THE CHASM OF FIRE 6 страница

— А как ты? Что-нибудь беспокоило?

— С избытком! Стараюсь справиться с этим. Надеюсь, что не сойду с ума, в конце концов.

— Нет, не опасайся этого, — ответил он, и его лицо было очень спокойным. — Нет, я здесь.

Мое сердце выпрыгнуло к нему. Я в хороших руках; нет нужды опасаться.

— Есть ли огонь без дыма? — спросил он днем. Он сидел на большом стуле, свет заходящего солнца через открытую дверь на его лице.

— Нет, — ответила я.

— А что такое дым?»

— Нечистоты, которые выгоняются, оттого что не могут быть уничтожены огнем.

— Правильно, — он кивнул быстро.

 

27 января Ночи — потенциал кошмара. Каждый вечер я боя лась идти домой. Лежу спокойно часами, стараясь контролировать свое тело, содрогающееся от сил слишком могущественных, чтобы быть управляемыми. Утром дрожу, мои колени подводят меня, едва могу идти, сильное чувство отвращения. Ем очень мало и часто удивляюсь, как после всего другие функции тела продолжают действовать, очевидно, нормально. Упруга и сильна человеческая структура. Но как это может продолжаться без каких-то вредных последствий?

Этим утром он выглядел таким усталым и таким слабым — как котенок. Смотрит далеко, его лицо темное, как если бы после боли.

— Да, да, — сказал он рассеянно, отвечая на мои мысли. — Ты можешь спрашивать.

— Есть различия между душами мужчины и женщины? Мне кажется, что-на духовном уровне не может быть различий.

— Да, Душа это Душа, Атман это Атман. Только в физическом плане есть различия.

Он хранил молчание. Я тоже молчала. Чувствовала такую слабость, с трудом могла думать, появлялось тошнотворное, болезненное ощущение в центре желудка, когда ему случалось взглянуть на меня. Думаю, причиной этого со:;: сорох,

Все присутствующие были в глубокой дхьяне. Индийские ученики сидели, скрестив ноги на нескольких тачат или стульях. Он начал говорить спокойно.

— Когда гости приходят к вам, вы должны угощать их, даже допускать расточительство, если можете себе это позволить, но отдадите ли вы им ваше имущество? Конечно, нет. Ваша собственность предназначается вашим сыновьям и преемникам.

У гуру может быть много шишья. Не все шишья рассчитывают достичь высшего уровня. Человеческие существа находятся на разных ступенях развития. Не каждый шишья пришел сюда ради высшего уровня. Обязанность гуру направлять: он дает тебе то, что требуется, согласно необходимости. Гуру всегда делает отбор.

Я сидела очень спокойно. Мое сердце растворялось в признательности. ~

— Кое-что было сделано для тебя, что я не делаю обычно так охотно. Он замолчал на какое-то время. — Но ты приехала издалека, поэтому я это сделал. Отношения с Мастером создаются однажды и навсегда, и нет развода.

Он снова замолчал. Все было спокойно, мирно. Даже сад, казалось, слушал. Терпкое ощущение предназначения, какого-то потерянного, упущенного блаженства...

Я должна вынести все. Должна. Даже если это сломает меня. Он знает, что делает. Я не должна бояться, должна выдержать, не разочароваться в нем...

 

30 января Лежала часами, стараясь контролировать свой ум, не следовать за фантазиями, контролировать тело, растягивая мускулы внизу живота, что приносило небольшое облегчение. Пылающий поток огня внутри; холодный озноб, пробегающий снаружи, вдоль позвоночника, волна за волной, вдоль ног, рук, живота, заставляет волосы встать дыбом. Как если бы все тело было полно электричества. Постепенно все мускулы бедер и желудка начинают болеть от напряжения, но эта боль постепенно возрастает из-за продолжающегося усилия как-то помочь облегчить желание.

Ужасные образы, иногда видимые отчетливо, иногда неясно. Странно, я начинаю привыкать к ним. Обычно от настоящего изнурения я забываюсь тяжелым сном по меньшей мере на несколько часов. Просыпаюсь с пересохшим ртом и головой, тяжелой, как свинец. Крепкий кофе и аспирин после ванны помогают.

 

31 января Проснулась около 2 часов ночи. Мне приснился гуру.

