Глава 11. Со стороны виднее 41 страница

– Слизеринский ублюдок! – говорю я вслух и вздрагиваю от звуков этого резкого высокого голоса, который совсем не похож на мой.

Но делать нечего, поэтому я засовываю в карман флягу и хватаю портключ. На меня налетает уже знакомая волна и перебрасывает к месту назначения.

Каким-то чудом мне удается удержаться на ногах. Жаль, Северус, этого не видит. Я хватаюсь за край стола, чтобы сохранить равновесие, и осматриваюсь. Комнатка тесная, мрачная и какая-то нежилая. Стеллажи с книгами (а куда без них?), кресло диван, стол, за который я держусь, – вот, собственно и все. Негусто. Кабинет директора намного уютней.

Я осторожно присаживаюсь на краешек кресла, которое жалобно скрипит под моим – теперь совсем небольшим – весом. Интересно, чтобы было бы, если я бы всей своей настоящей тушей на него уселся? Рухнуло бы, не иначе. Я усмехаюсь. Трогать что-либо мне запретили, но, по крайней мере, я могу посмотреть, на что стал похож. Благо зеркало есть.

Увидев свое отражение, я невольно отшатываюсь – уж очень оно напоминает Джея, паренька, с которым я познакомился летом в клубе. Ох, как же давно это было! Как будто в другой жизни. Присмотревшись повнимательней, я понимаю, что сходство не такое уж сильное. Типаж тот же – светлые волосы, тусклые серые глаза, худенькое бледное личико, но, в целом, общего не слишком много. Не больше, чем с Малфоем, который, хоть и тоже белобрысый, выглядит совсем по-другому. И все-таки хорошо, что я не всегда так выгляжу, – красотой я не блещу, но настоящая рожа мне как-то ближе. Хоть бы Северус не заставил себя ждать! Торчать здесь сорок минут решительно не хочется.

Он и не заставляет, и появляется минут через десять. То есть умом я понимаю, что это именно Северус с мечом Гриффиндора, а вот глаза видят высокого мужчину с короткими каштановыми волосами, сжимающего в руках большой крест, завернутый в черную ткань. Н-да… Я разглядываю это курносое недоразумение, с трудом удерживаясь от желания протереть глаза. Есть все-таки в Оборотном зелье что-то ужасно гадкое.

– Твой настоящий нос мне нравится больше, – замечаю я.

– Всегда знал, что у тебя проблемы со вкусом, – отвечает он густым басом. – А теперь вставай, нам пора.

– Постой, сначала я должен задать тебе провокационный вопрос, – я поднимаю руку и, ткнув себя пальцем в грудь, спрашиваю: – Тебе вот это нравится?

– Это? – Северус изображает глубокую задумчивость и вдруг рывком сдергивает меня с кресла. – Безумно нравится. Хотя бы потому, что это можно отправить в нокаут одним щелчком по лбу.

– Вот оно что, самоутверждаешься за мой счет! – делаю вывод я. – Ладно, пусть это будет на твоей совести.

Теперь он значительно выше меня, поэтому приходится задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Очень неудобно, надо сказать, я как-то уже привык быть высоким.

– Моя совесть даже не заметит этого груза, – сообщает он невозмутимо.

– Так я и думал. Это твои бывшие любовники? – спрашиваю я.

– Почему сразу бывшие?

– Даже так? Ну ладно, я не ревнивый. А если серьезно – кто они?

– Известно кто – магглы, – Северус пожимает плечами. – Если ты забыл, я шпион, а у каждого уважающего себя шпиона должна быть обширная коллекция волос для Оборотного зелья. Это же основа основ.

– Извини, я был в больничном крыле, когда в Хогвартсе читали лекции по шпионажу, – ехидно говорю я.

Он неопределенно хмыкает и хватает меня за руку, видимо, решив, что разговаривать со мной и дальше бесполезно. В ту же секунду он аппарирует.

