Глава 15. Я пытался открыть глаза, но смог открыть только один

 

— Уилл.

Я пытался открыть глаза, но смог открыть только один. Я снова лежу на полу. Я закрываю глаза, а то моя голова взорвется.

— Уилл, проснись.

Я сажусь и пытаюсь нащупать руками стул, после чего подтягиваю один к себе. Я все еще не могу открыть глаза. Я прикрыл глаза рукой от лампы дневного света и обернулся на голос.

— Уилл, мне нужно, чтобы ты послушал меня.

Я наконец-то узнал голос Шерри. — Я слушаю,— прошептал я. Я чувствую, что если я скажу громче, это будет болезненно. Вся моя голова болит. Я потрогал повязку над глазом, а потом и сам глаз. Он опух. Неудивительно, что я не мог его открыть.

— Я попрошу медсестру принести тебе таблетки. И тебе нужно что-то поесть. Кирстен выписали, поэтому мы скоро поедем домой. Я вернусь за Келом, когда усажу ее в машину. В течение дня я привезу его обратно, я просто думаю, что ему нужно отдохнуть. Тебе нужно что-то из дома? Кроме сменной одежды?

Я замотал головой, это было не так больно, как говорить.

— О`кей. Позвони мне если будет что-то нужно.

— Шерри,— сказал я, как только она собралась уйти. Когда я произнес ее имя, я понял, что ничего не вышло, я не произнес ни звука. — Шерри!— вздрогнув, сказал я громче. Почему моя голова так болит?
Она вернулась к двери.

— Там ваза в шкафчике, над холодильником. Мне она нужна.

Она понимающе кивнула и ушла.

— Кел,— я начал его трясти, чтобы разбудить. — Я пойду куплю, что-нибудь попить. Ты хочешь что-нибудь?
Он кивнул. — Кофе.

Видимо он не жаворонок … как и его сестра. Когда я проходил мимо регистратуры, одна из медсестер позвала меня. Я подошел к ней и она протянула мне что-то в руке.

— Держи, это должно помочь твоей голове,— сказала она. — Твоя мать сказала, что ты в них нуждался.
Я засмеялся. Моя мать. Я проглотил таблетки и пошел искать кофе. Я открыл двойные двери в холл, и поток холодного воздуха обдал меня. Я остановился и посмотрел на улицу. Думаю, что свежий воздух должен мне помочь. Я сажусь на скамейку под навесом. Все вокруг белое. Снег все еще падает. Интересно, как сильно засыпит подъездные дорожки к нашим домам к тому времени, когда мы вернемся?

Я не знаю, что случилось; как такие ужасные мысли пришли мне в голову … но на секунду я подумал, что будет с домом Лейк, если она умрет. У нее нет никого из родственников, кто бы помог привести в порядок все финансовые дела. Кто закроет ее счет в банке, ее страховку, разберется с ее имуществом. Мы не женаты, а Келу всего лишь одиннадцать. Разрешат ли они мне позаботиться об этом? Законно ли это будет? Законно ли будет, чтобы Кел остался со мной? Как только я осознал это, я сразу начал прогонять эти мысли. Это бессмысленно думать так, потому что этого не произойдет. Я был зол на себя, что позволил себе думать об этом, и пошел за кофе.

• • •

Когда я вернулся в комнату доктор Бредшоув сидел вместе с Келом. Они не заметили меня сразу. Он рассказывал Келу историю. Кел смеялся, поэтому я не стал перебивать их. Приятно слышать смех Кела. Я вышел за дверь и начал слушать, о чем они говорят.

— Потом, когда моя мама дала мне коробку и сказала похоронить кота, я сказал ей что в этом нет никакой необходимости. Я уже вернул кота к жизни,— сказал доктор Бредшоув. — В тот момент, когда я реанимировал котенка, я уже знал, что когда вырасту, хочу стать доктором.

— Вы спасли котенка?— спросил Кел.

