Глава 11. Со стороны виднее 36 страница

Пока мы спускаемся, я пытаюсь унять кипящую в груди злость. Злость на Джинни, на самого себя и даже почему-то на Северуса, который вообще не при чем. Только Луна негативных эмоций не вызывает. Я абсолютно уверен, что она пыталась отговорить Джинни от этой дурацкой затеи, и пошла с ней только затем, чтобы не отпускать ее одну.

В вестибюле мы расходимся. Луна прикасается к моему плечу и виновато произносит:

– Прости, Невилл.

– Все хорошо, – мягко заверяю я, и она, тяжело вздохнув, отправляется к себе.

Мы с Джинни проделываем оставшийся путь до гриффиндорской башни в гнетущем молчании. Я иду очень быстро, она с трудом поспевает за мной, но не отстает ни на шаг – об этом говорит прерывистое дыхание за моей спиной. А мне не до нее. Не до выяснения отношений. Скоро я должен буду вернуться к Северусу и как-то объяснить ему случившееся. И мне страшно от того, что в конечном итоге он, возможно, просто выставит меня вон. И будет абсолютно прав.

В гостиной я не задерживаюсь. Киваю Лаванде и Парвати и сразу отправляюсь в спальню. Джинни следует за мной, но в спальню не заходит, а останавливается в дверях. Симус, валяющийся на кровати с книгой, переводит взгляд с нее на меня, понимающе хмыкает и, не говоря ни слова, уходит в гостиную.

Я снимаю мантию, аккуратно вешаю ее на спинку стула и сажусь на кровать. Джинни с несчастным видом переминается с ноги на ногу на пороге, не решаясь зайти. Я подавляю вздох.

– Джинни, или заходи, или выйди, – спокойно говорю я. – Ты, в конце концов, жила здесь, так что нечего там топтаться.

Она коротко всхлипывает и вдруг резко бросается ко мне и обнимает с такой силой, что мы оба падаем на кровать.

– Невилл, прости… прости меня, пожалуйста!.. – бормочет она, уткнувшись лицом мне в грудь и заливая слезами рубашку. – Я такая дура, не знаю, что на меня нашло! Пожалуйста, прости!

– Ну-ну, малыш, все хорошо! – я успокаивающе глажу ее по голове. От злости не остается и следа. Она просто устала. У всех бывают срывы. – Я не сержусь, правда. Подожди, я хоть дверь закрою, не то наш разговор весь факультет услышит.

Джинни неохотно отрывается от меня, и я взмахом палочки запираю дверь, накладываю заглушающее заклинание и поворачиваюсь к ней. Она сидит на кровати, обхватив руками колени, и смотрит на меня так виновато, что сердце щемит. Я осторожно обнимаю ее за плечи и целую в макушку.

– Я ужасная эгоистка, Невилл, – хрипловатым от слез голосом говорит она.

– Вовсе ты не эгоистка…

– Нет, эгоистка! Я думала только о себе! Я смотрела на тебя, видела, как ты улыбаешься… Невилл, ты ведь буквально светишься изнутри! Это так красиво, и я… я должна была радоваться за тебя, но… вспоминала Гарри… Думала о том, что не могу быть с ним, поэтому и злилась. А ведь ты не виноват в том, что он меня бросил…

– Он тебя не бросил! – горячо возражаю я.

– Неважно, – отмахивается Джинни. – Не об этом речь. Я наговорила тебе столько ужасных вещей, что тебе, наверное, и смотреть на меня сейчас противно.

– Вовсе нет!

– Подожди, не перебивай! Выслушай, ладно? Ты мой самый лучший друг, Невилл. И ты делаешь для АД больше, чем мы все вместе взятые. Тебе достается больше всех. И ты, как никто другой, имеешь право на какую-то… отдушину…

– В чем-то ты была права, – тихо говорю я.

– Нет! – она яростно мотает головой. – Ты действительно это заслужил! Никто не знает, что с нами завтра будет. Завтра может вообще не наступить. Я провела с Гарри несколько счастливых недель, и мне есть, о чем вспоминать. И ты имеешь право на воспоминания. На счастье. На личную жизнь, в конце концов! А я… я повела себя низко…

– Ты просто устала, – я успокаивающе сжимаю ее маленькую ладошку. – Я понимаю.

