков набрался терпения и подсчитал: из десяти реплик, обращенных к детям, девять, а порой и больше, несут в себе критический заряд. Разница только в тоне: от мягкого выражения недовольства до грубой брани, причем в большом ходу и телесные наказания. Если нет претензий к школьным успехам, то не устраивает внешний вид ребенка: не так он подстрижен, не то на себя надел. Если он добросовестно выполнил свои домашние обязанности, то слишком долго занимает телефон. У него плохие манеры, он непочтителен, на него жалуются учителя... Если суммировать все эти упреки, получается, что, будь это в их власти - родители отказались бы от этих детей и заменили их какими-то другими.

При этом, отмечают психологи главный парадокс ситуации, забота о ребенке выдвигается на первый план при исследовании вопроса о мотивах, заставляющих взрослых американцев так перенапрягаться на работе. Они бы, возможно, и рады были перейти на более щадящий режим, но тогда они не смогут столько зарабатывать и меньше будут давать детям. Благо ребенка - превыше всего...

Ситуация усугубляется растущей нестабильностью семей. Традиционная схема, при которой брак сохраняется хотя бы до совершеннолетия детей, становится всего лишь одной и притом не самой распространенной разновидностью семьи. Во множестве случаев ребенка растит кто-то один из родителей - второго нет в живых или он не поддерживает никаких отношений со своей бывшей семьей после развода. Но бывает и так, что родителей становится сразу четверо. Говорят, что это и есть цивилизованная форма разрыва - супруги остаются друзьями, к этой дружбе подключаются и новые спутники, которых находят себе мать и отец, а общий ребенок объединяет всех в причудливое подобие сложной семьи. Дети вхожи в оба дома, они никого не утратили, наоборот - приобрели еще двух родных людей... Однако, как пишет психолог, долгое время изучавший такие семейные новообразования, зачастую никто из четверых не обращает внимания на детей, всем некогда, все заняты собой и поддержанием жизнеспособности свитых сравнительно недавно гнезд. Внешняя приветливость (никто не хочет прослыть злой мачехой или отчимом), много улыбок и холодное безразличие по существу - вот все, что видят дети, перемещаясь из дома в дом.

"Как могут засвидетельствовать детские и семейные терапевты, эгоистичные дети чаще всего являются прямым продолжением эгоистичных родителей, - пишет авторитетный американский исследователь. - Поскребите самовлюбленного ребенка - и вы обнаружите самовлюбленных родителей, которые все еще живут в мире фантазий и неразрешенных конфликтов, доставшихся им с детства. Эти люди видят в детях всего лишь свою одушевленную собственность, источник личного удовлетворения. Ребенок как личность, как отдельный человек просто для них не существует".

Однако годы бегут, дети взрослеют и, каким бы ни было их детство, приближаются к выходу из него. В неустоявшемся, чрезвычайно подвижном, изменчивом облике подростка все явственнее проглядывают черты взрослого человека, каким уже совсем скоро ему предстоит стать. Определились его склонности, его таланты, туманные видения и мечты принимают характер конструктивных жизненных планов.

За очень редкими, как правило имеющими болезненную природу исключениями, центр существования подростка перемещается из дома в компанию сверстников. Он уже не отчитывается перед родителями - где бывает, с кем, чем занимается. "Иду гулять", - коротко информирует он их. За этим может скрываться что угодно - слушание музыки, катание на роликовых коньках, споры о политике, контакты с криминальными элементами, "балдение" с "травкой" где-нибудь в подвале, танцы. Поскольку это пора сексуальных дебютов, все, чем занимается подросток, несет и эту дополнительную нагрузку - расширить круг знакомств, облегчить поиск своей пары. Главная же цель, сверхзадача - испробовать все, испытать себя во всех мыслимых и немыслимых ситуациях. Подросток, в своих собственных глазах, - уже вполне взрослый, самостоятельный, независимый человек. На попытки установить за ним контроль он отвечает бунтом. Когда с ним случается какая-нибудь беда, чаще всего выясняется, что родители не только не могли ее предотвратить - они понятия не имели, с какой стороны может надвинуться опасность.

