Студопедия — Глава 11. Со стороны виднее 33 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Глава 11. Со стороны виднее 33 страница






– Невилл, держи себя в руках и не дергайся, – требует Северус, продолжая массировать мою спину.

Если бы это было так просто! Но что я могу поделать? Впрочем, есть у меня одна мысль. Я бросаю на него быстрый взгляд, забираюсь рукой под одеяло и нахожу то, что ожидал найти. О, да, эрекция здесь не только у меня!

– Немедленно убери оттуда руку! – приказывает он, но легкая дрожь в голосе побуждает меня только покачать головой и сжать член у основания. – Провокатор малолетний… Пригрел, что называется, змею на груди…

Я негромко смеюсь и начинаю ритмично водить рукой по стволу. Его дыхание учащается, а движение ладоней по моей спине становится все более беспорядочным и ласкающим. Я снова ерзаю, член трется о простыню, и я не могу сдержать стон. Его руки гладят мои ягодицы, большие пальцы то и дело соскальзывают в ложбинку между ними, от чего меня каждый раз бросает в дрожь. Я двигаю рукой все быстрее и быстрее, и вот его пальцы с силой сжимают мои бедра, а моя ладонь уже в третий раз за последние часы оказывается забрызгана спермой. И провалиться мне на этом месте, если я против!

– Перевернись, – хрипло говорит Северус, и я с удовольствием подчиняюсь.

Он смотрит, как я поднимаю руку, и, наверное, ожидает, что я снова начну ее облизывать. Я подмигиваю и, ухмыляясь, размазываю сперму по своему животу, обвожу пальцами соски, а затем сжимаю собственный возбужденный член. Северус непроизвольно облизывает губы и делано невозмутимо интересуется:

– Никогда не думал о работе в борделе? Пользовался бы спросом.

– Только в том случае, если ты будешь моим единственным клиентом.

– Вот еще! – фыркает он возмущенно. – С чего бы мне вдруг платить деньги человеку, который по собственной воле забрался ко мне в постель?

– То есть я здорово сглупил, а мог бы неплохо заработать? – уточняю я.

– Именно так, – Северус придвигается ближе к моему паху и, хитро прищурившись, командует убрать руку, которую я все еще держу на своем члене.

Я подчиняюсь и заворожено смотрю, как он наклоняет голову. По телу пробегает дрожь удовольствия, когда его губы обхватывают мой член. Горячий язык медленно облизывает головку, щекочет уздечку, скользит вверх-вниз по стволу, и я вцепляюсь пальцами в простыню и выгибаюсь ему навстречу. Мерлин, это… это невероятно! Если бы мне сейчас сказали, что я умру через пару минут, если все это не прекратится, то я бы только отмахнулся и умолял его не останавливаться. Но его и не надо умолять. Он знает, что делает. Когда он берет мой член в рот целиком – до самого основания, до самого горла – у меня темнеет в глазах и перехватывает дыхание. Не очень соображая, что делаю, я хватаю его за волосы и прижимаю еще сильней, громко вскрикивая от наслаждения. Он ритмично двигает головой, с моих губ срываются стоны каждый раз, когда член проникает глубоко в его горло. Я понимаю, что долго не продержусь, и пытаюсь отстранить его, но он обхватывает губами член еще плотнее, массирует пальцами мошонку. Движения убыстряются, рука сильнее сжимает член. По всему телу пробегает дрожь острого удовольствия, и я кончаю, захлебываясь стоном, в котором звучит его имя.

Северус не отстраняется, и я могу видеть, как двигается его кадык. Он поднимает голову только тогда, когда во мне не остается ни капли. Облизывает опавший член и смотрит на меня горящими глазами. Его губы – обычно бледные и тонкие – сейчас выглядят особенно яркими и припухшими, а по подбородку стекает тоненькая струйка спермы. Я тянусь к нему, слизываю эту струйку и жадно целую горячие губы, которые делятся со мной моим собственным вкусом.

Он мягко отстраняет меня и убирает со лба прилипшие волосы. Затем тянется за палочкой и ленивыми взмахами уничтожает все последствия нашего бурного пробуждения, включая пятна от зелья на простыне. Я с наслаждением потягиваюсь и, свесив ноги с кровати, пытаюсь понять, где именно находятся мои предметы гардероба. В результате брюки обнаруживаются под стулом, а ботинки и носки – под кроватью.