– Какой же ты замечательный, Невилл, – шепчет Джинни. – Ты даже не представляешь, какой ты замечательный!

– Ты это уже говорила. Но на самом деле, я ужасен, – я отстраняю ее с мягкой улыбкой. Покрываю короткими поцелуями щеки и глаза, собирая губами соленую влагу. – Ну, не плачь, малыш. Не нужно. Все уже хорошо.

Джинни неуверенно улыбается и прижимает мою руку к своей щеке.

– Знаешь, я… я никогда больше так не поступлю! Хочешь, дам тебе Непреложный обет?

– Избави Мерлин, этого только не хватало! – я изображаю испуг, и с удовольствием наблюдаю, как ее улыбка становится ярче.

– Ладно, не буду, – соглашается она, тряхнув волосами. – Тогда просто даю слово, что не буду ничего делать за твоей спиной. Что не стану ничего выяснять и лезть в твою жизнь. Я могу даже прикрывать тебя, если потребуется. Ты хорошо разбираешься в людях, и я верю, что твой друг – порядочный человек, кем бы он ни был. Только пообещай мне одну вещь… точнее, две…

– Какие?

– Во-первых, будь осторожен. Вряд ли Пожиратели смерти одобряют такие отношения. А во-вторых… ты ведь расскажешь мне о нем, когда все это закончится?

– Конечно, расскажу! – заверяю я. – Просто сейчас…

– Я понимаю, – быстро говорит Джинни. – Правда, понимаю. Чем меньше людей знает, тем лучше. А я сегодня свою ненадежность наглядно доказала.

– Джинни…

– Это так. Не спорь даже. Но больше я тебя не подведу. Ты мне веришь? – она смотрит на меня с надеждой.

– Конечно, верю, – отвечаю я и снова обнимаю ее. – А теперь иди. Скоро отбой, а мне еще нужно подумать, что сказать Снейпу, если он начнет задавать вопросы.

– Уже ухожу, – Джинни вытирает платком мокрые глаза и поднимается. – Прости еще раз.

– Все хорошо, малыш.

Когда она уходит, я с облегчением вытягиваюсь на кровати. Теперь беспокоиться не о чем. Мы снова друзья, а слово Джинни крепче Непреложного обета. Вопрос только в том, как донести это до Северуса. Наверняка ведь заведет песню о моем гриффиндорском идиотизме. И будет прав. Это я во всем виноват.

Глава 45. Легким движением руки

Поднимаясь в кабинет директора, я по-прежнему не знаю, что говорить. То есть примерно знаю, только не уверен, что ему это понравится. Но делать нечего.

– Это не я придумал! – заявляю я с порога.

– Да я уж как-нибудь догадался, что не ты, – насмешливо произносит Северус, буравя меня мрачным взглядом. – Идем в гостиную, – он встает из-за стола.

– Так, а нам, получается, совсем не интересно? – возмущенно спрашивает Блэк, едва не выпрыгивая из портрета. – Между прочим, эти две неадекватные особы вломились сюда, разбили ящик, вытащили меч, да еще и осмелились мне угрожать, когда я попытался призвать их к порядку! Я что, не заслужил объяснений?

– Не сейчас, Финеас, – морщится Северус. – Позже.

Блэк поджимает губы, но не возражает. Мы походим в гостиную. Северус наливает себе огневиски и делает вид, что не замечает красноречивого взгляда, который я бросаю на бутылку. Понятно – не заслужил.

– Итак, я жду объяснений, – говорит он, откидываясь на спинку кресла.

– Ты меня убьешь, – обреченно вздыхаю я, разглядывая свои ногти. – Это все моя вина, потому что я дурак.

– Твои умственные способности для меня не новость, Лонгботтом, поэтому рассказывай подробности. Каким образом вышло так, что твои приятельницы начали действовать за твоей спиной?