Фантазии подростков... Пожалуй, по ним можно наиточнейшим образом судить об изменениях, которые произошли в нашем обществе. Еще лет пятнадцать - двадцать назад специалисты, сделавшие их объектом изучения, сетовали на полный отрыв воображения ти-нэйджеров от реальности. Не видя вокруг себя ничего вдохновляющего, подростки, полудети-полувзрослые, утешались мечтами о немыслимых приключениях, о покорении, в символическом смысле, недоступных вершин, им мерещилась ослепительно яркая жизнь, переливающаяся буйными карнавальными красками, и они сами - в центре этой жизни как ее герои, фавориты, победители. При этом путь, ведущий туда, совершенно не просматривался, как не заострялось внимание и на тех усилиях, которые могут потребоваться для реализации мечтаний. Стоило навести разговор на эту тему, волшебный фонарь воображения сразу затухал, что и понятно. Ни одна из реальных дорог, доступных среднему советскому старшекласснику, в этот сказочный мир не вела.

У нынешних подростков нет, похоже, внутренних стимулов уноситься на крыльях мечты куда-то в поднебесье. Их фантазии на темы собственного будущего несравненно реалистичнее, приземленное, к ним больше подходит слово "намерение". Каждый из них видит себя прежде всего богатым человеком. Не Кощеем, сидящим на мешках с золотом, это излишне, - богатым в конкретном, бытовом понимании. Жить в собственном красивом, удобном доме. Ездить в роскошном автомобиле, имея возможность заменить его на лучший, как только таковой появится в продаже. Покупать себе все, что заблагорассудится. Отдыхать на лучших мировых курортах... Можно достаточно точно определить источники, питающие эти мечты: фильмы из "заграничной" жизни, красочные полурекламные журналы, во множестве издающиеся для "новых русских", проникающие к нам каталоги крупных торговых фирм... Я обратил внимание на то, что среди знаковых формул, олицетворяющих для подростков успех, почти не встречается слов типа "прославиться", "стать знаменитым".

Более реалистичны эти подростковые фантазии и в том, что касается путей, ведущих к их осуществлению. Какую профессию надо получить, какой выбрать род деятельности - в этом к своим четырнадцати-пятнадцати годам ребята уже разобрались основательно. Многие из них поразительно небрезгливы. "Профессия" проститутки рассматривается в одном ряду с другими - она имеет свои минусы, но у нее есть и плюсы, среди которых на первом месте - высокие заработки. Не вызывает содроганий и криминальный бизнес. Девочки, находящиеся в том возрасте, когда их душами должен владеть самый безрассудный романтизм, полагают, что, если мужчина достаточно богат, правильно поступает девушка, которая выходит за него замуж без любви.

Эта четко выраженная ориентация создает уникальную коллизию в семейных отношениях. Лишь явное меньшинство подростков, думая о будущем, рассчитывает на помощь семьи. Самое большее - если родители смогут поддержать их во время учебы. Еще реже подрастающие дети готовы согласиться на то, что их жизнь в чем-то станет повторением жизни родителей. Скорее всего - это антиобразец, антиэталон, от которого следует держаться как можно дальше.

Я думал об этом, читая работы западных аналитиков, посвященные поздним периодам взросления. Больше всего их заботит этическая сторона проблемы. Власть родителей в ранней юности слабеет, мнение товарищей, одобрение среды значат для подростка больше, чем родительские нравоучения. Но он еще не созрел окончательно для самостоятельного плавания по бурному житейскому морю, не говоря о том, что экономически точно так же зависит от семьи, как в пять или десять лет. Проблема, с точки зрения психологов, заключается в том, сохраняют ли родители свое влияние, и если да, то как его используют. Продолжают ли настойчиво и целеустремленно культивировать в детях самостоятельность, желание максимально развить свои способности или толкают их на путь иждивенчества, на поиски "полезных знакомств"? Находят ли способы укрепить в детях убеждение, что только честная игра может привести к настоящему успеху, или молчаливо допускают, что ради крупного выигрыша можно поступиться совестью?