– Северус, а что конкретно ты с моей спиной сделал? – спрашиваю я, пытаясь одновременно застегнуть ширинку и засунуть ногу в ботинок.

– Видишь ли, за ночь шрамы зажили и стали практически незаметными, – деловито поясняет он, неторопливо застегивая мантию, – однако кожа в этих местах пока очень тонкая. Зелье, которое я нанес, вызывает сильный приток крови, поэтому сейчас твои шрамы выглядят красными и воспаленными.

– Понятно… – со вздохом киваю я, надев, наконец, этот дурацкий ботинок. Мерлин, представляю себе реакцию девчонок! Как бы выкрутиться? Отговориться Круциатусом? Да нет, не поверят – это слишком банально. Или сказать, что она применила ко мне какое-то темное заклятие, из-за которого я был временно похож на тролля, и поэтому прятался? Нет, это идиотизм. И вообще, Джинни наверняка сама мне тщательный осмотр не постесняется устроить, чтобы точно выяснить, что со мной сделали.

– Идем, – говорит Северус, пригладив волосы. – Мы еще успеем выпить кофе.

Прихватив с тумбочки свою волшебную палочку (вот в упор не помню, чтобы я ее туда клал), я вслед за ним отправляюсь в кабинет, а затем – через камин – в гостиную. Северус вызывает Лауди, который при виде меня, сидящего в кресле, даже в лице не меняется и спокойно принимает заказ. Буквально через несколько секунд он ставит на стол две дымящиеся чашки и, сообщив, что ничего экстраординарного в школе не происходило, бесследно исчезает.

Я с удовольствием маленькими глотками пью горячий кофе и краем глаза поглядываю на Северуса, который сидит, откинувшись на спинку кресла, и едва заметно улыбается.

– Слушай! – вдруг осеняет меня. – А как с портретами быть? У них же дел других нет, кроме как по сторонам смотреть – рано или поздно догадаются.

– Хороший вопрос, – он одобрительно кивает. – Я тоже об этом думал. Сегодняшнюю ситуацию можно объяснить твоим состоянием, но впредь, я надеюсь, подобного не повторится, а значит, потребуются какие-то другие причины.

От воспоминаний о вонючей камере пыток и гнусном хихиканье Алекто меня слегка передергивает. Запив приступ отвращения глотком крепкого кофе, я спрашиваю у Северуса, что он в итоге решил.

– Думаю, скрывать от них что-либо нецелесообразно, – спокойно говорит он.

Я удивленно смотрю на него. По правде сказать, я ожидал диаметрально противоположного решения.

– Ну, видишь ли, как ты совершенно справедливо заметил, наблюдение – одно из основных занятий бывших директоров. И, поверь мне, наблюдать они умеют виртуозно, – усмехается Северус. – Следовательно, быстро разберутся, что к чему. А если мы будем усиленно делать вид, что ничего не происходит, у них может сложиться впечатление, будто мы и сами осознаем недопустимость этой связи.

– И что они сделают?

– Полагаю, что бесконечные нравоучения и психологическое давление неизбежны, – он слегка пожимает плечами. – С учетом того, что я – самый молодой директор Хогвартса за всю его историю, они наверняка решат, что имеют на это право. Для них я, можно сказать, подросток. А если мы сразу расставим точки над «i», им ничего не останется, кроме как признать, что нам виднее. Риска здесь нет, они обязаны мне помогать, даже если им это поперек горла.

– Иными словами, – задумчиво говорю я, – как уважающий себя подросток ты решил бросить старикам вызов. Очень по-гриффиндорски.

– Еще одно подобное замечание, и я подолью тебе слабительное, – угрожающе произносит Северус.

Я только фыркаю в чашку с кофе. Хорошее подтверждение моего предположения.

– Значит, нам нужно будет с ними поговорить? – уточняю я.

– Сам разберусь. Впрочем, ты можешь забросить наживку.

– Хорошо.

– Еще момент. Надеюсь, ты понимаешь, что никакие выходки в моем кабинете недопустимы, – строго произносит он. – Будь любезен вести себя прилично.