Доктор Бредшоув засмеялся. — Нет, он умер через пару минут после этого. Но я уже решил, кем буду,— сказал он.

— Ну, вы не стали ветеринаром,— сказал Кел.

— Нет, я точно не подходил для животных.

— Есть новости?— я заожу в комнату и подаю Келу кофе. Доктор Бредшоув встает.

— Она все еще под наркозом. Мы смогли взять кое-какие анализы. Я все еще жду результаты, но вы можете увидеть ее на пару минут.

— Сейчас? Мы можем увидеть ее? Прямо сейчас?— спрашивая, я начал собирать свои вещи.

— Уилл … я не могу позволить больше никому войти,— сказал он. Он перевел свой взгляд вниз на Кела, потом обратно на меня. — Она вес еще не переведена из реанимации... Мне даже нельзя впускать тебя туда. Но я делаю некоторое исключение, и разрешаю тебе пойти туда со мной.

Я посмотрел на Кела. Я хотел, чтобы он разрешил взять его с собой, но я понимал, что доктор Бредшоув и так делает мне огромное одолжение. — Кел, если я не вернусь до того времени, когда придет Шерри, я тебе позвоню.

Он кивнул. Я ожидал, что он будет спорить, из-за того что я не беру его с собой, но видимо он все понял. От того что он повел себя так разумно, меня переполнило чувство гордости. Я подошел к нему, обнял его и поцеловал в макушку. — Я позвоню тебе. Как только что-нибудь узнаю, сразу позвоню.— Он снова кивнул. Я обернулся, достал кое-что из сумки и направился к двери.

Я проследовал за доктором Бредшоув через регистратуру, через коридор, и, наконец, через двойные двери, которые ведут в отделение хирургии. Прежде чем идти дальше, он отвел меня в комнату, где мы оба помыли руки. Когда мы подошли к ее двери, я едва могу отдышаться. Я так нервничал. Мое сердце вот-вот разорется в моей груди.

— Уилл, перед тем, как ты войдешь, тебе нужно знать несколько вещей. Она находится на искусственной вентиляции легких, чтобы она смогла дышать. Это из-за того, что она в искусственной коме. Нет никакого шанса, что она проснется прямо сейчас, из-за большого количества лекарств, что мы ей даем. Почти вся ее голова в повязках. Она выглядит хуже, чем на самом деле себя чувствует... мы следим за тем, чтобы ей было комфортно. У тебя есть пара минут, это все что я могу дать тебе сейчас. Ты меня понял?

Я кивнул. Он сделал паузу, потом открыл дверь, разрешив мне войти.

Как только я ее увидел, мне стало тяжело дышать. Как будто весь воздух испарился из моих легких, когда реальность ударила меня в лицо. Дыхательный аппарат высасывает из нее весь воздух, и наполняет ее снова. Каждый повторяющийся звук аппарата, как будто выталкивает из меня всю надежду.

Я подошел к ее постели и взял ее за руку. Она холодная. Я поцеловал ее в лоб. Я целовал его миллионы раз. Я просто хочу лечь с ней, обнять ее. Здесь так много проводов, шнуров, трубок, работающих вокруг нее. Я подставил кресло к ее кровати и переплел ее пальцы со своими. Тяжело смотреть на нее через слезы, поэтому я вытер их рукавом рубашки. Она выглядит такой умиротворенной… как будто она прилегла поспать.

— Я люблю тебя Лейк,— прошептал я и поцеловал ее руку.

— Я люблю тебя,— прошептал я снова.

— Я люблю тебя.

Одеяло плотно накрывало ее, она была одета в больничный халат. Ее голова была забинтована, но волосы свисали вокруг ее шеи. Я рад, что они не обрили ее наголо. Она была бы в ярости. Трубка аппарата была просунута в ее рот, поэтому все, что я мог сделать - это поцеловать ее в щеку. Я знаю, она не может слышать меня, но я все равно говорил к ней.