Ясное изображение его, сидящего со скрещенными ногами, белое одеяло, которое я дала ему несколько недель назад, укрывало его. Коричневая шерстяная шапка на голове скрывала половину лба, только сияющие глаза были видны. Он улыбался мне.

Проснулась с этой яркой картинкой, и как только мои мысли стали ясными, поняла с изумлением, что мое тело как будто поет. Именно так. Тихо поет, найдя пристанище в Нем, в полном союзе с покоем...

Казалось, что я никогда за всю свою жизнь не испытывала такого безмятежного блаженства. Вытянулась удобно, со вздохом облегчения: нет терзаний, нет напряжения, только спокойствие и подобие звука во всех сплетениях, как если бы тело вибрировало от радости, от своей собственной внутренней музыки; каждая клетка, каждая частица счастливы своим совершенством. Все мое существо, казалось, устремилось вперед равномерным потоком, но

тихо, мягко, полное неземного покоя. Это продолжалось какое-то время. Старалась понять, старалась постичь, проанализировать, что случилось. Было ли это ощущение Совершенной Любви Отречения? Я не знала, и это не имело значения. На самом деле не имело. Действительно имело значение то, что ужасное напряжение прошло; но могла ли я быть уверена, что оно не вернется?

Как только увидела его, он спросил меня, как я. Ответила, что мне намного, намного лучше! Беспокойство, казалось, унеслось прочь. Он быстро взглянул на меня и продолжил прогуливаться вверх и вниз с мала в руке. Он выглядел очень больным. Л. говорила мне позже, что он не ест совсем в течение нескольких дней, страдая от тошноты. Его кожа казалась серой, он выглядел старым и изнуренным.

Какая разница между этим миром, который был моим не так давно, и миром Мастера — туманным, волнующим, непонятным мне; темная неизведанная земля, полная загадок, мистерий и Бога, знающего, в чем разгадка страдания. Это был мой мир, начавшийся теперь. Я сама выбрала его. Больше, чем даже раньше, жизнь мира, каким я знала его, казалась пустой, лишенной любого значения, и я понимала почему, однажды вступив на Духовный Путь, никто никогда не может повернуть назад: не потому, что существуют такие секреты, которые не могут быть раскрыты, но просто потому, что не остается ничего, к чему возвращаться...

 

 

1 февраля — Ты Должна записывать все несправедливые и порочные поступки, которые совершила со своего детства. Это будет служить исповедью. Что-то вроде перечня твоих проступков. В противном случае ты будешь однажды призвана Богом отчитываться за них; а когда преступник признается, он становиться свободным. Все должны сделать это. Л. тоже это сделала. Ты должна это сделать, если хочешь быть выведенной на Поле Брани. Не существует другого пути. Исповедь должна быть, не должно быть никаких тайн перед Учителем.

Меня пронзил холод. Это был неожиданный удар. Как могу помнить все проступки своей жизни? Что за ужасная задача! Но я понимала ценность этого.

Он сидел на тачат, колени подняты к подбородку, шерстяная шапка почти целиком закрывала его лицо. Он выглядел таким суровым, голос был усталым. Вернулась домой и плакала долгое время, не в силах остановиться. Это подобно шоковому состоянию — плакать без видимой причины, забывая все, будучи атакованной темнотой, ужасными страхами. Ненормальные реакции, преувеличенные очевидно определенными событиями, которые бессодержательны и пренебрегают важными обязанностями. Это не казалось приятным. Остается надеяться, что это закончится хорошо, без причинения ущерба моему умственному состоянию.

 

2 февраля У нас была очаровательная оживленная прогулка в парке. Он снова рассказывал, что только Воля Любящего

имеет значение. Возлюбленный — послушный объект в руках Любящего. Вечером пришло много людей, а Л. и я сидели в молчании. Беседа шла на урду. Через некоторое время он спросил меня, почему я думаю, что он недоволен, хотя это не так. Пыталась объяснить.

— Я действительно никогда не бываю недоволен, ученик получает шанс снова и снова, сотни раз; хороший Учитель никогда не бывает недоволен, никогда.

Но я не могла вполне поверить этому и была очень подавлена.

