БИТВА ЗА КРЕПОСТЬ

 

Вечер 21 июня 1941 года был необыкновенно жаркий, тихий и

душный. Багряное солнце утонуло в расплавленном золоте, а

закат еще горел ярко-алым заревом. На небе - ни облачка. В

воздухе - ни дуновения.

 

На площадке вблизи артпарка, где в чинном безмолвии вытянулись

ряды расчехленных орудий, красноармейцы в футболках, а то и

оголенные до пояса, играют в волейбол.

 

Строго, торжественно прошла церемония смены караулов. Чеканным

шагом разводящие провели часовых на посты.

 

У коновязей ряды хорошо упитанных лошадей с глухим хрупом жуют

овес. Негодующее ржанье чем-то недовольных коней. Строгий

окрик дневального. Кони... успокаиваются.

 

Издалека с Кобринского укрепления доносятся серебристые звуки

баяна. На глухой стене казармы растянут белый экран. Тесно

усевшись на скамьях, красноармейцы ждут сеанса. Те, которым

скамей не хватило, прилегли прямо на землю.

 

За неделю бойцы крепко устали. Беспрерывно шли строевые

занятия, проводились долгие полевые марши, учебные стрельбы.

Знакомились с материальной частью новой техники, занимались

сборкой и разборкой оружия. Завтра день заслуженного отдыха.

Можно всласть выспаться. Можно, и даже нужно, написать домой

письмо. А потом сходить к земляку, который служит в другом

полку, тут же в крепости. Повидать его в будние дни некогда...

А может быть, удастся выпросить увольнительную в город? Вместе

с товарищем... Город же рядом... И тогда утром будет одна

работа: вычистить сапоги так, чтобы можно было поглядеть в

них как в зеркало, подшить белоснежно-чистый новый

подворотничок, начистить до блеска пуговицы и поясную бляху.

 

Самое удобное - просить у старшины увольнительную, чтобы

сфотографироваться. Эту просьбу старшины всей Красной Армии

всегда удовлетворяют.

 

И когда мечта осуществится и увольнительная получена, бойцы

идут по аккуратным, чистым улицам Бреста. Идут чинно,

подтянуто, четко соблюдая "ногу".

 

Все встречные девушки в городе Бресте необыкновенно красивы!

 

Удается бойцу перекинуться с девушкой двумя, тремя словами,

ответит она ему, с ласково смеющимися глазами, - красноармеец

надолго счастлив. Он живет сладостной мечтой снова встретиться

с пленившей его красавицей.

 

Завтра воскресенье. Средние и старшие командиры ушли в город

или на Кобринское укрепление, где в начсоставских домах живут

их семьи.

 

...Кончился сеанс. Красноармейцы разошлись по казармам.

Душно... Тишина...

 

Пограничники приносили тревожные вести. Что-то необычно за

Бугом. Все ночи слышно неумолчное гудение и гул моторов.

Слышен тяжелый лязг железа. Нет-нет вспыхнут и погаснут

огоньки. Без сомнения - танки это...

 

- Тат та-та, тат та-та, ти-та-та-а, - протяжно и печально

пропела труба горниста, и звуки ее, невидимыми крылами облетев

древние стены и валы, растаяли вдали.

 

Печальна и торжественна вечерняя зорька. Отбой...

 

Тысячи людей улеглись. Старая крепость на Буге объята сном...

 

 

* * *

 

Восток чуть-чуть посветлел. Понемногу гасли звезды на летнем

небе. И при первых признаках занимающейся утренней зари

часовые, стоявшие на башнях Холмских и Тереспольеких ворот,

на валах у Восточного форта, пограничники-часовые, сидевшие

в кустах на берегу Буга и неусыпно смотревшие за реку,

заметили вдруг что-то необычное: с запада, растянувшись по

всему горизонту, двигалась сплошная линия какого-то света с

вкрапленными красными и зелеными звездочками. И донесся

неясный грохочущий гул, словно где-то там, на Польской земле,

разразилась невиданой силы гроза.

 

Но через минуту стало ясно. Все вокруг заполнилось страшным

ревом, гулом и рокотом. Чтобы быть услышанным, рядом стоящему

подчас приходилось кричать во все горло.

 

Над сонной крепостью тучи бомбардировщиков закрыли небо.