— Лейк, ты должна пройти через это. Ты должна,— я глажу ее руку. — Я не могу жить без тебя,— я повернул ее руку, поцеловал ее ладонь, и приложил ее к своей щеке. Ощущения ее кожи на моей было нереальным. На мгновение, я не был уверен, почувствую ли я это когда-нибудь снова. Я закрываю глаза и целую ее ладонь снова и снова. Я сидел, плакал, и целовал каждую часть ее тела, которую мог.

— Уилл,— сказал доктор Бредшоу. — Мы должны идти.

Я развернулся и пошел к двери. — Подождите,— сказал я, засунув свою руку в карман. Я достал ее фиолетовую заколку и подошел обратно к постели. Я открыл ее ладонь, положил туда заколку, зажал ее пальцы и поцеловал ее в лоб, перед тем как уйти.

• • •

Остаток утра тянулся мучительно долго. Кел был с Шерри. Эдди выписали, она хотела остаться со мной, но Гевин и Джоел не разрешили ей. Все, что я могу делать - это ждать. Ждать и думать. Думать и ждать. Это все, что я могу. Это все, что я могу.

Я вышел в коридор ненадолго. Я не мог больше находиться в комнате ожидания. Я провел слишком много времени в этой комнате … в этой больнице. Я провел здесь шесть дней, после чего мои родители умерли, оставив меня с Колдером. Я мало что помню о тех шести днях. Мы оба были ошеломлены, не веря в то, что произошло. Колдер получил травму головы и сломал руку в этой аварии. Я не уверен, что травмы были настолько серьезными, чтобы держать нас шесть дней, но персонал не хотел нас отпускать. Двоих сирот, в дикий мир.

Колдеру было только семь в то время. Самым тяжелым было то, что у него была масса вопросов. Я не знал как ему объяснить, что мы не увидим их больше. Я думаю, что из-за этой шестидневной госпитализации я так возненавидел жалость. Каждый человек, с которым я разговаривал, жалел меня, я видел это в их глазах. Я слышал это в их голосах.

Я был здесь с Лейк, два месяца назад, когда Джулия была больна. Кела и Колдера мы отправляли к бабушке с дедушкой, а сами были в больнице с Джулией. Лейк оставалась здесь почти каждую ночи. Когда Кел не был со мной, он был с ними. К концу первой недели, проведенной здесь Джулией, мы принесли надувные матрасы. Больничная мебель ужасна. Они просили нас убрать матрасы несколько раз. Мы сдували их каждое утро, а вечером надували. В конце концов они устали просить нас не спать на них.

Из всех ночей, что я провел здесь, эта была другой. Она была хуже. Может от того, что это никак не закончится … недостаток осведомленности. По крайней мере после того, как мои родители умерли и Колдер был здесь, я не задавался вопросами. Я знал, что они мертвы. А Колдер в порядке. Даже с Джулией мы осознавали, что она умирает. Мы не задавались вопросами, когда ждали … мы, знали что будет. Но сейчас … намного тяжелее. Так тяжело, не знать.

• • •

Я начинаю дремать, когда заходит доктор Бредшоув. Я хотел встать с кресла, но он присел рядом со мной.

— Мы перевели ее в отделение интенсивной терапии. Ты сможешь навестить ее в приемные часы. Рентген выглядит неплохо. Мы попытаемся вывести ее из анестезии, и посмотрим, что будет дальше. Еще все не стабильно, Уилл. Все может случиться в данном случае. Получить от нее какую-нибудь реакцию - это самое главное сейчас.

Я только почувствовал облегчение, как волна беспокойства снова охватила меня. — Есть …Я почувствовал как мое горло сдавило, и я не смог выговорить ни слова. Я взял бутылку воды со стола и сделал глоток. — Есть ли у нее шанс? На восстановление?