 

3 февраля Назло своим терзаниям спала очень хорошо. Последнее время не очень беспокоюсь. Предполагаю, Он устранил это Своим Милосердием, дал мне передышку. Л. рассказала, что приближается Бандхара и он преобразится и будет полон света. Вижу много света вокруг него, но ей не сказала ничего. Сегодня вечером, когда прогуливались в парке, он сказал, что хочет, чтобы я купила несколько электрических лампочек, которые будут необходимы для Бандхара. Почувствовала раздражение. Ответила, что есть много молодых людей и мальчиков, сидящих вокруг и ничего не делающих, его сыновья например. Я пожилая женщина, неправильно посылать меня по подобным поручениям. Но не только это, также хорошо известно, что меня, как европейку, обманывают, и я трачу больше. Он сказал резко, что никто ни в чем не должен отказывать Учителю. А это такая маленькая, пустячная вещь, незначительная для меня.

Его лицо было грустным. Чувствовала себя плохо. Он просил о предмете столь незначительном и, ясно, проверял меня, чтобы увидеть, как я реагирую.

 

5 февраля Днем он дал нам продолжительное и интересное объяснение об отношениях между Учителем и учеником.

— Любовь не может быть большей или меньшей для Учителя. Для него в самом начале и в конце она та же; это замкнутый круг. Его любовь к ученику не увеличивается. Для ученика, конечно, это иначе, он должен завершить полный круг. — Он начертил воображаемый круг на одеяле своим мала. — По мере того как ученик развивается, он чувствует Мастера ближе и ближе, поскольку время идет. Но Мастер не приблизился, он всегда близко, только ученик не знает этого.

Л. сказала, что ее любовь остается такой же, какой была с самого начала, но я сказала, что любовь должна расти, становиться глубже.

— Да, согласно темпераменту и характеру людей. Мастер должен быть точным, требовательным. Он должен быть суровым, ибо хочет, чтобы ученик достиг высшего состояния. Абсолютная вера и покорность незаменимы, без них продвижение невозможно.

Он показывал Л. упражнение, которое должен был делать, когда был молодым, когда остаешься час двадцать минут без дыхания.

— Но вы не можете его делать теперь, — сказал он нам. — Вот если бы вы были здесь со мной до того, как вам исполнилось восемнадцать, и до замужества. Это упражнение есть быстрый путь поднять сексуальные силы к Брахмарандхаре (венценосной чакре) пением определенных предложений определенным образом. Мой Почитаемый Гуру Махараджи знал довольно много всего, чего я не знаю. Но с другой стороны, я знаю очень многое, чего теперь никто не знает. Есть люди, приходящие ко мне последние 60 лет, и они не знают ничего. Тот мужчина, который был здесь несколько дней назад, о котором ты подумала, что он приятный, — сказал он, поворачиваясь ко мне, — приходит сюда в течение 35 лет. Однажды он спросил меня, почему я не учу его ничему и не принимаю как ученика. Почему я должен? Я отбираю моих учеников. Абсолютная вера и преданность требуются до того, как вы выйдете на

Поле Сражения. Если у вас нет ни веры, ни абсолютной преданности, вы не будете продвигаться, вот и все. Закон есть Закон. Никто не может обмануть Бога. Когда мы достигнем определенного уровня прогресса, мы приобретаем некие способности и силы. Некоторые приходят естественно, по мере того как мы развиваемся, некоторые предлагаются нам. Мой Благословенный Гуру Махарадж предложил научить меня мантре (слово силы) для лечения укусов всех ядовитых змей — яотказался. Я посмотрела на него с изумлением: J— Но почему, Бхай Сахиб? Это такое служение челове-

— Да, и оттого, что это Служение, когда у меня есть эта Сила, у меня нет права отказывать. Никогда. Так здесь был бы поток людей днем и ночью и не было бы ни покоя, ни сил, ни времени делать мою собственную работу. Это не очень высокое сиддхи (духовная сила); многие факиры (творящие чудеса) могут это делать. Мы обучаемся делать более важную работу, которую не могут делать они. Я терял бы свое время. Мы свободны. Если я захочу что-то особенно сильно, я смогу сделать это, но мы не желаем ничего. Мы не ищем силу. У нас нет желаний. Наша воля объединяется с Волей Бога. Мы инструменты в его Руках. Мы называемся «Рабы Единого и Слуги Людей». У Бога есть название, Имя. Это Его любимое Имя, которое Он очень любит: Слуга Слуг.

Целью всякого Пути йоги является ведение Управляемой Жизни. Управляемой тем, что есть Вечное. Способность прислушиваться к этому Руководству и есть цель Духовного Обучения. Вот почему мы настаиваем на отречении и на абсолютной преданности, и это значение изречения Христа: «Я и мой Отец, мы одно» и «Да будет воля Твоя, как на небе, так и на земле».

