Студопедия — Мой читатель 2 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Мой читатель 2 страница






Таким образом, существовали бы, во-первых, извес­тные, основные и первые определения нашей жизни (сле­дующее за этим противопоставление прояснит для тебя эти выражения, над которыми я прошу тебя основатель­но подумать), истинные корни ее, которые сами произ­водят себя, сами ведут себя вперед, которым следует лишь отдаться и которым следует только позволить захватить нашу самость, чтобы освоить их и сделать их своей действительной жизнью; непрерывную цепь ко­торых, если даже уронить ее в каком-либо месте, мож­но опять поднять по желанию, где истекшие моменты могут быть восполнены с любого пункта, как спереди, так и сзади.

Я сказал, что нужно им только отдаться, ибо даже эти основные определения не обладают способностью непреодолимо вовлечь в себя, ибо мы обладаем, далее, способностью опять оторвать нашу самость от этих определений, где она была погружена в забвение, воз­выситься над ними и свободно, лишь исходя из себя самих, уготовить для себя более высокую сферу жиз­ни и действительности. Мы можем, например, мыслить и утвердить себя как то, что осознает в этом основном сознании, как то, что живет в этой основной жизни. Это будет вторая степень жизни, если я назову пер­вой степенью пребывание в рамках основных опреде­лений. Можно опять-таки утвердить себя как то, что мыслит в этом мышлении первоначального осозна­ния, как то, что созерцает свою собственную жизнь в этом полагании ее; и это даст третью степень и т. д. до бесконечности.

Все различие между этой первой и высшими степе­нями — между как бы данной заранее и дарованной нам жизнью, которую нам достаточно лишь принять, для того чтобы сделать ее нашей действительной жизнью, и жизнью не данной, которая может быть воспроизве­дена лишь посредством самодеятельности, — состоит, по-видимому, исключительно в том, что с каждой из высших степеней можно было бы взирать вниз и спус­каться вниз, в низшую; но с последней ничего не видно, кроме ее самой, и невозможно спуститься вниз, кроме как в царство небытия; таким образом, в отношении


нисхождения мы ограничены ей и не можем выйти за ее пределы, хотя ни в коем случае не ограничены в от­ношении восхождения посредством рефлексии, так что по этой причине она — подлинная почва и корень вся­кой другой жизни. Поэтому выше я назвал ее первой степенью и основными определениями всякой жизни.'

Для нас здесь достаточно рассматривать эту сферу первой степени, согласно нашему уговору, как сферу такого рода основных определений нашей жизни, но ни в коем случае не как сферу вещей в себе и для себя (от такого воззрения мы здесь отвлекаемся)8. Пусть они будут в себе и для себя самих даже и последними: для нас они существуют, нас они касаются только как оп­ределения нашей жизни, посредством того, что мы их изживаем и переживаем; и для нас здесь достаточно говорить о них лишь по отношению к нам. Пребываю­щее в этой сфере называют также преимущественно реальностью, фактом сознания. Его называют также и опытом.

Знай, мой читатель, что отныне мы будем рассмат­ривать исключительно эту систему первой степени; не забудь этого ни на одно мгновение; отдели все, что ле­жит в высших степенях, и отвлекись от них.

Я причисляю к этой системе первой степени все, что мы воспринимаем: отчасти посредством внешних чувств в пространстве, отчасти посредством внутрен­него чувства в нашей душе. Что касается последней, то к этой сфере относится также и то, что я назвал высши­ми степенями, правда, не по своему содержанию, а в отношении формы, т. е. тех законов, с которыми она сообразуется и согласно которым она осуществляется именно так, как она осуществляется, ибо эти законы принадлежат к фактам внутреннего чувства и воспри­нимаются как таковые, если внимательно наблюдать за этими функциями души.

Главная цель этой беседы с тобой, мой читатель, состояла в том, чтобы ты — впрочем, совершенно про­извольно и целесообразно лишь в отношении моей дальнейшей цели — разделил на два класса все, что происходит в твоем сознании, и ясно понял различие того, что относится к одному или другому классу; что­бы ты отделил то, что является продуктом свободы и относится к высшим степеням, и при последующем ис­следовании отложил это в сторону и, напротив, думал исключительно о том и обращал внимание на то, что я назвал первой степенью. Лишь поскольку ты понял это различие и прочно удержал его и не смешал вновь выделенное, ты правильно поймешь, о чем мы будем рассуждать в дальнейшем.