Он выдохнул. — Я не могу ответить. Мозг - это самый деликатный орган человека. Прямо сейчас сканирование показало нормальную активность мозга, но это не означает, что все будет хорошо, когда она проснется. И все же, это может означать и то, что все будет прекрасно. До этого момента мы не будем знать,— сказал он, встав. — Она в палате № 5, в отделении терапии. Дождись часа дня, и ты сможешь проведать ее.

Я кивнул. — Спасибо.

Как только я услышал, что он повернул за угол, я собрал все свои вещи и побежал так быстро, как только мог к отделению интенсивной терапии. Медсестры не задали никаких вопросов, когда я прошел мимо. Я действовал, как будто я точно знал, что я делаю, и направился в пятую палату.

На этот раз на ней было не так много проводов. Она все еще была подключена к дыхательному аппарату, и подключена к капельнице на левом запястье. Я обхожу на правую сторону ее кровати и опускаю рельсы вниз. Я залезаю к ней в постель, обнимаю ее и кладу свою ногу на ее ногу. Я беру ее за руку и закрываю глаза.

• • •

— Уилл,— зовет Шерри. Я резко открываю глаза, она стоит с другой стороны кровати Лейк.

Я протягиваю руки выше головы. — Эй, — шепчу я.

— Я принесла тебе одежду. И твою вазу. Кел все еще спал, и я подумала, пусть поспит. Я надеюсь, что все в порядке. Я привезу его позже, как он проснется.

— Да, все о`кей. Который час?

Она посмотрела на свои часы. — Почти пять,— сказала она. — Медсестра сказала, что ты спишь уже несколько часов.

Я приподнялся на локтях. Моя рука затекла. Я слез с кровати, чтобы размяться.

— Ты же понимаешь, что посетителям можно находиться здесь не больше пятнадцати минут,— сказала она.
— Ты им понравился.

Я засмеялся. — Мне было бы интересно посмотреть на то, как они бы меня вышвырнули отсюда,— сказал я. Я подошел к стулу и сел. Мебель в больницах, просто ужасная. Постели слишком маленькие для двоих. Стулья слишком жесткие, для любого. И никогда нет кресел. Если бы здесь было кресло, я бы наверное так не мучился.

— Ты ел что-нибудь сегодня?— спросила она.

Я покачал головой.

— Пошли со мною вниз. Я куплю тебе что-нибудь поесть.

— Я не могу. Я не хочу оставлять ее,— сказал я. — Они дают ей меньше лекарств. Она может проснуться.

— Ладно, я пойду возьму что-нибудь тебе, и принесу сюда.

— Спасибо,— сказал я.

— По крайне мере, тебе нужно принять душ. Ты весь в засохшей крови. Это мерзко.

— Шерри, только не покупай гамбургеры,— сказал я.

Она рассмеялась.

После того, как она ушла, я встал и подошел к вазе. Я взял звезду, и вернулся в постель Лейк.

— Эта для тебя, малыш,— я открыл ее и прочитал.

«Никогда, ни при каких обстоятельствах, не принимай снотворное и слабительное в один вечер».

Я закатил глаза. — Господи, Джулия. Сейчас не время для шуток.— Я достал еще одну и вернулся в постель.

— Давай, попробуем еще раз, малыш.

«Сила приходит не от физических нагрузок, а от неукротимой воли».

- Махатма Ганди

Я облокотился, и прошептал ей на ушко. — Ты слышал, Лейк? Неукротимой воли. Это одна из вещей, которые я люблю в тебе.

• • •

Должно быть, я снова заснул. Медсестра трясет меня, чтобы разбудить. — Сэр, не могли бы вы выйти ненадолго?

— Все хорошо?— спросил я, как только доктор Бредшоув зашел в палату. — Она в порядке?— спросил я его.

— Мы сейчас отсоединим ее от дыхательного аппарата. Действие анестезии закончилось. И она ничего не получает через капельницу, кроме болеутоляющих. Он подходит к кровати и поднимает рельс обратно вверх.
— Просто, выйди на пару минут. Я обещаю, потом ты сможешь вернуться,— улыбнулся он.

