Война против маргарина и государственные инспекции

 

Согласно распространённой истории Луи Наполеон Бонапарт III в 1869 году предложил премию любому химику, который создаст товар-заменитель маслу, который станет доступным для бедняков и поставок в армию. Химик Мишель Эжен Шеврёль изобрёл маргариновую кислоту ещё в 1813 году, но сам конечный продукт, который оказался востребован рынком запатентовал Ипполит Меже-Мурье.

Тогда фермеры, производившие масло, заметили, что маргарин конкурирует с их продуктом. Фермерское лобби поднялось на войну с маргарином, применив акцизные налоги, которые, в конечном счёте, ударили по беднякам и государственной казне, за счёт которой и производились закупки для нужд армии.

Франция – не единственный пример того, как лобби с помощью государственного регулирования экономики воевало против маргарина.

К 1882 году в одном только штате Нью-Йорк ежегодно производилось свыше 20 миллионов фунтов маргарина[6]. Такой порядок вещей не мог устраивать производителей масла, и в 1883 году в США лоббисты стали поднимать вопрос о том, что «маргарин – это масло в которое добавляются сомнительные продукты». Впоследствии законы стали жёстко регулировать продажу маргарина. Некоторые предприниматели уходили из этого бизнеса, а некоторые стали продавать этот продукт под названием «олеиновое масло» (oleaginous butter). Впоследствии этим предпринимателям пришлось защищаться – дела доходили до Верховного суда.

В 1886 году правительство США приняло Федеральный акт о маргарине (Federal Margarine Act), который предусматривал для предпринимателей плату в размере двух центов за каждый проданный фунт маргарина. Также законодательство предусматривала ежегодную покупку лицензии. Производители маргарина должны были платить 600 долларов в год, оптовые продавцы – 480 долларов и розничные торговцы – 48 долларов[7].

То, что американцы уронили, другие подняли – в скором времени Голландия стала маргариновой столицей мира, а датчане занялись контрабандой маргарина в США под видом масла.

Впоследствии ограничения снимались, но в XX веке лоббистами была организована информационная кампания по поводу того, что якобы люди не могут отличить два продукта, имеющих одинаковый цвет и консистенцию. В итоге был принят закон, согласно которому маргарин должен быть с розовым оттенком. Продукт с новым цветом выглядел крайне неаппетитно. Однако маргарин выстоял. Каким образом? Во-первых, сам товар был дешевле. Во-вторых, производители маргарина начали мощную пиар-кампанию. Например, они наняли врачей, которые рассказывали о том, как полезен маргарин. Также производители стали писать на упаковках слово “light” (т.е. лёгкий маргарин). В-третьих, пиар был соединён с лоббизмом, который был встречным по отношению к лоббизму производителей масла. Бывшая первая леди, Элеонора Рузвельт (жена Франклина Делано Рузвельта) снялась в рекламе, рассказав телезрителям о том, как она любит маргарин.

Однако, несмотря на повсеместную победу производителей маргарина, надо признать, что она далась ценой немалых издержек для экономики.

Также маргариновая история поднимает вопросы более важного порядка. Может ли государство проверять качество еды? Если кто-то, купив в магазине несвежий товар, отравился, и это привело к тяжёлым последствиям для здоровья, то это естественно. А если этого не произошло? Должно ли тогда государство в качестве превентивных мер осуществлять «санитарные» проверки?

Чтобы ответить на этот вопрос с экономической позиции, надо посмотреть на преимущества и издержки.

Могут ли такие проверки предотвратить попадание некачественного товара на прилавки? В подавляющем большинстве случаев – нет, не могут. Представим себе следующую ситуацию. Скажем, в неком городе Юго-восточной Азии есть рыбный рынок размером с два футбольных поля. Постоянно туда приносят морепродукты. Могут ли инспекторы проверить каждую рыбу, каждую креветку, каждого краба? Очевидно, что нет. Сколько рыбы они могут проверить, разделившись на участки? Вряд ли более 10%. Более того, даже если есть некачественный товар, то недобросовестные продавцы спрячут его.

Теперь посмотрим на издержки. Даже, если инспектор найдёт некачественный товар, то где гарантия, что проверяющего просто не подкупят взяткой? То есть эти проверки порождают коррупцию. Инспектору за его неэффективную работу надо платить зарплату, и более того содержание инспектора урезает альтернативные возможности - инспектор мог бы работать, где-то в другом месте, где можно что-то производить.

Тут возникает вопрос: если санитарные проверки магазинов, складов и фабрик так неэффективны, то кто же защитит потребителя? Ответ: рыночные отношения, т.е. личный выбор покупателя и конкуренция, которая заставит предпринимателя добросовестнее относиться к качеству.

Люди сами могут проверить качество многих товаров. Испорченная рыба и мясо имеют специфический запах. Испорченные овощи и фрукты покрываются гнилью и плесенью. Испорченное молоко превращается в молочную кислоту, и соответственно, имеет специфический кислый вкус.

Более того, если кто-то отравился едой, купив её в одном магазине, то в этот магазин он не только больше не пойдёт, но также посоветует знакомым не ходить туда. Конкуренты поставщика некачественной еды будут распространять информацию о случае отравления. Также во многих странах есть телепередачи, которые, стремясь завоевать высокие рейтинги, расследуют правонарушения, связанные с обманом потребителя. В итоге сам производитель и поставщик оказываются заинтересованными в качестве своей продукции, хотя она изначально обходится дороже, чем некачественная.

