Глава 11. Со стороны виднее 35 страница
– Уче…ники… знают… – хрипло, сквозь хохот, бормочет она. – Алекто, я ведь уже ясно дал понять, что заклятия, производящие подобный эффект, мне неизвестны, – нетерпеливо возражает Северус. – Неужели вы думаете, будто какие-то сопляки могут знать о магии больше, чем я? Возможно, это просто какая-то ловушка. – Ло…вуш…ка?.. – Вы окончили Хогвартс уже давно, а я провел здесь бóльшую часть жизни. Даже старикашка Дамблдор не знал всех тайн этого замка. А среди них есть не только приятные сюрпризы. И если вы угодили в одну из таких ловушек… – Что… де…лать?.. – испуганным голосом, задыхаясь от смеха, спрашивает Кэрроу. – Пока трудно сказать, – спокойно отвечает Северус. – Думаю, для начала нужно зайти в вашу комнату. Вы же не хотите, чтобы вас увидели в таком состоянии. Мы слышим скрип открывающейся двери, торопливые шаги, затем громкий хлопок, после которого кошмарный смех затихает. – Жди здесь, – шепотом говорю я Луне. – Ты куда? – Улики собрать. – А если они выйдут? – испуганно спрашивает она. – Я быстро. Успокаивающе улыбнувшись, я добегаю до кабинета и опускаюсь на колени. Северус, конечно, оттуда выйдет. Через полчаса, не раньше. Так уж мы с ним вчера договорились. Поэтому я не беспокоюсь и внимательно разглядываю пол. Вот сразу две раздавленных коробочки… а вот еще одна… и еще… видимо, она их давила одну за другой, пока на месте топталась. Так, восемь есть. А где еще две? Я внимательно вглядываюсь в пол и, наконец, обнаруживаю две коробочки возле стены. Нетронутые. Наверное, носком ботинка пнула. Счастье, что Северус на них не наступил! Впрочем, он должен был внимательно смотреть на пол. Я осторожно подбираю коробочки, тщательно закрываю контейнер и поспешно возвращаюсь к Луне. Мы быстро покидаем опасное место. – Невилл, как ты думаешь, он догадается, что произошло? – тихо спрашивает Луна, пока мы спускаемся в вестибюль. Я делаю вид, что размышляю. – Сложно сказать. С одной стороны, как зельевар он должен знать гербологию. С другой – он должен знать ее именно как зельевар. Тем более Ризус Моверию даже целители давно не используют, поскольку у этих коробочек есть менее опасные аналоги. В зельеварении она практически бесполезна. Как бы то ни было, дело сделано. – Это было забавно, – улыбается она. – Только смех у нее ужасный. Нормальный человек не может так смеяться. – Если она вообще человек, в чем я сильно сомневаюсь, – хмыкаю я, и Луна кивает, соглашаясь. В вестибюле мы торопливо прощаемся до завтра и расходимся по своим башням. В том, что Луна доберется без проблем, я уверен. К счастью, мне по дороге тоже никто не встречается. Зато в гостиной меня поджидают Симус, Лаванда и Парвати и требует подробного отчета. Джинни, по их словам, заявила, что хочет спать, и послала всех в задницу. Нет, с этим решительно нужно что-то делать! Не сейчас, конечно. Сейчас я подробно рассказываю друзьям о недавних событиях и с удовольствием слушаю, как они весело хохочут. Насколько же этот смех приятнее звуков, издаваемых Кэрроу! Обсудив операцию и немного успокоившись, мы расходимся по спальням. Завтра мы должны выглядеть бодрыми и отдохнувшими, чтобы не вызвать никаких подозрений.