– Ну, видишь ли, все началось с того, что я поссорился с Джинни… Точнее, это она со мной поссорилась. Она догадалась, что у меня кто-то есть…

– А больше она ни о чем не догадалась? – сухо осведомляется Северус.

– О тебе – нет, если ты об этом, – я нервно усмехаюсь. – Такое ей даже в голову не приходит. Но мы с ней дружим, она неплохо меня знает. Кроме того, ей известно, что я гей… В общем, несколько дней назад она на меня наорала, обвинила в эгоизме и злоупотреблении властью…

– В эгоизме и злоупотреблении властью? Тебя? Феноменально! – смеется он. Не усмехается, а именно смеется. Что ж, наверное, это хороший знак. Отсмеявшись, он спрашивает: – И почему же я впервые слышу об этой ссоре? Что из моих слов: «сообщай обо всем, что у вас происходит» вызвало у тебя затруднения?

– Я боялся, что ты потребуешь прекратить наши встречи, – признаюсь я.

– Возможно, так действительно будет лучше, – замечает Северус.

– Нет! – я вскидываю голову и смотрю на него почти умоляюще. – Сейчас все уже в порядке!

– Ты в этом абсолютно уверен?

– Уверен. Я понимаю, что ты злишься, я действительно виноват… Но мы с Джинни только что поговорили. Она просила прощения и обещала, что больше никогда меня не подставит и не станет ничего выяснять!

– И ты ей веришь? – Северус скептически поднимает бровь.

– Да… только не приплетай, пожалуйста, факультет, – поспешно говорю я, увидев, что он собирается возразить, – это здесь не при чем. Я верю Джинни не потому, что она мой друг и учится в Гриффиндоре. Просто я знаю, что ей можно верить, что ее слово совершенно нерушимо.

– Как патетично, – брезгливо комментирует он и, щелкнув пальцами, вызывает Лауди.

– Что вам угодно, господин директор? – почтительно осведомляется эльф.

– Следи за Джиневрой Уизли. Не отходи от нее ни на шаг. Наблюдай. Если тебе покажется, что она слишком много знает, или пытается выяснить то, что ее не касается, сразу же сообщи мне. Возможно, потребуется подкорректировать ей память.

– Не надо! – испуганно прошу я.

– В чем дело? – усмехается Северус. – Если ты в ней так уверен, то и волноваться не о чем, не правда ли?

Мне остается только заткнуться. Могло быть и хуже. В Джинни я действительно уверен, да и потом, если подумать, с таким шпиком она будет в большей безопасности.

Лауди с поклоном удаляется. Северус с человеконенавистническим выражением лица пьет огневиски. Я украдкой смотрю на него и не решаюсь заговорить.

– Лонгботтом, прекрати изображать из себя побитую собачонку! – произносит он, поморщившись. – Что сделано, то сделано.

– Ты меня не прогонишь? – осторожно спрашиваю я.

– У тебя, между прочим, сейчас отработка, – напоминает он. – Куда я тебя прогоню? Кроме того, я полагаю, что неожиданно сократившееся количество взысканий может вызвать больше подозрений, чем чрезмерное. Я доступно объясняю?

– О, да! – восклицаю я, чувствуя, как с души сваливается огромный камень.

– Надо же, сколько восторга, – скептически комментирует он. – Советую немного поумерить пыл. Еще одна подобная ситуация, и я тебе память сотру.

– Да, конечно! – поспешно соглашаюсь я. – Такого больше не повторится. Мне только насчет меча кое-что не понятно…

– Что же?

– Ну… он ведь ненастоящий, так? В смысле, подделка?

Северус с грохотом ставит стакан на стол, так что я чуть не подпрыгиваю, и, слегка наклонившись вперед, подозрительно спрашивает:

– С чего ты взял?

– Я неправ?

– Отвечай на вопрос! – рявкает он.

– Ну… это ведь оружие гоблинской работы и мощный артефакт… а ощущается как… – я запинаюсь, пытаясь подобрать слова. – Ну, как если бы я вместо волшебной палочки взял обычную ветку…

– Очень интересно. Однако, насколько мне известно, ты никогда не держал в руках настоящий меч Гриффиндора и, следовательно, не имел возможности сравнить.