Он замолчал. Холодный бриз подул внезапно, принося с собой нежный аромат; дерево лайма на углу дома было в Цвету, я сделала глубокий вдох... Это было блаженство...

Он внезапно откинул голову назад и засмеялся своим молодым, слегка металлическим смехом:

— Если я вдыхаю аромат розы, — он переводил с персидского, — я говорю, как сладок аромат творения Твоего, мой Господь! Если я пробую сладкое: я говорю, как сладок талант Твой, Господи! — повернулся ко мне: — Благодари, благодари и продолжай благодарить Его всегда, за все. Таким образом, ты будешь развиваться!

6 февраля Я заметила, что мой ум работает только постольку, поскольку это касается моих духовных обязанностей. На,-пример, я могла писать дневник, помнила довольно хорошо, что он говорил нам; но я не могла делать больше этого — мозги не годились для чего-нибудь еще. И, кроме того, ничто больше не казалось знанием. Ни чтение, ни писание писем, совсем ничего. Все, что я хотела, это сидеть у него, и даже глупая, раздражающая болтовня толпы вокруг имела, очевидно, все меньше и меньше значения. Все, видимо, покинуло меня, как в безумном сне, когда предметы изогнуты, шатаются и пусты по содержанию.

 

7 февраля

Этим утром рабочий при шел возводить большой

шатер для Бандхара. Было много пыли и торопливой деятельности. Гуру ходил туда-сюда. Я сидела одна снаружи. Видела его говорящим с полуслепым человеком. Неожиданно он подошел ко мне, сунул медицинское свидетельство прямо мне в руки и попросил напечатать под копирку в трех экземплярах. Я возразила, потому что не могла прочесть диагноз, и сказала ему, что не много пользы копировать, когда важная часть не может быть даже прочитана правильно, кроме того, это конфиденциальный документ для доктора, а не для того, чтобы пациент копировал его.

— Этот человек хочет копию, — сказал Бхай Сахиб резко. — Если человек хочет, у него есть на это право!

Я чувствовала раздражение: а как насчет моих прав? У каждого крестьянина есть свое важное значение, все имеют «права», я, очевидно, имела только обязанности... Меня просят делать явно бесполезные вещи, растрачивая время. Парень хочет несколько копий просто для удовольствия иметь их! Моя маленькая пишущая машинка может делать только одну копию, так я должна буду печатать трижды! Я в любом случае плохая машинистка, а теперь, туго соображая, постоянно делаю ошибки и перепечатываю снова и снова.

Бхай Сахиб снова повернулся к человеку, который сказал, что хочет три копии для себя, потому что. он должен вернуть оригинал доктору. Ну... я была по-настоящему разгневана. Это снова проверка. Действительно, я должна быть внимательна. Он продолжит просить меня делать глупые, раздражающие вещи, только чтобы увидеть, как я реагирую.

Была раздражена собой и решила быть более внимательной, чем обычно, хотя бы теперь, во время Бандхара. Он не забывал проверять меня, как предупреждала Л. и меня сам) несколько дней назад. Могут быть лживые обвинения или что-то подобное, и это будет делаться прилюдно. Господи, помоги мне с моим характером! Я не должна возмущаться. Никто не может обмануть Бога, так он сказал. Покорность. Трудно... В течение всего дня сидела здесь одна, меня никто не замечал.

 

8 февраля Каждое утро за полчаса до прихода к нему что-то случалось с моим умом. Это ощущалось как тугой железный обруч, сжимающийся плотнее и плотнее вокруг моей головы. У меня начиналось головокружение, и слегка теряла равновесие, мозг значительно замедлял работу, и не-

сколько мгновений я ясно видела лицо гуру перед собой. Моим единственным желанием было идти к нему так быстро, как возможно. Все забывалось. Больше, чем когда-либо, мир вокруг меня становился подобным пустому сну, майя, нереальному, глупому, лишенному смысла. И сердце было, как раненое. Я могла даже слышать, как сердечная чакра вращается с ужасающей скоростью; физическое сердце отвечало, колотясь безумно, пропуская удары, как если бы старалось выпрыгнуть из грудной клетки.

