Глава 11. Со стороны виднее 29 страница

– Это когда на просьбу принести «что-нибудь перекусить» они доставляют обед на двенадцать персон? – усмехаюсь я. – А на справедливый упрек начинают биться головой о ближайшую стену?

– Что-то вроде этого, – с кривой улыбкой соглашается Снейп. – К счастью, Лауди этим не грешит, при всей своей экстравагантности.

– Вам тоже понравился его костюм, сэр?

– Который из них, Лонгботтом? – насмешливо уточняет он.

– О! Ну да… Когда я его впервые увидел, он был в костюме из драконьей кожи и в тяжелых ботинках.

– Ах, этот! Да, впечатляет. Когда его впервые увидел я, на нем, помимо костюма, была надета еще и ковбойская шляпа.

– Ничего себе!

– Именно так, Лонгботтом, – хмыкает он и добавляет: – Теперь, если вы напряжете фантазию и представите, какое у меня в этот момент было выражение лица, у вас появится прекрасный повод для веселья на несколько недель вперед.

– Хм… ну, наверное, вы сделали вот так… – я поднимаю бровь и усмехаюсь уголком губ.

– «Слабо», Лонгботтом, и никак не выше, – Снейп притворно вздыхает. – Вы безнадежны.

– Так я и не претендую, сэр, – говорю я, с удовольствием наблюдая за наглядной демонстрацией правильной мимики. – Никогда не умел ни презрительно усмехаться, ни вот так виртуозно обращаться со своими бровями.

– Ваша наглость, как я погляжу, стремительно прогрессирует, – замечает он. – Это становится забавным.

– Я стараюсь, сэр. Кстати, спасибо, что Джинни и Луну перехватили.

– Не за что. Мисс Лавгуд при поддержке мисс Уизли своим невинным лепетом едва не довела Алекто до нервного срыва. С этим нужно было что-то делать.

– Могу себе представить, – хмыкаю я. – Кэрроу в последнее время совсем озверели.

– В воскресенье, пока вы пьянствовали в Запретном лесу, они были у Темного Лорда, – объясняет Снейп. – Поэтому теперь срываются на вас.

Я понимающе киваю и вдруг вспоминаю, о чем еще хотел с ним поговорить:

– Профессор, можно вас спросить об Астории Гринграсс?

– Я ждал этого вопроса, – удовлетворенно говорит он. – Что именно вас интересует?

«Меня интересует, почему у нее такое забавное имя, и когда я перестану неадекватно на него реагировать» – думаю я, но вслух, разумеется, произношу совсем другое:

– Ее семья имеет какое-то отношение к Вы-Знаете-Кому? Я никогда не слышал о Пожирателях смерти с такой фамилией.

– А их и нет, Лонгботтом. Гринграссы никогда не служили Темному Лорду и не принимали участия в войнах. Они даже не являются фанатичными магглоненавистниками. Самая обычная чистокровная семья.

– Но ведь теперь в школе Кэрроу, а у них положение покруче, чем у Амбридж. Слагхорн едва ли рискнул бы с ними спорить, – удивляюсь я. – Почему они не назначили старостой кого-то более лояльного?

– Они ее и не назначали, – возражает Снейп. – И Слагхорн тоже. Это сделал я.

– Вы? Но ведь…

– Лонгботтом, мне известны школьные правила, – перебивает он, поморщившись. – Я пошел навстречу Алекто, назначив ее крестника старостой школы, и решил, что старосту Слизерина имею право выбрать сам. Тем более, я много лет был деканом этого факультета и хорошо знаю учеников, в отличие от Слагхорна, который слишком долго не преподавал.

– А почему вы выбрали именно ее, сэр? У нее ведь еще сестра есть – она все-таки постарше.

– Странные вы вопросы сегодня задаете, Лонгботтом. Дафна ведь учится с вами на одном курсе, не так ли?

– Да, сэр.

– И вы хоть раз за все это время слышали, чтобы она разговаривала?