Он улыбается. Это хорошо. Они отключат дыхательный аппарат. Это хорошо. Он смотрел мне в глаза. Это хорошо. Я вышел и с нетерпением ждал.

Я ходил по коридору в течение пятнадцати минут, прежде чем он вышел из палаты. — Ее жизненные показатели в порядке. Она дышит сама. Теперь осталось ждать,— говорит он. Он хлопает меня по плечу и поворачивается, чтобы уйти.

Я возвращаюсь в палату, и снова залезаю в ее постель. Я приложил свое ухо к ее рту и слушаю ее дыхание. Это самый красивый звук в мире. Я поцеловал ее. Конечно, я поцеловал ее. Я поцеловал ее миллион раз.

• • •

Шерри заставила меня принять душ, когда вернулась с едой. Гевин и Эдди пришли в шесть часов и пробыли час. Эдди проплакала весь час, и Гевин решил, что пора ее забирать. Шерри вернулась с Келом, почти к концу приема. Он не плакал, но он был расстроен видеть ее такой, поэтому они долго не сидели. Я рассказал бабушке новости каждый час, хотя ничего и не изменилось.

Сейчас, наверное, около полуночи, и я просто сижу здесь. Жду. Думаю. Думаю и жду. Все представляю, как ее палец на ноге зашевелился. Или палец на руке. Это сводит меня с ума. Поэтому, я просто перестал смотреть. Я начал вспоминать, что произошло в четверг. Наши машины. Где наши машины? Мне, наверное, надо позвонить в страховую компанию. Что делать со школой? Я пропустил занятия сегодня. Или вчера. Я вообще не знаю суббота ли сегодня? Наверное, я пропущу целую следующую неделю. Мне нужно узнать преподавателей Лейк и предупредить, что ее не будет. Наверное, стоит предупредить и своих преподавателей тоже. И в младшей школе тоже. Что я им скажу? Я не знаю, когда парни вернуться к учебе. Если Лейк будет в больнице на следующей неделе, Кел не захочет идти в школу. Он пропустит целую неделю. Ему нельзя больше пропускать занятия. А что будет с Колдером? Где Кел и Колдер останутся, если я буду здесь с Лейк? Я даже не могу уехать с Лейк, пока не знаю, где моя машина. Моя машина. Где моя машина?

— Уилл.

Я посмотрел на дверь. Никого там нет. Теперь мне слышаться всякие вещи. Слишком много мыслей смешалось в моей голове. Я удивлен, почему Шерри не оставила мне своих таблеток? Наверное, она оставила. Спрятала в сумке.

— Уилл.

Я резко встал со стула и посмотрел на Лейк. Ее глаза закрыты. Она не движется. Я знаю, я слышал свое имя. Я знаю, я слышал! Я поспешил к ней, и прикоснулся к ее лицу — Лейк!

Она вздрагивает. Она вздрагивает! — Лейк!

Ее губы двигаются, и она снова зовет: — Уилл!

Она сжимает свои глаза. Она пытается открыть их. Я клацаю выключателем, и поворачиваю лампу от нее, пока она не выключилась. Я знаю, как больно свет от флуоресцентных ламп бьет в глаза.

— Лейк,— я опускаю рельсу вниз и ложусь рядом с ней. Я целую ее губы. Я целую ее лоб. — Не пытайся говорить. Это больно. Я здесь. Ты в порядке. — Она двигает своей рукой, я взял ее за руку. — Ты ощущаешь руку?

Она кивнула. Это не совсем кивок, но кивок.

— Ты в порядке,— я повторял это снова, и снова, пока не заплакал. — Ты в порядке.
Дверь в палату открылась, и медсестра зашла внутрь.

— Она сказала мое имя!

Она посмотрела на меня, и побежала за доктором Бредшоув.