– Ну вот, ты все испортил! – ухмыляюсь я. – А у меня такие планы были – просто блеск… Кстати, я еще кое-что хотел спросить… Ты ведь внизу ночуешь?

– И?..

– А если кто-то сюда в это время придет?

– А сигнальные чары, по-твоему, люди для красоты придумали? – ехидно спрашивает он. – Ко мне, между прочим, и снизу прийти могут.

– Слизеринцы? – удивленно уточняю я. – Но ведь ты больше не их декан.

– Невилл, ты всерьез думаешь, что к Слагхорну можно обращаться со своими проблемами?

Я пожимаю плечами. Откуда мне знать? Хотя он, конечно, прав. Если вспомнить, как Слагхорн носился с Гарри, они должны его ненавидеть.

– До сих пор продолжаешь считать всех студентов Слизерина убежденными Пожирателями смерти? – холодно и слегка уязвленно осведомляется Северус.

– Ты же знаешь, что нет. Но ведь они считают Пожирателем тебя.

– За все эти годы они привыкли, что я всегда на их стороне.

Вот уж точно! Я сдерживаю смешок, потому что он пристально наблюдает за моей реакцией.

– Но ведь они не могут тебе доверять!

– Не могут, – соглашается он. – Но слизеринцы вообще, как правило, мало кому доверяют. И тип магии тут совершенно не при чем.

Задать вопрос я не успеваю – Северус, бросив взгляд на часы, решительно отодвигает чашку и хлопком вызывает Лауди.

– Проводишь мистера Лонгботтома до гриффиндорской башни, – приказывает он мгновенно появившемуся эльфу.

– Конечно, господин директор, – Лауди почтительно кланяется, обводит нас взглядом и, чуть помявшись, произносит: – Не хочу лезть не в свое дело, но у вас на шее…

За шеи мы хватаемся одновременно. Но если Северус тут же спокойно, хоть и немного смущенно убирает руку, то я делаю это, морщась и неудержимо краснея. Великолепно… эльфы уже у меня на шее засосы обнаруживают. Представляю, что бы подумали наши, заявись я с таким украшением!

– Жду вас внизу, мистер Лонгботтом, – быстро говорит Лауди и исчезает.

– Неудобно получилось, – замечаю я, пока Северус приводит в порядок мою шею и тщательно проверяет, нет ли там еще какого-нибудь компромата.

– Забудь, – усмехается он. – Этот маленький мерзавец и так обо всем догадался. Ты бы видел, какая ехидная у него была физиономия, когда он вчера приносил ужин.

Мне становится смешно. Вот уж воистину эльфов нужно всячески уважать! Слишком много они знают, чтобы мы могли позволить себе смотреть на них сверху вниз.

– Между прочим, ты обманщик, – сообщаю я, проверяя, все ли пуговицы на мантии застегнуты.

– Неужели?

– Ага. Два года назад уверял меня, что не кусаешься, а что в итоге?

– Твое счастье, что у тебя хватило ума не напомнить мне об этом вчера, – заявляет Северус серьезным тоном, но в глазах на мгновение мелькают веселые искорки.

Он встает с кресла, и я, одним глотком допив остывший кофе, тоже поднимаюсь.

– Надеюсь, ты понимаешь, что какое-то время должен…

– …делать вид, что мне неудобно сидеть, ходить и прислоняться к спинке стула, а также демонстративно морщиться, когда меня хлопают по плечу, – бодро заканчиваю я. – Да, я все понимаю, не впервой.

– Молодец, – он коротко целует меня в губы. – Теперь идем.

Я распихиваю по карманам мантии приказавшие долго жить предметы гардероба и вслед за Северусом прохожу в кабинет.

Директора на портретах шевелятся и с любопытством поглядывают на нас из-под полуприкрытых век.

– Как ты себя чувствуешь, Невилл? – участливо спрашивает Дамблдор.

– Все хорошо, господин директор, – вежливо отвечаю я, пытаясь понять, почему этот вопрос так меня раздражает. Возможно, дело в том, что я не люблю, когда меня слишком пристально разглядывают. Да и вообще, с чего это он меня по имени называет? Я же не Гарри, в самом деле!

Северус вот тоже смотрит на него сердито, словно тот не о самочувствии меня спросил, а предложил, как минимум, принять метку и присоединиться к сторонникам Волдеморта. Или еще что похуже.