– Ну… э-э-э…

– Не слышали, – заключает Снейп. – Даже я ее голос слышу редко. Дафна Гринграсс абсолютно асоциальна. В каком-то смысле даже аутична, однако, не настолько, чтобы это требовало создания для нее особых условий. К окружающему миру она равнодушна, равно как и к другим людям. Погружена в себя и занимается только своими делами. Очевидно, что руководящая должность исключена.

– А Астория?

– Астория более открыта, восприимчива и коммуникабельна. То, что происходит сейчас вокруг, ее интересует, но, насколько я могу судить, не вызывает особой радости… Надеюсь, вы понимаете, что вслух она об этом не говорит? – добавляет он.

– Конечно, понимаю, сэр, – заверяю я. – А Малфой? Сейчас он ведет себя совсем не так, как раньше.

– Разумеется. Люциус уже давно не пользуется уважением Темного Лорда. Как следствие, Крэбб весьма успешно смещает Драко с лидерских позиций. Да и поведение Кэрроу его, скорее всего, несколько шокирует.

– И вы думаете, что Астория Гринграсс сможет как-то на него повлиять? – догадываюсь я.

– Во всяком случае, это в ее интересах, – пожав плечами, отвечает Снейп.

– В каком смысле, сэр?

– Она уже не первый год к нему неравнодушна, – поясняет он спокойно.

– О, так вы еще и сводник, профессор! – не сдерживаюсь я.

– Ну, это громко сказано, – фыркает он. – Просто я считаю, что Драко давно пора сменить круг общения на более нейтральный. И научиться, наконец, мыслить самостоятельно. Личный интерес мисс Гринграсс, безусловно, сыграет свою роль.

– Долго ей возиться придется, – задумчиво говорю я. – Как-то мы с Джинни встретили их в коридоре…

Я рассказываю ему о недавнем происшествии. Снейп слушает внимательно и не перебивает, а потом усмехается:

– Ну, видите, Лонгботтом, начало положено.

– Только я, честно говоря, не понял, что имел в виду Малфой, когда говорил о том, что случилось в поезде.

– Это было после вашего налета на Министерство, – поясняет он. – Драко вместе со своими приятелями подкараулил Поттера в поезде, но, на его беду, их заметили ваши друзья из АД. Совокупность десятков заклятий привела к тому, что в Лондон они вернулись в весьма непотребном виде. А нашла их именно Астория.

– А я где был? – удивляюсь я и тут же вспоминаю: – Ах да, мы тогда вместе ехали. Сначала Гарри куда-то ушел, потом Рон, а вернулись они вдвоем в очень хорошем настроении. Но я к их разговору не прислушивался, о своем думал. Понятно теперь, почему Малфой так дергается.

– Ну, не только поэтому, я полагаю, – замечает Снейп, насмешливо глядя на меня.

– Не только?

– Думаю, дело еще и в вас, Лонгботтом.

– Я-то здесь при чем, сэр?

– Интересный вы человек, Лонгботтом, – усмехается он. – Сначала пугаете несчастных студентов до полусмерти, а потом удивляетесь, что они от вас шарахаются.

– Если вы про то, что я Крэббу руку сломал, так это не самое страшное, что один человек может сделать с другим, – мрачно говорю я. – Уж они-то должны это понимать.

– Они понимают. А вот вы явно не понимаете, какое впечатление производите на окружающих.

– Всю жизнь производил впечатление рассеянного неудачника…

– Не смешите меня, Лонгботтом, – фыркает Снейп. – Думаете, аптекарь на Диагон-аллее тоже принял вас за рассеянного неудачника?

– А откуда… так это вы там были, сэр! – догадываюсь я. – Я слышал какой-то шорох, но никого не увидел…

– Да, я успел скрыться, – кивает он, изучающе меня разглядывая. – Не хотелось, знаете ли, чтобы вы и на меня набросились.

– Он, между прочим, обжулить меня пытался!

– И вы считаете это веской причиной изображать из себя потомственного Пожирателя смерти?

– Я не… постойте, он что, принял меня за Пожирателя? – Мерлин, так вот почему он так лебезить начал!

