Япония бросила вызов

Сотрудничать с «Мицубиси моторс» компания «Крайслер» начала еще в 1971 году, когда заключила договор об импорте японских легковых автомобилей «Додж» и «Край­слер» в Штаты. С тех пор партнерские отношения продол­жались. В самом начале моей работы в «Крайслере» я по­ехал в Японию на встречу с руководителями «Мицубиси моторе».

Это происходило в Киото, древней столице страны. Мы провели ряд переговоров. Во время перерыва предсе­датель правления «Мицубиси» Томио Кубо повел меня показать старинные храмы. Мы прогуливались, разгова­ривали. Я удивился, что такой крупный завод они постро­или в сельской местности.

«Почему вы решили возводить предприятие здесь? Ведь это историческая святыня. Сюда надо привозить ту­ристов».

В ответ японец рассмеялся: «В этом есть наша малень­кая хитрость. Как-то еще до войны здесь побывала чета Рузвельтов. Им очень понравилось это место. А когда на­чалась война и встал вопрос о бомбардировках, президент Рузвельт распорядился не бомбить Киото: слишком трепетно он относился к этому городу. Разведка донесла нам об этом решении. И тогда мы решили построить здесь авиационный завод. Во всяком случае, мы знали, что на этом месте с ним ничего не случится».

Вот она, хладнокровная, расчетливая японская муд­рость. Для достижения целя эти люди умеют использовать все средства.

Я высказал свои мысли вслух, на что японец совсем не удивился. «Мы, японцы, — сказал он, — во всем стараемся найти выгоду. И удивляемся, почему вы не всегда посту­паете так же».

Я и сам этого не понимаю. Японец прав. В этом кроет­ся загадка их стремительного прогресса. Мы же почему-то не хотим перенимать их разумную тактику. Даже сейчас, когда рьяно боремся за первенство на мировом рынке. Япония — наш самый серьезный конкурент. Идет целая война, только на этот раз экономическая. Так почему же нам не действовать ее же методами?

Не надо тешить себя мыслями, что мы легко переплю­нем Японию. Для Штатов эта страна представляет мощ­нейшую опасность. Мы получили могущественного кон­курента. В лучшем случае нам удастся удержаться с ним на одном уровне.

Условия для борьбы у нас тоже разные. Поле для битвы неровное. Япония на нем чувствует себя комфор­тней. Мы же похожи на однорукого бойца, и пока проиг­рываем.

Японцы не глупы. Они не действуют в одиночку. Сильнейшую поддержку они чувствуют на стороне прави­тельства, и делают на это большую ставку. Министерство торговли Японии вычисляет самые прибыльные отрасли и оказывает им помощь в научно-исследовательской дея­тельности и проведении конструкторских работ.

Мы же относимся к Министерству торговли как к группе бесполезных бюрократов. Нас раздражает их на­зойливость, от которой изо всех сил стараемся избавиться. Мы не правы. Зато японцы придают министерствам эко­номического профиля большое значение. В них работают высокообразованные люди. Получить место в таком ми­нистерстве очень непросто: для этого надо обладать бле­стящими способностями. В этом заключается одна из причин стремительного развития японской промышлен­ности.

Все знают, в каком положении оказалась Япония после войны: разруха, голод, последствия бомбардировок, отра­зившиеся на здоровье населения. В целях скорейшего вос­становления экономики правительство сделало ставку на развитие автомобильной, сталелитейной, химической и судостроительной промышленностей. Это был разумный и хорошо продуманный шаг, позволяющий стране разви­ваться независимо от игры рыночных сил. В то же время правительство легко шло на сотрудничество, если это спо­собствовало достижению цели, удовлетворению нацио­нальных интересов.

Государство, приветствовало и поддерживало развитие автоиндустрии. Отрасль получила государственные займы, поддержку научных исследований. Были приняты серьез­ные меры против импорта, запрещены иностранные инве­стиции. Прогресс, которого достигла автомобильная про­мышленность, достоин восхищения. Если в середине 50-х она производила 100 тысяч машин в год, то сегодня эта цифра поднялась до 2 миллионов.

Большую роль в этом сыграла разумная стратегическая политика правительства. Но надо отдать должное и таланту японских плановиков и конструктрров. Их работоспособ­ность, преданность делу и уникальные природные спо­собности могут стать достойным примером для подража­ния. Мудро воспользовавшись поблажками правительст­ва, они использовали все возможности для достижения наивысшего результата.