– Но ведь для того, чтобы понять, что ветка – это всего лишь ветка, не обязательно держать в руках волшебную палочку, – резонно замечаю я.

– Ты говорил об этом с Уизли и Лавгуд?

– Нет.

– А они высказывали подобные мысли?

– Нет, но…

– Жди здесь.

Он резко встает и уходит в кабинет, а через минуту возвращается с двумя одинаковыми мечами в руках. Выглядит это забавно, и я закусываю губу, чтобы не рассмеяться.

– Ну? – спрашивает он, поднимая повыше оба меча и держа их вертикально. – Который, по-твоему, настоящий?

– Э-э-э… – я неуверенно указываю на тот, что в правой руке, – этот?

Северус молча протягивает мне меч, я сжимаю пальцы на рукояти и ощущаю тепло и слабую вибрацию.

– Что скажешь?

– Это настоящий, – твердо говорю я. – Ощущения совсем другие.

– Какие именно?

– Не уверен, что смогу объяснить… понимаешь, он ощущается как что-то живое.

– Живое… – задумчиво повторяет Северус, забирает у меня меч, кладет оба на большой стол и снова садится в кресло.

– А разве ты сам их не различаешь? – удивленно спрашиваю я.

– Различаю. Если они оба у меня в руках. Но не так, как ты.

– И что это может значить?

– Может, ты потомок Гриффиндора? – усмехается он. – Я, помнится, уже высказывал подобное предположение.

– Ну да, конечно, – скептически говорю я. – Умру сейчас от смеха.

– А что? Или ты хочешь убедить меня, что знаешь всех своих предков, которые жили тысячу лет назад?

– Не хочу. Да и какая вообще разница?

– В сущности, никакой, – Северус пожимает плечами. – Просто личный опыт показывает, что от потомков Основателей не следует ждать ничего хорошего. Кроме того, я должен быть уверен, что не каждый с такой легкостью способен распознать подделку. Необходимо разобраться, как это удается тебе.

– Есть какие-то предположения?

– Какие-то есть, – подтверждает он. – Скажи, тебе известна история этого меча?

– Ну, я знаю, что его выковал для Гриффиндора один гоблин, – говорю я, припоминая историю магии и истории, которые мне рассказывал дед. – И что гоблины периодически пытаются вернуть его, поскольку утверждают, что Гриффиндор его украл. Кто из них прав, непонятно. Больше ничего.

– Не так уж мало, – замечает Северус. – Большинство твоих ровесников не знает даже этого.

– А ты?

– А я знаю, – он едва заметно улыбается, наливает огневиски еще в один стакан, протягивает его мне и, откинувшись на спинку кресла, начинает рассказывать: – Эта история произошла в те времена, когда основание Хогвартса шло полным ходом. Начало по меркам твоего факультета довольно банальное: однажды Годрик Гриффиндор спас жизнь гоблину по имени Рагнук. Уж не знаю, зачем он это сделал, – вероятно, из любви к искусству, – но факт остается фактом. Этим дело не ограничилось – между ними завязались дружеские отношения. Сейчас гоблины и волшебники сосуществуют достаточно мирно, но в те времена постоянно воевали. Как следствие, их сородичам эта дружба решительно не нравилась. Однако Гриффиндор был влиятельным волшебником, а Рагнук пользовался уважением у гоблинов, поэтому дело ограничивалось устным неодобрением, на которое они оба не обращали особого внимания, – Северус отпивает немного огневиски и продолжает: – В знак благодарности за спасенную жизнь, и желая порадовать друга, Рагнук решил выковать для него меч. Гриффиндор знал о готовящемся подарке и ждал его с нетерпением. Как тебе наверняка известно, в те времена наличие собственного клинка было обязательным для каждого совершеннолетнего волшебника, а клинок, выкованный человеком, по сравнению с работой гоблина, представляет не больше ценности, чем маггловский консервный нож. Рагнук закончил работу, но принести меч в дар не успел, потому что умер.