Большой двор и веранды вокруг него были полны народа, все сидели на земле. Я нашла место на небольшом коврике. Он вышел и сел, скрестив ноги, посредине двора на ковре, приготовленном для него. Он был одет тщательно, выглядел очень элегантным в белом шерстяном одеянии. Уже когда он вышел, он был в глубоком самадхи, похожий на статую Будды. Я имею в виду его образ, оттого что Будда всегда без бороды. Никто не встал, когда он вошел, — почти все были в глубокой дхьяне, никто не взволнован. Тишина была такая, что даже шумы с улицы и близлежащего базара были как бы несуществующими. Трудно было вынести этот покой.

 

9 февраля О Бандхара многого не помню. Все угощались, сидя на полу, во дворе и на верандах. Кто-то сказал, что здесь были сотни людей. Л. сказала мне, что три тысячи порций пищи было распределено на три дня. Считая три приема пищи в день, это составляет больше трех сотен человек.

Когда люди говорили со мной, я отвечала, но не помню, что говорила. Мы все поехали на рикшах в Самадхи родителей Бхай Сахиба. Было шумно, толпились, много детей бегали неугомонно вокруг, беспокоя всех. Его лицо преобразилось — другой человек. Я не могла отвести глаз от лица гуру. Свет вокруг него; неподвижность и бесконечное спокойствие в чертах были неописуемы.

 

11 февраля Весь день многие приходили и уходили. Много учеников из провинции до сих пор здесь. Он даже не взглянул ни разу в моем направлении. Вечером ушла раньше, была усталой и подавленной. Говорили только на хинди.

 

12 февраля Сила внутри моего тела не ослабевала всю ночь, я не могла спать. Заметила что-то совершенно новое. Моя кровь приобрела сияние, и я видела ее распространение по всему телу. Вскоре стала осознавать, что это была не кровь; свет, голубовато-белый свет распространялся по другим системам. Ну конечно! Он тек вдоль нервной системы, которая была ясно видимой, свет циркулировал, распространялся, как это делает кровь в сосудах. Только была существенная разница: циркуляция крови останавливается у кожи, а этот свет нет, он протекает сквозь нее; излучается наружу примерно на девять дюймов. Наблюдая ближе, могла видеть, что существовали бесчисленные точки света, как светящаяся паутина, находящаяся внутри тела и снаружи. Это было очень красиво. Не существовало костей; тело было выстроено из паутины света.

Скоро, однако, начала понимать, что тело кажется объятым огнем. Этот прозрачный свет был холодным, но он сжигал меня, как если бы поток горячей лавы лился через каждый нерв, каждое волокно все невыносимее и ярче, быстрее, быстрее, мерцая, колеблясь, расширяясь и сокращаясь. Я не могла ничего делать, только лежать здесь, наблюдая беспомощно, как страдание и сильный жар увеличиваются с каждой секундой... Сгорала заживо. Могла ли я умереть в это время? Это становилось совершенно невыносимо. Все тело в огне. Когда сосредотачивалась на какой-то части моего тела, свет и жар увеличивались в них до значительной степени. Как долго это продолжалось, не знаю. Это произошло в каком-то промежуточном состоянии, в замутненном сознании, в неосознании времени — ни сон, ни явь.

Это продолжалось до утра, оставив за собой огромную усталость, но ничего другого.

 

14 февраля Сидела в саду и грустила потому что было заметно, то, что в последнее время меня не приглашали войти. Все другие приглашались или просто входили как только пришли. Должна ждать и могу прокрасться внутрь, только если кто-то еще входит, иначе сижу одна снаружи до конца часами.

Исповедалась. Это была мука, в течение дней собирать и пытаться вспомнить все падения и ошибки моей юности, даже детства. Это было особенно унизительно. Внутри меня шла ужасная борьба: вытаскивать тщательно скрываемые тайны из пыльных углов своей памяти, выкапывать вещи, которые считала забытыми и которых стыдилась. Чувствовала себя грязной, маленькой, самой несчастной. Написанный на бумаге, это был грубый, отвратительный и противный документ.

Л. предупреждала меня не давать ему это перед Бандхара, потому что он очень занят и способен забыть в кармане своей курта, а дети найдут. Леденящие мысли... Я видела его детей, читающих письма его учеников.

Он взял сложенный листок бумаги.

— Хмм, довольно много, — заметил он. Чувствовала себя сжимающейся до пылинки. Было несколько листов бумаги.