День проходит прямо-таки безмятежно. Амикус, похоже, составляет компанию сестре, потому что его не видно и не слышно. Пивз веселится от души, носится по всему замку и закидывает слизеринцев комьями земли. За ним по пятам носится Филч с тряпкой в зубах. В общем, все как в старые добрые времена. Ну, почти. Дементоров по периметру и неадекватных старост школы пока еще никто не отменял. В течение дня я несколько раз пытаюсь поговорить с Джинни, но натыкаюсь на глухую стену. И голова у нее болит, и уроки делать нужно, и смысла она в разговоре не видит, поскольку все прекрасно и замечательно. К вечеру я решаю оставить ее в покое. В конце концов, это же Джинни. На нее давить нельзя. Захочет поговорить, сама инициативу проявит. После ужина, сворачивая за угол, я поскальзываюсь на ровном месте и, чуть не сбив с ног Северуса, падаю на пол. Естественно, тут же оказываюсь обвинен в ужасающей неуклюжести и приглашен на отработку. Нет, все это, конечно, хорошо, но коленки больно. Впрочем, чего не сделаешь ради такой отличной компании? Тем более, я как раз думал, идти сегодня к нему или дождаться, пока сам вызовет. Когда в назначенное время я захожу в кабинет директора, Северуса там не обнаруживается. Я удивленно озираюсь и не знаю, уходить мне или оставаться. – Он внизу, – наконец, сообщает Блэк, вдоволь налюбовавшись на мое смущение. – Так мне позже прийти? – уточняю я. – Зачем же? Он просил передать, чтобы ты спускался через камин. Я быстро благодарю его и ныряю в гостиную, пока он не отпустил в мой адрес какое-нибудь ехидное замечание. Щепотка летучего пороха, короткое путешествие, и вот я уже отряхиваю мантию в знакомом мрачном кабинете. Приведя себя в порядок, я захожу в лабораторию, и тут же мне в нос ударяет отвратительный гнилостный запах. Северус увлеченно помешивает какое-то варево в небольшом котле, которое, судя по всему, этот запах и издает. – Северус, муховертку мне в задницу, что это за зелье? – спрашиваю я, стараясь дышать только через рот. – Точно не знаю, – невозмутимо отвечает он, не отрываясь от своего занятия. – А муховертки у нас не водятся, так что, даже не мечтай о таком развлечении. Кстати, британцы обычно так не говорят. Ты первый, от кого я слышу это выражение. – Ну да, так выражаются австралийцы, – усмехаюсь я. – Сам не знаю, где его подцепил. Дядя, конечно, бывал в Австралии, но… – Твой дядя мне смертельно надоел, – перебивает Северус. – А мне смертельно надоела вонь! Ты можешь объяснить, что за помои варишь? – Это не помои, хотя ты почти прав. Дело в том, что я пока не могу определить, что конкретно произошло с Алекто, – поясняет Северус с многозначительной улыбкой. – Поэтому мгновенно исцелить ее не в состоянии. Но от меня требуют каких-то действий. Приходится экспериментировать. – Потрясающе! – сквозь смех говорю я. – Вкус у него такой же отвратительный, как и запах? – Полагаю, что еще хуже. Можешь сам попробовать. – Ну уж нет! – я мотаю головой. – Пусть Алекто пробует. Как она, кстати? – А ты как думаешь? – он недобро ухмыляется. – Хохочет, не переставая, спать не может, говорит с трудом, едой давится, водой захлебывается – жалкое зрелище. Однако не могу сказать, что сочувствую. Это лишь малая часть того, что она заслужила. – Не могу с тобой не согласиться. Как долго ты собираешься продержать ее в таком состоянии? – Постараюсь подольше, но обещать ничего не могу, сам понимаешь. Сколько штук она раздавила? – Восемь из десяти, – отвечаю я. – Почему так мало? – Не хотелось случайно убить ее. Северус отрывается от котла и вопросительно поднимает бровь, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не отвести глаза. Говорить о своем нежелании убивать кого бы то ни было человеку, который был вынужден совершить убийство, – это просто подло. Но есть и другие причины. – Ну, ведь Темный Лорд этого бы так не оставил, правильно? – чуть