Еще одна замечательная черта японцев — единство и практическое отсутствие конфликтов. Менеджеры, акци­онеры, рабочие не выясняли между собой отношений, действовали сплоченно, думая не о личных интересах, а о достижении общей цели.

И все получилось. Они создали машины высочайшего уровня, соединившие в себе экономичность, компактность и безупречный внешний вид. А способствовала этому япон­ская энергетическая политика, установившая высокие це­ны на бензин. Это и заставило конструкторов автоиндус­трии придумать такое решение, чтобы машина «ела» бен­зина как можно меньше.

Техническому прогрессу Японии оказала помощь и государственная налоговая политика. Не секрет, что в Японии самые низкие налоги. Как им это удается? Скорее всего потому, что после второй мировой войны Япония значительно сократила расходы на военные нужды, осво­бодив тем самым средства для развития экономики. Зато Соединенные Штаты с радостью взяли это бремя на себя. После войны наше правительство предложило японцам капитулировать и начать разоружение. «Не волнуйтесь, в случае опасности мы обеспечим вам защиту. Займитесь лучше производством автомобилей. Наши специалисты обучат вас этому».

Мы и обучили, вырастив на свою голову сильнейшего конкурента, у которого теперь надо учиться нам. Более того, порожденный нами же конкурент представляет боль­шую угрозу и, возможно, скоро нас просто раздавит.

Надо идти вперед, развиваться, разрабатывать, созда­вать, творить! Но как мы можем перещеголять японцев, если расходы на вооружение у них в десять раз меньше? Пока мы фанатично занимаемся защитой, японцы эти средства направляют на научные разработки и исследо­вания.

Еще один хитроумный шаг японцев — манипулирова­ние своей валютой. Низкий валютный курс иены поддер­живается искусственно. И все для того, чтобы сделать японские товары привлекательными для экспорта.

Это все понимают, но никто не может доказать, пото­му что Япония делает это настолько талантливо, что представить точные доказательства для ее разоблачения еще никому не удавалось.

Несколько раз я пытался это сделать. Я искал правды в посольствах, но никто не дал мне вразумительного ответа. До сих пор это остается лишь моей личной догадкой.

Когда у нас в течение недели курс подскакивает с 10 до 22 процентов, а иена мужественно стоит на уровне 240 к 1 доллару, естественно, это не вызывает подозрения.

По моим личным подсчетам, курс иены занижен ми­нимум на 15 процентов. Конечно, это не так уж много, но если купить новую «Тойоту», это позволяет сэкономить 1000 долларов. Умно? Еще бы! И как после этого мы мо­жем предоставить миру конкурентоспособный товар?

Много раз я пытался обсуждать этот вопрос с японцами. В один голос они уверяют, что дело не в слабости иены, а в слишком высокой «репутации» доллара. По-своему они правы. Но ситуация вряд ли изменится. Рейгановская ад­министрация всегда проводила политику высокого курса доллара и крупных процентных ставок, сделав, таким об­разом, нашу денежную единицу привлекательной для иностранного капитала.

Меня вот что беспокоит. Допустим, мы добьемся больших успехов, сделаем высокоэффективным произ­водство и сможем получать прибыль с одной машины в тысячу долларов. А японцы возьмут и изменят курс иены. Все наши усилия окажутся напрасными, а успехов как не бывало.

Нужно принимать радикальные меры, чтобы изменить ситуацию. Если все будет так продолжаться, через какое-то время мы просто окажемся в яме засыпанными песком. Правительство должно предпринять решительный шаг и потребовать у японцев ответа по поводу курса иены. Они обязаны дать экономическое объяснение стабильности национальной валюты и ее низкого курса.

Верите ли вы в существование свободной торговли? Насколько я знаю, такая практика применялась лишь че­тыре раза за всю историю. В течение короткого периода свободной торговлей занималась Голландия. Англия ис­пользовала ее лишь во время промышленной революции, США — во время второй мировой войны.

Практиковать свободную торговлю англичане могли не одно столетие. Тогда они считались монополистами, у них не было конкурентов. А как только они появились, англичане быстро отказались от свободной торговли.

После второй мировой войны США взяли на себя бразды правления на мировых рынках. Многие наивно полагали, что это господство будет продолжаться вечно, и чувствовали себя слишком уверенно и защищенно. И не заметили, как на первых позициях появилась ржавчина и они стали подгнивать.