– Лонгботтом, вы ему угрожали и чуть не вытряхнули из штанов из-за просроченной желчи броненосца, – насмешливо напоминает Снейп. – За кого еще он мог вас принять?

– Ну… я просто разозлился…

– Охотно верю.

– Ну, ладно он, сэр, – я решаю не спорить. – Но при чем тут впечатление, которое я якобы произвожу?

– Вы просто не видите себя со стороны, – спокойно говорит Снейп. – А другие студенты видят. Понаблюдайте на досуге за тем же Крэббом. Неужели вы не замечаете, что он старается не связываться с вами, когда рядом нет преподавателей или хотя бы других слизеринцев?

– К ребятам он часто цепляется. Вот Эрни, например…

– Лонгботтом, я о вас говорю, а не о ваших коллегах.

– Ну, допустим, – воистину спор со Снейпом смысла не имеет. – Просто он не хочет, чтобы я сломал ему руку еще раз, вот и все.

– Да оставьте вы в покое эту руку! – не выдерживает он. – Вы лидер, Лонгботтом, и со стороны это очень заметно. Вы производите впечатление сильного, уверенного в себе человека, который точно знает, что делает, и не сомневается в собственной правоте.

– Гарри тоже не сомневается и лидером АД был, – замечаю я, смущенный таким обилием положительных характеристик.

– Мистеру Поттеру не хватает вашей способности чувствовать других людей и находить к ним подход, – возражает Снейп. – Кроме того, вы значительно лучше умеете держать себя в руках. Невозмутимость всегда впечатляет больше.

– Вы мне льстите, сэр, – я краснею и не знаю, куда деть глаза.

– Я? – искренне удивляется он. – Лонгботтом, по возможности я стараюсь не льстить даже Темному Лорду. С чего бы мне вдруг льстить вам?

– Не знаю, сэр…

– Разумеется, – фыркает Снейп. – А как насчет ваших родственников? Их отношение к вам не претерпело никаких изменений?

– И откуда вы только все узнаете? – подозрительно спрашиваю я. – Да, бабушка… хм… Если честно, сэр, то я на нее наорал…

– Даже так? И как вам только не стыдно, Лонгботтом?

– Ну, я, по крайней мере, не угрожал ее отравить, – парирую я.

– Она вам рассказала…

– Да. И о зелье, которое вы готовили для моего деда, тоже.

– Хотел бы я знать, зачем ей это понадобилось… – сердито и, как мне кажется, немного смущенно бормочет он, барабаня кончиками пальцев по столу.

– Она решила, что я должен знать, сэр, – отвечаю я. – Спасибо вам. Если бы…

– Прекратите, Лонгботтом, – резко перебивает Снейп. – Поверьте, все благодарности я выслушал еще до вашего появления в этой школе.

– Да, сэр.

– Вернемся к нашему разговору. Скажите, почему вас выбрали руководителем АД?

– Ну, они сначала не хотели, особенно Майкл, – признаюсь я. – Но потом я показал им Альенату…

– Что вы им показали? – он буквально подпрыгивает в кресле, проливая на себя чай.

– Не настоящую, – поспешно уточняю я. – Просто копию.

– Вы меня с ума сведете, Лонгботтом, – раздраженно цедит он, быстрыми взмахами палочки очищая мантию. – И где же вы взяли эту копию?

– Выручай-комната помогла.

– Великолепно. Что может быть лучше, чем продемонстрировать однокурсникам копию одного из самых опасных в мире растений? Копию убивающего заклятия вы им, случайно, не показывали? Копию смертофалда? Или решили, что это банально?

– Просто Майкл сказал, что гербология – это сплошные цветочки, вот я и решил показать ему… цветочек… – оправдываюсь я.

– Ну, хорошо, – морщится Снейп. – Это, в сущности, ваше дело. Объясните лучше, что у вас за история с Выручай-комнатой? Из слов Лауди я понял, что у нее к вам особое отношение.

– Ну да, – подтверждаю я. – Хелли говорила, что ей, вероятно, мои мотивы понравились. Она даже еду из кухни доставляет, если захотеть. Причем, достаточно просто подумать, и все появляется: сливочное пиво, сэндвичи, номера «Пророка», думоотвод, изображение Филча…

– А оно вам зачем понадобилось?