– Ну все, иди, пока есть время, – говорит он, отвернувшись от Дамблдора.

– Уже иду. До встречи, Северус. Кстати, когда она состоится?

– Посмотрим по обстоятельствам. Думаю, скоро. Я найду повод.

Он едва заметно кивает, а по губам пробегает мимолетная улыбка. Наживка заброшена. И все-таки жаль, что я не буду присутствовать при этом разговоре. Их много, а он один. Тем более отдельно взятые личности директорами еще в Средние века были, для них все это вообще за гранью добра и зла. Но раз он против, приходится уходить.

Вот я и ухожу. Тепло улыбаюсь на прощанье и спускаюсь вниз, где уже дожидается Лауди. В его сопровождении я быстро добираюсь до гриффиндорской башни.


Докричавшись до Полной дамы, я, наконец, захожу в гостиную. Первое, что бросается мне в глаза – это спящая Джинни, свернувшаяся калачиком в одном из кресел. Мерлиновы яйца… Получается, она всю ночь ждала меня, пока я развлекался… Но почему здесь, а не в спальне? Боялась, что я, вернувшись, не стану подниматься и будить ее? Чувствуя себя редкостной скотиной, я пытаюсь на цыпочках пройти мимо, но она тут же просыпается и вскакивает так быстро, словно и не спала вовсе.

– Невилл! – Джинни чуть ли не с кресла прыгает мне на шею. – Как ты? Что с тобой? Она тебя пытала?

– Все в порядке, – заверяю я, снимая ее руки со своей шеи. – Просто мне нужно было немного покоя, а здесь – сама понимаешь…

– Невилл, ты вернулся! – из спальни девочек спускается встревоженная Лаванда. – Что она с тобой сделала?

Я не успеваю ответить – вслед за ней появляется Парвати, а из нашей спальни показывается Симус. Разумеется, они тоже наперебой задают мне все эти вопросы.

– Все в порядке, – снова говорю я, понимая, что мне никто не верит.

– В порядке? – вдруг выкрикивает Джинни, – А это что такое? – и выхватывает из моего кармана то, что осталось от рубашки.

Я покрываюсь холодным потом. Хорошо, хоть то, что осталось от трусов, в другом кармане лежит, не то я бы просто умер на месте.

Джинни между тем держит разорванную и покрытую засохшей кровью рубашку на вытянутой руке, и ее карие глаза расширяются от ужаса.

– Это ничего, – быстро говорю я, забирая у нее рубашку и засовывая ее обратно в карман. – Все уже нормально, я просто…

– Снимай мантию! – перебивает она.

– Что? Не собираюсь я ничего снимать!

– Немедленно снимай! Симус, держи его! – командует Джинни. – Девчонки, помогайте!

– Так, стоп! – я поспешно отхожу от них на безопасное расстояние. – Руки прочь от руководителя! Совсем обнаглели.

– Невилл, нам не до шуток, – серьезно говорит Парвати.

– Это я уже понял, – вздыхаю я. – Сейчас сниму.

Спорить с ними бесполезно – теперь уже не отстанут, раз Джинни рубашку заметила. Вот не мог, дурак, поглубже ее спрятать! Подавив очередной вздох, я медленно, демонстративно морщась, снимаю мантию и поворачиваюсь спиной. Джинни и Парвати ахают, Лаванда вскрикивает, и даже Симус издает какой-то приглушенный звук. Мерлин, что же там творится?

– Невилл, она… она что, плеткой тебя хлестала? – дрожащим голоском спрашивает Джинни.

– Вроде того, – уклончиво отвечаю я и снова поворачиваюсь к ним: – Одеваться можно? А то вдруг малыши вылезут…

– Да, им лучше такого не видеть, – бормочет Симус.

– Все очень плохо? – уточняю я, натягиваю мантию.

– Просто ужас, – честно отвечает он. – Вся спина в красных рубцах – живого места нет.

– Почему ты не пришел сюда? – спрашивает Парвати. – Или в больничное крыло?

– Вас пугать не хотел, а в больничное крыло меня бы все равно не пустили, ты же знаешь, – объясняю я, пожав плечами. – А вы бы все равно не смогли ничего сделать. В Выручай-комнате Лауди, как мог, привел меня в порядок, так что, сейчас все уже хорошо.