 

На здания казарм, артпарк, на стоянку машин автобата, на

коновязи, складские помещения обрушился шквал авиабомб. С

холодящим душу визгливым ревом летели вниз бочки с горящей

нефтью.

 

И в ту же минуту, совсем с близкого расстояния, из-за Буга

потрясающе загрохотали сотни орудийных и минометных стволов.

Крепость засыпало несметным числом снарядов всех калибров,

мин и гранат. Гаубицы, тяжелые мортиры по крутой траектории

беспрерывно низвергали на двор Цитадели мощные фугасные

снаряды.

 

Взлетали ввысь земля, кирпич, камни, куски рваного железа.

Казалось, само небо разорвалось и рассыпалось на громадные,

железногрохочущие куски. Война!!!

 

Готовя вероломное нападение, гитлеровцы заранее тщательно

рассчитали расстояние до целей для артиллерийской стрельбы.

Орудийные снаряды с первых же выстрелов залетали в окна

казарм, прямо поражая спящих на койках красноармейцев. В

первые минуты раздетые, разутые люди, оглушенные подающими

взрывами и громом, в полном ослеплении и растерянности, не

понимая, что происходит, выскакивали во двор, сразу попадали

под губительный артиллерийский, минометный и авиабомбовый

огонь.

 

Командиров, которые сразу навели бы порядок и начали

организацию отпора врагу, по случаю воскресенья в крепости

было мало. Руководили красноармейцами младшие командиры.

Особую роль играли коммунисты. То там, то здесь слышались

крики:

 

- Коммунисты, комсомольцы - ко мне!

 

Повсюду через пять-десять минут сумятица начала проходить.

 

Не только младшие командиры, но и рядовые красноармейцы брали

на себя командование. То здесь, то там слышались резкие, как

выстрелы, команды:

 

- В ружье!.. Группа, слушай мою команду!..

 

- Станови-ись!

 

- Шагом марш!

 

- За мной, бего-ом!

 

- Куда тебя черт несет! Становись!

 

Бойцы забегали в казармы, с лихорадочной поспешностью хватали

с пирамид винтовки, доставали боеприпасы и по указанию

командиров или по требованию обстановки занимали удобные

позиции. Чаще же их разводили по местам коммунисты, взявшие

на себя руководство.

 

Первые - самые яростные, смертельные схватки, позже доходившие

до штыкового боя, - начали пограничники на территории

Тереспольсксго и Волынского укреплений. Пограничники бились

до последнего патрона, до последней гранаты. На большинстве

постов они погибли до единого. Другие гибли от артогня прямо

в казармах, где они отдыхали после смены. Под натиском

сильнейшего противника оставшиеся в живых пограничники, забрав

раненых, отступали на территорию Цитадели через Тереспольские

ворота.

 

Однако Волынское и Тересполькое укрепления не были брошены.

На Тереспольском в первые же часы боев образовались ведущие

круговую оборону три узла: участок обороны старшего лейтенанта

А. С. Черного, сражающаяся группа старшего лейтенанта

коммуниста Ф. М. Мельникова, бойцы из транспортной роты и

пограничники. Они вели бой из своих казарм. Образовалась

обороняющаяся группа пограничников и на Волынском укреплении.

 

Обходя возникшие узлы обороны, гитлеровцы стали скапливаться

для прорыва в Цитадель через мост в Тереспольские ворота.

 

Одновременно с узлами сопротивления, образовавшимися в

Тереспольском и других укреплениях, стали складываться узлы

и в Цитадели: в казарме 933-го стрелкового полка - под

руководством лейтенанта А. Е. Потапова, в здании 17-го

погранотряда - под командованием лейтенанта А. М. Кижеватова.

 

На территории Волынского укрепления других сооружений, кроме

корпусов госпиталя, не было. К полудню 22 июня врагу удалось

захватить укрепление. Здания госпиталей к тому времени были

уже почти разрушены артиллерийским огнем. Ворвавшийся враг

расправился с больными и ранеными воинами, находившимися в

госпитале. Заместитель начальника госпиталя по политчасти

батальонный комиссар А. С. Богатеев вооружил медперосонал и

ходячих больных и организовал отпор врагу. А. С. Богатеев и

его товарищи погибли в первой же схватке с врагом. Женский

медицинский персонал госпиталя гитлеровцы использовали в

качестве живого щита, выставив его впереди себя во время своей

атаки Цитадели. Мужественные женщины кричали:

 

- Товарищи красноармейцы! Бейте гадов! Не обращайте на нас

внимания!