 

ВТОРОЙ урок

 

А в т о р. Не забудь, мой читатель, различия, которые мы провели между двумя основными определениями всякого возможного сознания, и удержи в памяти, что в этом очерке речь будет все время идти лишь о первом, которое мы назвали основным и первым определением всякой жизни. И теперь отдайся без предвзятости и за­бот разговору со мной, вернувшись обратно к нашей теме.

Рассмотрим внутренность какого-нибудь механи­ческого изделия, например часов. Ты видишь, как в них соединяются различного рода колеса, пружины, цепи и т. п. Ты пробегаешь глазами многообразие этого изде­лия, разглядываешь одно колесо за другим. Имеет ли для тебя значение при этом, разглядываешь ли ты отдель­ные части машины сверху или снизу, с правой стороны налево или с левой — направо?

Читатель. Нисколько. Я могу произвести весь ос­мотр частей по всем этим направлениям.

Автор. Или, может быть, ты при своем осмотре бу­дешь руководствоваться совсем не порядком, в котором они расположены, а другими соображениями, напри­мер, их внешней одинаковостью и сходством частей?

Читатель. Все это для моей цели совершенно оди­наково.

Автор. Все же, так как ты, несомненно, осматривал единичное, ты этот осмотр закончил в какой-то после­довательности; предположим, что ты производил ос­мотр по порядку сверху вниз. Почему же ты выбрал имен­но этот порядок, а не какой-либо иной, в то время как возможна была различная последовательность рас­смотрения?

Читатель. Я не могу сказать, что я вообще выби­рал его. Я вовсе не думал о том, что возможен различ­ный порядок рассмотрения. Я непосредственно напал на него. Случай — так я называю то, для чего не могу указать никакого основания, — определил это.

Автор. Многообразие описанных выше основных определений сознания тоже ведь следует друг за другом в твоем сознании в известной последовательности?

Читатель. Без сомнения. Я замечаю в окружающем меня мире то одно, то другое, то третье и т. д.

Автор. Находишь ли ты на первый взгляд, что необ­ходима была именно эта последовательность твоих наблюдений, или же ты считаешь, что возможны были идругие?

Читатель. Я считаю, что возможны были также и другие. Я считаю далее, что и та последовательность из числа нескольких возможных, которая действительно имела место, не была избрана свободно, но что она, так же как и последовательность моего рассмотрения мно­гообразия в часах, получилась такой случайно.

А в т о р. А теперь вернемся к нашей машине и к тво­ему рассмотрению ее отдельных частей.

В то время как ты рассматриваешь каждую отдель­ную часть — это колесо, эту пружину, каждую в отдель­ности и саму по себе — и находишь, что каждая опреде­лена известным образом, имеет эту определенную форму, эту определенную величину и т. д., кажется ли тебе невозможным, чтобы это могло быть иначе, или ты себе можешь представить, что оно могло бы быть устроено самым разнообразным образом иначе: быть больше или меньше?

Читатель. Я считаю, что каждая отдельная часть, взятая сама по себе и в качестве отдельной части, могла бы быть иной до бесконечности. Но все части должны действовать вместе и в своем соединении приводить к единому результату; и если я обращаю внимание на это, то, по моему мнению, все части должны подходить друг к другу, зацепляться друг за друга, все должны действо­вать на каждую, и каждая, наоборот, должна действо­


вать на все. Если я обращаю внимание на это, то, по моему мнению, было бы возможно произвести другое целое, например, более крупные часы или такие, кото­рые выполняли бы еще другие функции, кроме тех, ко­торые действительно имеют место; и в этом другом це­лом каждое отдельное колесо, которое я рассматриваю, не только могло, но и должно было бы быть другим. Но раз уже передо мной должно было оказатьсяэто целое, часы, имеющие эту величину и выполняющие такие функции, то совершенно необходимо, чтобы эта от­дельная часть, например вот это колесо, которое я рас­сматриваю, было именно таковым, каково оно есть, и никаким иным, потому что таково целое, т. е. в данном случае потому, что все остальные части, кроме этого колеса, таковы, каковы они в действительности. Если же я начну свое обсуждение с этой отдельной части, то, если мы возьмем эту часть как часть подобного меха­нического изделия, то необходимо, чтобы все осталь­ные части были именно таковы, каковы они в действи­тельности, для того чтобы они в этом изделии как раз подошли к этой части.