подумав, замечаю я. – Да и Амикус наверняка озверел бы. И потом, на место Кэрроу прислали бы кого-то другого. А знакомое зло… – …лучше, чем незнакомое, – заканчивает Северус. – Это разумно. Он возвращается к зелью. Какое-то время я наблюдаю за ним, но вскоре не выдерживаю: – Северус, это надолго вообще? Я от этого запаха свихнусь скоро! Честное слово, даже грязные носки приятней пахнут! – И часто ты нюхаешь грязные носки? – осведомляется он, добавляя в котел чью-то зеленоватую чешую. – До недавнего времени со мной в комнате жили четверо парней, причем, все они на том или ином этапе своего жизненного пути играли в квиддич. Иногда приходится. – Какая трагедия, – усмехается Северус. – Не дергайся, я скоро закончу. Можешь пока налить нам выпить. Где что хранится, надеюсь, помнишь. Помню, конечно. В шкафу рядом с дверью в кабинет. Подумав, я решаю, что пить дорогое вино в такой обстановке – это просто кощунство, и наливаю огневиски. Даже несмотря на ужасающий запах, я абсолютно уверен, что нам предстоит приятный вечер. Как только он закончит с зельем. Минут через двадцать мне надоедает ждать. – Северус, я тебя сейчас на руках от котла оттащу, честное слово! – Не советую, – спокойно отвечает он, продолжая помешивать зелье. – Потому что моя месть тебе не понравится. – И как же ты мне отомстишь? – Очень просто. Раздену, привяжу к кровати, доведу до невменяемого состояния и уйду наверх. А ты будешь лежать и мучиться. Впечатляет? – Не то слово… – бормочу я. Вот теперь мне окончательно ясно, что Северуса Снейпа лучше не злить. Воистину сволочизм – это диагноз. Впрочем, я сам виноват. Наглость, может, и второе счастье, но так и первого недолго лишиться.
Просто удивительно, до чего стало спокойней! Алекто все еще сидит в своей комнате, причем, по школе гуляет сумасшедшее количество слухов о том, что именно с ней произошло. Все эти слухи, разумеется, очень далеки от истины. Поговаривают даже, будто бы это Гарри заявился в Хогвартс и проклял ее. Мы, слушая все это, только посмеиваемся. К сожалению, Северус вряд ли сможет долго держать ее в таком виде. Волдеморту это не понравится, а его лучше лишний раз не злить. Как бы то ни было, мы почти блаженствуем. Я так уж точно. Конечно, остается еще Амикус, который по-прежнему с нами не церемонится. Но он относится ко всем одинаково плохо, и меня особенно не выделяет. Поэтому я чувствую себя как заключенный, которого из Азкабана перевели под домашний арест. Вроде бы все еще взаперти, но насколько же легче! Во всяком случае, именно так я стараюсь рассуждать. Северуса мой оптимизм забавляет, но как руководитель АД я не могу позволить себе упаднических настроений, с этим даже он не спорит. Вместе мы проводим настолько много времени, насколько это возможно. Это не так уж трудно. Во-первых, он периодически цепляется ко мне и назначает взыскания. Вся школа уже уверилась в том, что я заменяю ему Гарри Поттера, поэтому никто не удивляется – только сочувствуют. Во-вторых, я и сам могу к нему прийти безо всяких отработок. Лауди вполне способен провести меня по школе так, что никто ничего не заметит. А ребята уже привыкли к тому, что я могу быть где угодно. Например, с эльфами договариваться. Или в Выручай-комнате варить зелья, некоторые из которых можно готовить только ночью. Так я им говорю. Поэтому иногда я и ночую в Выручай-комнате – какой смысл рисковать и после отбоя в гостиную возвращаться? В общем, все получается просто идеально. Подобрать название тому, что происходит между мной и Северусом, я не могу. Да и не