Мы оказываемся в заснеженном лесу. Я блаженно улыбаюсь и полной грудью вдыхаю морозный воздух. Потрясающе! Лес – это самое замечательное место на свете, тем более, если он незнакомый. Растительность Запретного леса я, с помощью Спраут, уже успел изучить, а здесь наверняка можно найти что-нибудь интересное. Даже в маггловских лесах порой попадаются любопытные растения, которых сами магглы просто не замечают. Правда, сейчас зима, и чтобы обнаружить хоть что-то под этим снегом, нужно потратить немало сил.

– Перестань таращиться по сторонам, – строго говорит Северус. – Мне понятно твое любопытство, но мы здесь по другому поводу.

Я покорно соглашаюсь, безжалостно подавив свои гербологические инстинкты. Следующие пятнадцать минут Северус посвящает тому, чтобы окружить нас всеми мыслимыми и немыслимыми защитными заклинаниями. Я стоически терплю, хотя ощущения не самые приятные. Наконец, он удовлетворенно кивает и пытается изобразить свою фирменную усмешку, которая на этом лице выглядит как весьма унылая гримаса.

– Теперь быстро говори, где они! – командует Северус тоном аврора, допрашивающего свежепойманного Пожирателя.

Я решаю не принимать это близко к сердцу, прислушиваюсь к ощущениям и уверенно указываю на запад.

– Там. Не так уж далеко, как мне кажется.

– Отлично. Идем.

Он уверенно движется в заданном направлении. Я следую за ним, стараясь не отставать. С легким удивлением я замечаю, что на снегу не остается следов – ни его, ни моих. Мастерство, однако!

Вопреки моему предсказанию, топать приходится не меньше часа, так что по пути мы вынуждены еще разок приложиться к флягам с Оборотным зельем. Освещая дорогу при помощи Люмоса, мы уверенно шагаем на запад, пробираясь между деревьями и хрустя снегом. С каждым шагом я чувствую, что Гарри все ближе, и это здорово вдохновляет. Вдруг впереди мелькает какое-то сооружение, которого точно не должно здесь быть, и тут же пропадает из виду, скрытое стволами деревьев.

– Постой-ка! – говорю я.

Северус останавливается.

– Что там?

– Пока не знаю. Надо подойти поближе.

Мы осторожно продвигаемся вперед. Очертания становятся все более отчетливыми, и через несколько минут я могу поклясться, что вижу…

– Палатка, Северус! Самая настоящая палатка!

– Где? – осведомляется он, глядя на палатку в упор.

– Да вот же, на той полянке! – я указываю направление. – Хочешь сказать, что ты ее не видишь?

– Не вижу, – спокойно подтверждает он, не высказав никакого удивления этим необычным фактом. – Я чувствую защитные заклинания – довольно неплохие, надо заметить – но не вижу ровным счетом ничего.

– Почему же тогда я вижу? – непонимающе спрашиваю я.

– Из-за связи с Поттером, надо полагать. В противном случае ты вообще не заметил бы ничего подозрительного – опыта пока недостаточно.

– А ты?..

– Я же говорю – я чувствую заклинания, – нетерпеливо объясняет он. – И при желании легко могу их взломать. Но они сразу же поймут, что чары нарушены, и аппарируют куда подальше. Поэтому глазами будешь ты.

– Конечно, Северус, – с готовностью соглашаюсь я и докладываю: – Пока ни Гарри, ни Гермионы не видно. Должно быть, они сидят в палатке… Гарри, кажется, чувствует себя лучше, – добавляю я.

– Выразить не могу, как я счастлив! – брезгливая гримаса делает невыразительное лицо почти уродливым, и я с трудом сдерживаю смех. – Пойдем, нужно спрятать меч там, где Поттер сможет его найти, – он срывается с места так резко, что я успеваю только моргнуть.

– Где ты хочешь его спрятать? – спрашиваю я, догнав его. – В каком-нибудь дупле?

– Не говори глупости. Ты заметил озеро по дороге?

– Нет, – признаюсь я.

– Так я и думал, – презрительно цедит Северус.

Я подавляю вздох. Не каждый на моем месте выдержал бы его манеру общения. Но если он вдруг начнет вести себя вежливо, дружелюбно и мило, то это будет уже не он, а кто-то другой. А кто-то другой мне совсем не нужен.