— Вставай, Уилл,— сказал он, войдя в палату. — Позволь нам сделать некоторые анализы. Мы потом разрешим тебе вернуться.

— Она сказала мое имя,— я слез с постели. — Она сказала мое имя!

Он улыбнулся мне. — Выйди.

Я так и сделал. Больше получаса. Никто не заходил и не выходил, это были самые страшные полчаса. Я постучал в дверь, и медсестра открыла дверь. Я хотел проскользнуть мимо нее, но она не открыла ее достаточно широко, чтобы я пролез. — Еще пару минут,— сказала она.

Я намеревался позвать кого-то, но не позвал. Мне просто надо было удостовериться, что мне не показалось, она слышала меня. Она говорила со мной. Она двигалась.

Доктор Бредшоув вышел и медсестры пошли за ним.

— Я слышал ее, правда! Она в порядке? Она сказала мое имя.

— Успокойся, Уилл. Тебе надо успокоиться. Они не разрешат тебе остаться, если ты будешь так себя вести.
Успокоиться! Он даже не представлял, насколько спокойным я был!

— Она отвечает,— сказал он. — Ее жизненные показатели хорошие. Она не помнит, что случилось. Она, наверное, не сразу вспомнит некоторые вещи. Ей нужен покой, Уилл. Я разрешу тебе войти, если ты дашь ей отдохнуть.

— Хорошо. Я обещаю. Клянусь.

— Я знаю. Иди,— сказал он.

Когда я открыл дверь, она сидит ко мне лицом. Она улыбалась мне, жалкой, болезненной улыбкой.

— Эй,— сказал я, и подошел к ее постели и погладил ее щеку.

— Эй,— прошептала она мне в ответ.

— Эй.

— Эй,— снова сказала она.

— Прекрати,— говорит она. Она пыталась засмеяться, но ей больно. Она закрыла глаза.

Я опустил рельсу, и залез к ней в постель. Я взял ее за руку, уткнулся лицом в расщелину между ее плечом и шеей … и начал плакать.

• • •

Следующие несколько часов, как и предупреждал доктор, она просыпалась и засыпала, не понимая, что происходит. Каждый раз, когда она просыпалась, она произносила мое имя. Каждый раз, как она произносила мое имя, я просил ее закрыть глаза и отдохнуть. Каждый раз, когда я говорил ей закрыть глаза и отдохнуть, она так и делала.

Доктор Бредшоув приходил несколько раз, чтобы проверить ее. Они еще уменьшили дозу в капельнице, чтобы в следующий раз она пробыла в сознании больше времени. Я никому не позвонил. Еще было рано. Я не хочу, чтобы все атаковали ее сейчас. Я просто хочу, чтобы она отдохнула.

Было около семи утра, когда я вышел из ванной. Она проснулась и сказала что- то другое, не мое имя.
— Что случилось?— спросила она.

Я приставил стул к ее постели. Она перевернулась на левый бок, я положил свой подбородок на рейку, и погладил ее руку, когда она посмотрела на меня. — Мы попали в аварию.

Она смотрела, не понимая, а потом страх появился в ее глазах. — А дети …

— Все целы,— сказал я. — Со всеми все хорошо.

Она выдохнула с облегчением. — Когда? В какой день это произошло? Какой день сейчас?

— Сейчас суббота. Случилось это в четверг. Что последнее ты помнишь?

Она закрыла глаза. Я нашел выключатель от светильника, который горел над ней, и выключил его. Я не понимаю, почему они держат его включенным. Какой пациент хочет, чтобы ему светила лампа в глаза?

— Я помню, как мы поехали на слэм,— сказала она. — Я помню твою поэму … это все. Это все, что я помню. Она открыла глаза и посмотрела на меня. — Я простила тебя?

Я засмеялся. — Ты простила. Ты любишь меня. И точка.

Она улыбнулась. — Это хорошо.

— Ты сильно поранилась, детка. Ты была на операции.