В одной из работ, впрямую адресованных родителям, мне встретился живой пример, почерпнутый непосредственно из жизни.

Две семьи. В каждой растет сын, мечтающий к моменту совершеннолетия получить собственную машину. При этом стратегии, избранные родителями, прямо противоположны.

В первой семье разговор о покупке машины начинается лет с пятнадцати. Это рассматривается как общая цель всех троих - мальчика, мамы и папы. Но справедливо, чтобы каждый внес свою лепту в ее достижение. Пятнадцать лет - возраст, достаточный для того, чтобы найти самостоятельный заработок. Подросток должен сам определиться, подыскать себе работу, но не станет же он отказываться от совета более опытных людей!

Чем ближе к восемнадцатилетию, тем более конкретными становятся разговоры о машине: какую марку стоит выбрать, сколько сможет семья за нее заплатить. Понятно, что мальчик, подрабатывающий в свободное время, не в состоянии целиком скопить нужную сумму и львиная доля будет внесена родителями. Но при таком подходе к делу сына не задевает их разумная расчетливость, она не кажется ему предосудительной жадностью. Ведь есть у семьи и другие общие цели, и юноша не меньше других заинтересован, чтобы денег хватило на все.

За эти три года подросток проходит огромный путь в своем развитии и созревании. Он работает, получая исчерпывающе точное представление о том, как достаются деньги. Он учится строить отношения с работодателями, распределять время, дорожить минутой. Он воспитывает в себе дисциплину в обращении с деньгами - ведь заработанное принадлежит ему, он волен им распоряжаться, и если он вдруг решит растратить его на какие-то безделицы, родители слова ему не скажут. Но это, безусловно, отразится на качестве будущего автомобиля... Как у каждого работающего человека, у подростка постоянно возникают проблемы - с оплатой, с режимом, то им оказываются недовольны руководители, то он обижается на них. Решать эти вопросы семья предоставляет ему самому, но все, разумеется, подробно обсуждается на семейном совете, и многотрудный опыт взрослой жизни по каплям, по конкретным поводам приходит от старших, поживших, к младшему, начинающему жить. Естественным образом перед сыном раскрывается и семейный бюджет, и манера родителей вести финансовые дела семьи.

И вот наступает долгожданный день. Выбор давно сделан, деньги собраны. Конечно, покупать машину отправляются все вместе... Счастливая развязка даже не требует комментариев.

По-иному разыгрывается та же самая, по исходным данным, ситуация во второй семье.

Вплоть до совершеннолетия сын ведет образ жизни ребенка: его кормят, поят, обувают-одевают - его дело учиться и развлекаться. Это тоже финансирует семья. К каждому дню рождения он получает подарки. Но подарят ли ему машину? Это остается неясным. Чаще всего родители отвечают уклончиво: "посмотрим", или "может быть", или "в зависимости от того, как ты будешь себя вести". Связывать себя твердым обещанием кажется им неразумным, к тому же дитя, даже если оно уже начало бриться, не должно заявлять таких претенциозных пожеланий.

Три года сын ведет психологическую обработку своих "стариков". Родители во всех подробностях узнают о каждом автомобиле, приобретенном в округе для младших членов семьи, и особо - о том, с каким одобрением встретили эту покупку все соседи и знакомые. Ближе к совершеннолетию мальчик начинает делиться своими опасениями: он может растерять друзей, если, единственный среди всех, окажется "безлошадным", а уж что ни одна уважающая себя девушка не захочет с ним встречаться - об этом и говорить нечего. На улице, перед телевизором сын шумно восхищается автомобилем, который для себя присмотрел... Родители (и на том спасибо) не унижаются до шантажа, не пытаются управлять сыном с помощью этих рычагов - обещания купить машину или угрозы ее не покупать. Но они молчат.