уверен, что нужно это делать. Какая, в конце концов, разница, как что называть? Вместе нам хорошо, и это самое главное. Мне и раньше было хорошо с ним, а сейчас хочется об этом кричать. Я, конечно, не кричу. Наоборот, ругаюсь сквозь зубы, когда он назначает мне очередную отработку или отпускает в мой адрес ядовитые замечания. А в душе ликую. Когда-то давно я думал, что кроме фантазий и снов в моей жизни ничего не будет. Просто потому, что я не имею на это права. Но почему бы, собственно, и нет? Я вообще не знаю, что будет завтра. Что будет со мной. Что будет с ним. И когда мы вдвоем, мы словно поддерживаем друг друга. После каждой нашей встречи я чувствую себя способным свернуть горы, выдержать все, что угодно. А если мне становится тошно, я вспоминаю эти встречи, и каждой клеточкой ощущаю, как вновь появляются силы, и воля, и энергия. Все было бы просто прекрасно, если бы не Джинни. С ней по-прежнему творится что-то неладное. С тех пор, как она неожиданно психанула в Выручай-комнате, мы так толком и не разговаривали. С одной стороны, она меня как будто избегает, с другой – я уже не раз ловил ее пристальный взгляд, который она тут же отводила, заметив, что я на нее смотрю. Любые попытки поговорить принимаются в штыки. Любые попытки пошутить вызывают необъяснимую агрессию. Причем, касается это не только меня – она на всех сейчас кидается. Но на меня в первую очередь. Я, конечно, понимаю, что ей нелегко, но выглядит все это просто глупо. Мало того, она еще и назад в спальню девочек перебралась. Тех самых девочек, которых иначе, чем «курицами» не называет. Симус предположил, что ее странное поведение может быть вызвано отсутствием каких-либо успехов в аппарации. Все-таки Луне уже один раз удалось это сделать, а у Джинни вообще сдвигов нет. Луна, правда, сначала расщепилась, но рука вернулась на место настолько быстро, что никто даже испугаться не успел. Я сразу же посмотрел на Лауди, но он только головой покачал. Очевидно, что Выручай-комната действительно сама нам помогает. Просто удивительно, если задуматься. И за что мне только такая честь? Я ведь самый обычный человек. В правоте Симуса я сомневаюсь. Джинни не маленькая и не стала бы устраивать истерику из-за такой ерунды. Скорее, это ее неудачи можно объяснить нервным состоянием, чем нервное состояние неудачами. Мне так кажется. Думаю, дело в Гарри. Когда в «Пророке» через день пишут, что практически поймали его, немудрено, что она психует. Я бы тоже психовал, если бы не знал точно, что с ним все в порядке. А я это знаю. Знаю, что директор Блэк внимательно слушает все их разговоры, стόит только Гермионе открыть сумку. Знаю, что Северус не допустит, чтобы с Гарри, Роном и Гермионой что-то случилось. И очень хочется успокоить Джинни, рассказать ей, что все хорошо, и волноваться пока не о чем. И очень противно, что сделать этого я не могу. Мерлин, как же все достало! Только два месяца прошло, а кажется, что уже год. И конца не видно. Если бы не Северус, я бы не выдержал. Но ему еще хуже, чем мне, и он не жалуется. Значит, и я должен быть сильным. – Невилл, о чем задумался? – окликает меня Симус с соседней кровати. – О последней отработке, – отвечаю я первое, что приходит в голову. – Нашел, о чем думать, – он морщится. – Снейп тебя не сильно измучил? Сильно, вообще-то. Целых три раза. Впрочем, это, скорее, я его измучил. Но тебе, мой друг, подробностей лучше не знать. Нервы целее будут. Я с улыбкой качаю головой. То, что наш директор – не поклонник пыток, всем известно. Во всяком