Автор. Следовательно, если ты правильно понима­ешь механизм изделия, то совершенно не нуждаешься в том, чтобы, как мы это предполагали, воспринимать одну часть машины за другой, т.е. после того как ты рас­смотрел одну часть и хорошо ее понял, ты можешь, ис­ходя из нее, без дальнейшего действительного рассмот­рения дополнить свое восприятие и целиком заменить восприятие выводами; ты мог бы, следовательно, исклю­чительно путем выводов узнать, какие части принадле­жат к данной части, предполагая, что машина выполня­ет свое назначение.

Читатель. Без сомнения.

Автор. Безразлично ли, с точки зрения этой цели, какую из отдельных частей машины я тебе дам?

Читатель. Совершенно безразлично, ибо к каж­дой возможной части должны подходить все прочие; по каждой возможной части можно было бы, следова­тельно, заключить, как должны быть устроены все ос­тальные, поскольку они определены уже самим меха­низмом изделия.

Автор. Теперь предположи тот возможный случай, что в известном объеме и в известных отношениях, дальнейшее определение которых сюда не относится, — в многообразии описанной выше основной системы всякого сознания имеется подобная связь, сходная с механической, так что каждая отдельная часть должна подходить ко всему и все к каждой отдельной части и каждая часть определена всем. Разве нельзя было бы тогда по каждой отдельной части действительного со­знания исключительно путем выводов заключить, ка­ким окажется все остальное сознание и каким оно дол­жно оказаться, без того чтобы это остальное сознание действительно имело место, подобно тому как ты, рас­сматривая одно колесо, исключительно путем вывода позволяешь себе заключать, как должны быть устроены все остальные колеса?

Предположи далее, что философия, или, если это тебе более угодно, наукоучение, как раз и состоит в отыскивании этого многообразия сознания путем вы­вода отданного к не-данному, — в таком случае ты по­лучишь уже теперь очень ясное представление об этой науке. Она была бы демонстрацией, выведением всего сознания (само собой разумеется, лишь что касается его первых основных определений) из какого-либо данного в действительном сознании определения его, подобно тому как ты можешь очень хорошо предста­вить себе демонстрацию (разъяснение) часов как це­лого, исходя из одного-единственного данного тебе колеса; это была бы демонстрация этого сознания, независимая от действительного восприятия в созна­нии, подобно тому как тебе совсем не обязательно рас­сматривать остальные части часов, чтобы узнать, ка­ковы они в действительности, если только часы выполняют свое назначение.

Ч и т а т е л ь. О, да, если только я не вдумываюсь глу­


боко в то, что ты говоришь, и не иду дальше сходства наукоучения с тем, с чем ты его сравниваешь. Но если я вникаю в дело несколько глубже, то мне твое поня­тие кажется внутренне противоречивым. Наукоучение должно дать мне осознание основных определений моего сознания без того, чтобы эти определения дей-1 ствительно имели место в моем сознании. Но как оно может это сделать? Разве я не осознаю того, чему учит наукоучение?

Автор. Без сомнения, подобно тому как ты осозна­ешь колеса, о наличии которых в машине ты только за­ключал, но ты их осознаешь не таким образом, как если бы ты их видел и ощущал. Уже из нашего первого ис­следования тебе должно было стать ясным, что может существовать различие в характере осознавания. Для нашего случая мы ниже будем иметь еще очень много поводов разъяснить это подробнее. Пусть поэтому труд­ность эта не удерживает тебя от того, чтобы согласить­ся с нашим предположением.

Читатель. Серьезно, у меня совсем нет охоты пус­каться в рассмотрение того, что получается, если то, что лишь возможно, станет действительным или невозмож­ное — возможным. А твое предположение системати­ческой связи основных определений нашего сознания кажется мне, во всяком случае, невозможным.

А в т о р. Я надеюсь устранить твои возражения про­тив возможности моего предположения. Предваритель­но же выведи со мной только одно-единственное за­ключение из упомянутого предположения, которое мне крайне необходимо, для того чтобы уничтожить недо­разумения другого рода и устранить их скрытое воздей­ствие на твою душу.