– Э-э-э… – я вспоминаю, по какому поводу имел несчастье лицезреть нашего завхоза, и мучительно краснею. – Ну, я просто вспомнил его, вот и…

– Боюсь даже представить, о чем вы в этот момент думали, – хмыкает он, и я краснею еще сильнее. – Что ж, полагаю, столь тесный контакт с Выручай-комнатой может принести немалую пользу.

– Я тоже так думаю, сэр, – соглашаюсь я, радуясь, что опасную тему он решил не развивать. – Тем более, она мне нравится.

– Еще бы она вам не нравилась, если даже Филча показывает, – усмехается Снейп, – Вам пора идти, Лонгботтом, – с этими словами он резко поднимается, и я тоже поспешно вскакиваю, – Держите меня в курсе дел. Обо всех вылазках предупреждайте заранее – возможно, я смогу что-то подсказать.

– Хорошо, сэр.

– И вот еще что: хотя бы пару дней притворяйтесь, что плохо себя чувствуете. Симулируйте головную боль, делайте вид, что пытаетесь сфокусировать зрение, демонстрируйте проблемы с координацией. Только не переусердствуйте, не то ваши приятели поднимут панику. Справитесь?

– Конечно, сэр, – заверяю я. – Можете не сомневаться.

– А я и не сомневаюсь, Лонгботтом, – мягко произносит Снейп, протянув руку, сжимает мое плечо и тут же отпускает: – Теперь ступайте.

Я возвращаюсь в кабинет и, попрощавшись с директорами на портретах, спускаюсь по винтовой лестнице. В голове творится что-то странное. То ли это остаточное действие заклятия Кэрроу, то ли мои собственные глупости – не знаю. Наверное, мне следовало бы сейчас больше думать о ментальной связи с Гарри. О том, что я являюсь, пожалуй, единственным человеком, который в любой момент может точно сказать, где он. О том, что Волдеморт, узнай он об этом, просто спятил бы от счастья. А ведь я нахожусь у него буквально под носом… Есть в этом какая-то ирония.

Но думаю я не об этом. А о том, с какой тревогой смотрел на меня Снейп, когда поил этим отвратительным зельем. О том, как мягко звучал его голос, когда он просил не отказываться от помощи, и сейчас, перед моим уходом. О его руке на моем плече. О похвалах, которых сегодня было столько, что впору отметить этот день в календаре и ежегодно устраивать праздник, как в день рождения.

Конечно, я его студент, поэтому он беспокоится за меня. Он ведь за всех нас отвечает. А комплименты… ну, в конце концов, только мне удалось его вычислить, значит, не такой уж я дурак, правильно? Мне снова вспоминаются слова Джинни. Наверное, я действительно вижу то, чего нет.

Да, но ведь в прошлый раз, когда я вспоминал эти слова, оказалось, что я все-таки был прав. Но не может же быть, чтобы я ему нравился! Мне даже его ориентация точно неизвестна. А его поведение, возможно, просто проявление заботы и хорошего отношения. Он ведь совсем не такой, как многим кажется. Он порядочный человек, он защищает нас, прекрасно зная, что никто не станет благодарить его за это. Благодарю только я, поэтому и он ведет себя со мной не так, как с другими. Вот и все. А мне не стóит выдавать желаемое за действительное.

Глава 39. Никакой трагедии

Как ни странно, постепенно Кэрроу слегка успокоились. Конечно, чуда не произошло, белыми и пушистыми они не стали, однако, по сравнению с тем, что творилось совсем недавно, мы, можно сказать, блаженствуем. Все-таки быстро человек ко всему привыкает. На пятом курсе мы психовали из-за этих глупых декретов Амбридж и никак не могли поверить, что сотрудник Министерства способен применить Непростительное заклятие, а сейчас радуемся тому, что за неделю от Круциатуса пострадало только трое из нас, а не все поголовно.