случае, тех пыток, которые причиняют физическую боль. Вдруг дверь с громким стуком распахивается, на пороге появляется Джинни и холодно требует: – Симус, выйди, пожалуйста. Вид у нее такой, что спорить Симус не решается и поспешно покидает спальню. Джинни запирает дверь и накладывает заглушающее заклинание. Я смотрю на нее настороженно. С одной стороны, хорошо, что она все-таки решила со мной поговорить, с другой – интуиция подсказывает, что не стóит ожидать от этого разговора ничего хорошего. – Ты что-то хотела мне сказать? – осторожно осведомляюсь я. – Я? – холодно переспрашивает Джинни, останавливаясь посреди спальни и скрещивая руки на груди. – А как насчет тебя, Невилл? Ты ничего не хочешь сказать? – Не уверен, что понимаю, о чем ты… – Все ты прекрасно понимаешь! Вот только явно не понимаешь, что творишь! Я встаю с кровати и подхожу к ней, но она отступает на шаг. – Джинни, я действительно не… – Где ты шляешься все время? – перебивает она. – Где ночуешь? Чем занимаешься втайне от нас? – Джинни, ты же знаешь, что мне нужно готовить зелья, – напоминаю я. – И с эльфами я связь поддерживаю. Да и Снейп постоянно отработки назначает. – Как это удобно, просто поразительно! Конечно, ты такой несчастный: и достается тебе, и занят постоянно, – в ее голосе столько яда, что Северус бы позавидовал. – Вот только я же не стану спрашивать у Снейпа, назначал он тебе взыскание или нет. И к эльфам не пойду, чтобы проверить, был ли ты у них. Да и о твоих зельях мне ничего не известно. – К чему ты клонишь? – спрашиваю я, стараясь говорить спокойно. Ведь не могла же она догадаться! Нет, это решительно невозможно! – Не притворяйся идиотом! – свирепо выпаливает Джинни, уперев руки в бока. – Кто он? – Прости?.. – Кто он? Он ведь не из наших, не так ли? Иначе ты бы мне сказал. Надеюсь, хотя бы не слизеринец? – Джинни, что ты несешь? – я буквально холодею от страха. Нет… она не должна ничего понять!.. – Хватит! Мне это надоело! – кричит она срывающимся голосом. – Думаешь, я ничего не вижу? Думаешь, не замечаю твои блаженные улыбочки и мечтательные гримаски? Это ведь тот парень, о котором ты весной вздыхал, я права? О котором ты обещал мне рассказать, если у вас что-то получится! Обещал. Если будет такая возможность. Но возможности такой нет. Но не могу же я ей это объяснять! Мерлин, что теперь делать? – Джинни, ты… ты все не так поняла… – сбивчиво говорю я, лихорадочно соображая, как выкрутиться из сложившейся ситуации. – Не делай из меня идиотку! – ощетинивается она. – Я не слепая и все вижу! Как далеко у вас все зашло? Ты его уже трахнул? Или он тебя? – Джинни! – Что, не нравится? А чего ты ждал? Мы все здесь рискуем своими задницами, а ты, прикрываясь делами сопротивления, трахаешься, как кролик! Считаешь, что это нормально, да? Надеюсь, ты хотя бы в штаб его не приводил? – Как ты можешь такое говорить? Можно подумать, я ничего не делаю для сопротивления! – О, да, ты делаешь! Еще как делаешь! – цедит Джинни. – Объявляешь собрание, сообщаешь, что все уже придумано – а мы должны исполнять твою волю! Сегодня мы это делаем, завтра – то, и все, как стадо баранов, подчиняются. Только у Майкла хватает ума возмущаться! – Но больше ни у кого ко мне претензий нет, – негромко возражаю я. – К тому же, мне казалось, что поведение Майкла ты объясняла иначе. – Ну и дура была! – решительно заявляет она. – Майкл прав. А у остальных нет претензий потому, что они тебя еще не раскусили. А ты просто манипулятор! «О, Симус, у тебя замечательно получается это заклинание, я