 

Видя неудачу своей затеи, фашисты перестреляли медицинский

персонал тут же у моста, что вел в Холмские ворота.

 

После первых двух часов беспрерывной артиллерийской и

авиационной бомбардировки, начавшейся в 4 часа 15 минут утра

по московскому времени, большая часть крепости с внешней

стороны была обойдена противником.

 

Засевший вокруг внешних стен Цитадели противник повел по

бойницам и амбразурам усиленный ружейно-пулеметный огонь.

Такой же ожесточенный бой велся и за захват Кобринского

укрепления.

 

За первый день враг предпринял против Цитадели восемь

безуспешных атак. Ураганный артиллерийский обстрел и

авиабомбежка продолжались дотемна. Таков был ход событий в

первый день

 

 

* * *

 

Передовые части 45-й немецкой пехотной дивизии, на которую и

была возложена задача взятия крепости, имея во флангах 31-ю

и 34-ю пехотные дивизии, охватывающие крепость с запада и

востока начали стремительный штурм Цитадели через

Тереспольское укрепление. Форсировав рукав Буга, огибавший

валы этого укрепления, и обойдя образовавшиеся здесь узлы

сопротивления, 3-й батальон 135-го полка 45-й немецкой

дивизии, оставляя за собой десятки убитых и раненых, захватил

мост через Буг, смял защитников, ворвался в Тереспольские

ворота, одновременно бросился к Холмским воротам и, обойдя

горящее здание пограничной заставы, занял во дворе здание

клуба и находившуюся рядом с ним комсоставскую столовую.

Гитлеровцы получили возможность из клуба (бывшей церкви) вести

ружейно-пулеметный обстрел большинства зданий во дворе

Цитадели.

 

Остальные батальоны 135-го полка, а также другие подразделения

дивизии должны были поддержать действия ворвавшегося 3-го

батальона.

 

Но дальнейшее продвижение подразделений 45-й дивизии в

Цитадель через Тереспольские ворота было приостановлено.

 

Третий немецкий батальон в полной уверенности, что Цитадель

окончательно им захвачена, не дожидаясь подмоги и оставив в

церкви несколько пулеметчиков и автоматчиков, кинулся к

главным Трехарочным воротам. Часть отсеков вблизи ворот

гитлеровцами уже была занята.

 

Но тут случилось для упоенных успехами немцев совсем

неожиданное...

 

В отсеках оборонительной казармы по обе стороны от Холмских

ворот размещался батальон 84-го стрелкового полка. Здесь

образовался сильный узел обороны, который защищал ворота и

мост, ведший в Цитадель с Волынского укрепления.

 

Недавно назначенный в 84-й полк заместитель по политчасти

полковой комиссар Е. М. Фомин, не получивший еще квартиры в

комсоставских домах, в ночь на 22 июня находился в казарме

батальона. Он немедленно взял на себя руководство боевыми

действиями стрелкового батальона своего полка и оставшимися

в крепости другими подразделениями. По приказу Е. М. Фомина

красноармейцы пошли в первую атаку против гитлеровцев,

хозяйничавших в районе расположения 84-го полка у Холмских

ворот и здания инженерного управления, которую поддержали все

подразделения, находившиеся в Цитадели.

 

Стремительным броском бойцы взяли прорвавшуюся в крепость

группу 3-го немецкого батальона в штыки. Помощь им оказали

бойцы из других частей. Ни в одной завоеванной стране

гитлеровских солдат в штыки не брали. А тут пришлось

попробовать их острие...

 

Гитлеровцы в панике побежали обратно к Тереспольским воротам.

Но мост уже контролировался бойцами 333-го стрелкового полка

и 9-й погранзаставы. Гитлеровцы кинулись обратно в церковь.

Здесь остатки 3-го батальона были полностью блокированы.

Запертые гитлеровцы отчаянно взывали по радио о помощи. Но

45-я немецкая дивизия не смогла выполнить приказ о занятии

крепости в первый же день. Не смогла она и помочь своим

блокированным солдатам.

 

В Брестской крепости советские воины были окружены немцами.