На этот раз озеро я замечаю. Да и как его не заметить, когда мы подходим к нему вплотную? Черная гладь покрыта льдом, и от нее словно веет опасностью. Поежившись, я отхожу на безопасное расстояние.

– Невилл, в твоем возрасте и с твоим Патронусом просто стыдно не уметь плавать, – замечает Северус, усмехнувшись.

– С чего ты взял, что я не умею?..

– Видел бы ты свою перепуганную физиономию, не задавал бы глупых вопросов, – фыркает он и, направив палочку на ледяную корку, бормочет заклинание.

Лед трещит, и становится слышен плеск воды – наверняка ледяной. Я и без того успел замерзнуть, а от этих звуков становится еще холоднее.

– Ну, давай, лезь, – предлагаю я, стуча зубами. – А я буду стоять на берегу и сгорать со стыда.

Северус награждает меня уничтожающим взглядом – точнее, жалким его подобием – и не удостаивает ответом. Затем он разворачивает ткань и достает меч, который сверкает так, что им вполне можно заменить Люмос, подрагивающий на кончике моей палочки. Закатав рукав и взяв меч, Северус ложится на землю, подползает к самому краю и осторожно опускает ценный артефакт в воду. Вытирает мокрую руку о мантию и несколько раз взмахивает палочкой, накладывая какие-то заклинания, после чего поднимается на ноги. Еще одно заклинание – и лед принимает свой первоначальный вид, словно никто не разбивал его и не нарушал покой лесного озера. По окончании действа мне достается еще один уничтожающий взгляд. Ничего, потерплю.

Я осторожно подхожу к воде, чтобы полюбоваться на плоды его трудов. Меч так сверкает под толщей льда, что не заметит его только слепой. Гарри уж точно такое не пропустит.

– Что теперь? – спрашиваю я. – Надо его сюда заманить?

– Совершенно верно, – подтверждает Северус. – И как ты только догадался, ума не приложу! Возвращаемся назад.

Мы пускаемся в обратный путь. Эти блуждания уже начинают порядком надоедать. Становится все холоднее, ледяной воздух обжигает легкие, и больше всего на свете мне хочется оказаться в теплой гостиной. Или даже в подземельях – там, конечно, тоже не тропики, но уж всяко лучше.

– Мы так и будем мотаться туда-сюда? – раздраженно спрашиваю я, споткнувшись о незаметный под снегом корень и подвернув ногу.

– Так и будем, – подтверждает он, не оборачиваясь и не сбавляя шага, хотя не мог не слышать, как я зашипел от боли. – Пока нужно.

Ругаясь сквозь зубы и прихрамывая, я пытаюсь не отставать от него. Воистину тяжела шпионская жизнь! Если доживу до старости, напишу мемуары. Пусть потомки знают. Хотя какие у меня могут быть потомки?

На сей раз мы останавливаемся гораздо дальше от поляны. Возле палатки на подушках восседает Гарри, о чем я и сообщаю Северусу.

– Прекрасно, – кивает он. – Грейнджер, вероятно, спит, и это в ее же интересах.

– Иначе ты бы ее убил?

– Несомненно, – без улыбки отвечает Северус. – Мне ее присутствие не нужно.

– Почему?

– Будто ты сам не понимаешь! Она непременно начнет разнюхивать, что к чему, и все испортит, – неприязненно говорит он и заявляет: – Поэтому ты должен проследить, чтобы Поттер ее не позвал.

– Как, по-твоему, я могу это сделать? – удивленно спрашиваю я. – Заткнуть ему рот?

– Ты настолько редко пользуешься мозгами, что я никак не могу понять, с чего вдруг природа решила тебя ими наградить. А ваша ментальная связь на что? Если Поттер периодически делится с тобой мыслями, которые ты принимаешь за свои, то и ты вполне способен внушить ему то, что тебе нужно. В разумных, конечно, пределах.

– Ладно, попробую. И что конкретно я должен ему внушить?

– Только то, что звать Грейнджер нет необходимости, – объясняет Северус с раздражением. – Что происходящее касается только его одного – в каком-то смысле так оно и есть. Что бояться нечего… впрочем, это, полагаю, он и сам поймет, – он почему-то невесело усмехается.