– Отчего он умер? – заинтересованно спрашиваю я. Мерлин, ну почему об этом не пишут в учебниках? Насколько увлекательней была бы учеба!

– Точно сказать не могу, – отвечает Северус. – Однако, судя по всему, ничего криминального в его смерти не было. То ли несчастный случай, то ли болезнь. Не это важно. Тебе ведь известны законы гоблинов об имуществе?

– Конечно, – киваю я. – Согласно этим законам, вещь гоблинской работы может принадлежать только тому волшебнику, для которого она изготовлена, а после его смерти снова становится собственностью изготовителя или, если его уже нет в живых, сообщества гоблинов.

– Верно, – с легкой улыбкой подтверждает он. – Очевидно, что ситуация вышла нестандартная. Меч изготавливался для Гриффиндора, но после смерти Рагнука стал собственностью гоблинов, которые решили его не отдавать. Гриффиндор же считал меч своим, страшно возмутился и попытался переубедить их. Это, естественно, ни к чему не привело, кроме нескольких не слишком приятных стычек. Гриффиндор понял, что словами делу не поможешь, и выкрал меч.

– Все-таки украл… – задумчиво говорю я. – Но знаешь, хоть закон и на стороне гоблинов, как-то сложно его в этом винить. В общем, и гоблины, и волшебники трактуют эту историю так, как им удобно.

– Бесспорно, – соглашается Северус и, усмехнувшись, замечает: – Но история еще не окончена. Гоблины нашли способ вернуть свою собственность. Но долго праздновать победу им не удалось – через некоторое время меч снова оказался у Гриффиндора. В общем, он переходил из рук в руки несколько раз, что порядком утомило и участников, и свидетелей данного действа. Это продолжалось до тех пор, пока не вмешался еще один Основатель – Салазар Слизерин.

– Слизерин?

– Что тебя так удивляет? Между прочим, в те времена они еще были друзьями. Итак, Слизерин предложил своему измученному постоянными грабежами приятелю оригинальный способ сделать меч своей собственностью. Не догадываешься, какой? – он хитро прищуривается.

Несколько секунд я соображаю, и тут меня озаряет:

– Распределяющая Шляпа!

– Именно! – подтверждает Северус, салютуя мне стаканом. – Они вместе разработали заклинание, позволяющее связать меч со Шляпой, после чего Гриффиндор смог вздохнуть свободно. Однако он понимал, что не бессмертен, а потомки рано или поздно могут закончиться, поэтому, желая отомстить жадным гоблинам, он сделал так, чтобы меч из Шляпы мог вытащить каждый истинный представитель его факультета.

– Истинный? – уточняю я. – То есть не просто тот, кто здесь учится?

– Правильно мыслишь, – он одобрительно кивает. – Истинный – это тот, кто учится или учился в Гриффиндоре и имеет соответствующий тип магии. Таким образом, гриффиндорец, волею судеб оказавшийся, скажем, в Слизерине или Рейвенкло, извлечь его не сможет. Равно как и мисс Уизли, к примеру.

– Хитро.

– Естественно, – Северус ухмыляется так самодовольно, словно сам это придумал. – После этого гоблины неоднократно похищали меч, и Гриффиндор, обнаружив пропажу, всякий раз доставал его из Шляпы легким движением руки.

– Бедные гоблины, – хмыкаю я. – И как они только не спятили?

– Может, и спятили, кто теперь разберет? Об этом история умалчивает.

– История, как я погляжу, вообще обо всем умалчивает, – раздраженно замечаю я. – Откуда ты все это знаешь? Или это я такой дурак?

– Хочется ответить утвердительно, но я, пожалуй, пощажу твое самолюбие, – ехидно говорит Северус. – В книгах ты этого не прочитаешь. А вот Распределяющая Шляпа может рассказать еще и не такое.

– Ну конечно, как я сразу не догадался! Она, наверное, вообще все о тех временах знает.

– Только то, что происходило либо обсуждалось в ее присутствии, – уточняет он.