Теоретически свобода торговли — выгодная штука, но при одном условии: если правила игры для всех одинако­вы. Стоит кому-то сфальшивить — и это неминуемо ска­жется на всех.

Проблема в том, что Япония играет только по своим собственным правилам. В проигрыше оказываемся мы.

Наше невыгодное положение усугубляет такой факт: за каждую экспортированную машину правительство Япо­нии выплачивает автостроительной фирме 800 долларов компенсации. Таким образом, в США «Тойота» стоит де­шевле, чем в самой Японии. Парадокс? Но это вполне за­конно, потому что компенсация выплачивается с налога на товары. Она предусмотрена Генеральным соглашением о тарифах и торговле.

Разве можно после этого говорить о свободной торгов­ле? Конечно, нет. В Европе, по крайней мере, экспортный автомобиль облагают ввозной пошлиной, чтобы компен­сировать применяемую японцами скидку.

В Японии «Тойота» стоит 8000 долларов, в США — 7200, в Германии — 9000. В Париже и того лучше — 10500. Если европейцы защищают свой рынок, то мы со своим стремлением к свободному предпринимательству остаем­ся в дураках.

Мы сами расчищаем путь для импорта. 25 процентов рынка мы уже подарили. И сейчас умоляем не захватывать еще 10 процентов. История не помнит таких легкомыслен­ных примеров. Мы сами хороним собственную продукцию, подрывая при этом собственное благополучие. Частью своего успеха японцы обязаны американцам, безропотно и демократично впустивших их на свой рынок.

Между тем в таком деле как автомобильный бизнес, не грех принять и более жесткие позиции. Нужно срочно по­теснить японцев с нашего рынка. Максимум, что мы мо­жем им дать, это 15 процентов.

Старушку Европу не надо учить мудрости. Свобода торговли — это, конечно, хорошо, но лимиты на импорт вводить следит. Что она с успехом и делает.

В Италию ввозится в год не более 2000 японских авто­мобилей. Во Франции продукция японских автомобиле­строителей занимает 3 процента общего рынка. Германия сначала тоже пыталась соблюдать принцип свободной торговли. Но потом поумнела и ограничила долю япон­ских автомобилей на рынке до 10 процентов. Англия по­следовала ее примеру.

Правительство США, похоже, даже не дает себе отчета в том, что делает. Руководству страны кажется, что мы по-прежнему лидеры на мировом рынке и равных нам нет. Да они просто не знают реальной ситуации. Либо не хотят ее знать. И заявляют, что мы должны проявлять великоду­шие и дать возможность заработать другим. Правитель­ству давно пора проснуться и увидеть, что счастливое по­слевоенное время давно закончилось.

Тем более, что сами японцы изо всех сил борются с им­портом. Когда представители США встретились с япон­скими деятелями, они хотели обсудить вопросы поставки в Японию говядины и цитрусовых, ввоз которых облагал­ся высокими пошлинами, а также экспорта других амери­канских товаров. Но японцы вообще не захотели говорить об этом, добавив, что готовы отменить пошлину лишь на ввоз томатного пюре. Из 30 миллиардов оборота они со­гласились «спустить» нам тысячу. Вот она настоящая японская щедрость.

Япония поставила перед собой четкую задачу — свести к минимуму продажу в стране американских товаров. От­сюда и ограничение нашей фармацевтической продукции, оптики, оборудования дистанционной связи. Под защитой правительства находятся около пятисот картелей. Они устанавливают едва ли не двойные цены на импорт, а за­ключение контрактов производится посредством закры­тых торгов. Японцы сумели оградить свой рынок желез­ной проволокой: чтобы пустить на японский рынок наш товар, требуется пройти неимоверное множество бюро­кратических преград, и при этом в большинстве случаев остаться ни с чем. Качать права в Японии бесполезно, по­тому что внешне все выглядит законно. Хитроумные и изобретательные, они придумали столько лазеек в законо­дательстве, что ни один американец не сможет найти по­вод для возражения.

Возьмем хотя бы картофельные чипсы. Этот продукт в Японии очень популярен. Сначала его относили к катего­рии полуфабрикатов и облагали пошлиной в 16 процентов. Но стоило американскому предпринимателю попытаться прорваться на японский рынок со своей продукцией, чипсы тут же отнесли к категории кондитерских изделий и обложили пошлиной в 35 процентов.