– Хорошо, я постараюсь, – киваю я. – А как ты будешь его выманивать?

– Сейчас увидишь, – он взмахивает палочкой, и из нее вырывается серебристая лань.

Я ошарашено смотрю на нее. Вот уж чего никак нельзя было ожидать. Змея, летучая мышь, ястреб, пантера… да что там, меня бы даже выхухоль меньше поразила!

– Красивый у тебя Патронус… – неуверенно говорю я.

– Да, – соглашается он и жестко добавляет: – Но обсуждать его мы не будем – ни сейчас, ни потом.

Возражать я не решаюсь, хоть любопытство и мучает. Но, в конце концов, каждый имеет право на тайны. А Патронус – это все-таки что-то очень личное.

Северус уверенно держит палочку и направляет Патронуса к поляне. Мне так долго держать его не удается – тает почти сразу. Если, конечно, я его куда-нибудь не отправлю.

Гарри с сонным видом разглядывает свои пальцы. Наконец, он замечает Патронуса и вскакивает, выхватив волшебную палочку и явно собираясь закричать. Я вовремя вспоминаю, что от меня требуется.

«Нет! – думаю я что было сил. – Не надо! Не зови Гермиону! Это касается только тебя! Тебя одного, понимаешь!»

Гарри замирает на месте, в упор глядя на лань. Никого звать он больше не хочет, я это чувствую и облегченно вздыхаю. Чуть все не испортил! Северус едва заметно кивает и, шевельнув рукой, вынуждает лань двинуться на восток, в нашу сторону. Гарри говорит что-то, а потом решительно бросается за ней. Сейчас я уже на него не влияю – его ведет инстинкт. Инстинкт и ощущение какой-то связи с этой ланью, даже родства.

Северус пихает меня локтем.

– Он идет за ней?

Я киваю. Лань и Гарри поочередно проходят буквально в нескольких шагах от нас, но Гарри, к счастью, не замечает, что здесь есть кто-то еще. А если бы даже заметил, наверное, не остановился бы. Мы идем вслед за ними, продираясь сквозь кусты. Северус продолжает держать Патронуса так крепко, что серебряная лань не теряет плотности. И как ему это удается так долго?

Гарри и лань добираются до озера, и мы с Северусом занимаем удобную для наблюдения позицию за двумя дубами, практически сросшимися друг с другом. Северус опускает палочку, и лань медленно тает.

– Теперь я его вижу, – сообщает он, вытирая мокрый от пота лоб.

– Правда? Почему?

– Погнался за ланью и вышел из радиуса действия защитных заклинаний, – фыркает Северус. – Полный идиот.

– Не говори так, – мне становится обидно за Гарри. – В конце концов, насколько я понимаю, он действует в полном соответствии с твоим планом.

– Естественно, поскольку план составлен с учетом его интеллектуального развития, – заявляет Северус снисходительно, и я даже не нахожусь, что возразить.

Гарри применяет Люмос и испуганно озирается. Не хотел бы я быть сейчас на его месте!

«Подойди к озеру! – думаю я. – Ну, давай же, подойди!»

Словно в ответ на мои мысли, Гарри вдруг резко оборачивается, уставившись на ледяную поверхность. Поднимает палочку, чтобы улучшить видимость, и подбирается к воде. И тихонько ахает…

Я с улыбкой смотрю на Северуса, но он не отводит глаз от Гарри, который, упав на колени, пытается получше рассмотреть меч. Следующие несколько минут он размышляет, как лучше его извлечь.

– Почему вообще озеро? – спрашиваю я.

– Я решил, что ему необходимо немного освежиться, – совершенно серьезно заявляет Северус. – У вас, гриффиндорцев, слишком горячие головы.