Внезапно Лаванда начинает плакать. Я удивленно поворачиваюсь к ней. Всегда знал, что она – девушка эмоциональная, но мы тут вроде бы уже ко всему привыкли…

– Это я… я во всем ви…виновата! – всхлипывая, бормочет она. – Ты ведь за меня за…заступился!

– Лаванда, не говори ерунду! – возражаю я. – Я ведь мог просто отказаться, правильно? А не перебрасывать ее через стол.

– Но… но… если бы я не за…заступилась за Гер…миону, то…

– То она нашла бы другой способ поиздеваться над кем-то из нас, в частности, надо мной, – мягко перебиваю я. – Ты ведь ее знаешь. Перестань обвинять себя, ладно?

Лаванда неуверенно кивает, не переставая всхлипывать. Я обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе, гладя по голове.

– Все в порядке, слышишь? Все уже хорошо. Ты ни в чем не виновата. Никто из нас ни в чем не виноват…

Постепенно она успокаивается и, когда я ее отпускаю, даже начинает неуверенно улыбаться.

– Так, время близится к завтраку, а мне еще нужно переодеться и умыться, – деловито говорю я, посмотрев на часы. – Поэтому я, пожалуй, временно вас покину.

Поднимаясь в спальню, я чувствую, что они неотрывно смотрят мне вслед.


В течение дня я несколько раз убеждаюсь в том, что утренняя демонстрация шрамов оказалась в каком-то смысле даже полезной. Среди наших новость о моих мучениях распространилась мгновенно, поэтому на Алекто они таращатся весьма свирепо. Иногда она даже это замечает и каждый раз на редкость гнусно ухмыляется. Если бы ребята вели себя спокойно, это могло бы вызвать подозрения. Мои болезненные гримасы Кэрроу тоже приводят в восторг. Я, конечно, никакого восторга не испытываю. Не так-то это просто – делать вид, что тебе больно, когда тебе совсем не больно. У меня, как правило, все наоборот. С другой стороны, мне пару раз удается поймать взгляд Северуса, в котором при очень большом желании можно разглядеть что-то похожее на одобрение. Не знаю, кого как, а меня это вдохновляет так, что даже актерские способности просыпаются.

Амикус на уроке ко мне даже не цепляется. Видимо, они с сестрицей решили дать мне время на регенерацию. В связи с этим, день проходит, можно сказать, довольно неплохо. Спокойно.

Зато на вечернем собрании в Выручай-комнате я получаю по шее от Ханны.

– Нет, я все понимаю! – бушует она, стуча кулачком по коленке. – Правда, понимаю. Но меня ты мог вызвать! Я что, зря целыми сутками книги по колдомедицине штудирую и заклинания практикую? Сначала уверяешь, что без меня, как без рук, а потом даже о помощи не просишь!

– Ханна, милая, твоя помощь неоценима, и я никогда не устану это повторять! – проникновенно говорю я, когда мне, наконец, удается вклиниться в ее гневный монолог. – Но ведь это не просто плетка, а заклятие Флагелло. Обычные целительские заклинания тут бессильны.

– Что еще за Флагелло?

– Что-то вроде магического аналога плети, – объясняет Майкл, рассеянно пиная подушку. – Редкостная гадость специально для патологических садистов. О нем в нашем так называемом учебнике по ЗОТИ написано, правда, очень кратко.

– А я не читала… – признается Ханна.

– Я прочел, чтобы, так сказать, знать врага в лицо.

– Аналогично, – киваю я. – Если, конечно, это можно назвать лицом. По мне так больше смахивает на задницу, прошу прощения за мой французский.

Это немного разряжает обстановку, во всяком случае, девчонки начинают хихикать.

– Так, ладно, друзья, предлагаю закрыть эту тему, – говорю я, поднимаясь с подушек. – Умирать я пока не собираюсь, а самое страшное уже позади. Тем более у меня есть для вас интересная информация.

– Какая? – с любопытством спрашивает Падма.

– Устраивайтесь поудобней. Сейчас все объясню.