– Ну, это не принципиально, по-моему, – отмахиваюсь я. – Наверняка в ее присутствии обсуждалось многое, коль скоро Гриффиндор таскал ее на собственной голове. А кто станет обращать внимание на какой-то головной убор, пусть даже и наделенный магическими свойствами?

– Резонно. Людям свойственно недооценивать свое окружение.

– Ага, особенно гриффиндорцам, – усмехаюсь я и спрашиваю: – Северус, я так понимаю, ты считаешь, что я распознал подделку благодаря факультетской принадлежности?

– Других версий у меня нет, – подтверждает он. – Мисс Уизли, по твоим словам, ничего не заметила.

– Это логично, – говорю я задумчиво. – Ведь меч изготавливался для Гриффиндора и с учетом его типа магии. А что ты собираешься с ним делать? Вряд ли эту историю удастся сохранить в тайне.

– Вероятнее всего отправлю в «Гринготтс».

– В «Гринготтс»? – я не верю своим ушам. – Но ведь гоблины еще скорее, чем я, поймут, что он поддельный!

– И ты думаешь, что они поспешат уведомить об этом меня? – насмешливо спрашивает Северус.

– Хм… – я вспоминаю свой разговор с Грипхуком. А ведь и правда… Все-таки у гоблинов и эльфов много общего, что бы они по этому поводу не думали. Нет, над поддельным мечом Гриффиндора они только посмеются. Если, конечно, их прямо не спросят, настоящий ли он. Но кто будет об этом спрашивать?

– Вот именно, – многозначительно говорит Северус.

Либо легилименция, либо у меня мысли на лбу написаны. Последнее вероятней.

– А настоящий меч? Что ты собираешься делать с ним? Передать Гарри?

– Невилл, ты не перестаешь меня удивлять, – он укоризненно качает головой. – Впрочем, кажется, я уже начинаю привыкать к этому. Почему ты так решил?

– Ну, вряд ли ты намереваешься заколоть им Сам-Знаешь-Кого, – пожав плечами, говорю я. – Сейчас все происходящее так или иначе связано с Гарри, вот я и предположил. А для чего он ему?.. Постой, дай догадаюсь! Это не мое дело, правильно?

– Ты сегодня неплохо соображаешь, – замечает Северус. – Это действительно не твое дело. Во всяком случае, пока.

– О, это обнадеживает!

– Не пытайся ехидничать, у тебя скверно получается, – невозмутимо произносит он. – Если будешь продолжать в том же духе, точно ни о чем не узнаешь.

Естественно, я моментально захлопываю рот и перестаю ухмыляться. Северус благожелательно кивает:

– Так-то лучше. Прежде чем я отправлю меч в «Гринготтс», ты должен поговорить с Лавгуд и Уизли.

– О мече?

– Нет, о последних тенденциях моды! – свирепо фыркает он. – Разумеется, о мече! Я должен быть уверен, что никто из людей не сможет отличить его от оригинала. Конечно, в крайнем случае я сделаю вид, будто сам ничего не понимаю, однако не хотелось бы усложнять и без того непростую ситуацию.

– Конечно, Северус, я с ними поговорю, – поспешно киваю я.

– Только аккуратней. Особенно с Лавгуд – не думай слишком громко в ее присутствии. Никто не должен ничего заподозрить. Даю тебе пару дней. Больше никак.

– Хорошо. А как ты собираешься это провернуть? Ну, в смысле, помещение меча в банк?

– Выберу самого раздраженного гоблина, чтобы наверняка, и вручу ему этот квазиартефакт, – он пожимает плечами и добавляет с усмешкой: – Можно, конечно, еще позвать музыкантов, прессу и расстелить перед «Гринготтсом» ковровую дорожку, но, я думаю, это будет излишне.

– Пожалуй, – соглашаюсь я, посмеиваясь. – Мне позволено внести предложение?

– Ну, попробуй.

– Летом я разговаривал с гоблином по имени Грипхук, – о том, куда я отправился после этой беседы, я стараюсь не думать. – Ты его знаешь?

– Возможно.

– Так вот, он дал мне понять, что гоблинам не нравятся новые порядки, и помогать Пожирателям смерти они не станут.