Внутри же крепости наши воины блокировали немцев в церкви. В

свою очередь, окруженные в церкви гитлеровцы в верхнем этаже

церковного притвора держали блокированными несколько человек

насмерть стоявших красноармейцев. Они погибли. Но до единого

были уничтожены и гитлеровцы, запертые в церкви.

 

Оборону Цитадели в районе Трехарочных ворот вели бойцы 455-го

стрелкового полка, а также бойцы других частей. Защиту

западной стороны Цитадели у Белостокских ворот держали бойцы

44-го стрелкового полка.

 

На Кобринском укреплении переправленные через Буг на резиновых

лодках гитлеровцы захватили западные валы. Отсюда они вели

усиленный ружейно-пулеметный и автоматный огонь по казармам

125-го полка, расположенным тут же, беспрерывно подвергая их

артобстрелу и воздушной бомбардировке. Закрепившись на

западных валах, гитлеровцы стали контролировать Белостокские

ворота Цитадели. Под фланговым огнем держали они и выход

Трехарочных ворот и мост через водную преграду перед ними.

 

Район Северных и Восточных ворот Кобринского укрепления в

первые же часы боев удалось очистить от гитлеровцев,

перебравшихся сюда через водную преграду. Но немцы прочно и

плотно заняли берег водной преграды за Северными валами.

 

Командир 44-го стрелкового полка майор П. М. Гаврилов в первые

же минуты, как на крепость были сброшены фашистские бомбы,

побежал к Цитадели, где у Белостокских ворот был расположен

его полк. Но входы в Цитадель немцы усиленно бомбили и держали

под непрерывным пулеметно-автоматным огнем. Пробраться в

Цитадель майор П. М. Гаврилов не смог. Тогда он немедля

организовал отряд в 300 человек из бойцов разных частей и

полков, оказавшихся здесь, в Кобринском укреплении. Отряд

обосновался в казематах Восточного форта, и майор Гаврилов

повел защиту форта по всем уставным требованиям.

 

Вблизи Восточных ворот оборону с валов вели бойцы 98-го

отдельного противотанкового дивизиона.

 

Северо-западную часть Кобринского укрепления энергично

защищали красноармейцы, ведя огонь прямо из окон своих казарм,

а также из "подковообразного форта", расположенного недалеко.

После частичного разрушения казарм авиацией и артиллерийским

огнем бойцы продолжали биться в некоторых оставшихся целыми

комсоставских домах и здании 125-го полка.

 

В ходе дальнейших боев остатки групп 125-го полка также

влились в отряд майора П. М. Гаврилова и продолжали борьбу,

имея базой Восточный форт.

 

Так образовались основные узлы героической обороны Брестской

крепости. В первый же день, к моменту штыкового разгрома

батальона немцев, двор Цитадели представлял ужасную картину:

горели склады, дома, автомашины, зарядные ящики. В парке

виднелись разбитые пушки, пылала земля вокруг сброшенных

немцами бочек с горючим. По всей территории Цитадели валялись

сотни трупов немецких солдат и наших красноармейцев. По двору

с ржанием носились десятки лошадей, взбесившихся от ранений,

боли, от запаха крови, от огня и дыма. У коновязей лежали

десятки убитых и бились раненые лошади. Над крепостью нависла

зловещая красно-бурая кирпичная пыль, высоко поднятая

попадавшими в стены снарядами.

 

 

* * *

 

Первой задачей командование 45-й немецкой дивизии ставило

поражение живой силы, размещенной в крепости. И весь огонь

был сосредоточен на казармы, дома комсостава, на места водных

преград, на выходы из крепости.

 

Генералитетом вермахта было запланировано нанести внезапный

сильный удар по спящим красноармейцам гарнизона крепости,

ошеломить, смять и парализовать у них всякую волю к

сопротивлению.

 

Группа армий "Центр", наступавшая с запада, состояла из 50

дивизий и 2 моторизованных бригад. Из них 29 дивизий и 3

артиллерийские бригады были развернуты в полосе фронта в 150

километров... Вместе с ними двигалась огромная танковая группа

генерала Гудериана. Вся эта махина людей и машин,

сосредоточенная на небольшом отрезке фронта, поддерживалась

армадой 2-го немецкого воздушного флота, которая, хотя и имела

прямую задачу в первые же часы уничтожить советский воздушный

флот на аэродромах, большое количество своего бомбового груза

обрушила на крепость.

