Действенность намерения при отсутствии предварительного установления соответствующего случая и способа выполнения, а также при ненаступлении соответствующего случая

Обычно основным типом деятельности намерения считают такой случай, ког­да при акте намерения точно устанавливается строго определенный соответствующий случай и определенный способ выполнения действия. При этом имеют в виду, например, процессы типа «опытов с реакциями», от которых и берет свое начало эксперимен­тальное исследование волевых процессов. «Представление отношения» состоит, на­пример, в определенном зрительном сигнале, «представление цели» — в нажатии кнопки.

Однако в действительности далеко не каждый акт намерения содержит такого рода точную фиксацию соответствующего случая и определенного способа выполне­ния действия.

Прежде всего, само конкретное действие может оставаться в значительной мере неопределенным. Можно решить, например, уговорить кого-нибудь выполнить какое-либо дело. Но при принятии намерения может оставаться совершенно откры­тым, какие при этом будут говориться слова, какие будут приводиться доводы; быть может, сначала будет иметь место просто прогулка, установление дружеских отноше­ний, а вовсе не речь о деле и т.п. Намерение уклонится от брошенного мяча уже мо­жет заключать в себе желание уклониться, например, влево, но может и сохранять полную неопределенность, будет ли уход совершен вправо или влево, прыжком вверх или пригибанием к земле.

Подобного рода общие намерения вполне обычны и отнюдь не менее дей­ственны, чем намерения максимально конкретизированные. Напротив, часто быва­ет гораздо целесообразнее предоставить конкретному способу выполнения наме­рения самому собой вырасти из целостности конкретной ситуации осуществления намерения, чем заранее однозначно устанавливать способ действия (например, спо­соб уклонения от мяча, форму разговора).

Точно так же обстоит дело и с точным определением в акте намерения соот­ветствующего случая. Как правило, чрезвычайно неопределенными в этом отноше­нии оказываются именно жизненно самые важные и самые широкие намерения, на­пример, намерение посвятить себя тому или другому призванию, намерение ребенка быть послушным. Здесь остается совершенно открытым, какие конкретно действия и при каких обстоятельствах будут осуществляться. Из одного и того же намерения, смотря по обстоятельствам, могут даже возникнуть совершенно противоположные дей­ствия. Один раз более «подходящим» поведением будет выполнение какого-либо действия, другой раз — невыполнение этого же действия.

Но даже если в акте намерения заранее предустановлены и соответствующий случай и способ выполнения действия, все же часто имеет место удивительное яв­ление: действие намерения направляется на другой, не тот, что был установлен в акте намерения, соответствующий случай и вызывает другие, не те, что предусматривались в акте намерения, действия. Там, где нет осмысленной связи между соответствую­щим случаем (представлением отношения) и выполнением действия (представле­нием цели), как например, в опытах с реакциями, это явление редко имеет место[45]. Но там, где, наоборот (как в большинстве случаев повседневной жизни), имеется содержательная связь между представлением соответствующего случая и способом выполнения, такое явление встречается часто.

Например, у человека возникло намерение, вернувшись вечером домой, написать открытку своему знакомому. В полдень он заходит в такое место, откуда можно позво­нить, вспоминает о своем желании известить знакомого и вместо открытки использу­ет для этого телефон. Другой пример: я решил (намерение) по дороге бросить в поч­товый ящик письмо. Заходит друг, и я прошу его бросить письмо.

В такого рода случаях мне кажутся существенными два пункта. Во-первых, силы, исходящие из намерения или с ними связанные, актуализируются совершен­но иным переживанием (видом телефона), чем зафиксированный в акте намерения соответствующий случай (возвращение домой, открытка). Это переживание действу­ет, следовательно, так же, как наступление заранее представленного соответствую­щего случая: вызывает выполнение действия, хотя и совершенно другого, чем то, которое было представлено в акте решения. Это действие с точки зрения акта намерения можно назвать «замещающим действием», или, точнее, эквивалентным, «со­ответствующим ситуации» действием.