– С чего это он так с тобой разоткровенничался? – с легким удивлением осведомляется Северус.

– Я его с детства знаю. Дед с ним приятельствовал, – поясняю я. – Грипхук его очень уважал. Наверное, это потому, что дед болтал на гоббледуке не хуже самих гоблинов.

– Очаровательно. И что же ты предлагаешь?

– Ну, Грипхук забавный малый, но ужасно гордый и заносчивый. Если ты его хорошенько разозлишь, а потом прикажешь спрятать меч, он раньше руку себе отгрызет, чем хоть что-то скажет. Да и остальных подговорит помалкивать, если понадобится. Просто с другими гоблинами я в этом году не общался. Мне кажется, лучше действовать через него, – меньше риска.

– Что ж, прекрасно, – кивает Северус, тряхнув волосами, – так и сделаем. Только не забудь побеседовать со своими подружками.

– Не забуду при всем желании, – вздыхаю я. – Готов спорить, они еще неделю будут передо мной извиняться. Навоображают невесть чего об этой отработке…

– Не расплачься, смотри. И скажи им, чтобы пока не распространялись об этом происшествии – мне надо подумать.

– Конечно, – серьезно говорю я, с трудом сдерживая смех. – Так я им и скажу, чтобы не распространялись об этом происшествии, потому что тебе надо подумать.

Северус только морщится и отмахивается от меня, как от назойливого насекомого. Похоже, подумать ему и вправду нужно. К счастью, продолжается это священнодействие недолго. Дождавшись, когда на его лице, наконец, появляется выражение, отдаленно похожее на человеческое, я осторожно интересуюсь:

– Чем займемся сегодня?

– Как насчет небольшой дуэли? – спрашивает он, хитро прищурившись, и кивает на мечи.

– Прекрасная мысль! Только я буду сражаться настоящим мечом!

– В таком случае, я обойдусь старой доброй волшебной палочкой.

– Так нечестно! – восклицаю я.

– Я же слизеринец, – он пожимает плечами. – О какой честности может идти речь?

– Вот вечно ты. Сейчас еще, чего доброго, заставишь меня потрошить рогатых жаб, мотивируя это тем, что отработку никто не отменял.

– Избави Мерлин! – Северус очень натурально изображает испуг. – У меня этих жаб и слизней уже столько накопилось вашими стараниями, что пришлось отвести для них отдельное помещение.

– Сам виноват, – безжалостно заявляю я. – Мог бы придумать что-то другое.

– Придумаю, не сомневайся. С тебя и начну. В качестве разминки можешь сделать в моем кабинете внизу генеральную уборку, чтобы избавить домовых эльфов от лишней работы.

– Это скучно! – возражаю я. – Честно говоря, я рассчитывал, что ты швырнешь меня на кровать и оттрахаешь до полусмерти. Как тебе такая идея? Исключительно для меня, разумеется.

– Вообще-то, обычно бывает наоборот, – сухо замечает он.

– О чем и речь, – мне с трудом удается подавить вздох.

– Невилл, – произносит Северус после продолжительной паузы, – это плохая идея.

Ну да. Хуже не придумаешь. Я, конечно, его понимаю. Понимаю, потому что хорошо помню, как скулил от боли и вырывался, а он прижимал меня к кровати и втирал это проклятое зелье. Разумеется, идея никуда не годится. Но, черт возьми, это ведь совсем другое дело! Секс с ним выше всяких похвал, но в своих прежних фантазиях я даже не помышлял об активной роли! Вполне возможно, что они очень далеки от действительности, но я должен на собственном опыте понять, что мне нужно! Только Северус не дает мне такой возможности, а я не имею никакого морального права его к этому принуждать, хоть и чувствую, что он и сам не прочь в глубине души. Как же надоело это все! И как же хочется хотя бы ненадолго забыть об этой войне и обо всем, с ней связанным, чтобы она не висела над нами Дамокловым мечом, и мы могли просто получать удовольствие!

– Северус, а как ты собираешься передать Гарри меч? – спрашиваю я, чтобы сменить тему. Ну да, топорно, конечно, но ничего умного мне в голову не приходит.