Ребята разбирают бутылки со сливочным пивом, любезно предоставленные Выручай-комнатой, принимаемой всеми за домового эльфа, и рассаживаются на подушках. Эльф на сегодняшнем собрании тоже присутствует. Сидит себе в уголке и наблюдает за нами. Наконец, все успокаиваются, и я могу начинать.

– Для начала поднимите руки те, у кого есть лицензия на аппарацию.

Выясняется, что есть она у Эрни, Ханны, Сьюзен, Майкла и близняшек Патил. Я вопросительно смотрю на остальных.

– У меня день рождения в августе, мать в Министерство не пустила после смены власти, – мрачно объясняет Симус.

– Та же история, – хмыкает Энтони.

– То есть только мы с тобой, Терри, здесь неудачники, – резюмирует Лаванда, – поскольку у Невилла, я так понимаю, лицензия есть, а Джинни и Луне еще нет семнадцати.

– Похоже на то, – соглашается Терри. – А почему ты вообще спросил, Невилл?

– Потому что аппарация – это очень важный навык, – объясняю я. – В некоторых случаях умение аппарировать может спасти жизнь. Джинни и Луна, как совершенно справедливо заметила Лаванда, аппарировать вообще не умеют, а шестикурсников, я уверен, в этом году учить никто не станет. Да и тем, у кого нет лицензии, не мешало бы попрактиковаться.

– Все это, конечно, чертовски логично, но тебе не кажется, что тут ничего не поделаешь? – замечает Симус.

– Не кажется. Мы ведь с вами в Выручай-комнате. И она вполне может временно снять запрет на аппарацию в пределах… хм… себя… что даст нам возможность потренироваться. Так же, как в Большом зале в прошлом учебном году.

– Ты уверен? – уточняет Лаванда.

– Если бы не был уверен, не говорил бы.

– Ну, а о том, что кого-то может расщепить, ты подумал? – спрашивает Майкл. – Или это мелочи?

– Ты будешь безмерно удивлен, но подумал, – сдерживая раздражение, говорю я. Все-таки иногда он ведет себя по-дурацки. – И поэтому пригласил сюда домового эльфа. Лауди, подойди, пожалуйста.

Лауди выбирается из своего угла и осторожно приближается к нам, так гениально изображая типичную для среднестатистических домовиков раболепную почтительность, что сложно им не восхищаться.

– Скажи, Лауди, ты ведь можешь справиться с последствиями расщепа, не так ли?

– Да, Лауди может! – радостно кивает он. – Лауди знает, что надо делать, да!

Ребята неуверенно переглядываются.

– Ну, ладно, – неохотно говорит Майкл, – допустим, этот домовик действительно что-то соображает, в чем я сильно сомневаюсь. Но нам-то это все зачем? У нас ведь есть лицензии.

– Если тебе нет дела до всех остальных, я никого не задерживаю, – спокойно сообщаю я.

Он не двигается с места, только сверлит меня глазами. Похоже, не только у девчонок бывает ПМС. У Майкла явно самая тяжелая форма.

– Невилл, но ведь на нас с Джинни пока действует Надзор, – напоминает Луна. – Как быть с этим?

– Ну, отследить ваши перемещения по Выручай-комнате в Министерстве не смогут. А если дело дойдет до того, что аппарация будет единственным выходом, придется действовать, не задумываясь. В конце концов, если аппарировать в место, защищенное заклинаниями вроде Фиделиуса, они вряд ли смогут до вас добраться.

С этим, слава Мерлину, соглашаются все. Я несколько раз показательно аппарирую по Выручай-комнате, чтобы дать им понять, что это действительно вполне реально.

– Так быстро ты это делаешь, – замечает Симус.

– А что, летом никто из вас экзамен не сдавал? – спрашиваю я.

– Я сдавал в июне, – подает голос Эрни. – Там был такой просторный зал с секторами. И экзаменатор весьма забавный… как же его звали?.. Торп, что ли?..

– Торн, – поправляю я. – Стивен Торн. А двоих братьев ты видел?

– Да, видел, на редкость смешные ребята. Они дрались на деревянных мечах, когда мы проходили мимо. Даже пытались подключить меня к дуэли, но я не дался, – со смехом рассказывает Эрни.

– У меня все было прозаичней – они играли в шахматы. Кстати, ты ничего о них не слышал?