Когда ты воспринимаешь и рассматриваешь отдель­ную часть этих часов и, согласно хорошо тебе извест­ным законам механики, заключаешь, какие еще части требуются для того, чтобы этому воспринятому тобой отдельному придать все то назначение, всю ту действи­тельность, какие ты в нем усматриваешь, действитель­но ли ты, когда приходишь к этому заключению, видишь эти части, ощупываешь ли ты их, выступают ли они пе­ред каким-либо из твоих внешних чувств?

Читатель. Отнюдь нет. Сошлюсь на примеры, дан­ные тобой в нашем первом собеседовании: они отно­сятся к моему сознанию не как эта книга, которую я держу в руке, но как представление вчерашнего разго­вора с моим другом, если отвлечься от того, от чего следует отвлечься. То действительно фактическое в этой операции, то, во что я погружаю свою самость и в чем я теряюсь, — это не наличие этих колес, но мой процесс представления о них, не столько воспроизве­дение, сколько предобразование (VOrbilden) подобных колес.

Автор. Выдаешь ли ты (или другой разумный чело­век) подобное представление, внутренний набросок, чертеж подобной машины за реальную, действующую машину, выполняющую свои функции в жизни? И ска­жет л и тебе кто-нибудь, после того как он описал и про­демонстрировал (разъяснил), например, карманные часы: «Положи теперь эти карманные часы к себе, они будут правильно идти; ты сможешь их вынимать, когда захочешь, и узнавать по ним, который час»?

Читатель. Нет, насколько мне известно. Если толь­ко он не круглый дурак.

Автор. Остерегись так говорить, ибо именно так, а не иначе, поступала та философская система, о кото­рой я упоминал во введении и против которой, соб­ственно говоря, направлена новая. Она выдавала де­монстрацию часов, и притом еще неправильную, за действительные часы, и притом великолепные.

Но если кто-нибудь, после того как ты ему демонст­рировал карманные часы, в заключение тебе скажет: «Какая польза мне от этого, я не вижу, чтобы я благода­ря этому получил карманные часы или мог усмотреть из твоей демонстрации, который час», или даже ста­нет обвинять тебя, что ты своей демонстрацией ис­портил ему его действительные часы или «выдемон­


стрировал» их из кармана, — что бы ты сказал о подоб­ном человеке?

Читатель. Что он дурак, такой же, как и первый.

Автор. Остерегись так говорить, ибо именно это требование действительных часов там, где обещали только демонстрацию их, является самым основным уп­реком, который был брошен по адресу новейшей фи­лософии, был брошен самыми уважаемыми учеными, самыми основательными мыслителями нашего време­ни. На этом смешении действительной вещи с демон­страцией этой вещи основаны, в конечном счете, все недоразумения, которые имели место по поводу этой философии.

Все эти возражения и все недоразумения основаны именно на этом. Я утверждаю это определенно, ибо что мне мешает вместо всяких предположений о том, чем может быть описываемая наука, тотчас показать в исто­рическом аспекте, чем она действительно была для ее творцов, которые уж во всяком случае знают ее.

1. Философия, или — так как это название могло бы подать повод к спорам — наукоучение, в первую очередь, так же, как это требовалось до сих пор от тебя, мой чи­татель, совершенно отвлекается от того, что мы харак­теризовали выше кжвысшие степени сознания, и огра­ничивается утверждением, которое мы сейчас выдвинем исключительно о первых и основных определениях сознания в том смысле, как мы это выше объяснили и как ты это понял.

2. В этих основных определениях наукоучение про­водит дальнейшие различения между тем, о чем каждое разумное существо утверждает, что оно должно иметь значение также и для каждого другого разумного суще-стваи для всякого разума, и тем, относительно чего каж­дый должен ограничиться признанием того, что оно су­ществует лишь для нашего рода, для нас, людей, или даже для каждого из нас какданного отдельного индивида. От последнего оно также отвлекается, и, таким образом, для его исследований остается лишь объем первого.

Если у какого-либо читателя останутся сомнения относительно основания и границ этого последнего различения или он не сумеет себе это различение уяс­нить настолько же, насколько, согласно нашему пред­положению, он уяснил себе первое, данное выше, то это не имеет значения для всех тех выводов, которые мы намереваемся сделать в этом сочинении, и не нанесет ущерба формированию такого понятия наукоучения, какое соответствует нашим намерениям. В действитель­ной системе, в которую пока преждевременно вводить читателя, последнее различение, определяемое лишь родом и индивидуальностью, отпадает само собой.