— Я знаю, доктор сказал мне это.

Я глажу ее по щеке тыльной стороной ладони. — Я расскажу тебе все, что случилось, позже. Сейчас тебе нужно отдыхать. Я выйду и позвоню всем. Кел очень волнуется. Эдди тоже. Я скоро вернусь, хорошо?
Она кивнула и снова закрыла свои глаза. Я нагнулся и поцеловал ее в лоб. — Я люблю тебя, Лейк.— Я взял свой телефон со стола и встал.

— Еще раз,— прошептала она.

— Я люблю тебя.

• • •

Часы приема только начались, как все сразу начали съезжаться. Мня заставили ждать в коридоре, как и всех остальных. В палате можно заходить только по одному. Эдди и Гевин прибыли первыми, поэтому Эдди уже там. Кел и Шерри появились одновременно с моими бабушкой, дедушкой и Колдером.

— Я могу ее увидеть?— спросил Кел.

— Конечно. Она постоянно спрашивает о тебе. Эдди сейчас с ней. Это палата интенсивной терапии, поэтому ты можешь побыть с ней не больше пятнадцати минут, но ты следующий.

— Она разговаривает? Она в порядке? Она помнит меня?

— Да, все замечательно,— сказал я.

Великий Пауль подошел к Келу и положил свою руку ему на плечо. — Давай, Великий Кел, мы позавтракаем пред тем, как ты увидишь ее.

Бабушка взяла Кела и Колдера в кафетерий. Я сказал им, чтобы они купили мне что-нибудь поесть … у меня наконец-то появился аппетит.

— Может, ты хочешь, чтобы мы с Эдди остались у тебя дома и присмотрели за мальчиками?— спросил Гевин.

— Нет. Не сейчас. Дедушка и бабушка позаботятся о них пару дней. Я не хочу, чтобы они пропустили много дней в школе.

— Они могут остаться со мной,— сказала Шерри. — Я отправляю Кирстен в школу в среду. Если твои дедушка и бабушка уедут домой во вторник, они могут остаться со мной, пока не выпишут Лейкен.

— Спасибо, ребята,— сказал я им обоим.

Эдди вышла из-за угла. Она вытирала слезы и высмаркивалась. Я сажусь в кресло, Гэвин встает, хватает Эдди за руку и помогает ей присесть. Она смотрит на него и закатывает глаза. — Гевин, я на четвертом месяце беременности... бросай обращаться со мной, как будто я инвалид.

Когда Эдди уселась, Гевин садиться рядом с ней. — Извини, детка. Я просто беспокоюсь о тебе,— он нагнулся и поцеловал ее в живот. — О вас обоих.

Эдди улыбнулась и поцеловала его в щеку.

Приятно видеть, что он принял себя в роле отца. Я знаю, что у них на пути будет еще много препятствий, но они преодолеют их. Я думаю, мы с Лейк, можем передать им все звезды, которые мы открыли, если они будут в них нуждаться.

— Как Лейк себя чувствует?— спросил я.

Эдди выдохнула. — Дерьмово,— сказала она. — Но ей недавно вскрыли черепушку, это понятно. Я рассказала ей все об аварии. Она чувствует себя плохо из-за того, что она была за рулем. Я сказала ей, что это не ее вина, но она все еще жалеет о том, что не ты был за рулем. Теперь она может обвинять тебя, в своих повреждениях.

Я засмеялся. — Она может обвинять меня во всем, если от этого ей станет легче.

— Мы вернемся после обеда,— сказала Эдди, вставая и взяла Гевина за руку. — Ей действительно нужно кое-что прикупить в отделе косметики. В два часа будет нормально? Кто-то будет в это время?

Я покачал головой. — Увидимся в два часа, ребята.

Перед тем как уйти, Эдди подошла ко мне и обняла меня. Необычайно долгое объятие.