– А должен был?

– Да нет, наверное. Просто они магглорожденные, вот мне и интересно, что с ними сейчас.

– К сожалению, я даже не знаю, как их зовут, – качает головой Эрни, – и впервые слышу о том, что они магглорожденные. Так что, ничем не могу помочь.

– Как их зовут, я и сам не знаю, – вздыхаю я. – А о статусе крови мне Стивен сказал. Он тоже магглорожденный… был… он погиб в тот день, когда Сами-Знаете-Кто захватил власть.

– Жаль… Мне он понравился…

– Мне тоже, – соглашаюсь я, вспомнив, что он был, наверное, единственным, кроме нас с бабушкой, кто регулярно навещал маму и папу. Сейчас, впрочем, не до этого, поэтому, отогнав неуместные мысли, я продолжаю: – Вернемся к аппарации. Скорость – это, так сказать, дело наживное. Те из вас, у кого есть лицензия, наверняка аппарировали дома туда-сюда и уже успели натренироваться. Вот вы пока и понаблюдайте за нами… Особенно это вас касается, – добавляю я, обращаясь к Джинни и Луне.

Некоторое время мы мотаемся туда-сюда по Выручай-комнате. Майклу, правда, не всегда удается аппарировать с первого раза, что меня, как ни стыдно в этом признаваться, даже немного радует. После нас попытки предпринимают Симус, Лаванда, Терри и Энтони. Они аппарируют менее уверено, но тоже вполне успешно.

А вот Джинни и Луне в этот вечер результата добиться не удается. Впрочем, этого следовало ожидать – мы несколько недель возились, пока не научились более или менее адекватно перемещать себя в пространстве. В любом случае, уделять время выработке этого навыка необходимо. Мы ведь не можем знать, какие еще сюрпризы поджидают нас в будущем.

______________________________________________________________________________

1Инбридинг
Скрещивание близкородственных форм в пределах одной популяции организмов.
(прим. авт.)


Глава 43. Что вас так развеселило?

По дороге на гербологию я размышляю о том, какая же странная все-таки штука – двойная жизнь. Не то, чтобы я жаловался, впрочем. Лучше уж запутанная и полная притворства жизнь, в которой есть Северус, чем простая и честная жизнь, в которой его нет. Тем более, он принадлежит к той ее части, где не нужно лгать. А ведь, если задуматься, так и раньше было. Я, конечно, не самый гениальный притворщик. Просто раньше никого особенно не интересовало, чем я живу. Я всегда рассказывал о себе достаточно много для того, чтобы все поверили, будто мне вообще нечего скрывать. И никто так и не узнал, что на шестом курсе я проводил свободные вечера не только в теплицах. Даже Джинни. Если бы узнала, то еще тогда обязательно сказала бы что-нибудь по этому поводу. А я ведь не особенно скрывался. Просто не говорил никому, а слизеринцев по дороге ни разу… Стоп! За два года хождений в лабораторию я не встретил ни одного слизеринца! Мерлин, до меня только сейчас это дошло! Зато Кровавого Барона встречал неоднократно… И почему мне кажется, что это как-то связано?

– Невилл, ты здоров? – любезный голос Симуса отвлекает меня от размышлений.

– Э-э-э… ну да, а что?

– Да ничего, – он пожимает плечами. – Просто мы как бы на урок идем, а ты вдруг встал, как вкопанный, да еще и хихикаешь.

– О, прости… просто задумался, – смущенно говорю я, потирая переносицу.

Симус недоверчиво хмыкает, и мы идем дальше. Погода омерзительнейшая, дождь хлещет вовсю, и мы даже под ноги уже не смотрим – бесполезно, кругом одна грязь. Да еще и туман из-за этих проклятых дементоров, а холод такой, словно Хогвартс внезапно переместили за Полярный круг. Слава Мерлину, в теплицах тепло – на то они и теплицы – поэтому отогреваемся мы довольно быстро.

Хорошо, что Крэбб и Гойл гербологию не посещают, – это позволяет чувствовать себя на уроке более или менее комфортно. Впрочем, последние несколько дней даже Крэбб к нам особо не лезет. Наверное, это потому, что я до сих пор изображаю несчастного калеку. Они же не хотят меня убить ненароком. А если он кого-то из наших тронет, я терпеть не стану, это, кажется, все понимают.