Мы мимоходом добавим здесь для читателя, знако­мого уже с философской терминологией, то, что имеет значение для всякого разума: первое в основных опре­делениях сознания, с которым как раз и имеет дело философия, это кантовское априори, или первоначалfe­nce; последнее же, определяемое л ишь рядом и индиви­дуальностью, — апостериори того же писателя. Науко­учение не нуждается в том, чтобы предпосылать это различение своей системе, поскольку оно проводится и обосновывается в самой системе; и у него эти выра­жения априори и апостериори имеют совершенно дру­гое значение.

3. Наукоучение, для того чтобы получить сам доступ к себе и определенную задачу, предполагает, что в мно­гообразии этих основных определений, в указанном их объеме, должна присутствовать систематическая связь, согласно которой, когда дано одно, должно быть и все остальное и притом именно так, как оно есть; что, сле­довательно, — и это вытекает из предпосылки — эти основные определения, опять же в указанном объеме, составляют завершенную и замкнутую в себе систему.

Это, говорю я, наукоучение предпосылает самому себе. Отчасти потому, что это еще не оно само, но воз­можно, лишь благодаря этому становится собой; отча­сти же оно только предполагается, но еще не доказано. Эти основные определения известны ну хотя бы науко­


учителю, откуда — это к делу не относится. Он наталки­вается (каким образом — это также к делу здесь не от­носится) на мысль, что между ними, надо полагать, дол­жна быть систематическая связь. Он сейчас еще не утверждает этой связи и не заявляет, что может ее не­посредственно доказать, и еще менее, что может дока­зать что-либо иное исходя из этой предпосылки. Его мысль может считаться предположением, случайной догадкой, которая значит не больше, чем всякая иная случайная догадка.

4. Исходя из этой предпосылки наукоучитель при­ступает теперь к попытке из какого-либо одного извест­ного ему основного определения сознания — сюда так­же не относится, из какого, — вывести все остальные в качестве необходимо связанных с первым и определен­ных им. Если эта попытка не удастся, то этим еще не доказано, что она не удастся в другой раз, следователь­но, не доказано, что эта предпосылка систематической связи ложна. Она сохраняет, как и раньше, свое значе­ние в качестве проблемы. Если же эта попытка удастся, т. е. если действительно вывести возможно полностью все основные определения сознания в исчерпывающем виде, то в таком случае предпосылка доказана на деле. Причем даже эта, ставшая отныне доказанным положе­нием предпосылка не нужна нам в описании самого наукоучения. Но вот операция этого выведения — это само наукоучение. Где начинается это выведение, там начинается и наукоучение, где оно завершается, там завершается и последнее.

Пусть между нами, мой читатель, это будет решено и установлено, и заметь себе это раз и навсегда: наукоуче­ние есть систематическое выведение чего-то действи­тельного, первой степени сознания; и оно относится к этому действительному сознанию как описанная выше демонстрация часов к действительным часам. Оно в ка­честве чистого наукоучения, безусловно, не желает в каком бы то ни было из всех возможных отношений, хотя бы наряду с этим и т. д., быть чем-либо большим, чем это, и оно не желает существовать вовсе, если не может быть этим. Каждый, кто выдает его за что-либо иное или за нечто большее, совершенно не знает его.

Объект наукоучения — это, в первую очередь, основ­ные определения сознания как таковые, как определения сознания, но отнюдь не как вещи, действительно суще­ствующие вне сознания. Дальше мы яснее увидим, что в нем и для него то и другое представляет собой одно и то же, но что наукоучение может охватить лишь первое воз­зрение, и дальше мы поймем, почему. Здесь же достаточ­но указать, что дело обстоит именно таким образом.

Восприятие располагает ведь этими основными оп­ределениями сознания, подобно тому как наукоучение имеет их своим объектом; или, скорее, эти основные оп­ределения сознания представляют собой сами восприя­тия, но только оба имеют своим объектом то же самое разными способами. Подобно тому отношению, в кото­ром выше находилось сознание действительного присут­ствия твоего друга к процессу представления этого при­сутствия, действительные часы — к демонстрации этих часов, в таком же отношении находится и действитель­ное сознание к наукоучению. Наша самость погружается при философствовании не в сами эти основные опреде­ления сознания, а в копии и знаки этих определений.

