Социальные движения второй половины XVIII в.

Для крестьян модернизация экономики и реформы обернулись рекрутчиной, подушной по­датью и крепостным гнетом: Петр I до 1710 г. роздал дворянам 43 тыс. крестьянских дворов; в 1725-1762 гг. было роздано около 250 тыс. «душ», при Екатерине II — 425 тыс. «душ». Россия превратилась в страну, где дворяне (1% населения) владели 59 % всех крестьян.

Со времени крупного восстания Кондратия Булавина в 1707-1708 гг. и до крестьянской вой­ны 1773-1775 гг. в России не было широких народных движений, но локальные выступления крестьян и работных людей не прекращались. Они участились в 50-60-е гг. XVIII в., когда поме­щики, приспосабливая свое хозяйство к развивавшимся товарно-денежным отношениям, усилили крепостной гнет. В 1750-е гг. в разных районах страны против своих владельцев выступили крес­тьяне монастырских вотчин. Неповиновение их монастырскому начальству порой перерастало в вооруженные выступления.

По признанию Екатерины II, когда она вступила на престол, в «неповиновении» находилось 150 тыс. помещичьих, монастырских и 49 тыс. приписных крестьян. Крестьяне громили помещи­чьи усадьбы, делили вотчинное имущество, расправлялись с приказчиками, собирались в отряды и оказывали сопротивление войскам. Только за одно десятилетие (1762—1772 гг.) в центральных и Петербургской губерниях произошло не менее 50 крестьянских восстаний.

Крестьяне заонежского Кижского погоста, приписанные к казенным металлургическим заво­дам, поднялись по причине того, что власти не только увеличили им количество заводских отра­боток, но и принудили, помимо заготовки древесного угля и руды, ломать мрамор и участвовать в строительстве нового завода. Крестьяне отказывались работать в мраморных карьерах, а на заготовке руды и древесного угля соглашались отрабатывать только 70 копеек. Они освободили закованного в кандалы «зачинщика» бунта Клементия Соболева и сменили старост, уговаривав­ших их прекратить сопротивление. В 1771 г. 2 тыс. вооруженных крестьян готовы были оказать сопротивление войскам, но под угрозой применения артиллерии сдались. Вожаки Кижского вос­стания были отправлены на каторгу в Сибирь.

Недовольство проявляли и работные люди на мануфактурах из-за тяжелых условий труда, низкой оплаты и произвола хозяев. В 1752 г. крупное восстание вспыхнуло среди крестьян Ромо- дановской волости (Калужская провинция), обслуживавших заводы Демидова. Восстанием было охвачено 27 сел. К крестьянам Демидова примкнули работные люди полотняной мануфактуры Гончарова. Лишь после кровопролитного сражения с правительственными войсками, применив­шими артиллерию, восстание было подавлено. На Урале в 50—60-е гг. волнениями были охвачены горнозаводские рабочие и приписные крестьяне почти всех частных заводов. Приписные крестья­не добивались освобождения от заводских работ, а рабочие требовали повышения оплаты труда. Горнозаводские рабочие и крестьяне писали челобитные и посылали ходоков в Петербург с жало­бами на заводчиков и их администрацию.

В сентябре 1771 г. вспыхнуло восстание в Москве, которое было вызвано эпидемией чумы, занесенной с театра русско-турецкой войны. Непосредственным толчком к восстанию послужила попытка московского архиепископа Амвросия в условиях карантина воспрепятствовать жителям толпами собираться у чудотворной иконы вблизи Варварских ворот. Обстановка усугубилась не­довольством основной массы городского населения безработицей, голодом вследствие закрытия мануфактур из-за карантина, отсутствием медицинской помощи. 15 сентября по сигналу набата многотысячная толпа (дворовые, оброчные крестьяне, ремесленники, рабочие мануфактур и др.) оттеснила воинскую команду у Варварских ворот, а затем ворвалась в Кремль, где скрывались городские власти, и разгромила там Чудов монастырь.

На другой день толпа приступом взяла Донской монастырь, убила скрывавшегося в нем Амв­росия, затем начала громить карантинные заставы и дома знати. На подавление восстания, кото­рое носило стихийный характер, были направлены войска под командованием Г. Г. Орлова. Три дня — 15-18 сентября — на улицах шли бои. Бунт был подавлен прибывшими в Москву полками регулярной армии. Более 300 участников были отданы под суд, четверо из них повешены (купец И. Дмитриев и дворовые В. Андреев, Ф. Деянов и А. Леонтьев), 173 — биты кнутом и отправлены на каторгу.

Во второй половине XVIII в. ухудшилось положение нерусских народов, населявших Повол­жье и Приуралье. Строительство крепостей и заводов в Башкирии сопровождалось захватом или скупкой за бесценок плодородной земли и лесов. Духовенство принуждало башкир принимать христианство и обирало «новокрещенов»; чиновники вымогали взятки. Башкиры выполняли ряд государственных повинностей, наиболее тяжелой из которых была ямская служба. Простой люд страдал и от эксплуатации со стороны местной знати.

В тяжелом положении находилось и яицкое (уральское) казачество. Оно делилось на привиле­гированную старшину и рядовых казаков. Правительство ограничивало его автономию, запреща­ло беспошлинную торговлю солью, обременяло рядовых казаков тяжелой службой. Старшина за­хватила лучшие рыболовные участки на Яике, служившие основой казацкого хозяйства, лучшие сенокосы и выпасы; она распоряжалась жалованьем и службой казаков.

