Мышление и его роль в компенсации слепоты

Мышление, являющееся обобщенным и опосредствованным отра­жением существенных признаков, связей и отношений объектив­ного мира, высшей ступенью познавательной деятельности, воз­никает и развивается на основе чувственного отражения. Однако связь мышления с ощущениями, восприятиями и представленями не исчерпывается его односторонней зависимостью от количества и качества чувственных данных. Возникая и развиваясь на базе “живого созерцания” (В. И. Ленин), мышление в свою очередь оказывает корригирующее влияние на процессы чувственного по­знания, проявляющиеся в первую очередь в осознанности и обоб­щенности образов.

Полная или частичная утрата функции зрения ведет к сниже­нию полноты, точности и дифференцированности чувственного от­ражения внешнего мира, что в свою очередь в той или иной сте­пени сказывается на процессе интеллектуального развития. Однако отсутствие или неполноценность зрительных впечатлений не мо­жет остановить или исказить до неузнаваемости общий ход раз­вития мышления, так как основные физические, пространственные и временные свойства и отношения движущейся материи — плот­ность, вес, форма, величина, удаленность, одновременность или последовательность событий и т. д. — с достаточной полнотой отражаются сохранными анализаторными системами: осязанием, слухом, обонянием и др. Развиваясь на основе осязательных, слуховых, а в некоторых случаях (имеются в виду частичнозрячие и слабовидящие) и зрительных восприятий, мышление оказывает на них обратное влияние.

В указанных отношениях функции мышления при слепоте в принципе те же, что и у нормально видящих людей. Однако вы­падение или серьезное нарушение функций зрения затрудняют процесс восприятия, в частности формирование целостного образа. В связи с этим слепым приходится производить дополнительную по сравнению с нормально видящими работу, преодолевая, в част­ности, относительную сукцессивность, фрагментарность и схема­тизм осязательных образов. Таким образом, совершенно очевидно, что с помощью мышления можно в значительной мере возмещать недостатки чувственного опыта. Однако надо иметь в виду, что этот путь преодолення отклонений в развитии таит в себе опасность так называемой фиктивной компенсации, проявляющей­ся в вербализме знаний и образовании лжепонятий — формальном выделении признаков, которые зачастую носят случайный харак­тер и не отражают существенных связей и отношений. Развитие фиктивной компенсации обусловлено тем, что слепые непосредст­венно знакомятся со сравнительно небольшим количеством объ­ектов и поэтому не всегда за усваиваемыми ими словами стоит то или иное конкретное содержание. Несмотря на то что слепые обычно правильно употребляют слова в том или ином контексте, их знания при тщательной проверке часто оказываются вербаль­ными, не опирающимися на соответствующие представления, а значение слов либо неправомерно сужается (слово остается как бы привязанным к единичному признаку, объекту, ситуации), ли­бо чрезмерно отвлекается от конкретного содержания. Указывая на опасность фиктивной компенсации, Л. С. Выготский подчерки­вал, что “нигде вербализм, голая словесность не пустили таких глубоких корней, как в тифлопедагогике. Слепой все получает в разжеванном виде, ему обо всем рассказывают. Слова особенно не точны для слепого, поскольку опыт его складывается иным образом... Получая в готовом виде всякое знание, он сам разучи­вается понимать его” (1). II хотя вербальные методы обучения сле­пых давно признаны несостоятельными, опасность фиктивной компенсации от этого не исчезает. Поэтому во время обучения слепых педагог должен руководить процессом усвоения конкрет­ных чувственных знаний и формировать необходимые понятия— это непременное условие для преодоления имеющейся тенденции к разрыву чувственного и понятийного, к фиктивной компенсации. Одной из детерминант компенсации дефектов психического развития, обусловленных сужением сенсорной сферы, является таков фундаментальное свойство мышления, как опосредствованность. Благодаря этому свойству при помощи умозаключений оказывается возможным раскрыть сущность недоступных для воспри­ятия предметов и явлений.

Способность мышления отразить, познать недоступные для восприятия особенности и связи предметов и явлений неоднократ­но подчеркивал В. И. Ленин. “Представление,—писал В. И. Ле­нин —не может схватить движения в целом, например, не схватывает движения с быстротой 300000 км. в 1 секунду, а мышле­ние схватывает и должно схватить”(1). Очевидно, что возмож­ность чувственного отражения при патологии зрения существенно ограничена, и целый ряд данных о внешнем мире слепые могут получить и получают опосредствованно, косвенным путем, благодаря работе мышления.

Особо следует подчеркнуть, что, хотя человеческое мышление специализируется на выявлении существенных связей и отношений и их обобщении, оно отражает также свойства и сущность объек­тов. Именно эта способность отражать свойства и сущность объ­ектов в их общих и существенных определениях лежит в основе материалистического понимания компенсаторной функции мышления.

Не абстрактные схемы, не символы, а вполне реальные кон­кретные представления, образы воображения и понятия, отража­ющие недоступные для непосредственного восприятия объекты, формируются у слепых и слабовидящих в результате опосредст­вованного отражения, что способствует расширению и углублению познавательных возможностей.

Но опосредствованное отражение мира во всем его многообразии становится возможным только при опоре на некоторый минимум чувственных знаний, получаемых при непосредственном отраже­нии. При сужении сенсорной сферы, так же как и в норме, чело­век начинает познание мира с его непосредственного отражения.

Именно на основе этого отражения формируется способность к обобщению и абстракции, развивается теоретическое мышление, оказывающее впоследствии корригирующее влияние на психиче­ское развитие, ограниченное гностическими возможностями сен­сорных систем. Поэтому попытки ряда тифлологов представить процесс развития психики при слепоте как развитие преимущест­венно высших психических функций (логического мышления, речи, словесной памяти, произвольного внимания и т. д.) не толь­ко не соответствуют материалистическому пониманию фило- и онтогенетического развития, но и наносят вред практике обучения, теоретически обосновывая методы, ведущие к фиктивной компен­сации. Таким образом, неразрывная двусторонняя связь чувственного

и логического познания определяет компенсаторную роль мышле­ния при сужении сенсорной сферы.