Таким образом, наукоучение, совершенно не прини­мая во внимание восприятия, априори выводит то, что, согласно ему, должно происходить именно в восприя­тии, т. е. апостериори. Для него, таким образом, эти вы­ражения обозначают не различные объекты, а лишь различный взгляд на один и тот же объект, подобно тому, как те же самые часы при демонстрации их рас­сматриваются априори, а в действительном же воспри­ятии апостериори.

Это определение наукоучение дало себе само, с тех пор как оно существует и явственно выражает это уже самим своим названием. Едва ли возможно понять, почему не хотят ему верить относительно того, что оно такое.

Ограничиваясь этим определением, оно оставляет


спокойно всякую другую философию быть тем, чем ей угодно: страстью к мудрости, мудростью, мировой муд­ростью, жизненной мудростью и какие еще там бывают мудрости. Оно только предъявляет несомненно спра­ведливое требование, чтобы его не приравнивали к од­ной из них, чтобы о нем не судили и не опровергали, исходя из их точки зрения, подобно тому как состави­тели его просят лишь позволения не принуждать их сотрудничать с другими философиями и не быть кли­ентами у них. Оно не вдается в спор, что для того или иного могла бы означать философия и каково его мне­ние относительно того, что считалось издавна фило­софией. Оно ссылается на свое право самому опреде­лять для себя свою задачу; если что-либо другое, кроме разрешения этой задачи, должно быть философией, то оно не претендует быть философией.

Я надеюсь, мой читатель, что это описание науко­учения, описание в чисто историческом аспекте впол­не отчетливо и понятно и не допускает никакой дву­смысленности. Я только прошу тебя, чтобы ты его заметил и не забыл опять при первом случае, и чтобы ты мне поверил: я отношусь вполне серьезно к этому описанию и от него не отступлю, и все, что ему проти­воречит, будет мной отвергнуто.

 

ТРЕТИЙ УРОК

 

Читатель. Я полагаю, что хорошо понял твое мне­ние о наукоучении и, если взять его в историческом аспекте, хорошо знаю, что ты подразумеваешь. И по­скольку я остаюсь при простом подобии его с демон­страцией механического изделия, я также могу при­близительно и в общих чертах представить себе возможность его. Но как только я обращаю внимание на необходимое различие обоих и на характеристи­ческие различия обоих объектов, наука, подобная той, которую ты описываешь, кажется мне совершенно не­возможной.

Понятие о систематической связи многообразия в механическом изделии, служащей для получения же­лательного результата, существовало в уме мастера еще до того, как существовало изделие, и последнее произ­ведено лишь при посредстве этого понятия и следуя ему. Мы же не делаем ничего иного, как только копируем это понятие мастера, вновь изобретаем, следуя за мас­тером, это изделие. Поэтому, когда говорят, что в мно­гообразии существует систематическая связь, то здесь это имеет весьма глубокий смысл. Эта систематичес­кая связь существует в понятиимастера и всех тех, кто считает себя мастерами.

Должно ли ваше утверждение, что в многообразии сознания существует систематическая связь, подобным же образом обозначать: это сознание осуществлено ка­ким-либо мастером в соответствии с понятием подоб­ной связи, и наукоучитель вновь изобретает, следуя за ним, это понятие? Где этот мастер, как и откуда произ­вел он это сознание?

А в т о р. А что, если бы это значило иное, и сходство с изделием не было бы столь значительным? Что, если


бы кажущееся двусмысленным положение означало бы лишь следующее. Многообразие сознания можно, меж­ду прочим, рассматривать и так, будто бы в нем име­лась систематическая связь; или — существуют два спо­соба рассматривать и понимать определения сознания: частью непосредственный, т. е. такой, при котором от­даются этим определениям и находят их такими, каки­ми они сами по себе даны; частью же опосредованный, т. е. такой, при котором систематически выводят, каки­ми они должны быть согласно этой систематической связи. Следовательно, это воззрение может быть поня­то лишь после того, как действительное сознание бу­дет налицо, без того, однако, чтобы принимать во вни­мание его содержание, но не до того, как это сознание будет налицо, и это воззрение не существует ни в ком ином, как в том, кто его составляет себе, действуя с не­ограниченной свободой. Наукоучителъ, следователь­но, и лишь он один, был бы мастером сознания, если здесь все же может быть мастер, собственно говоря, для тех, кто вновь изобретает сознание по образцу его, од­нако без того, чтобы можно было предположить и при­нять всерьез, что существовали первоначально первый творец и понятие, согласно которому он изготовил свое изделие.