 

Брест стоял на пути главного удара гитлеровцев. Против каждого

красного бойца в районе Бреста стояло по три-четыре немецких

солдата. Уничтожив противостоящую 4-й немецкой армии нашу 4-ю

армию, немецкое командование имело намерение открыть

беспрепятственную дорогу на Минск - Смоленск и дальше на

Москву, разбивая по мере продвижения на восток новые и новые

резервы Красной Армии.

 

Из-под Бреста начальник штаба 4-й немецкой армии генерал

Блюментритт посылал в главный штаб немецкого вермахта

донесение о занятии крепости Брест 24 июня.

 

Потом подтверждал, что крепость занята окончательно 27 июня.

А затем, опасаясь гнева Гитлера, сведения о сражающейся еще

крепости он стал скрывать.

 

В своей книге "Пережитое" Л. М. Сандалов приводит отзыв

генерала Блюментритта, опубликованный в английской

военно-исторической печати:

 

"Начальная битва в июне 1941 года впервые показала нам Красную

Армию в бою. Наши потери доходили до 50 процентов. ОГПУ

(по-видимому, имеются в виду пограничники) и женский батальон

(очевидно, жены начсостава) защищали старую крепость Брест до

последнего, несмотря на тяжелейшие бомбежки и обстрел из

крупнокалиберных орудий. Там мы узнали, что значит сражаться

по русскому способу..."

 

Приведем еще одно свидетельство матерого фашиста, виднейшего

гитлеровского шпиона, в свое время похитившего по заданию

фюрера "дуче" Муссолини - Отто Скорцени:

 

"Русские в центральной крепости города продолжали оказывать

отчаянное сопротивление. Мы захватили все внешние

оборонительные сооружения, но мне приходилось пробираться

ползком, ибо вражеские снайперы били без промаха. Русские

отвергли все предложения о капитуляции и прекращении

бесполезного сопротивления. Несколько попыток подкрасться к

крепости и завладеть ею штурмом закончились неудачей. Мертвые

солдаты в серо-зеленых мундирах, усеявшие пространство перед

крепостью, были красноречивым тому свидетельством... Русские

сражались до последней минуты и до последнего человека..."1.

 

Надо отдать справедливость, - этот фашист, питающий к нашей

стране черную ненависть, дал объективную оценку сражавшейся

крепости и ее защитников.

 

И наконец, еще одно свидетельство:

 

"...Американские военные идеологи в статье, опубликованной

министерством обороны США в 1950 году, пишут, что "никогда

нельзя сказать о советском солдате, как он будет себя вести

в той или иной обстановке". В качестве примера они приводят

Брестскую крепость:

 

"Подвал в центре Брест-Литовской крепости удерживался в

течение многих дней, выдерживая наступление целой немецкой

дивизии, при очень сильной огневой поддержке"2.

 

Здесь имеется в виду подвал под казармой 333-го полка.

 

1 Героическая оборона. Минск: изд. Музея обороны Бреста. 1966,

C. 29-30.

2 Т а м ж е. С. 19.

 

 

* * *

 

Боевые действия в Брестской крепости продолжались с

неослабевающей силой. Орудийно-минометный обстрел крепости не

прекращался с ранней зари до наступления темноты.

 

В первые два дня боями была охвачена практически вся крепость.

Но постепенно отдельные узлы обороны очищали от противника

ближайший свой район, узлы сливались и завязывали между собой

связи и уславливались о взаимодействии. К вечеру 24 июня

неприятель был отброшен во многих пунктах. В результате этого

стало возможным собрать коммунистов, командиров и

руководителей сражающихся групп со всей крепости. Совещания

проходили в одном из отсеков оборонительной казармы, вблизи

Трехарочных ворот. Было принято решение о совместной защите

крепости под единым командованием. Командиром назначили

капитана И. Н. Зубачева, а заместителем по политической части

- Е. М. Фомина. На этом совещании был составлен приказ № 1 по

гарнизону сражающейся крепости. Документ этот был найден

спустя долгое время после окончания войны при расчистке

развалин. Хранится он в Музее Брестской крепости.