Последние полгода проходят в крайнем напряжении. Уже все решено, сделаны все необходимые приготовления - но теперь уже родители не могут проговориться. Ведь тогда будет испорчен весь сюрприз! Даже накануне вечером сын ложится спать в полном неведении. А утром его будит растроганный отец и вместе с поздравлением вручает ключи. Именинник подбегает к окну - о радость, на подъездной дорожке стоит во всей красе его собственная машина! Он счастлив и горд, но и родители тоже горды и счастливы - они в полной мере проявили свою щедрость и великодушие, они показали сыну, а также всем вокруг, как сильна их любовь...

Говорит ли что-нибудь нашему уму и сердцу этот пример?

На первый взгляд - нет. Размышления о том, стоит ли покупать подростку автомобиль (а в семье он окажется наверняка третьим, если не четвертым) и в какой форме это сделать, ни в одной точке не пересекаются с реалиями нашего бытия. Что общего имеет проведенный аналитиком подробный разбор с заботами человека, у которого не всегда набирается достаточно денег на автобусный билет?

Но не позволим заворожить себя блеском этих автомобилей, которые очень легко отодвинуть в сторону, если уж мы взялись разбираться в тайнах психологин. Автомобиль в этом контексте - символ успеха, и не более. А символы могут быть разными. Подставим свои, доступные нам, и эта проблема снимается.

Сложнее обстоит дело с другими. Родители в приведенном здесь американском примере - сильная сторона. Такими видят их и дети. Они могут учить, звать следовать за собой, потому что своего успеха в жизни они достигли. Большого или относительно скромного - мы не знаем, да это и не важно. Но ведь в любом случае, мечтая о собственном продвижении, сыновья рассчитывают их превзойти, добиться большего. Значит, и с этих позиций ситуация хоть и не похожа на нашу, но и не абсолютно чужеродна.

Общая цель семьи - вот, на мой взгляд, сердцевина этой проблемы. А уж какова эта цель и в каком положении находится сама семья, преуспевает она или борется за выживание - это отступает в ряд привходящих обстоятельств.

Мало кто в нынешнем поколении родителей может научить детей на собственном опыте, как зарабатывать деньги. Условия жизни изменились. Зрелые люди оказались в положении желторотых новичков. Но прежними остались представления о честности, о совести, о благородстве. Не изменилось существо родительской любви.

Неправда, что у родителей нет за душой ничего, заслуживающего быть усвоенным детьми. В науке говорят, что отрицательный результат - тоже результат, случается - наиважнейший. Горький отрицательный итог неудачно прожитых лет - это все равно опыт, дорого оплаченный и многому научивший. Дети - вот кто поможет окончательно его пережить и осмыслить.

Глава 3. Человеческое измерение

4. Деньги в мужском и женском роде

Все аспекты психологии денег, с которыми мы до сих пор познакомились, имели вид универсальных, общечеловеческих. На первый взгляд может показаться, что это вполне логично. Разве меняются функции денег, их предназначение, в зависимости от этого, кому они принадлежат - мужчине или женщине, молодому человеку или старику? Экономические параметры в любом случае остаются незыблемыми - это очевидно. Деньги питают самостоятельность, самоуважение - это относится ко всем. Деньги служат опорой для чувства уверенности, оптимизма, - и здесь мы не найдем никакой разницы, которая определялась бы полом или возрастом, как и в обратной ситуации: невозможность рассчитывать на себя самого, денежная зависимость от родных, от богатых покровителей или систем социальной поддержки подрывает самооценку у всех одинаково.