В итоге мы приходим к выводу, что во многих сферах рыночные отношения защищают права потребителя лучше, чем инспектора. Тут может появиться возражение на счёт завоза импортной птицы в Россию в 1990-е годы (т.н. «ножек Буша»). Сначала данный импорт был остановлен временно по причине содержания сальмонеллы, а потом и вовсе запрещён, т.к. американские производители курятины использовали дешёвые, но неэкологические способы выращивания птиц. Санитарно-эпидемиологические службы обнаружили в американской курятине хлор, но произошло это годы спустя после того, как об этом не раз сообщали СМИ. То есть, сами постоянные проверки магазинов и складов в течение многих лет не давали должных результатов.

Аналогичное можно сказать и про проверки на пожарную безопасность. Если задать вопрос «должны ли пожарные инспектора осматривать объекты предпринимателей (магазины, склады и т.д.)?», то многие ответят утвердительно. Однако никто не захочет, чтобы пожарные осматривали его квартиру и выписывали штрафные квитанции, если что-то не в порядке.

Я заметил, что многие магазины располагаются на первых этажах «хрущёвок», и инспектора проверяют магазины, хотя там нет никаких огнеопасных устройств. При этом в каждой квартире таких домов есть газовая плита. Однако люди не захотят, чтобы к ним домой ходили пожарные инспектора и проверяли состояние газовых плит, проводили осмотр окон, обыски помещения на наличие горючих веществ.

Сами нормы пожарной безопасности, предусмотренные российским законодательством, достаточно сложны и содержат сотни страниц, в которых заключено большое количество предписаний относительно того, что должен и что не должен делать предприниматель. Насколько разумны эти предписания? Когда я был студентом один преподаватель – сотрудник прокуратуры рассказывал нашей группе, о том, что его ведомство постоянно штрафует дочернее предприятие нефтяной компании, потому что они не устраняют нарушения правил безопасности. Он спрашивал представителей компании, почему те не устроят всё так, как требует закон. «Если организовать всё по закону, то тогда мы будем работать в убыток. Нам проще и выгоднее регулярно платить штрафы» - ответили инженеры.

Когда случаются кризисные ситуации (скажем, крупные пожары с большим количеством погибших), то люди, руководствуясь сугубо эмоциями, просят власти вмешаться и сделать что-нибудь. После этого начинаются усиленные проверки объектов. Эффективны ли такие проверки?

Рассмотрим случай массовой гибели людей от пожара на объекте, используемом для коммерческих целей – пожар в 2005 году в торговом центре «Пассаж» (г. Ухта Республики Коми). В данном случае проводились проверки, которые показали пригодность здания к эксплуатации. Правда, после пожара выяснилось, что здание было непригодным к использованию по причине несоответствия нормам пожарной безопасности (аналогичное было и в случае пожара в баре «Хромая лошадь» в Перми в 2009 году). Стало ясно, что в ходе проверок инспекторам просто платили взятки. Тем не менее, никто из инспекторов не был привлечён к уголовной ответственности, и местная газета «Ухтинский еженедельник НЭП» сообщила о том, что «у пожарных пропали «контрольные» документы по «Пассажу». Далее – цитата из газеты, как нельзя хорошо обрисовывающая специфику противопожарных проверок: «Свидетель № 4. Начальник одного из отделений ухтинского Госпожнадзора. Отвечая на вопрос судьи, где дело по «Пассажу», не сказал ничего нового и добавил, что по закону состояние пожарной безопасности зданий должно проверяться не чаще одного раза в два года. После этих слов из зала донеслась реплика: «Можно и вообще не проверять»[8].

Такая коррупция – один из двигателей инфляции. Скажем, инспектора пожарные, санитарные и прочие проверяют зернохранилища, слады с мукой, хлебопекарни, магазины. Предпринимателя дают взятки, и цены на еду растут. В условиях такой инфляции общество медленнее развивается: скажем, если бы еда не дорожала так сильно и так быстро, то на сэкономленные деньги студенты могли бы покупать больше учебников, а рабочие больше откладывать на банковский депозит.

При этом надо понимать, что тут дело не в России, и не в русском менталитете, а в самой системе. Эта система проваливается везде, где принимается.

Кроме того, надо не забывать, что в случае «Пассажа» имел место умышленный поджог, ставший результатом «бандитских разборок». Поджог – это экстремальный случай, когда многие противопожарные меры просто не срабатывают, т.к. преступник создаёт такое орудие поджога, которое сможет сломать все созданные преграды. То есть, если бы все меры безопасности были бы соблюдены, то вместо обычного бензина преступники могли применить напалм, гранату или кусок динамита.

Если проверки отменить, то что тогда будет? Магазины начнут загораться как спички? Конечно же, нет, ибо предприниматели, желающие и дальше получать прибыль, сделают всё, чтобы пожара не произошло. Кроме того, многие крупные компании (например, нефтехранилища или химические комбинаты) порой подвергаются проверкам на технологическую безопасность со стороны страховых компаний, которым крайне невыгодно наступление страхового случая.

Однако надо различать частую собственность с одной стороны и государственную и муниципальную с другой. Этот принцип работает только в отношении частной собственности, т.к. к управлению чужой собственностью люди подходят с меньшей степенью ответственности. Кроме того, если пожарная охрана – это государственная структура, то она может проверять государственные и муниципальные здания, а также собственность крупного бизнеса, имеющего значительную долю государственного участия (скажем нефтегазовые предприятия в России).

В данном случае массовой коррупции не возникнет, т.к. трудно представить ситуацию, когда пожарный инспектор будет требовать взятку у директора школы, который этой школой не владеет. Даже, если такие случаи и будут возникать, то они будут исключительными и не примут формы повальной коррупции.