 

Очень условно оборону крепости можно разбить на три периода:

 

22-24 июня - время изолированной друг от друга обороны

крепости отдельными узлами;

 

24-27 июня - время, когда отдельные группы сражались под более

или менее ощутимым единым командованием;

 

28 июня - 12 июля - время, когда борющиеся группы постепенно

теряли связи и гибли под непрерывными ударами врага. Однако

коллектив научных сотрудников мемориального комплекса

"Брестская крепость-герой" придерживается другой периодизации:

с 22 июня до конца месяца и с 1-го июля до середины июля.

 

Для защитников крепости дни и ночи слились в какое-то смутное

сплошное марево, где нет ни часов, ни минут, ни сна, ни

отдыха, потому что противник беспокоил, не переставая ни на

минуту.

 

В нескольких узлах обороны, в частности, в подвале казармы

333-го полка, были созданы пункты, куда сносили раненых. Здесь

скопилось много женщин и детей - семьи командиров и младших

командиров сверхсрочной службы. Женщины вели деятельный уход

за ранеными, по возможности перевязывали им раны, облегчая

страдания.

 

В первый день никто не замечал ни голода, ни жажды. Но со

второго дня жажда стала невыносимой. Дело в том, что в ночь

перед нападением немецко-фашистские диверсанты, скрывавшиеся

в городе Бресте, вывели из строя водопровод и электростанцию.

От стен оборонительной казармы в любом месте до воды было

всего 7-8 метров, но эти метры находились под непрерывным

наблюдением немцев, сидевших на другом берегу с наведенными

автоматами.

 

Страшно было для красноармейцев слышать детский плач и крики:

"Мама, дай воды. Мама, воды хочу". Иные бойцы не выдерживали,

шли за стену с риском для жизни и приносили детям и раненым

котелок воды. А иные из них так и оставались у берега с

вывалившейся из рук посудиной. Потом начался голод.

 

Щеки и глаза у бойцов ввалились, губы потрескались, худые,

пыльные, бронзовые лица заросли щетиной.

 

Но глаза у всех горели неугасимой злобой и ненавистью к врагу.

 

И хотя в целом сопротивление крепости кончилось 12 июля,

отдельные защитники продолжали бороться и спустя месяц.

 

Каким-то неизвестным защитником на стене была сделана штыком

надпись, потрясающая своим героическим трагизмом:

 

"Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина! 20/VII-41 г."

 

Много раз гитлеровцы по радио предлагали гарнизону

капитулировать, обещая в плену всевозможные блага. Но никто

и не помыслил о сдаче в плен. Бойцы знали, что они защищают

Родину.

 

Иногда ночью отдельные группы защитников во главе с

командирами пытались прорваться из крепости с боем. Некоторые

попытки были удачны, но при этом погибала подавляющая часть

прорывающихся бойцов.

 

С 30 июня попыток прорыва большими группами уже не делали.

Стала ясна их бесполезность. Оставшиеся решили стоять

насмерть.

 

Женщинам с детьми, находившимся в подвале казармы 333-го

полка, предложили покинуть крепость. Сдавшихся под белым

флагом в плен женщин и детей гитлеровцы отправили в Брестскую

тюрьму, откуда их выпустили через несколько дней.

 

Все трудней стало доставать боеприпасы из складов и казематов.

За ними приходилось пробираться по ночам ползком. По всей

крепости стал известным своей храбростью и энергией в розыске

боеприпасов, съестного и оружия, в выполнении разных опасных

поручений старшего лейтенанта А. Е. Потапова воспитанник

взвода музыкантов подросток Петя Клыпа. Ему активно помогали

мальчики-музыканты: Петя Васильев, Коля Новиков и другие.

 

Все сильнее стали мучить защитников голод и жажда.

Перевязанные грязными тряпками, с лихорадочно горящими

глазами, воины ходили качаясь, как тени. Страха совсем не

было.

 

У каждого было страстное желание перебить как можно больше

врагов, прежде чем погибнуть самому.

 

Один за другим захватили враги отдельные узлы сопротивления,

в которых оставались лишь тяжело раненные. Их добивали, а в

редких случаях тех, кто мог двигаться, уводили в плен.

 

Последний узел обороны у Восточных ворот прекратил

сопротивление 12 июля. С этих пор одиночные бойцы или

маленькие группы в 2-3 человека продолжали время от времени

неожиданно выходить из подвалов и казематов и обстреливать

немцев, занявших крепость.