Чтобы, невзирая на все сказанное, все же отстоять утверждение, что силы, направленные на выполнение намерения, сводятся к сцеплению в акте намерения представлений о соответствующем случае и способе выполнения действия, и что это последнее актуализируется вследствие наступления ранее представленного соответ­ствующего случая, пытаются объяснить действенность «замещающего случая» и на­ступление «замещающего действия» тем, что объявляют их соподчиненными случа­ями одного и того же «общего представления», которому соподчинены также и точно установленные в акте намерения соответствующие случаи и способы выпол­нения деятельности. Психология мышления показала, однако, что подобного рода теории общего представления находятся в противоречии с конкретными психоло­гическими фактами[46].

Однако, прежде всего, мне кажется, что если исходить из понятия сцепления, остается совершенно непонятным, почему вообще после подобных замещающих дей­ствий позднейшее действительное наступление предусмотренного в акте намерения соответствующего случая уже не вызывает никакой тенденции к выполнению ранее намеченного действия? Почему почтовый ящик, мимо которого мы проходим после принятия решения опустить письмо, теперь уже не действует на нас, как прежде, в качестве побудителя, если письмо было раньше отдано другому (хотя сотни других выполненных в промежутке действий не могут разрушить действенность намерения)? Несомненно, одним из наиболее бросающихся в глаза обстоятельств в вопросе о пос­ледействии акта намерения является то, что его действенность вообще прекращает­ся, как только осуществлено намеченное или даже только эквивалентное ему дей­ствие. Но именно это обстоятельство оказывается непонятным, если понимать силы, влекущие к намеченному в акте намерения действию, как силы, исходящие из пред­ставления о соответствующем случае на основе осуществленного в акте намерения сцепления, будь то ассоциативного или неассоциативного характера.

Возможно, еще большие трудности для данной теории представляют собой следующие случаи: человек намеревается что-то сообщить своему знакомому, вос­пользовавшись его предполагаемым посещением. Посещение не состоялось. В случае такого выпадения ранее предусмотренного соответствующего случая действенность на­мерения не исчезает, но начинаются поиски нового соответствующего случая. Здесь непосредственно обнаруживается, что налицо состояние напряжения, которое изнутри побуждает к разрядке через действия, лежащие в определенном направлении.

Здесь не может иметь серьезного значения то возражение, что в подобных случаях первоначальное решение касалось не сообщения при определенных обстоятельствах, а вообще некоторого сообщения знакомому. Несомненно, существуют и подобного рода общие намерения, однако столь же несомненно бывают и конкретные намерения. Иногда они действительно ведут к тому, что при отсутствии предусмотренного ранее соответствующего случая действие не осуществляется, человек «забывает» о намечен­ном действии, так как точно предусмотренный случай не наступил. К таким исключе­ниям мы еще вернемся ниже.

Такие внутренние напряжения могут приводить к выполнению действия толь­ко потому, что точно предустановленный случай заставляет себя слишком долго ждать. В соревнованиях по бегу, например, имеет место сильная тенденция стартовать раньше времени. Нечто подобное бывает в опытах с реакциями, и даже в таких областях как политическая жизнь можно наблюдать подобного рода поспешные дей­ствия до наступления предусмотренного соответствующего случая.

Все эти случаи: действенность намерения, при котором остались неопреде­ленными соответствующий случай или способ выполнения, или оба вместе; дейст­венность иных, чем предусмотренные в акте намерения, соответствующих случаев (адекватные ситуации, замещающие случаи) и осуществление эквивалентного по содержанию действия; поиски других возможностей при ненаступлении точно уста­новленного случая и слишком поспешное возникновение действия; прекращение действенности намерения после выполнения предусмотренного в акте намерения действия или действия замещающего, — все эти ситуации показывают, что причи­ны преднамеренного действия недостаточно охарактеризовать как силы, которые при наступлении определенных соответствующих случаев побуждают к определенным действиям, сцепленным с этими случаями в акте намерения по законам связи пред­ставлений.