— Вы вернете их мне, когда прочтете? — спросила я. Он кивнул головой. — Вы не забудете это в кармане? Ваши дети могут найти, — осмелилась спросить я с падающим сердцем.

— Неуместное замечание. — Его лицо было мрачным. Была раздавлена и, к своему страху, не знала, что сказать. Через некоторое время он произнес недобро

— Мне не нужно читать. Я получил это, и значение этого дошло до меня слово в слово.

— И затем вы уничтожите это? — спросила я с надеждой, как тонущий человек, хватающийся соломинку. Он снова кивнул.

— Нет, этого будет недостаточно, это должно уйти.

— Уйти... — вторила я, в абсолютном недоумении, потеряв смысл.

— Да, уйти: однажды исповедуемый грех забирается прочь.

Не настаивала более. Знала, конечно, что если умеешь -управлять законами природы, то и бумагу, несомненно, разрушишь. Для этого нужна лишь небольшая сила.

Его лицо серое, и выглядит он очень слабым. И я тихо заплакала, сильно обеспокоенная: мое сердце ныло, видя его таким.

 

15 февраля Долго сидела в саду одна. Он вышел только когда пришли Л. и ее друг Филиберт. Гуру выглядел очень больным, что беспокоило меня. Но он рассказывал нам, что Святой обычно все время болен, его Гуру Махарадж тоже.

— Когда я болен, я на самом деле более здоров, потому что духовно очень силен. Когда тело очень слабо, душа очень сильна. — Потом сказал мне: «Ты была здесь недолго, после четырех пополудни.

Я кивнула. Знала уже, что ему всегда известно, когда я прихожу. Несколько раз прежде он говорил мне: «Ты приходила в такое-то и такое-то время», или «Я видел тебя сидящей под манговым деревом» и т. п.

Знала, что он отдыхал во дворе и не мог видеть, как я пришла, по крайней мере не физическим зрением. Он также сказал однажды, что гуру обязан знать, что шишья делают все время. Но если он видит, что они делают что-то неправильно, он никогда не скажет им этого. Так это озна-

чает, что он может видеть нас в любое время, где бы мы ни были и чтобы ни делали. С тех пор как знаю это, почему-то никогда не чувствую одиночество и стараюсь вести себя таким образом, чтобы меня могли видеть в любое время дня без того, чтобы стыдиться чего бы то ни было.

 

16 февраля

ОН рассказал нам о качествах и свойствах Сатгуру. Гуру не гуру, если его не оставили желания.

Настоящий гуру может быть узнан по тому, что у него нет желаний. Шишья все еще должен утолять желания, но не гуру — у него нет ни одного. То же самое и у святого. Но у святого нет необходимости быть гуру. Гуру не будет делать что-то, что навредит репутации шишья — он никогда не даст плохой пример и не воспользуется ситуацией. У саньяси (странствующий индуистский монах) может быть только несколько настоящих учеников, но святой, если он также и Учитель и живет в мире, а его сексуальная энергия хорошо преобразована, может иметь тысячи учеников, не имеет значения сколько. Жизненная энергия в человеческих существах — наиболее ценная вещь. Она делает святого летающим; она доставляет его прямо к Богу. Жизненная энергия должна преобразовываться так, что она будет действовать от пупка вверх, а не вниз. Только тогда возможны высокие состояния. Расширяться, двигаться вовне без какого-либо назначения — это и есть Путь.

Мы должны жить внутри самого смятения жизни, но не обусловливаться этим. Мы должны избавляться от любви и неприязни. Мы должны вернуться к самой сути нашего примитивного существа, чтобы стать целостными. Это, естественно, создаст противоречия, ибо мы должны принимать самих себя такими, какие мы есть, а не такими, какими мы думаем, что являемся. Если мы страдаем от страха или какой-то печали, значит, все еще существует привязанность, от которой надо избавиться.