Страшно это, если задуматься. Ладно, мы, – мы взрослые люди, и сумеем с этим справиться, а как насчет малышей? Как весь этот ужас отразится на их психике? Что с ними будет дальше? Темные искусства к детям пока не применяют, но они же видят, что творится! И даже Снейп помочь ничем не может.

Снейп… Страшно представить, что было бы с нами, если бы он действительно был слугой Волдеморта! Мне кажется, у нас не было бы никаких шансов. Быть может, я утрирую, но ведь он делает для нас столько, сколько не делает никто. В том числе, для Гарри, который, между прочим, еще до смерти Дамблдора ненавидел его лютой ненавистью! Я не склонен к злорадству, но мне очень хочется посмотреть на выражение лица нашего Избранного, когда он узнает правду. Уверен, ему станет стыдно.

А сейчас стыдно мне. Только совсем по другой причине. Мне ужасно стыдно за то, что произошло три дня назад. На маггловедении Алекто опять «порадовала» меня очередным темным заклятием. Снейп говорил, что Темный Лорд категорически запретил нас убивать и серьезно калечить, однако, когда речь заходит обо мне, она, очевидно, напрочь об этом забывает.

Результатом происшествия на уроке на сей раз стала парализованная правая рука. Причем, не просто парализованная – она еще и дико болела. А вот двигать ей я не мог. Совсем. Наученный горьким опытом, я убедил наших, что все в порядке, что чувствительность возвращается, и мне просто нужно ее немного разработать, а сам спрятался в укромном местечке и вызвал Лауди. Умный эльф, выслушав мое сообщение, немедленно отправился к Снейпу.

Через несколько минут он пришел за мной и устроил целое представление на случай, если нас кто-то слышит. По завершении этого представления я, естественно, отправился вместе с ним на отработку.

От Снейпа я узнал, что ничего опасного для жизни на сей раз со мной не сотворили, однако разбираться с проблемой нужно. Собственно, выяснилось, что паралич пройдет через несколько часов, но рука при этом будет болеть по-настоящему невыносимо. Ничего смертельного, конечно, но перспектива орать и корчиться от боли, особенно в присутствии ребят, как-то совершенно не прельщает. Поэтому Снейп, собственно, даже моего мнения не спрашивал – сразу велел снять мантию и закатать рукав рубашки.

Снимать мантию одной рукой, тем более, левой, очень неудобно, и Снейпу пришлось мне помогать. Хоть рука и начинала болеть все сильней, от его близости меня бросило в жар. И рукав он мне тоже сам закатывал. Поначалу я не чувствовал его прикосновений, но потом…

Потом он начал растирать мою руку каким-то густым и одуряюще пахнущим зельем. Мы сидели на диване почти вплотную друг к другу. Он говорил что-то, но я никак не мог сосредоточиться и вникнуть в смысл его слов. Отвечал односложно и, наверное, невпопад. По мере того, как боль отступала, а чувствительность возвращалась, становилось все хуже. Потому что появилась эрекция. Мерлин, даже в Выручай-комнате она была значительно уместней! Я закинул ногу на ногу и изо всех сил старался думать о том, что может меня хоть как-то отвлечь: о Кэрроу, о Филче, о троллях, о трансфигурации, о Крэббе, об Амбридж, о женском туалете – ничего не помогало. Щеки горели огнем, а дышать становилось все труднее. Снейп растирал мою руку зельем, а я, как завороженный, следил за движениями его узких белых ладоней и не мог не представлять, как эти ладони скользят по моему члену, сжимают, ласкают и заставляют громко стонать от наслаждения…

Когда он закончил, я, пробормотав что-то нечленораздельное, вылетел из кабинета и помчался в ближайший туалет, где кончил, едва прикоснувшись к члену, и выдыхая его имя…

А потом стоял там и ругал себя последними словами за чрезмерную возбудимость и неосмотрительность. Потому что дрочить в туалете – это нормально, дрочить на директора школы – это странно, но простительно, а вот дрочить на директора, который, согласно общественному мнению, является преданным слугой Волдеморта, – это для студента Гриффиндора совершенно недопустимо.