Читатель. Следовательно, я, если правильно тебя понял, должен представлять себе это следующим обра­зом: сознание как основное определение моей жизни существует; это достоверно, поскольку достоверно толь­ко то, что существую я сам, — и довольно об этом. Это сознание является в виде лишенного взаимной связи многообразия, — и довольно об этом. Что это за созна­ние, я знаю потому именно, что я им обладаю, а о даль­нейшем мне, раз я стою на этой точке зрения, нечего и спрашивать.

Но, кроме того, еще ведь возможно вывести это мно­гообразие систематически, как такое, каким оно долж­но быть, именно таким, каково оно есть, если сознание вообще должно существовать. Это воззрение, это выве­дение, эта систематическая связь, образующаяся в про­цессе выведения, существует лишь для того, кто состав­ляет себе это воззрение, и абсолютно ни для кого дру­гого; а о чем-нибудь дальнейшем, если стоять на этой второй точке зрения, также не спрашивают. Автор. Так я это и понимаю.

Читатель. Пусть будет так, несмотря на то что и здесь я скорее усваиваю твое мнение л ишь в историчес­ком аспекте, чем действительно понимаю его, и несмот­ря на то что у меня остается еще целый ряд вопросов.

Но далее. Мастер, который составляет себе понятие о механическом изделии, сводит в этом понятии много­образие к единству единого результата. Изделие должно достигать той или иной определенной цели, и многооб­разие, и совокупное действие этого многообразия содер­жат, согласно понятию мастера, условия, при которых изделие только и может достигать этой намеченной цели. И это единство предшествует не только изделию, но даже и понятию многообразия. Это последнее, т. е. понятие, возникает лишь через единство и ради него и определяется им. Требуется именно подобного рода многообразие, для того чтобы была достигнута эта цель.

Подобное понятие единства представляется мне со-
вершенно неразрывным с понятием систематической
связи. Твой наукоучитель, следовательно, должен был
бы иметь понятие подобного единства, подобной цели
и результата всякого сознания, к чему он свел бы мно-
гообразие в качестве его условия. ^^^^-*-*"

Автор. Без сомнения. ^000.^^^^

Читатель. И при этом он ^сможет найти это един­ство лишь в системе, оно должно быть у него еще до того, как он приступит к своему систематическому вы­ведению; подобно тому как мастер должен знать, какую цель преследует его изделие, еще до того, как он может начать отыскивать средства для достижения этой цели.

Автор. Без сомнения, наукоучитель должен распо­лагать этим понятием единства еще до существования системы.







Дата добавления: 2015-09-04; просмотров: 652. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета...

Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Условия приобретения статуса индивидуального предпринимателя. В соответствии с п. 1 ст. 23 ГК РФ гражданин вправе заниматься предпринимательской деятельностью без образования юридического лица с момента государственной регистрации в качестве индивидуального предпринимателя. Каковы же условия такой регистрации и...

Седалищно-прямокишечная ямка Седалищно-прямокишечная (анальная) ямка, fossa ischiorectalis (ischioanalis) – это парное углубление в области промежности, находящееся по бокам от конечного отдела прямой кишки и седалищных бугров, заполненное жировой клетчаткой, сосудами, нервами и...

Основные структурные физиотерапевтические подразделения Физиотерапевтическое подразделение является одним из структурных подразделений лечебно-профилактического учреждения, которое предназначено для оказания физиотерапевтической помощи...

Основные симптомы при заболеваниях органов кровообращения При болезнях органов кровообращения больные могут предъявлять различные жалобы: боли в области сердца и за грудиной, одышка, сердцебиение, перебои в сердце, удушье, отеки, цианоз головная боль, увеличение печени, слабость...

Вопрос 1. Коллективные средства защиты: вентиляция, освещение, защита от шума и вибрации Коллективные средства защиты: вентиляция, освещение, защита от шума и вибрации К коллективным средствам защиты относятся: вентиляция, отопление, освещение, защита от шума и вибрации...

Задержки и неисправности пистолета Макарова 1.Что может произойти при стрельбе из пистолета, если загрязнятся пазы на рамке...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.01 сек.) русская версия | украинская версия