У каждого гуру есть всего несколько «ключевых идей», представляющих основную ноту или аккорд его учения, тех идей, которые он впитал и которые привели его к Постижению. Он не может дать больше. Он будет неизменно использовать эти идеи, ибо именно они, через его собственные старания, привели его к Истине и означают для него живую Истину. Следовательно, Учитель даже не передает всю совокупность учения, но только то, что он сам усвоил. Кроме того, нет учения, которое может быть передано до тех пор, пока ученик не достиг ступени понимания — нельзя учить маленького ребенка принципам высшей математики. Мы должны дорасти до Истины, только тогда она может быть постигнута. И это задача гуру — помочь ученику в становлении. Как это происходит? Надо соединиться с Учителем. Только тогда маленькое «Я» начнет развиваться. Это как добровольная смерть в сущности гуру. Это называется фана. Полное отречение в Учителе — первая ступень к полному отречению в Воле Бога. Только постепенно мы можем постичь эту идею. Она должна впитаться, стать частью крови. Подобно пище, впитывающейся телом и становящейся его частью. Я должен сознательно объединиться с Целостностью. И это Цель Духовной Практики.

Он также говорил, что нет необходимости задавать вопросы, на безотлагательные ответ будет дан автоматически, почти мгновенно, другие, что находятся в глубине ума, получат ответ один за другим, когда придет время.

 

17 февраля Утро было дождливым. Я пришла в 9 утра. Комната было открыта. Колебалась, но вошла внутрь, потому что слишком холодно и был сквозняк, чтобы сидеть в дверном проеме, ведущем во внутренний двор. Через открытую дверь видела, как он завтракал в соседней комнате. Застенчиво спросила, могу ли посидеть здесь некоторое

время, потому что сидеть снаружи слишком холодно. Он проворчал что-то, и я поняла, что меня не приглашают. Вышла и села в дверном проеме. Шел дождь, прохватывал порывистый ветер. Было холодно, мои ноги промокли. Надеялась, что он скоро позовет меня. Но он не звал. Сидела много часов и, должна признаться, негодовала. Любому разрешалось войти внутрь. Только появившись, они проходили. И всякий имел преимущество. Всегда последняя и меньшая, оборванная собака, — думала я горько. Если хотела чего-то важного, никогда не было времени для меня. Как только открывала рот, появлялась целая процессия людей — плачущие дети благословлялись, слуги входили и уходили, дети дрались, или выли, или ссорились. Всегда^ последней была я.

Хотелось плакать, мои ноги становились холоднее и холоднее. Когда Л. пришла, поднялась и тоже вошла внутрь.

 

18 февраля Когда пришла днем, кто-то. сказал мне, что дверь открыта и я могу войти. Он был со старой индийской женщиной, которая рассказывала ему о своих проблемах. Он кивнул, когда я вошла, лицо было жестким.

Была подавлена. Начала молча плакать. Никто не видел этого, потому что никто не обращал на меня никакого внимания — они все были слишком заняты разговорами. Только его сын Сатендра спросил, не больна ли я. Соврала, что мне холодно. Видела гуру, несколько раз бросившего взгляд в мою сторону. Затем он пел персидскую песню, которую переводил:

Дай мне муку Любви, дай мне боль свою! Не радость Любви, но лишь муку ее и боль, И за это отдам я все, чтобы ты пожелаешь, Всего себя я отдам за это и плюс Все, чтобы ты не пожелаешь!

Радость оставь другим, а мне лишь боль отдай, И как счастлив буду я расплатиться за боль Любви!

Это была песня, сочиненная его отцом, и он часто ее пел.

Снова я была уверена, что это предназначалось для меня. Он думал, что я плачу от боли любви, а я думала, что только возмущена. А дома выплакала глаза. Все плакала и плаха-ь.

 

19 февраля

Этим утром он передавал особое сосредоточение. Л.,

попросила меня просто подождать в дверном проеме. Предпочитаю, чтобы он сам просил меня оставаться снаружи. Признаюсь, что горько плакала. Поистине, это ограничение! Особое сосредоточение, в самом деле! Мне никогда не передавали особого сосредоточения, и никогда не было никого, кого просили покинуть комнату, кроме меня! Каждый может говорить с ним, задавать самые неуместные вопросы, даже те, кто приходит с улицы! И он вежлив и полон уважения к каждому, но меня он резко прерывает из-за малейшей провокации! Меня оставляют сидеть под дождем, и если хочу задать вопрос, даже жизненно важный, меня прерывают постоянно... Это оскорбляет! О, как это ранит, Бхай Сахиб!

Прошло много времени, прежде чем он вышел в дверной проем, как раз когда подумывала идти домой, окоченев от холода, с ногами, как сосульки!

Позже сказала ему, если он настаивает на том, что этот путь не требует усилий, он обманывает их. Любовь — самое беспокойное состояние, которое только можно представить; она требует огромных усилий от человека. Он казался искренне изумленным.