так не могу» – и Симус нос задирает, забыв о том, что руки у него растут из задницы. «Парвати, какой у тебя чудесный браслет! Подарок?» – и Парвати тает, потому что до тебя эту уродскую бижутерию в упор никто не замечал. «Ханна, ты настоящий гений! Без тебя нам пришлось бы плохо» – и Ханна краснеет от удовольствия, как задница бабуина… – Но, Джинни, ведь я правду говорю! – не выдерживаю я. – Ханна действительно… – Да пес с ней, с Ханной! – звереет Джинни, и от злости на ее хорошеньком личике появляются некрасивые красные пятна. – Будто тебе не наплевать! Ты только изображаешь интерес, чтобы они тебя слушались! И они слушаются! Ты завтра им прикажешь с Астрономической башни спрыгнуть – они пойдут и спрыгнут! – Ты преувеличиваешь… – Да неужели? Девчонки уже глазки тебе строить начали, или ты не заметил? Еще немного, и парни ориентацию сменят по такому случаю! – Ну, вот это уже полный бред! – возражаю я. – Ничего не бред! – она подлетает ко мне, гневно сверкая глазами. – Ты ими вертишь, как хочешь! Ты и мной вертишь! «Спрячь палочку», «не оборачивайся» – это нормально, по-твоему? – Ну сколько можно мусолить эту историю? Они нас и пальцем тогда не тронули! – Вот опять! Ты же у нас лучше всех знаешь, кто кого тронет, а кто нет! И Малфоя, значит, обижать нельзя, и Гринграсс эту, и других слизеринцев тоже. Похоже, ты, правда, с кем-то из змеек спутался. Он хоть в постели хорош? Надеюсь, что да. А мы – что мы? Подумаешь, Армия Дамблдора! – Джинни, ты ведешь себя, как дура! – не выдержав, выкрикиваю я. Мне хочется взять ее за плечи и встряхнуть, как следует, чтобы перестала нести чушь. Я даже руки протягиваю, но неожиданная болезненная пощечина вынуждает меня отступить на шаг. Машинально схватившись за щеку, я смотрю, как Джинни идет к двери. На пороге она оборачивается и с холодным презрением произносит: – Не беспокойся. Я никому ничего не скажу. И шпионить за тобой не стану. Делай, что хочешь. Только со мной не разговаривай. Дверь с грохотом захлопывается, и я тяжело опускаюсь на кровать. Симус осторожно заходит в спальню и садится рядом. – Врезала? – сочувственно осведомляется он. Я мрачно киваю и убираю руку с горячей щеки. – Ого! Неслабо! – комментирует Симус, присвистнув. – Дину как-то раз тоже досталось. Эти женщины… Да ты не переживай, скоро успокоится, – он похлопывает меня по плечу. – Просто она лицо держать привыкла, а темперамент зашкаливает, вот и случаются срывы. – Наверное, – со вздохом говорю я, удивляясь, как неплохо он знает Джинни для человека, который с ней практически не общался. – Вот только мы сейчас не можем себе позволить ссориться. Нам важно вместе держаться. – Оно так. Но Джинни – девчонка надежная. Она даже в припадке ярости не подведет, – убежденно заявляет Симус. С этим я не спорю. Но так скверно на душе у меня не было с тех пор, когда я еще считал Северуса слугой Волдеморта.
Я вяло ковыряю вилкой салат и стараюсь не смотреть по сторонам. Джинни нет, и это одновременно и радует, и пугает. Хорошо, что она всего этого не видит, но хотел бы я знать, где ее носит! Хм… а ведь она, наверное, так же нервничает, когда я исчезаю. Уже несколько дней прошло с тех пор, как мы с ней поссорились. Нет, палку она, конечно, здорово перегнула, но нельзя не признать, что определенная доля правды в ее словах все-таки есть. Я постоянно где-то пропадаю, занимаюсь своими делами, ни о чем толком не рассказываю. Да еще и личную жизнь завел в такое-то время! Естественно, ее это возмущает. Но что я могу поделать? Отказаться от этого