Через несколько минут Гарри приходит к выводу, что иного выхода нет, и начинает раздеваться. Мне становится неловко. Я, конечно, видел его раздетым, но сейчас, когда он не знает, что за ним наблюдают, начинаю чувствовать себя вуайеристом. Я отворачиваюсь и перевожу взгляд на Северуса, которого явно ничто не смущает. Он гадко ухмыляется и преувеличенно печально произносит:

– Знали бы вы, мистер Поттер, кто сейчас наблюдает за вашим стриптизом…

Я с трудом сдерживаю хохот. Представляю себе реакцию Гарри! Его бы и мое присутствие наверняка смутило, а уж такой зритель как Северус… Да он бы утопился в этом озере!

– Нет, Гарри! – нарочитая печаль в голосе Северуса неожиданно сменяется неподдельной тревогой. – Сними его сейчас же, идиот несчастный!

Гарри, который уже успел окончательно раздеться, стоит босиком на снегу и раскалывает лед заклинанием. Я решительно не понимаю, почему Северус так обеспокоен, и уже поворачиваюсь к нему, чтобы спросить, как вдруг он сам хватает меня за плечо.

– Невилл, он должен его снять! – торопливо говорит он, не скрывая волнения. – Слышишь?

– Что снять? – непонимающе спрашиваю я.

– Медальон, тролль тебя разорви! – его громкий шепот врывается в уши как крик. – Делай что хочешь, но он не должен лезть с ним в воду! Ты понял меня?

Ничего я не понял, но уточнять не решаюсь. Северус трясет меня так сильно, что я никак не могу сосредоточиться. Пытаюсь мысленно внушить Гарри, чтобы он снял этот медальон, но сам чувствую, что ничего не выходит. Гарри кладет волшебную палочку на снег, бросается в воду и через несколько секунд погружается с головой.

Северус сжимает мое плечо с такой силой, что я морщусь от боли, и тут же отталкивает меня в сторону. Сердце сжимается так, словно я только что его жестоко предал, хотя я даже не понимаю, в чем тут дело.

Я пристально слежу за поверхностью воды. Проходят секунды. Горло сжимает страх, и становится трудно дышать. Мне начинает казаться, что это не Гарри, а я нахожусь сейчас под водой, что это мне не хватает воздуха, что это мою шею что-то сдавливает и тянет на дно… Мерлин, да он ведь сейчас утонет! Не раздумывая, я бросаюсь вперед. Северус едва успевает схватить меня за руку.

– Болван, ты же не умеешь плавать, да и весишь сейчас вдвое меньше, чем Поттер, – шипит он. – От тебя толку никакого… Черт, да где же этот кретин!..

Не понимаю, о каком кретине идет речь, но мне это сейчас и не интересно. Мы должны вытащить оттуда Гарри – это единственное, о чем я могу думать. Северус не отводит глаз от озера, и я замечаю, что у него дрожат руки. Вдруг он решительно сжимает кулаки и, пробормотав что-то нецензурное, делает шаг в сторону, явно собираясь покинуть наше укрытие. В этот момент я замечаю какое-то движение в зарослях напротив, и в ту же секунду из чащи выскакивает взъерошенный Рон. И смотрит прямо на нас.

Я реагирую молниеносно. Мой взгляд упирается в деревья, растущие очень близко друг к другу. «Сектор семнадцать» – звучат в голове совершенно неуместные слова. Я хватаю Северуса за руку и даже толком не успеваю сообразить, что именно делаю, как перед глазами темнеет.

Мы оказываемся почти напротив дубов, за которыми прятались, только немного дальше от озера.

– Вовремя, – сдавленным голосом произносит Северус, глядя как Рон, не раздеваясь, бросается в воду. То ли он имеет в виду его появление, то ли мою аппарацию – я решаю не уточнять.

– Ты знал? – спрашиваю я.

– Я его засек почти сразу, – подтверждает он, не отводя глаз от озера. – Не представляю, откуда он здесь взялся, но тем не менее.

Наконец, мокрый до нитки Рон вытаскивает Гарри из озера, хлопает его по щекам, обрезает мечом цепочку и отбрасывает в сторону медальон… Мне кажется, проходит вечность, прежде чем Гарри окончательно приходит в себя и вскакивает на ноги.