И как теперь смотреть в глаза Снейпу, я не знаю. Заметил он или нет? После этого мы связывались через Лауди, но ведь не могу же я такие вещи через эльфа узнавать!

Есть еще один момент… Сейчас я об этом все время думаю. Ведь, по сути, я и сам мог эту несчастную руку обработать. Под его контролем, в соответствии с его указаниями, но мог. Тем более хоть я и правша, левая рука у меня достаточно неплохо работает. Ему не обязательно было ко мне прикасаться. И, тем не менее, он это делал. Почему? Может, мне следовало спросить его об этом? Думаю, он ответил бы, что хочет быть уверен в том, что зелье нанесено так, как необходимо… Только правда ли это? Да и с чего я вообще взял, будто знаю, каким был бы его ответ?

Как-то глупо это все. Мы все сейчас в сложном положении. Мне полагается думать о сопротивлении, о борьбе, о том, как ребят защитить, а не о таких вещах. Но что я могу с этим поделать? Я все-таки человек. Мне, черт возьми, семнадцать лет! И гормонам никак не объяснить, что мне сейчас не до их буйства.

Помню, до того, как все это началось, я хотел в оставшееся до окончания школы время понаблюдать за Снейпом. В принципе, никто не мешает мне это делать. Вот только… кто знает, чем все это закончится? В любой момент Кэрроу может не рассчитать сил и отправить меня к праотцам. Я не боюсь смерти. Но я хочу получить от жизни хоть что-то прежде, чем это произойдет. А Снейп… у него ситуация еще хуже. Если Волдеморт узнает, кому он на самом деле помогает, то убьет, не задумываясь. И я сомневаюсь, что это будет Авада. А если никто ничего не узнает, то его может убить кто-то из наших…

Думать о том, что он может умереть, безумно страшно. Меня даже вероятность собственной смерти так не пугает. Но глупо отрицать очевидное. Он по лезвию ходит. И даже наше с ним общение – это страшный риск. И он пошел на этот риск, хотя, по сути, логичней было бы стереть мне память. Почему? Быть может, чисто по-человечески, ему хотелось, чтобы кто-то догадался, поэтому он неосознанно дал мне шанс это сделать? Именно мне. И не выгнал.

Может, я, в каком-то смысле, тоже ему нужен? Хм… ну, в каком-то точно нужен. Вот только в каком? Набраться бы храбрости и поговорить с ним об этом! Смешно. Теперь-то я понимаю, почему Тонкс решила выяснить отношения с Люпином буквально через пару минут после смерти Дамблдора. Тогда мне казалось, что это неуместно. Нет. Дело в другом. Мы все рискуем, и никакого «потом» может просто не быть. Его и в обычной жизни может не быть, а уж сейчас…

Мне обязательно нужно с ним поговорить! И если выяснится, что я ему неинтересен, то я смогу с этим смириться. Не маленький. Но, по крайней мере, я буду знать, что пытался. Сделал все, что мог, а не сидел, сложа руки, в ожидании, что все само разрешится. Именно так.

– Невилл, у тебя такой решительный вид, будто ты точно знаешь, как выгнать из школы Пожирателей смерти, – замечает Джинни, устраиваясь на подлокотнике кресла, в котором я предаюсь размышлениям.

– Знаю, – киваю я. – Только у меня нет настоящей Альенаты.

– Ну да, – смеется она и тут же серьезнеет: – Как ты себя чувствуешь?

– Джинни, ты меня по три раза на дню об этом спрашиваешь!

– Потому что тебе постоянно достается больше всех! И Снейп то и дело назначает взыскания – ты уже побил все рекорды Гарри!

Да, с этим не поспоришь. Вот только занимаюсь я у Снейпа странными для взыскания вещами. Например, ищу на карте горячие точки, в которых находится Гарри. Пью чай и вообще всячески блаженствую. Как же все-таки противно друзей обманывать.

– Ну, Снейп хотя бы Круциатус не использует, – возражаю я. – Он только на психику давит.

– Это еще хуже, – невесело усмехается Джинни и, ласково погладив меня по спине, поднимается и направляется к проходу.