выше моих сил. Наверное, я просто эгоист. Поэтому и не рассказываю Северусу о нашей ссоре. Боюсь, что он может запретить мне приходить, чтобы не рисковать лишний раз. Я-то знаю – раз Джинни обещала не следить за мной и молчать, значит, так и будет. Но вряд ли мне удастся объяснить это ему. Как с ней помириться, я не знаю. Наверное, остается только, как сказал Симус, ждать, пока она сама успокоится. Вот я и жду. Мы ведь друзья. Я вообще даже представить себе не мог, что с ней можно поссориться! Мерлин, да где же она! Я озираюсь, чтобы проверить, все ли наши на месте. Хм… Луны тоже нет… Ну, это к лучшему. Скорее всего, они где-то вместе. Джинни сейчас постоянно нервничает, а Луна хорошо умеет успокаивать. Я залпом выпиваю стакан сока. От всего этого уже начинает тошнить. Повернув голову, я вижу, что одна первокурсница меняет цвет лица на зеленый и, судя по виду, вот-вот потеряет сознание. Я не выдерживаю. Вскакиваю и требую прекратить все это безумие. К счастью, Северус успевает среагировать раньше, чем Амикус. Как результат, уже через минуту я топаю к директорскому кабинету, где мне приказано дожидаться его возвращения. Все бы ничего, да вот только первокурсникам от этого не легче… Дойдя до кабинета, я решаю, что топтаться под дверью бессмысленно. В конце концов, я не впервые прихожу в его отсутствие. Все преподаватели сейчас на ужине и едва ли могут неожиданно заявиться. Я называю пароль и поднимаюсь по движущейся лестнице к кабинету. Оттуда до меня доносятся приглушенные девичьи голоса и раздраженный – мужской. Не успеваю я задуматься о том, кому они могут принадлежать, как дверь распахивается, и передо мной предстают Джинни и Луна. Причем, Джинни крепко сжимает в руках меч Гриффиндора. – Невилл? – с легким удивлением произносит Луна. – А Джинни говорила, что ты ничего не знаешь. – Совершенно верно, – подтверждаю я ошарашено. – Что вообще происходит? – Не твое дело! – заявляет Джинни и пытается оттолкнуть меня в сторону, чтобы протиснуться к лестнице. – Дай же пройти! – Ну уж нет! – я загораживаю дорогу. – Вы что, обе с ума сошли? – Это ты с ума сошел! – Я? Разве я вломился в кабинет директора школы и вытащил оттуда ценный артефакт? – Это меч Гриффиндора, и Снейпу он не принадлежит! – возражает Джинни свирепо. – Да, но мы же договорились его не злить лишний раз! – напоминаю я. – Это ты договорился, а все подчинились! – Вообще-то, первым об этом Терри заговорил, – напоминаю я. – Когда мы Кэрроу коробочки подбросили. – Да мне плевать! Уйди с дороги! – она с силой бьет меня кулаком в грудь, но я не двигаюсь с места. – Девчонки, не глупите, – пытаюсь воззвать к их рассудку. – Вы представляете, что начнется? Ведь портреты расскажут ему, кто взял меч. Вы даже спрятать его не сможете. – В Выручай-комнате сможем, – резонно замечает Луна. – Допустим, – отмахиваюсь я. – Но что вы с ним собираетесь делать? Снейпа убить? Или сразу Сами-Знаете-Кого? – Этим мечом Гарри убил василиска в Тайной Комнате, ясно тебе! – яростно выкрикивает Джинни. – Он не должен находиться в кабинете этого ублюдка! Пропусти меня! – Даже не думай! Она пытается обойти меня, но я не пускаю и, изловчившись, хватаю меч за рукоять. Что-то с ним не так… Словно я за кухонный нож схватился, а не за меч гоблинской работы. Может, он… – Вы же порежетесь! – испуганно восклицает Луна, сбивая меня с мысли. Я тут же разжимаю пальцы, и Джинни шарахается в сторону, свирепо глядя на меня и крепко сжимая меч. Вдруг ее глаза испуганно расширяются. Я резко оборачиваюсь и упираюсь взглядом