Или сигареты. Нашим сигаретам японцы отводят лишь 8 процентов своего рынка. Каждая пачка облагается пош­линой в 50 центов. Такова свободная торговля по-японски.

Этот народ насколько изобретателен в достижении своих целей, что не преминул даже использовать языко­вой прессинг. Каким образом? А вот как. Японцы запре­щали рекламировать на японском языке американскую продукцию. А поскольку половина населения английским не владела, представляете какой эффект был от такой рек­ламы? Попробуй использовать такие методы у нас, и я представляю, какой поднимется вой. Слава Богу, в 1981 году японцы одумались и отменили свое изобретение.

Мне часто задают вопрос о том, что я поддерживаю: принцип свободной торговли или протекционизм? Мой ответ отрицательный в обоих случаях. Мне не нравится ни то, ни другое. Более того, я считаю, что законодательство не должно регулировать доступ товаров на местный ры­нок. По-моему, США — единственная в мире страна, у которой отсутствует разумная торговая политика, страна, которая до сих пор использует принципы свободной торговли, не думая о своем будущем.

Я не приветствую жестких позиций и радикальных пе­ремен. Гораздо ближе для меня — золотая середина, когда каждый остается при своих интересах и получает выгоду. Прежде всего, необходимо срочное принятие мер в целях изменения торгового баланса с Японией. Торговые отно­шения должны стать взаимовыгодными.

Пока же мы имеем убогое однобокое сотрудничество. Мы поставляем в Японию пшеницу, кукурузу, соевые бобы, лес и уголь. Япония экспортирует к нам автомоби­ли, мотоциклы, электронику, оборудование.

Что получается? Мы поставляем в Японию сырье, она нам — готовые изделия. Америка в наших отношениях оказалась в роли колонии. Дожили!

С каждым днем японцы все увереннее завоевывают наш рынок, разоряя одну отрасль за другой. А мы спокойно смотрим, как пустеют наши карманы, и в ус не дуем. Авось пронесет!

Рынок фотоаппаратов, электроники, спортивных то­варов давно в руках японцев. 25 процентов рынка автомо­билей тоже в их власти. И столько же рынка сталелитей­ной промышленности. Причем они сделали это очень хитро, путем контрабанды. Они красят сталь, цепляют на нее колеса и под маркой автомобиля везут в Соединенные Штаты.

Японская экспансия разоряет не только промышлен­ников. Автоматически она порождает безработицу. Чем больше японских автомобилей на рынке, тем меньше продается наших. Меньше продажи — меньше производ­ство. Необходимость в рабочей силе тоже уменьшается. В то же время у себя на родине японцы сумели обеспечить полную занятость. Согласно статистике, уровень безрабо­тицы у них 2,7 процента, у нас — 10—13 процентов.

Завалив нас своими автомобилями, японцы взялись за компьютеры и самолеты. Только не подумайте, что я пло­хо отношусь к японцам. Как к нации, я испытываю к ним глубокое уважение. Просто меня раздражает та наглость, с какой они нарушают правила игры, сохраняя при этом доброжелательную улыбку на лице. А мы улыбаемся в ответ, хотя понимаем, чем чревата эта улыбка. Конечно, на первом месте у них стоит выгода. Но когда она окажет­ся на первом месте у нас?

Открыто об этом говорю только я. Мои коллеги в душе согласны со мной, но предпочитают молчать. Поэтому многие считают, что я не люблю японцев и категорически против них выступаю. По этому поводу даже стали ходить анекдоты.

Вот один из них. Учитель спрашивает: «Скажите, дети, кому принадлежат слова: «Я сожалею, что живу только одну жизнь, которую могу отдать за свою страну»?

Японская девочка отвечает: «Это сказал Натан Хейл в 1776 году».

«Правильно», — кивнул учитель. — А такое выраже­ние: «Дайте мне свободу или смерть»?

Снова поднимается японская девочка: «Эти слова принадлежат Патрику Генри. 1885 год».

«Отлично, — сказал учитель. — Всем остальным должно быть стыдно. Вы ведь американцы, а она японка».

«Чтоб они пропали, эти японцы», — вздохнул мальчик на задней парте.

«Кстати, — спросил учитель, — а кому принадлежат эти слова?».

«Ли Якокка, 1982!»

Хороший анекдот, хотя на самом деле я хорошо отношусь к японцам. Я уважаю их за работоспособ­ность, талант, преданность делу и фанатичное служение национальной идее. Они знают, чего хотят, и как этого добиться.