Наступление на старинные вольности казачества и произвол атаманов и старшин вызвали в 1772 г. восстание: казаки не желали подчиняться Военной коллегии и отправляться на дальнюю службу на Северный Кавказ. Когда прибывший на Яик генерал-майор фон Траубенберг в январе

1772 г. приказал стрелять из пушек по недовольным казакам, те захватили орудия, разгроми­ли команду регулярных войск и убили Траубенберга, атамана Тамбовцева и наиболее ненавист­ных представителей старшины. Прибывшие войска подавили движение. Виновных приговорили к смерти, но заменили ее поркой кнутом с вырезанием ноздрей и ссылкой с семьями в Сибирь. Кроме того, на войско была наложена штрафная санкция — его обязали уплатить родственникам убитых, а также оставшимся в живых 36 тыс. 756 руб. в погашение разграбленного имущества. Казаки отныне попали в подчинение оренбургского губернатора.

Яицкое восстание предшествовало самому массовому движению второй половины XVIII в. — восстанию под предводительством Е.И. Пугачева. Оно не случайно началось на земле яицких казаков, которые длительное время были его движущей силой и выдвинули из своей среды сорат­ников самозванца. Дореволюционные историки именовали восстание 1773-1774 гг. «пугачевщи­ной», советские — «крестьянской войной».

Оно началось осенью 1773 г. на р. Яик (Урал), где беглый донской казак Емельян Пуга­чев объявил себя спасшимся от гибели императором Петром III. На первом этапе (сентябрь

1773 г. — апрель 1774 г.) основные силы повстанцев осаждали Оренбург; там сложился их штаб — Военная коллегия. Другие отряды под предводительством башкира Салавата Юлаева, работных людей уральских заводов Хлопуши и Ивана Белобородова, казака Ивана Чики-Зару- бина захватили Кунгур, Красноуфимск, Самару, осадили Уфу, Екатеринбург, Челябинск; заняли ряд крепостей Яицкой укрепленной линии. Пугачевцы устанавливали казачьи порядки; Пугачев обещал «быть вечно казаками» и примкнувшим к нему крестьянам. Вместе с ними к движению присоединялись башкиры, татары, калмыки, чуваши, марийцы, мордва, удмурты и другие наро­ды Поволжья. «Всех находившихся прежде в крестьянстве и в подданстве помещиков» он жало­вал «вольностью и свободою», землями, сенокосными угодьями, рыбными ловлями «без покупки и без оброку»; освобождал «от податей и отягощениев», «чинимых от злодеев дворян». В занятых городах и селениях восставшие казнили дворян, а также тех, кто отказывался признать Пугачева императором.

Крестьянская война 1773-1775 гг. демонстрировала также попытки повстанцев возродить су­ществовавшие форм государственного устройства. Манифестом 31 июля 1774 г. Пугачев жаловал крестьян «быть верноподданными рабами собственной нашей короне», т.е. переводил их на по­ложение государственных. При крестьянском «императоре» работала «Военная коллегия», стре­мившаяся превратить восставших в регулярную армию с жалованьем, учениями, «отпускными билетами» и наградами-медалями. Сподвижники Пугачева получали титулы и чины. Практико­валась казенная продажа вина. Вопреки обещаниям, пугачевцы проводили мобилизации в войско и принудительные реквизиции провианта и фуража.

В марте-апреле 1774 г. правительственные войска разбили повстанцев под Татищевой крепос­тью, Уфой и в других местах. На втором этапе (апрель-июль 1774 г.) восставшие отступили на Урал, где их армия пополнилась за счет приписных крестьян и заводских горнорабочих. Оттуда Пугачев двинулся к Казани и взял ее в июле 1774 г. Однако в сражении под Казанью с прави­тельственными войсками под командованием полковника И. И. Михельсона Пугачев потерпел поражение и перешел с отрядом в 500 человек на правый берег Волги.

Третий период (июль 1774 г. — конец 1775 г.) стал самым массовым: у Пугачева вновь поя­вилась армия из тысяч восставших против крепостного гнета крестьян. Самозванец, не рискнув пойти на Москву, двинулся на юг. В июле-августе 1774 г. он занял Алатырь, Саранск, Пензу, Саратов. 21 августа он подошел к Царицыну, но взять его не смог. 25 августа 1774 г. у Сальнико­ва завода произошло последнее большое сражение между отрядом регулярных войск Михельсона и 9-10-тысячной армией повстанцев; армия Пугачева была разгромлена: 2 тыс. человек погибли, 6 тыс. попали в плен.

С небольшим отрядом Пугачев попытался укрыться за Волгой, однако несколько казаков из его окружения захватили своего вождя и выдали его властям. В деревянной клетке самозванец был отправлен в Москву. 10 января 1775 г. Пугачев и его ближайшие сторонники были казнены в Москве на Болотной площади. В Уфе был казнен И. Чика-Зарубин. Другие командиры Пугачева (в том числе Салават Юлаев) были сосланы на пожизненную каторгу. Многим участникам восста­ния каратели вырывали ноздри, били кнутом, прогоняли сквозь строй, клеймили и ссылали на каторгу. Восстание 1773-1775 гг. стало последним массовым казацко-крестьянским движением в России; оно охватило территорию Приуралья, Зауралья, среднего и нижнего Поволжья.

Можно ли считать, что народные движения в нашей истории — это только «бунт бессмыслен­ный и беспощадный»? Каждая новая победа феодально-крепостнического строя в конечном итоге приводила, с одной стороны, к новому обострению ситуации, а с другой — к поискам «верхов» выход в частичных, а затем и принципиальных реформах. Уроки неудавшихся выступлений ос­тавались в памяти крестьян, легендах и песнях. Но этот же опыт, боязнь повторения «пугачев­щины» заставил дворянское общество и правительство с конца XVIII в. разрабатывать проекты решения «крестьянского вопроса».