в знакомую темную фигуру. Вид у Северуса такой зловещий, что я невольно отступаю к девушкам и чувствую, как они до боли сжимают мои локти. – Мистер Лонгботтом. Мисс Уизли. Мисс Лавгуд, – холодно произносит Северус, поочередно оглядывая нас. – Какая неожиданная встреча! Что именно вы здесь делаете, позвольте узнать? Мы молчим. Даже мне не по себе от его взгляда, представляю, каково девчонкам! На меня он смотрит особенно пристально. Я не выдерживаю и опускаю глаза. Я знаю, что не виноват, но чувство стыда накрывает с головой. Если бы я не… – Попытка похищения ценного артефакта из кабинета директора школы – это практически уголовное преступление, – замечает Северус, прислоняясь к стене. – Меч вам не принадлежит! – выпаливает Джинни. – Да что вы говорите? Быть может, он принадлежит вам? – Я, по крайней мере, учусь в Гриффиндоре! – Что меня абсолютно не удивляет. Не впервые уличаю гриффиндорцев в воровстве, – он неприятно усмехается и снова переводит взгляд на меня: – С вашей стороны, Лонгботтом, было очень глупо красть меч в то время, на которое я назначил вам взыскание. Впрочем, вы всегда отличались отвратительной памятью. Ну да. Настолько отвратительной, что выйдя из Большого зала, тут же забыл об отработке и позвал девчонок на дело. Джинни, услышав его слова, вздрагивает и разом утрачивает весь свой пыл. Даже Луна переминается с ноги на ногу и смотрит в пол. – Но Невилл не… – слабым голоском начинает Джинни. Северус угрожающим взглядом и взмахом руки заставляет ее замолчать. Он отрывается от стены, становится напротив нас и говорит мягко и вкрадчиво: – Что же вы не пользуетесь ситуацией, мисс Уизли? – П-простите?.. – У вас в руках меч Гриффиндора. Я безоружен. Действуйте, – он разводит руки в стороны. Джинни отчетливо дрожит и даже не пытается поднять меч, держа его острием вниз. Выждав минуту, Северус презрительно усмехается: – Так я и думал. А как насчет вас, мисс Лавгуд? – Луна отчаянно трясет головой, упорно глядя в пол, и Северус обращается ко мне: – Ну, а вы, мистер Лонгботтом? Тоже кишка тонка? Я нервно сглатываю. Давно мне не было так жутко в его присутствии… Наверное, смотримся мы сейчас жалко – трое подростков с мечом, который даже поднять сил нет. Несколько минут проходит в тяжелом молчании. Наконец, Северус, подходит ближе и протягивает руку. Джинни, дрожа всем телом, сама отдает ему меч. Когда его пальцы смыкаются на рукояти, она буквально сжимается в комок, словно боится, что он сейчас снесет ей этим мечом голову. Ничего подобного Северус, разумеется, не делает. Просто опирается на меч, как на трость, и сухо произносит: – Вы, мисс Уизли, и вы, мисс Лавгуд, сегодняшнюю ночь проведете в Запретном лесу, где у вас будет время подумать о своем поведении. А вы, Лонгботтом, перед отбоем вернетесь сюда. Когда вам удастся уйти, зависит только от вас. – Но, сэр, Невилл не виноват! – отчаянно восклицает Джинни, чуть не плача. – Он просто… – Меня не волнует, что вы собираетесь сказать, мисс Уизли, – ледяным тоном перебивает Северус. – Из вас троих только мистер Лонгботтом по какой-то загадочной причине претендует на то, чтобы называться мужчиной. Кроме того, он совершеннолетний. Ему и отвечать за ваши совместные выходки. А теперь убирайтесь вон. И если вы, Лонгботтом, только посмеете не явиться… Предложение он не заканчивает, но очевидно, что ничего хорошего в этом случае меня не ждет. Впрочем, мне бы и в голову не пришло увиливать. Чтобы не злить его еще больше, я хватаю девчонок за руки и поспешно тащу вниз по лестнице.
|