– Это не должно тебя беспокоить, – невозмутимо отвечает он. – Когда придет время, я с этим разберусь.

– То ли ты мне не доверяешь, то ли за дурачка держишь, – сдерживаемое раздражение вырывается наружу. Плохо.

– Некоторое время назад ты сам признался, что дурак, поэтому я даже спорить не стану.

– Ну да. Знаешь, у вас с Гарри много общего.

– Да неужели? – он поднимает бровь.

– Ага, – подтверждаю я. – Он тоже помощь принимает со скрипом и никогда ни о чем не рассказывает, будто мы все дураки или доверия не заслуживаем. Вот даже карту Ма… – я осекаюсь и чувствую, что ладони начинают стремительно потеть.

Какой же я болван! Как можно было раньше об этом не подумать? Джинни ведь говорила, что на этой карте…

– Невилл, может, ты все-таки перестанешь таращить глаза и задыхаться и объяснишь, что тебя так шокировало?

Я кусаю губы. Об этой карте мне рассказала Джинни. Гарри вряд ли пришел бы в восторг от того, что я говорю о ней с Северусом. Но ситуация слишком серьезная, чтобы можно было махнуть на нее рукой. Если он только увидит…

– Ты знаешь о карте Мародеров? – решительно спрашиваю я.

– А я-то уж надеялся, что тебя миновала чаша сия, – насмешливо говорит он. – Поттер проинформировал?

– Я ведь только что сказал, что Гарри ни о чем не рассказывает, – напоминаю я. – Впрочем, несколько раз я видел, как он старательно прикрывал руками какой-то пергамент, – надо думать, это была именно она. Мне Джинни сказала. Она считает, что Гарри мог бы оставить карту ей. Ему-то она сейчас зачем?

– Резонно. Готов спорить, Поттеру просто не пришла в голову эта светлая мысль. Но что тебя так взволновало в этой карте?

– Ну как же? На ней ведь видно, кто где находится! И если Гарри откроет ее и увидит меня в твоей спальне…

– Ты меня с ума сведешь, – Северус укоризненно качает головой. – Ты что же, и вправду думаешь, будто именно с моей спальни Основатели начали возведение Хогвартса? Когда изготавливалась эта карта, я еще был студентом, и делил спальню с сокурсниками.

– То есть, ее просто нет на карте? – с облегчением уточняю я. Слава Мерлину! В противном случае даже не представляю, что бы было.

– Разумеется, нет. Равно как и директорской гостиной – господа Мародеры, – его губы брезгливо кривятся, – едва ли знали о ее существовании. Кроме того, на этой самой карте в течение нескольких лет отображался небезызвестный Питер Петтигрю, имеющий в те беспечные времена вид крысы, и никто его почему-то не заметил.

– Может, просто не знали, кто такой Петтигрю? – предполагаю я.

– Подростки вообще никогда ни о чем не знают, хоть и убеждены в обратном, – презрительно морщится он. – Насчет Поттера можешь не беспокоиться. Если кого-то он и будет выискивать на карте, так это мисс Уизли. Кстати, ей следует хотя бы иногда ночевать там, где полагается. Не то Поттер вообразит себя рогоносцем. Впрочем, с его-то Патронусом…

– Джинни и так теперь почти всегда у себя ночует, – заверяю я, отсмеявшись. – Девчонкам, видите ли, без нее страшно. Тем более, я часто по ночам пропадаю, а с Симусом ей не так интересно.

– Куда уж ему до тебя.

– Действительно, – я ухмыляюсь. – Слушай, насчет карты… ее ведь сделал отец Гарри?

– Не только.

– Ну да, с друзьями, конечно же… – я замолкаю и задумываюсь, потирая подбородок. Все это, безусловно, прекрасно, но…

– О чем ты так сосредоточенно размышляешь? – холодно осведомляется Северус, пристально за мной наблюдая.

– Пытаюсь понять, что должно твориться в голове у людей, чтобы они называли себя Мародерами, да еще, судя по всему, этим гордились, – честно отвечаю я.