После того как они ушли, я взглянул часы. Кел зайдет к ней следующим, потом Шерри. Бабушка, наверное, тоже захочет увидеть ее. Я думаю, мне придется ждать до обеда, прежде чем они позволят мне вернуться к ней.

— У тебя замечательные друзья,— сказала Шерри.

Я поднял брови, устремив свой взгляд на нее. — Ты не думаешь, что они странные? Большинство людей думает, что они странные.

— Думаю, да. Но, потому они и классные,— сказал она.

Я улыбнулся и спустился ниже в своем кресле, так, что моя голова оказалась на спинке кресла, и закрыл глаза. — Ты сама очень странная, Шерри.

Она засмеялась. — Ты тоже.

Я не смог устроиться удобно в кресле, поэтому снова лег на пол. Я закинул свои руки за голову и выдохнул. На полу комфортнее. Теперь, когда я знал, что с Лейк все в порядке, я начинаю не так уж сильно презирать эту больницу.

— Уилл?— сказала Шерри.

Я открыл глаза и посмотрел на нее. Но она не смотрит на меня. Сидя в кресле, она скрещивает ноги и теребит швы джинсов.

— Что случилось?— ответил я.

Она улыбается и смотрит на меня. — Ты проделал хорошую работу,— сказала она быстро. — Я знаю, это было тяжело - звонить мне по поводу Кирстен. И заботиться о мальчиках во всем этом. Ты уладил все проблемы с Лейкен. Ты очень молод, чтобы быть ответственным в таком возрасте, но ты хорошо с этим справляешься. Я надеюсь, ты знаешь это. Твои родители гордились бы тобой.

Я закрыл глаза и сделал вдох. До этой минуты я и не предполагал насколько сильно мне нужно было это услышать. Иногда это приятно, избавиться от самого большого твоего страха, просто получив комплимент. — Спасибо тебе.

Она встала со стула и легла рядом со мной на полу. Я повернулся и посмотрел на нее, ее глаза были закрыты, она старается сдержать слезы. Я перевел взгляд, и не принял этому большое значение. Иногда, женщинам надо поплакать.

Мы молчали некоторое время. Она сделала глубокий вдох, пытаясь сдержать слезы. — Он умер год спустя. После предложения. В автокатастрофе,— сказала она.

Я понял, что она рассказывает мне историю Джима. Я повернулся, чтобы видеть ее лицо, и облокотился на локоть. Я не знал что сказать, поэтому я ничего не ответил.

— Я в порядке,— сказала она мне и улыбнулась. На этот раз выгладит так, как будто она не пытается себя жалеть. — Это было давно. Я люблю свою семью, я бы не променяла их ни на что на свете. Но иногда, все еще тяжело. Особенно в таких ситуациях…

Она встала и села в позу лотоса, снова начав теребить швы джинсов. — Я была так напугана, из-за тебя Уилл. Я боялась, что она не переживет это. Видя как ты проходишь через это, вызвало много воспоминаний во мне. Поэтому я не появлялась здесь слишком часто, не поддержала.

Я понял чувства, отражающиеся в ее глазах, и боль в сердце и в голосе. Я понимал ее, и ненавидел это. — Все в порядке,— сказал я. — Я не ждал этого от тебя. У тебя есть Кирстен, есть о ком беспокоиться.

— Я знаю, ты не ждал, что я останусь. Я бы никак не помогла. Но я волновалась о тебе. Я волновалась о всех вас: Келе, Колдеру, Лейкен. Теперь мне нравятся твои странные друзья, и теперь я буду волноваться и о них,— рассмеялась она.

Я улыбнулся ей. — Волноваться - это приятно, Шерри. Спасибо.

 

Воскресенье, 29 января 2012
Я получил урок от своего сердца.

Оно может сломаться.
Оно может разорваться.
Оно может затвердеть и замерзнуть.

Оно может остановиться. Полностью.
Оно может разбиться на миллион кусков.
Оно может взорваться.
Оно может умереть.