Их голоса практически не слышны – до нас доносятся только обрывки фраз. Кажется, сначала речь идет о медальоне – причем, Рона, судя по всему, тот факт, что Гарри полез с ним в воду, возмущает не меньше, чем Северуса. Затем они обсуждают лань, а потом – возвращение Рона. Вдруг Гарри резко бросается к дубам, за которыми мы прятались. Значит, Рон действительно что-то заметил. Хорошо, что я успел аппарировать.

– Ну, кто же так ищет, Поттер? – иронично шепчет Северус у меня над ухом. – Расчисти снег и не забудь посмотреть во-о-о-н под тем кустом.

Я зажимаю рот руками, чтобы не расхохотаться. Кажется, он уже пришел в себя, раз снова способен ехидничать. Это не может не радовать.

Как и следовало ожидать, за дубами Гарри ничего не находит. Мы ведь даже следов не оставляем. Некоторое время они с Роном что-то горячо обсуждают, затем подходят к плоскому камню, на который Гарри кладет медальон.

– Я смотрю, они решили не откладывать! – хмыкает Северус. – Что ж, это, пожалуй, правильно. Смотри внимательно, Невилл, такое ты увидишь первый и, надеюсь, последний раз в жизни.

– Что они делают? – удивленно спрашиваю я, различая звуки серпентарго, и вижу, что Рон крепче сжимает меч.

– Сейчас увидишь, – обещает Северус, и мне остается только верить ему на слово.

Внезапно из медальона доносится голос, и я вздрагиваю от неожиданности. В отличие от голосов Гарри и Рона, он звучит громко и четко, поэтому даже прислушиваться не приходится. Он говорит с Роном, говорит о его страхах и мечтах. Он говорит ужасные вещи, насквозь пропитанные ложью. Я знаю, что слушать его нельзя, но Рон смотрит на медальон, словно завороженный, не двигается и не слышит, как Гарри кричит, призывая его бить, уничтожить эту лживую тварь. Я трясу головой, отгоняя мысли, которые принадлежат не мне. Меня колотит дрожь.

Северус обнимает меня за талию и устраивает подбородок на моей макушке – сейчас он может себе это позволить. Его близость успокаивает, и дрожь становится слабее. Вдруг из медальона появляются две призрачные фигуры – Гарри и Гермиона. Они глумятся и издеваются над Роном, который стоит напротив них, бессильно опустив меч.

– Северус, – вкрадчиво говорю я, стараясь унять предательскую дрожь в голосе, – что это, мать его, за хрень?

– Эта, как ты на удивление изящно выразился, хрень, называется хоркрукс, – усмехнувшись, отвечает он. – Подробнее расскажу, когда вернемся.

– Правда, расскажешь? – недоверчиво уточняю я.

– Правда, – он крепче прижимает меня к себе и шепчет, касаясь губами моих волос: – Обещаю.

Я невольно улыбаюсь и продолжаю наблюдать. Призрачные Гарри и Гермиона продолжают насмехаться над Роном, поливая его грязью и преподнося несусветную чушь как прописную истину. Их тела переплетаются, губы находят друг друга…

– Я, конечно, догадывался, что Уизли свойственна некоторая мнительность. Но чтобы настолько… – произносит Северус как будто даже сочувственно. – Это многое объясняет.

Затаив дыхание, я смотрю на Рона. Ну давай же! Разбей его! Наконец, собравшись с духом, Рон высоко поднимает меч, размахивается и изо всех сил бьет по медальону. Раздается звон, а вслед за ним – протяжный вопль. Двойники исчезают. Рон роняет меч и падает на колени, обхватив руками голову.

– Хочешь еще посмотреть, или возвращаемся? – очень тихо спрашивает Северус.

Я мотаю головой и уточняю:

– Нет. Мне хотелось бы узнать, как Рон нашел их, но… это все… – я запинаюсь. – Давай вернемся. Пожалуйста.

Северус наклоняет голову в знак согласия и тут же аппарирует. Мы снова оказываемся в тесной гостиной в его доме. Он указывает на облупленный подсвечник, стоящий на столе, и демонстрирует мне три пальца. Я киваю. На счет «три» мы одновременно прикасаемся к подсвечнику, и вихрь магии уносит нас в Хогвартс.

Глава 50. Жизненные принципы

Портключ благополучно перемещает нас в кабинет директора. Северус твердо стоит на ногах, даже не покачнувшись, а я, естественно, грохаюсь на пол, да еще и ударяюсь о ножку стола ногой, которую и так уже успел подвернуть. Мою неуклюжесть он никак не комментирует, только протягивает руку и помогает встать.

– Мне нужно сообщить, что меч у Поттера, – говорит он. – Скоро вернусь. Когда придешь в себя, налей нам выпить. И не выходи из гостиной.

Отправляется он почему-то не в кабинет, а к камину. Наверное, ему так ближе. Куда уж мне разобраться в логике его поступков?

Я обессилено падаю в кресло. Ничего себе вышла прогулочка! Еще и этот… как он его назвал?.. а, точно, хоркрукс! Надеюсь, он действительно объяснит. Слово вроде знакомое…

Ноги немилосердно болят, да и вообще чувствую я себя как-то дискомфортно. С чего бы это, интересно? Только услышав треск рвущейся материи, я понимаю, что это возвращается настоящий облик. Я поспешно вскакиваю, скидываю ботинки и избавляюсь от расползающегося по швам тряпья. Облачившись в свою одежду, я, наконец, начинаю чувствовать себя человеком. Точнее, самим собой. Приятное ощущение, надо заметить. Я достаю бутылку и наполняю стаканы. Теперь можно расслабиться.

Вскоре возвращается Северус – как ни странно, на этот раз из кабинета. Удивительно, а я-то ожидал его из спальни. Собственная внешность к нему тоже вернулась, и я с умилением разглядываю его внушительный нос и падающие на глаза черные волосы. Вот ведь понимаю умом, что красавцем его не назовешь, но есть в нем что-то такое, что убеждает в обратном! Он садится в кресло и одним глотком опорожняет стакан – наполненный, между прочим, почти до краев. Хмыкнув, я наливаю еще порцию. Ее постигает та же участь. Такими темпами я, пожалуй, объяснений не дождусь. Наполнив стакан в третий раз, я решаю взять инициативу в свои руки и начинаю издалека:

– Почему ты не сказал Дамблдору, что взял меня с собой?

– Полагаю, он бы это не одобрил, – сухо отвечает он, делая глоток огневиски – на сей раз, к счастью, относительно небольшой.

– Но почему? Ведь без меня тебе бы пришлось…

– Можешь считать, что он о тебе беспокоится, – перебивает Северус.

– Но это не так? – прищурившись, уточняю я и добавляю: – Знаешь, в последнее время я начинаю сомневаться, что Дамблдор может беспокоиться хоть о ком-то.

– Много ты понимаешь!

– Возможно, немного, – не спорю я. – А ты уверен, что он не догадается? В конце концов, ему ведь известно, что я здесь…

– Считается, что ты лежишь в полумертвом состоянии после Сочельника, – усмехается он. – Так оно и было бы, если бы я не влил в тебя с десяток сильнейших зелий. Профессор Дамблдор достаточно хорошо разбирается в ментальных связях, чтобы понять, как сильно это могло по тебе ударить, но не настолько хорошо разбирается в зельеварении, чтобы уличить меня во лжи.

– Ясно. Так ты расскажешь мне о хоркруксе? – он хмурится, и я поспешно добавляю: – Я не настаиваю, конечно, но ты обещал, что расскажешь.

– Да помню я, не дави на психику, Мерлина ради! – раздраженно говорит Северус, допивает огневиски и наливает еще. – Расскажу, раз обещал, только не устраивай истерик!

Никаких истерик я устраивать не собираюсь, тут он явно что-то путает. Но не разубеждать же мне его, в самом деле! Я терпеливо молчу и пью огневиски маленькими глотками, дожидаясь, пока он сподобится, наконец, ввести меня в курс дела.

– Итак, хоркрукс – это некий предмет, в котором заключена часть души волшебника… – произносит он через несколько минут.

– Часть души? – удивленно переспрашиваю я. – Разве душу можно разделить на части? Она же не материальна!

– Очевидно, это не помеха. Как ты наверняка догадываешься, волшебника, у которого есть хоркрукс, не так-то просто убить – отделенная часть души возродится.

– Значит, Темный Лорд создал хоркрукс?

– Да. Но на твоем месте я бы не очень рассчитывал на единственное число.

– Ох, ничего себе! И сколько же их у него?

– Насколько я знаю, Темный Лорд, как и многие другие волшебники, всегда питал особую симпатию к числу семь, – говорит Северус.

– Семь, – повторяю я. – Так. Я не ошибусь, если предположу, что Дамблдор поручил Гарри уничтожить эти самые хоркруксы? Раз уж убивать его самого пока бессмысленно…

– Все правильно.

– Что ж, радует, что число хотя бы не трехзначное. Не то завершать работу пришлось бы его внукам. Правда, вряд ли они могли бы у него появиться с такой-то жизнью, – у меня возникает почти непреодолимое желание напиться. – Значит, один хоркрукс уничтожен. Что это, кстати, за медальон? И как вообще они создаются?

– Тоже хочешь попробовать? – Северус насмешливо поднимает бровь, но тут же серьезнеет: – Медальон когда-то принадлежал Салазару Слизерину, так что в каком-то смысле является собственностью Темного Лорда. Что же касается хоркрукса, то для его изготовления требуется убить человека и произнести соответствующее заклинание. От души отделится часть и поместится в заранее приготовленный сосуд для хранения.

– Какая мерзость! – искренне говорю я и задумываюсь. Медальон Слизерина… кажется, не так давно кто-то его упоминал… Вот только кто? Дурацкая память!

– Не могу с тобой не согласиться.

– Ладно… А другие хоркруксы? Что они собой представляют? Их действительно семь?

– Да, – его губы болезненно кривятся, и на лицо набегает тень. – Считая ту часть души, что находится в нем самом, – Северус издает такой жуткий смешок, что я вздрагиваю, и добавляет: – А что касается их внешнего вида, попробуй сам догадаться.

– Ну… – я честно пытаюсь. – С учетом медальона логично предположить, что он едва ли станет делать хоркрукс из своих детских сандалий. Наверное, это тоже какие-нибудь артефакты.

– Какие?

– Северус, ты издеваешься? – с отчаяньем спрашиваю я. – Ты ведь все о них знаешь, почему бы просто не сказать?

– Это неинтересно, – отрезает он. – К тому же, насколько я успел тебя изучить, ты не слишком любишь получать готовые ответы. Разве нет?

– Никогда об этом не задумывался. Но понимаю, что спорить с тобой бесполезно, – он с ухмылкой кивает, и я продолжаю рассуждать: – Думаю, можно предположить, что его интересовали вещи Основателей. Луна рассказывала, что у Ровены Рейвенкло была диадема, но она считается исчезнувшей. С другой стороны, если бы Темный Лорд ее нашел, то вряд ли мог бы нацепить на голову и отправиться в редакцию «Ежедневного Пророка», – Северус благосклонно кивает, и я ощущаю прилив вдохновения: – С мечом Гриффиндора явно все в порядке. Значит, остается Хаффлпафф. По слухам у нее была чаша, но никому неизвестно, где она сейчас.

– Почему не известно? Очень даже известно, – невозмутимо возражает Северус, хитро сверкнув глазами. – В «Гринготтсе», в сейфе Беллатрикс Лестрейндж.

– Даже так? – меня, впрочем, не очень это удивляет. Где же еще Темному Лорду хранить такие ценности, как не в сейфе своей преданной сторонницы? – Значит, получается, что есть чаша, диадема – под вопросом, медальон… Черт, ну, конечно! – я хлопаю себя по лбу.

– В чем дело?

– Медальон Слизерина! Я вспомнил! О нем Хелли говорила. Ты ведь знаешь, они раньше жили…

– Знаю, – нетерпеливо перебивает он. – И что?

– Ну, она говорила, что у них был этот медальон и еще кольцо Певереллов, – вспоминаю я. – Думаю, его он тоже мог использовать. О нем есть сведения?