 

Так до конца боролся майор П. М. Гаврилов. Он был захвачен в

бессознательном состоянии через 32 дня после начала войны. Он

умирал от жажды, истощения и ранений.

 

По многочисленным свидетельствам, воспоминаниям и документам,

из немецких источников известно, что гитлеровцы потеряли здесь

только убитыми более трех тысяч солдат и офицеров.

 

Так закончилась Брестская эпопея, показавшая миру изумительные

образцы массового героизма и стойкости советских людей.

 

Несколько слов надо сказать и о значении битвы за Брест.

 

Конечно, в решении главной стратегической задачи - разгрома

гитлеризма - Брестская эпопея сыграла совсем малую роль. Но

Брест, несомненно, вызвал у немецких солдат 45-й пехотной

дивизии и других действовавших здесь частей известный

моральный надлом. Это чувство сквозит во всех воспоминаниях

немцев, участников осады крепости. Брест способствовал

созданию у немецкого солдата, отправляемого на Восточный

фронт, взгляда, что его посылают на верную гибель. Так оно и

было.

 

Моральный дух немецко-фашистской армии основательно был

подорван в дальнейшем в результате сокрушительных поражений,

нанесенных вермахту под Москвой, Сталинградом и на Курской

дуге.

 

 

* * *

 

В дальнейшем мы излагаем воспоминания оставшихся в живых

участников обороны Брестской крепости и района Бреста,

проживающих в нашей республике. Как и всякие воспоминания,

высказываемые к тому же через 30 лет, они не будут лишены

субъективности. В подавляющем большинстве призванные из

Чечено-Ингушетии и служившие перед войной в Брестской крепости

составляли чеченцы и ингуши. Многие из них не только не были

грамотны, но даже русскому языку научились в армии. Хорошо

помнят они только имена и фамилии сослуживцев. Воспоминания

создают впечатление односторонности, бойцы говорят только о

том, что они сами видели. Но в нашу задачу и не входило

пересказывание общих мест известной книги С. С. Смирнова.

 

Иные могут спросить, почему автор, наряду с защитниками

Цитадели и других укреплений крепости, пишет и о бойцах,

которые ни в день фашистского нападения, ни позже в зоне

крепости не были и в ее защите не участвовали? Иначе говоря,

можно ли воинов Красной Армии, сражавшихся с оккупантами вне

зоны крепости, считать участниками обороны Брестской крепости?

 

Мы считаем, что в данном случае нужно придерживаться той же

линии, что и писатель С. С. Смирнов. В книге его имеется много

моментов, где он пишет о боях, которые вела Красная Армия в

окрестностях Брестской крепости, и эти бои от обороны крепости

он не отделяет, как, например, защиту Брестского вокзала.

 

Из книги С. С. Смирнова известно, что рабочие и служащие

вокзала Брест вместе со случайно оказавшимися там

пассажирами-военнослужащими в течение нескольких суток яростно

обороняли станцию от натиска фашистов. Разве можно об этом не

писать только на том основании, что вокзал расположен вне зоны

крепости?

 

Секретарь парткома станции Брест, коренной грозненец П.

Жуликов, не был военнослужащим и в крепости не служил. Тем не

менее уже после того, как героическая крепость пала, П.

Жуликов широко развернул в городе и окрестностях подпольную

и партизанскую борьбу против оккупантов.

 

В конце концов гитлеровцам он стал известен, и его вместе с

членами семьи казнили. Разве можно о нем не писать?

 

По воспоминаниям бойца А. С. Хуцуруева из селения Аллерой

Шалинского района ЧИАССР, устанавливается, что он с группой

бойцов заперся в доте и в течение нескольких дней защищался

в окруженном врагами укреплении. Находился дот недалеко от

крепости Брест на самой государственной границе.

 

В теле А. С. Хуцуруева осталось несколько осколков мины,

разорвавшейся в доте.

 

Разве не нужно писать воспоминания воинов, не сражавшихся в

самой зоне, но входивших в состав частей гарнизона крепости?

Ведь сам А. С. Хуцуруев - рядовой 84-го полка, стоявшего в

Цитадели.

 

По этим обстоятельствам в книге мы используем воспоминания

любого оставшегося в живых воина, который в момент фашистского

нападения служил в какой-либо части брестского гарнизона,

входившего в состав 28-го стрелкового корпуса 4-й армии.