В конце урока Спраут, задумавшись, опрокидывает скамью, на которой в рядок стоят горшки с Дискориями. Естественно, эти дряни моментально разбегаются, начинают хватать всех за ботинки и рвать мантии. Народ, соответственно, тоже разбегается. Спраут делает несчастное лицо – настолько несчастное, что, по-моему, даже слегка переигрывает, и просит кого-нибудь задержаться и помочь ей навести порядок. Слизеринцы, конечно, моментально испаряются, а «кем-нибудь» оказываюсь я.

С Дискориями мы разбираемся быстро – окатить холодной водой, и, пока они в шоке, запихнуть назад в горшки – дел на пару минут. После этого Спраут с заговорщической улыбкой манит меня за собой.

Мы быстро доходим до самой дальней теплицы. Внутри Спраут взмахивает палочкой, и кусты раздвигаются, открывая проход. За ним обнаруживается еще одна теплица, о существовании которой даже я не подозревал. Нетрудно догадаться, что именно здесь теперь произрастает то, что я привез. Спраут открывает небольшой шкафчик, стоящий возле стены, и достает оттуда герметичный контейнер.

– Ризус Моверия, – веско произносит она. – Здесь коробочки. Думаю, не нужно объяснять, что ты должен обращаться с ними крайне осторожно – сам знаешь, чем это грозит.

– Конечно, профессор! – заверяю я, принимая у нее контейнер. – Кажется, у меня даже есть кое-какие мысли, что с этим можно сделать.

– Вам и так достается, – замечает Спраут, качая головой.

– Ну, тут уж ничего не поделаешь. Не можем же мы просто безропотно принимать то, что здесь творится.

– Это верно, – вздыхает она. – Ладно, пойдем. Тебе еще, наверное, нужно запасы пополнить.

Еще как нужно. Конечно, я и у Северуса могу взять все необходимое, но лучше все-таки как-то разделять. Если кто-то из хаффлпаффцев заговорит со Спраут об ингредиентах, которые я у нее якобы беру, и выяснится, что я вовсе их не беру, то у них, естественно, возникнет вопрос, а где, я, собственно, их беру… Ну и так далее. В общем, лучше не рисковать.


После ужина мы с Джинни отправляемся в гриффиндорскую башню. По дороге я раздумываю, что лучше сделать сначала: рассказать о коробочках ребятам или обсудить все с Северусом. Все-таки склоняюсь я к последнему. Вполне возможно, что мне потребуется его непосредственное участие, поэтому сперва надо выяснить, как он отнесется к использованию на территории школы такого опасного растения. Быстрей бы он мне отработку какую-нибудь назначил, что ли… С тех пор, как наши отношения, так сказать, перешли на новый уровень, мы еще не виделись, и, по правде говоря, я немного опасаюсь, что за эти дни он успел передумать.







Дата добавления: 2015-09-04; просмотров: 426. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета...

Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Этапы творческого процесса в изобразительной деятельности По мнению многих авторов, возникновение творческого начала в детской художественной практике носит такой же поэтапный характер, как и процесс творчества у мастеров искусства...

Тема 5. Анализ количественного и качественного состава персонала Персонал является одним из важнейших факторов в организации. Его состояние и эффективное использование прямо влияет на конечные результаты хозяйственной деятельности организации.

Билет №7 (1 вопрос) Язык как средство общения и форма существования национальной культуры. Русский литературный язык как нормированная и обработанная форма общенародного языка Важнейшая функция языка - коммуникативная функция, т.е. функция общения Язык представлен в двух своих разновидностях...

Предпосылки, условия и движущие силы психического развития Предпосылки –это факторы. Факторы психического развития –это ведущие детерминанты развития чел. К ним относят: среду...

Анализ микросреды предприятия Анализ микросреды направлен на анализ состояния тех со­ставляющих внешней среды, с которыми предприятие нахо­дится в непосредственном взаимодействии...

Типы конфликтных личностей (Дж. Скотт) Дж. Г. Скотт опирается на типологию Р. М. Брансом, но дополняет её. Они убеждены в своей абсолютной правоте и хотят, чтобы...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.012 сек.) русская версия | украинская версия