Исторической школы

«Средняя линия» И. М. Кулишера. Проведение «средней линии» между либерализмом и революционным социализмом, воспринимаемой в России как отличительная черта исторической школы в политэкономии, и выяснение более общности, чем различий в капиталистическом развитии России и западных стран, стали кредо петербургского экономиста Иосифа Михайловича Кулишера (1878 — 1933). Выпускник юридического факультета Санкт-Петербургского университета, читавший с 1905 г. на этом факультете специальный курс экономической истории, Кулишер стажировался Берлине у Г. Шмоллера и в Вене у австрийского сторонника исторической школы К. Т. Инама-Штернега (1843 — 1908). Многие работы Кулишера были изданы (а иные и написаны) на немецком языке, поэтому его правомерно считать не последователем, а российским представителем «юной» исторической школы.

Развивая традиции исторической школы, Кулишер не все их разделял. Он подверг критике, например, тенденцию к идеализации средневековых хозяйственных укладов и институтов; выступил за применение элементов маржинализма в построении эволюционной концепции политэкономии.

«Средняя линия» Кулишера проявилась и в его отношениях к концепциям классической школы и марксизма. В согласии с исторической школой и в противовес классической он был убеждён, что «государственное невмешательство не есть естественное состояние». Но при этом Кулишер развивал рикардианское определение капитала как «накопленного труда», акцентируя значение накопленных результатов не только исполнительского, но и творческого труда («умственной работы предыдущих поколений»), которые в хозяйственной жизни выражают связь между поколениями, преемственность человеческой культуры.

Кулишер провозгласил, что формирование в рамках экономической науки особой дисциплины экономической истории связано с социальным (рабочим) вопросом, заставившим «обратить внимание на массы». Кулишер полагал, что методологический индивидуализм австрийской школы (см. гл. 17), игнорирующий социальную сторону экономических явлений и коллективную психологию, совершенно неуместен в период «социализации» крупного производства.

Приняв предложенное Марксом определение мануфактуры как стадии капиталистического развития,а не как синонима обрабатывающей промышленности (общеупотребительного в европейских языках), Кулишер предпринял первый сравнительный анализ мануфактурной стадииво всех странах Европы, придя к таким выводам:

1. 
   первым типом капиталистического предприятия была не централизованная мануфактура, взятая за образец Марксом, а домашняя система промышленности, впервые исследованная А. Корсаком и позднее германской исторической школой;
2. 
   принудительный труд и приглашение иностранцев с предоставлением им привилегий были не исключительной особенностью России, а правилом;
3. 
   формирование национальных хозяйств было отмечено значительным инновационным вкладом иммигрантов, диаспор;
4. 
   правительственный почин в насаждении мануфактур не был ошибкой меркантилистской политики. С интервалом в несколько десятилетий он давал ощутимый экономический эффект.

Особое внимание Кулишер уделил обобщению материала, свидетельствующего, что переход от мануфактурной стадии к фабричной (промышленный переворот) не был отмечен резким увеличением эксплуатации труда — поскольку задолго до внедрения машин уже существовало приближение труда к физиологическому максимуму и широкое использование женского и детского труда. Таким образом, контрастная картина «исторической тенденции капиталистического накопления», изображённая Марксом, была значительно скорректирована Кулишером. Отдавая должно Марксу за вклад в анализ капиталистического строя, Кулишер не разделял и вывода относительно будущей «экспроприации экспроприаторов». Кулишер присоединился к критике марксистской «теории обнищания», хотя не отрицал отдельные соответствующие ей тенденции.

^ Прибыль с капитала и хозяйственные стадии: эволюционная концепция. В работе «Эволюция прибыли с капитала в связи с развитием промышленности и торговли» (2 тт., 1906 — 1908) Кулишер предпринял попытку построения концепции экономической эволюции, исходя из следующих предпосылок:

1. 
   для разных исторических периодов справедливы разные концепции источника прибыли;
2. 
   стадиальную схему К. Бюхера необходимо дополнить стадией мирового хозяйства, и именно этой стадии, а не стадии народного хозяйства (как полагал В. Зомбарт) соответствует период «современного капитализма».
3. 
   тенденции прибыли на стадии «современного капитализма» определяют описанные А. Маршаллом эффекты излишка потребителя и производителя.