Если мы хотим приподнять над серой обыденностью свои чувства, прежде всего чувство любви, то непременно будем искать способ подчеркнуть их бескорыстие, независимость от пошлых денежных расчетов. Но как бы мы ни старались, деньги проникают и в эту святая святых нашей жизни. Даже в романтическую пору первой влюбленности эмоции требуют определенных денежных вливаний - чтобы проявить себя, укрепиться, занять подобающее место: в финансовом вакууме отмирает сложный язык поступков и жестов, с помощью которых влюбленные сообщают друг другу о взаимной симпатии. Начиная с самого элементарного - появления на свидании с цветами. И уж подавно деньги превращаются в дрожжи, на которых поднимаются, принимают нужную форму отношения, когда подходит время свадьбы, создания семьи. Любовь к детям? И здесь деньги тут как тут. Это чувство подразумевает прежде всего заботу о благополучии ребенка, о его здоровье, образовании, о подготовке его к самостоятельной жизни. Без денег, увы, ни одна из этих проблем не решается. Но бремя ответственности лежит на обоих родителях, то есть и на мужчине, и на женщине одинаково.

И наконец, главная тайна всемогущества денег и их непревзойденного коварства: в человеческом общежитии, как мы уже видели, они играют роль всеобщего символа и универсального инструмента силы и власти. Не только в масштабах всего общества, но и на крошечных, объединяющих всего несколько человек пятачках: в семье, в дружеском кругу, на работе - выше (влиятельнее, авторитетнее) оказывается, как правило, тот, у кого больше денег.

Сейчас, когда у многих людей материальное положение за очень короткий срок разительно переменилось, это становится особенно заметно. Был, например, в семье мальчик как мальчик. Никогда особыми способностями не блистал, да и вниманием родительским не избалован - и мать, и отец слишком заняты были своими делами. Первые деньги этот молодой человек, в то время студент, заработал на перепродаже джинсов и все сделал, чтобы дома об этом не догадались: мать, жесткая и властная, наверняка запретила бы ему заниматься "спекуляцией". О том, что жизнь сына резко изменила намеченное русло, родители узнали, когда у него был уже свой офис в центре Москвы и связи с торговыми партнерами на половине континентов. И буквально в одночасье отношения в семье переменились. Сын стал за старшего - родители безоговорочно признали его первенство. Оба продолжают работать, ни о какой финансовой зависимости от сына пока, во всяком случае, и речи нет, да он и не стремится командовать в доме, но само самой получается, что огромные деньги, которыми он распоряжается, придают особый вес каждому сказанному им слову. Незаметно весь домашний режим подстроился под него, и опять не потому, что он на этом настаивал. Гулять с собакой, пылесосить, носить картошку с рынка всегда было обязанностью сына, как говорила мать, самого младшего и самого сильного члена семьи. Самым младшим и самым сильным сын и теперь остается, однако прогуливает постаревшего пса и чистит квартиру не он, а отец. Отец и картошку покупает, хоть не ходит за ней, а ездит на машине.

Подобные метаморфозы мне случается наблюдать во многих домах - перестройку семейной иерархии, возвышение одних и отход на задний план других членов семьи. Но муж это или жена, сын или невестка - никак на схеме перемещения не отражается. Слово "кормилец" имеет один, лишенный половых признаков род. Есть, правда, в русском языке слово "кормилица", но оно означает совсем другое.

От позиции первого лица, от проводимой им финансовой и околофинансовой политики зависит очень многое. Распоряжается он деньгами единолично или выносит решения на семейный совет? Старается раскрыть карты, поделиться с менее опытными членами семьи своими познаниями или, наоборот, закрывается от них завесой бесконечных умолчаний, чтобы они знали и понимали как можно меньше? Честно ведет себя или прибегает к обману, уважает желания других или давит, манипулирует? Ни от чего другого не зависит в такой степени атмосфера в доме, ее целительность или, напротив, губительность для всех живущих там, в первую очередь для детей. Но и в роли авторитарных правителей, душителей свободы, и в роли противоположной - мудрой, гуманной, могут выступать и мужчины, и женщины - эти склонности трудно связать с особенностями, присущими психологии пола.