Они знают, как делать хорошие машины. Прошлое де­сятилетие они уверенно держали первенство на мировом рынке. Это прочно отложилось в сознании потребителя, и даже теперь, когда у нас появились автомобили получше, они все равно уверены, что японская «Тойота» лучше аме­риканского «Форда».

Чем обязаны японцы своему успеху? Основа любого дела — рабочая сила. Японцы не так глупы, чтобы бало­вать своих рабочих. Средняя зарплата японского рабочего автоиндустрии на 40 процентов ниже, чем у его американ­ского коллеги. У них нет никаких надбавок в связи с удо­рожанием жизни, медицинских пособий, из-за которых мы вынуждены повышать цены на свои автомобили.

В то же время японский рабочий не так прихотлив, как наш. И производительность труда у них гораздо выше. Не потому, что они умнее, а потому что совсем по другому относятся к делу, у них другие правила.

В Японии существуют две категории рабочих: квали­фицированные и неквалифицированные. Примечательно, что у них квалифицированный рабочий может с легко­стью подмести пол, если видит, что в цеху грязно, и не бу­дет считать это чем-то зазорным или унизительным. У нас же каждый четко знает перечень своих обязанностей, и упаси Бог из него выйти! Почему я должен мести пол, если мне за это не платят?

В японском коллективе простые и доброжелательные отношения, они легко приходят на помощь друг другу, потому что все работают во благо общего дела. Отсюда и высокая ответственность, и высокая производительность труда.

У нас всем управляют профсоюзы, оголтело отстаива­ющие права рабочих. У американцев существует не две, а сто пятьдесят категорий рабочей силы. Для каждой кате­гории — строго очерченный круг обязанностей. И ни один американец не будет делать работу, если она не вхо­дит в этот самый перечень.

В Японии тоже есть профсоюзы. Но они тесно взаи­модействуют с администрацией и полюбовно решают все вопросы. Потому что понимают, что нужны друг другу. Их отношения существенно отличаются от наших. Нагнета­ние конфликтов, бесконечное отстаивание своих прав стали традицией в отношениях американской админис­трации и рабочих.

А между тем нам было бы неплохо поучиться у япон­ских рабочих дисциплине и безотказности. Если что-то сломалось в конвейере, японец тут же пробует его почи­нить. Наш рабочий ждет, когда придет мастер, чтобы его отремонтировать. Почему он должен заниматься не своим делом?

В Японии рабочие гордятся своей работой. Она для них — главная цель в жизни, ее предназначение. Прийти на работу в нетрезвом виде? Для Японии это нонсенс. За­бастовки, конфликты, производственные скандалы — вещи, о которых большинство даже не знает. Увольнения там очень редки.

Руководство даже стало наказывать сотрудников, ко­торые выходят на работу во время отпуска или задержива­ются после завершения трудового дня. Для Америки это нечто неслыханное. Пожертвовать отпуском ради работы? Это же нарушение трудовых прав!

Управленческий аппарат в Японии тоже работает по своим принципам. В Америке они вряд ли бы показались понятными. Зарплата японского менеджера в автомо­бильной промышленности едва ли не на половину мень­ше американского. Никаких надбавок за стаж он не по­лучает, как и льготного приобретения акций собствен­ной компании.

Типичная карьера японского менеджера начинается с работы на конвейере. По социальному статусу он ничем не отличается от рабочего. Любого американца такое ра­венство просто повергло бы в шок.

Зато у японских менеджеров и рабочих нет разногла­сий, они чувствуют себя совершенно равными. У нас же между ними происходит постоянная борьба. Да и прави­тельство в Америке не поддерживает тесных контактов с частной промышленностью.

Во всем виноваты идеологи, внушившие обществен­ности, что государство не должно вмешиваться в частный бизнес. Излишнее вмешательство и контроль, конечно, могут повредить делу, но поддержка и разумное сотрудни­чество крайне необходимы.

Из свободной торговля должна превратиться во взаи­мовыгодную. Если Япония сокращает объем импорта, мы должны поступить точно так же. Если она манипулирует своей валютой, мы должны положить этому конец.

Пока же государство спит. Но, думаю, оно скоро про­снется. Иначе через несколько лет главной ценностью Соединенных Штатов останутся банки, видеокассеты и гамбургеры. Не думаю, что найдется американец, кото­рый захотел бы такой увидеть в конце двадцатого века родную страну.