– Ты куда это собралась? – подозрительно спрашиваю я.

– В библиотеку.

– Джинни! Ну мы же договаривались по возможности не разгуливать по школе в одиночестве!

– Да все будет нормально! У тебя и так проблем хватает…

– Даже не думай! Я иду с тобой! – безапелляционно заявляю я и тоже встаю.

Джинни закатывает глаза, но не спорит, и мы отправляемся в библиотеку вместе.

Вот только добраться до места назначения нам не удается. Собственно, до цели остается не так много, когда мы слышим совсем близко сдерживаемый смех и приглушенные голоса, которые я предпочел бы больше никогда не слышать. Мы с Джинни успеваем только обменяться обреченными взглядами. Из-за поворота показываются, чтоб им провалиться, слизеринцы. Чемпионы по Круциатусу в сверхтяжелом весе Крэбб и Гойл, визгливо хихикающая Паркинсон, Нотт, Забини, нервно усмехающийся Малфой и задумчивая Гринграсс.

С тех пор, как Снейп рассказал о производимом мной впечатлении, я внимательно наблюдаю за слизеринцами, и уже успел прийти к выводу, что в его словах, определенно, есть смысл. Они действительно стараются лишний раз не лезть ко мне, если нет надежного тыла, да и в глаза почему-то не смотрят. Гринграсс вообще старается смотреть куда угодно, только не на меня. Малфой вздрагивает каждый раз, стóит мне на него взглянуть. Крэбб обычно пару секунд пытается показать превосходство, но быстро сдается и отворачивается. Помню, когда я был ребенком, одна целительница в Сент-Мунго сказала, что у меня слишком светлые глаза, чтобы в них можно было долго смотреть. Ну, светлые, да. Не совсем обычно для брюнета, но ничего такого уж феноменального. Где логика, спрашивается?

В общем, в чем бы тут ни было дело – в лидерских качествах или в цвете глаз – слизеринцы меня действительно опасаются. Только вот чем больше они боятся меня поодиночке, тем они опаснее толпой. А сейчас их семеро…

– Какая неожиданная встреча! – радуется Крэбб, который, судя по голосу и блеску в глазах, уже успел что-то выпить. Жаль, не яд. – А мы как раз вас вспоминали!

Я молчу. Джинни тоже не рискует ехидничать при таком количестве противников.

– Как думаешь, Грег, – продолжает веселиться Крэбб, – может, снять с Гриффиндора все оставшиеся баллы?

– Не получится, – притворно вздыхает Гойл, – у Гриффиндора давно нет никаких баллов.

Естественно, всех это дико веселит.

– Пойдемте уже, а? – встревает Малфой. – Зачем время на них тратить?

– Ну уж нет! – Крэбб мотает башкой и пьяно хихикает. – Я тут новое заклятие изучил, как раз думал, на ком бы проверить.

Мы с Джинни переглядываемся и крепче сжимаем палочки.

– Давай на этой поттеровской подстилке! – азартно предлагает Паркинсон.

– Только троньте ее! – я выступаю вперед.

– Иначе что? – ржет Крэбб и вдруг резко взмахивает палочкой.

Когда из палочки вырывается темно-фиолетовый луч, я успеваю только оттолкнуть Джинни в сторону, и заклятие ударяет в меня. В глазах темнеет, грудную клетку сдавливает противная ноющая боль и возникает ощущение, будто там разлили что-то очень горячее. Каким-то чудом мне удается удержаться на ногах. Я прислоняюсь к стене.

– Что здесь происходит? – доносится до меня холодный голос. Слава Мерлину!

– Ничего особенного, сэр! – заискивающе отвечает Паркинсон. – Мы просто гуляли. А они к нам привязались!

– Отправляйтесь в гостиную, нечего тут толпиться! Я разберусь.

Я моргаю, фокусируя зрение. Перепуганная Джинни стоит рядом. Слизеринцы поспешно ретируются, наверняка втайне радуясь, что Снейп не заметил их алкогольного опьянения. Не заметил он, как же! Крэбб оборачивается и тычет в меня толстым пальцем:

– Он нас оскорблял, профессор Снейп!