Для ранних исторических периодов Кулишер считал источниками возникновения прибыли насильственный захват и монопольное извлечение из дохода потребителя, являющегося слабой стороной на рынке. В период народного хозяйства (XVI — XVIII вв.), с образованием мирового рынка и развитием мануфактурного производства постепенно исчезает прибыль, которую раньше уплачивал потребитель купцам-посредникам и цеховым мастерам. Источником прибыли становится эксплуатация наёмных (особенно надомных) рабочих предпринимателем, на стороне которого стояло государство, таксировавшее заработную плату.

Теория эксплуатации рабочей силы верна для периода мирового хозяйства, но лишь отчасти. Кулишер полагал, что главной ошибкой теории прибавочной ценности К.Маркса является сведение меновой ценности к количеству затраченного в производстве физического исполнительного труда и упущение из виду творческого труда изобретателя как источника промышленной прибыли.

^ Две фазы мирового хозяйства. Стадию мирового хозяйства, определяемую ростом крупного машинного производства и парового транспорта, Кулишер делил на две фазы. Первая фаза — конец XVIII в. и две трети XIX в. — была постепенным торжеством принципа свободной конкуренции: отмены стеснявших её институтов (цеховой системы, монопольных компаний, экспортно-импортных ограничений и т.д.) и отрицания совместной защиты рабочими своих интересов, что благоприятствовало эксплуатации физического исполнительного труда как главного источника прибыли с капитала.

Но «на пустом месте, оставшемся от разрушенного здания ограничений», в последней трети XIX в. возникли новые институты. Это акционерные общества, синдикаты и тресты, профсоюзы, кооперативы, палаты соглашения, фабричное законодательство, обязательное страхование и т.д. Рост организаций, отстаивавших интересы физического исполнительного наёмного труда (сокращение рабочего дня, коллективные договоры, повышение заработной платы и т.д.) уменьшил его роль как источника предпринимательской прибыли, извлекаемой всё более из добавочного продукта крупной промышленности как результата умственной работы, воплощённой в технике (эффект излишка производителя). Роль творческого труда изобретателя стала возрастать сравнительно с ролью физического исполнительного труда рабочего.

Одновременно железные дороги и пароходство, товарные и фондовые биржи, «разомкнув» народное хозяйство, привели к удешевлению промышленной продукции к выгоде для потребителя, получившего возможность покупать товары по ценам, значительно более низким, чем те, за которые он согласился бы уплатить (эффект потребительского излишка).

Кулишер разделял предположение таких германских историков-экономистов, как К. Лампрехт и Г. Шульце-Геверниц, о тенденции к «организованному капитализму»: замещению «естественных законов» рынка сознательным регулированием, основанным на обобществлении производства и капитала, социальной политике государства и классовом партнёрстве. Профессор Лейпцигского, а затем Фрайбургского университета Герхарт Шульце-Геверниц (1864 — 1943) в исследованиях «Крупное производство, его значение для экономического и социального прогресса» (1892) и «Крупное производство в России» (1901) доказывал общность этой тенденции для России и западных стран.

Но стремление обнаружить преемственность и постепенность без резких разделительных граней привело к недостаточному осмыслению характера стадиальных переходов, к приглушённым тонам в изображении той конфликтности, которой они сопровождались — ожесточённой борьбы за передел мирового хозяйства. В более чем 1000-страничном труде Кулишера «Лекции по истории экономического быта Западной Европы» всего одна (!) страница посвящена колониальной политике мировых промышленных держав и отсутствует понятие «империализм», которое в начале ХХ века стало символизировать новую стадию капиталистического строя.

^