Если бы Иисус закончил свой жизненный путь на кресте, не собираясьвоскреснуть, какой прекрасный вышел бы из него трагический герой! Из-за егобожественности погиб превосходный литературный сюжет. А так он просторазделил с эстетической точки зрения весьма посредственную судьбу всех праведников. Как и все, что запечатлевается в человеческом сердце, как ивсякий объект поклонения, не умирающий бесповоротно, он не готов к видениюабсолютного конца, каким бывает отмечена трагическая судьба. Для этогопотребовалось бы и отсутствие преемников, и отсутствие преображения,создавшего нимб вокруг его чела. Нет ничего более чуждого трагедии, чем идеяискупления, спасения и бессмертия! Герой трагедии погибает от собственныхдеяний, и при этом ему не дано увильнуть от смерти при помощисверхъестественной благодати. После смерти он никоим образом не продолжает существовать и явственно запечатлевается в памяти людей как воплощениемучительного зрелища поскольку никаких учеников у него не бывает, его судьбабесплодна, то есть она может оплодотворять только воображение других людей иничего больше. Макбет гибнет без малейшей надежды на искупление: в трагедиинет и намека на соборование... Основное свойство любой веры, даже если она и оказываетсянесостоятельной, состоит в том, чтобы увиливать от Неизбежного. (Разве можетиз христианского мученика получиться шекспировский герой?) Ведь подлинныйгерой борется и умирает во имя выпавшего ему жребия, а вовсе не за какое-тотам верование. Его существование исключает любую возможность ускользнуть;пути, не ведущие к гибели, являются для него тупиковыми. Он работает на свою"биографию"; он тщательно продумывает развязку и инстинктивно делает все,чтобы организовать для себя зловещие события. Поскольку рок для него -- этосвоеобразный жизненный сок, то любой выход из положения оказывается изменойпо отношению к собственной гибели. Именно поэтому человек судьбы никогда необращается ни в какую веру, в противном случае он рискует уклониться отбесповоротного конца. И даже если бы он недвижно висел на кресте, он не сталбы возводить очей к небу. Его личная история -- вот его единственныйабсолют, подобно тому как жажда трагедии -- его единственное желание...