– Я же сказал, что разберусь, мистер Крэбб. Идите.

– Никого он не оскорблял! – не выдерживает Джинни. – Крэбб хотел меня проклясть, и…

Под тяжелым взглядом Снейпа она осекается.

– Возвращайтесь в свою гостиную, мисс Уизли, – сухо приказывает он. – А вы, Лонгботтом, следуйте за мной!

– Но, сэр, он…

– Я неясно выразился, мисс Уизли?

– Иди, Джинни, – с трудом говорю я, сдерживая подступающий кашель. – Пожалуйста.

Она тяжело вздыхает, виновато глядя на меня, и неохотно уходит, то и дело оглядываясь.

– Вы уже даже не студент, Лонгботтом, – насмешливо произносит Снейп, когда мы добираемся до директорской гостиной, и я тяжело опускаюсь на диван, – вы – наглядное пособие по изучению Темных искусств.

– Можно подумать… мне это нравится… – говорю я и тут же начинаю судорожно кашлять. Боль в груди усиливается, а во рту появляется металлический привкус.

– Помолчите лучше, – деловито предлагает он, раскладывая на столе ингредиенты для зелий. – Я, видите ли, никак не предполагал, что Алекто начнет учить своего крестника таким заклятиям, поэтому вам придется подождать, пока будет готово зелье.

Я вопросительно поднимаю брови.

– Заклятие требует большого расхода магической энергии, а у Крэбба ее не так уж много, – поясняет Снейп, ссыпая в котел чью-то чешую. – В ближайшие несколько дней он едва ли будет способен на свой любимый Круциатус. Полагаю, это немного вас утешит.

Я киваю, но взгляда от него не отвожу.

– Как вы уже поняли, вам пока лучше не говорить. Повезло, что Крэбб – не самый прилежный ученик, и заклятие сработало в четверть силы. Иначе вы бы уже захлебнулись собственной кровью.

Замечательно. Хорошо, что я Джинни успел оттолкнуть! Это мне он может спокойно зелье приготовить, а с ней бы так не получилось.

– Догадываюсь, о чем вы думаете, – произносит Снейп. – Взгляните сюда.

Я подчиняюсь и вижу на краю стола целую батарею флаконов и склянок с зельями, в том числе, с Зелеными зельями, а также несколько пергаментов, исписанных знакомым красивым почерком. Но ведь…

– Вы украли их, Лонгботтом, – спокойно сообщает он. – Из кабинета профессора Слагхорна. Точнее, украдете.

– Но, сэр, как же… – договорить мне не дает очередной приступ кашля. На мантии появляются брызги крови, и я зажимаю рот ладонями.

– А вот так, – говорит он, дождавшись, пока мне станет легче. – Вы уже несколько дней дежурите возле его кабинета в надежде найти способ туда проникнуть. И вот завтра вам, наконец, удастся подслушать пароль. Вы дождетесь, когда он покинет кабинет, войдете внутрь и возьмете зелья, которые покажутся вам полезными. Кстати, настоятельно рекомендую действительно прогуляться до кабинета Слагхорна и покрутиться там какое-то время.

Я роняю руки на колени и смотрю на него, раскрыв рот. Потрясающе! Получается, он все это время искал способ помочь не только мне… Вот только…

– Лонгботтом, вы ведь не думаете, что ваши друзья начнут обсуждать это со Слагхорном? – насмешливо интересуется Снейп. – Да и он сам, случись и вправду нечто подобное, вряд ли стал бы кому-то жаловаться.

На это мне было бы нечего возразить, даже если бы я мог нормально разговаривать. Хотя, нет. Очень даже есть.

– Но ведь я… не могу… каждый раз их… – на этот раз приступ кашля особенно жестокий. Я буквально пополам сгибаюсь, от боли в груди на глазах выступают слезы, а ладони покрываются красными каплями.

Снейп смотрит на мои мучения, как мне кажется, сочувственно, а когда я перестаю корчиться, и обессилено откидываюсь на спинку дивана, тихо произносит: