ЧАСТЬ III 2 страница

 

 

 

Я вышла из душа и заметила свое отражение в зеркале. Жуть.

За время пребывания в Дублине, несмотря на все ужасы, я ни разу не видела у себя такого выражения лица.

Я казалась одержимой. Загнанной.

И чувствовала себя такой же.

Я приехала сюда ради мести. Опершись ладонями на раковину, я наклонилась к зеркалу, изучая себя.

Кто там, за моим лицом? Король, готовый не задумываясь убить четырнадцатилетнюю девочку, которую я люблю? Любила. Теперь ненавижу. Она завела мою сестру на аллею к монстрам, которые ее уничтожили.

А я не могла даже понять почему. И это было не важно. Она это сделала. Res ipsa loquitur, как сказал бы мой папа. Дело говорит само за себя.

У меня не было сил сушить волосы и наносить макияж. Я оделась, сползла вниз и рухнула на диван. В свинцовом небе загрохотал гром. День был дождливым, и даже полдень казался ночью. Сверкнула молния.

Я слишком много потеряла. И мало обрела.

Дэни я считала находкой.

Осознание того, кто убил мою сестру, вернуло всю остроту боли. Я слишком ярко все представляла. Раньше я убеждала себя, что Алина умерла сразу и, что бы с ней ни делали, это было уже после ее смерти. Теперь я знала наверняка: чудовища медленно осушали ее, а моя сестра выцарапывала мне записку. Я сидела и мучила себя мыслями о ее страданиях, словно пыталась найти в этом что‑то, кроме боли.

Остатки торта на столике словно насмехались надо мной. Нераскрытые подарки лежали рядом. Я испекла торт для убийцы своей сестры. Я заворачивала для нее подарки. Красила ей ногти. Что я за монстр? Как можно быть настолько слепой? Какие улики я проглядела? Дэни хоть раз оступилась? Выдала себя каким‑то замечанием об Алине, а я просто не заметила?

Я уронила голову на руки, сжала виски, дернула себя за волосы.

Страницы из дневника!

– У Дэни дневник Алины, – удивленно сказала я.

Страницы, которые появлялись, не имели смысла. Они появлялись ни с того ни с сего. Например, когда Дэни приносила мне почту. В толстом конверте, который могла бы использовать корпорация Ровены.

Но зачем Дэни подбрасывала их мне? Там шла речь о...

– О том, как Алина меня любила. – Слезы жгли мне глаза.

Звякнул колокольчик.

Мои мускулы и так были напряжены, но живот сжало от предвкушения. Я откинулась на спинку.

Такую реакцию вызывал у меня только Иерихон Бэрронс.

Я потерялась в горе и боли, я ненавидела жизнь. И все равно хотела встать, раздеться и заняться с ним сексом прямо на полу. Вот и весь смысл моего существования? «Я мыслю, следовательно, я существую» было мне недоступно. У меня было: «Я существую, следовательно, хочу трахаться с Иерихоном Бэрронсом».

– Вы намусорили у черного хода, мисс Лейн.

Не так сильно, как хотелось бы. Я с радостью оживила бы этих Невидимых уродов и убила бы их снова. Как мне теперь сделать то, что я должна?

Может, просто привести Дэни на аллею и скормить ее каким‑то монстрам? Ее сложно поймать, но мое темное озеро бурлило, шептало, предлагало помощь, и я знала, что сил мне хватит. На все, что я захочу. Во мне было нечто холодное. Всегда было. И теперь я радовалась ему. Я хотела проморозить эмоции до такой степени, чтобы во мне вообще ничего не осталось.

– Дождь все смоет.

– Мне не нравится мусор на моем...

– Иерихон! – Это был плач, мольба, молитва.

Он резко замолчал. Возник у крайнего шкафа и уставился на меня.

– Можешь произносить это слово в любой момент, Мак. Особенно когда ты обнажена, а я сверху.

Я чувствовала, как скользит по мне его взгляд, как он пытается! понять, что случилось.

Я не понимала себя. Я просто умоляла его не трогать меня сейчас. Сарказм меня уничтожил бы. Я молила разделить мою боль, потому что знала: Бэрронсу известно, что такое боль. Он словно стал для меня божеством. Я подняла глаза. Он был с моей предполагаемой матерью в аббатстве, сбежал с ней в ночь исчезновения Книги. И не сказал мне об этом. Как я могу его боготворить? Но у меня не было сил ему противостоять. Известие о том, что Алину убила Дэни, проткнуло меня, как игла – воздушный шарик.

– Почему ты сидишь в темноте? – спросил наконец Бэрронс.

– Я знаю, кто убил Алину.

– Ах. – Одним словом он выразил то, на что другим людям понадобилось бы несколько предложений. – Ты уверена?

– Абсолютно.

Бэрронс ждал. Не спрашивал. И я внезапно поняла, что он и не спросит. Такова его природа. Бэрронс чувствовал, и чем сильнее было чувство, тем меньше вопросов он задавал. Я улавливала его напряжение даже на расстоянии. Он ждал моего ответа. Если я не отвечу, он просто пройдет дальше и молча исчезнет из виду.

А если я отвечу? Что, если я попрошу его заняться со мной любовью? Не трахать меня, а именно любить?

– Это сделала Дэни.

Бэрронс так долго молчал, что мне начало казаться, будто он не расслышал. Потом он устало выдохнул:

– Мак, мне очень жаль.

Я посмотрела на него.

– Что мне делать? – Я с ужасом слышала, как ломается мой голос.

– Ты еще ничего не сделала?

Я покачала головой.

– А что ты хочешь сделать?

Я горько рассмеялась и чуть не заплакала.

– Притвориться, что ничего не знаю, и жить, словно всего этого не было.

– Вот так и поступи.

Я недоверчиво подняла глаза.

– Что? Бэрронс, великий мститель, советует мне забыть и простить? Ты никогда не прощаешь. Ты никогда не бежишь с поля боя.

– Мне нравится сражаться. Тебе иногда тоже. Но не думаю, что сейчас именно тот случай.

– Это не то... я... это... Боже, как все сложно!

– Жизнь вообще сложная штука. И временами чертовски дерьмовая. Как ты относишься к Дэни?

– Я... – Я чувствовала себя предательницей, отвечая ему.

– Давай перефразирую: как ты относилась к Дэни, пока не узнала, что она убила Алину?

– Я любила ее, – прошептала я.

– И ты думаешь, что любовь просто так уйдет? Исчезнет, как ни в чем не бывало, только потому, что тебе стало слишком больно?

Я смотрела на него. Что Иерихон Бэрронс знал о любви?

– Хотелось бы. Хотелось бы ее выключить. Но она не фонтанчик. Она чертова река со взбесившимся течением. И только природная катастрофа или дамба может остановить поток – но чаще всего просто изменить его направление. Обе меры экстремальны и так меняют картину мира, что потом удивляешься, зачем тебе это было нужно. И как теперь ориентироваться без привычных меток? Выжить можно, лишь найдя новые способы искать направление в жизни. Ты любила ее вчера, ты любишь ее сегодня. Она делает что‑то, что разрушает тебя. Ты будешь любить ее завтра.

– Дэни убила мою сестру.

– По злобе? Умышленно? Из‑за жестокости? Жажды власти?

– Откуда мне знать?

– Ты любишь Дэни, – прямо сказал Бэрронс. – Значит, ты знаешь ее. Когда кого‑то любишь, видишь этого человека насквозь. Спроси свое сердце. Дэни хороший человек?

Иерихон Бэрронс советует мне прислушаться к своему сердцу. Странности в жизни бесконечны?

– Как думаешь, ее могли заставить это сделать?

– Она могла отказаться!

– Дети считаются недееспособными.

– Ты ее оправдываешь?! – зарычала я.

– Оправданий нет. Я лишь указываю на то, на что стоит указать. Как Дэни обращалась с тобой со дня вашего знакомства?

Мне было больно говорить.

– Как со старшей сестрой, на которую равнялась.

– Она была верна тебе? Поддерживала тебя, не глядя на остальных?

Я кивнула. Даже когда Дэни думала, что я связалась с Дэрроком, она оставалась на моей стороне. Она пошла бы за мной даже в ад.

– Она знала, что ты сестра Алины?

– Да.

– И на каждую встречу с тобой шла, как на казнь.

Я говорила Дэни, что мы с ней как сестры. А сестры прощают друг другу все. Я помню, как заметила в зеркале выражение ее лица, а Дэни не знала, что я на нее смотрю. Оно было жалким, и теперь я понимала почему. Потому что она думала: «Ага, как же. Мак убьет меня, как только узнает». И она все равно приходила ко мне. Я только сейчас поняла, что она не нашла и не прикончила тех Невидимых, чтобы уничтожить доказательство своей вины.

Бэрронс долго молчал, затем спросил:

– Она сама убила Алину? Своими руками? Каким оружием?

– Почему ты спрашиваешь?

– У всего есть своя степень.

– Думаешь, как лучше лишить ее жизни?

– Я знаю разные способы.

– Смерть – это смерть!

– Согласен. Но убийство не всегда убийство.

– Я думаю, Дэни отвела Алину туда, где она погибла.

– Не слышу уверенности в том, что Алину убила Дэни.

Я рассказала ему, что случилось ночью, что сказали Невидимые, как выглядело тело Алины и как исчезла Дэни. Когда я закончила, Бэрронс молча кивнул.

– И что мне делать?

– Ты просишь у меня совета?

Я собрала все силы, чтобы пошутить.

– Только голову мне не откусывай. У меня была тяжелая ночь.

– И не собирался. – Бэрронс присел передо мной на корточки и заглянул в глаза. – Это тебя доконало, да? Это хуже всего, что произошло с тобой. Хуже, чем состояние при‑йа.

Я пожала плечами.

– Ты что, шутишь? Когда я была при‑йа, у меня был регулярный секс, я не испытывала ни вины, ни стыда. По сравнению с моей нынешней жизнью это было блаженство.

Он долго ничего не говорил. Затем:

– Но это не то, что тебе хотелось бы повторить в здравом уме.

– Это было... – Мне не хватало слов.

Он ждал.

– Как Хеллоуин. Когда начались беспорядки. Люди взбесились. Безумствовали.

– Ты хочешь сказать, что, став при‑йа, ты была в отключке?

Я кивнула.

– Так что же мне делать?

– Вытащить голову из... – Бэрронс оскалился в беззвучном рычании и отвернулся. И снова надел маску цивилизованности. – Решить, с чем ты можешь жить. И без чего ты жить не сможешь. Вот что.

– Ты хочешь сказать, смогу ли я жить, убив Дэни? Смогу ли примириться с собой после этого?

– Я имею в виду, сможешь ли ты жить без нее. Убив Дэни, ты уничтожишь ее навсегда. Ее больше не будет. В четырнадцать лет ее жизнь закончится. У нее были возможности, она облажалась, проиграла. Ты готова стать ее судьей, присяжными и палачом?

Я проглотила комок в горле и уронила голову. Мне на лицо упали волосы. Хотелось спрятаться за ними.

– Хочешь сказать, что я себе не понравлюсь?

– Я думаю, ты отлично с этим справишься. Найдешь, по каким полочкам все разложить. Я знаю, как ты рассуждаешь. Я видел, как ты убиваешь. Думаю, смерть О'Банниона и его людей далась тебе тяжело только потому, что это было впервые. Но в итоге ты смирилась с их смертью. На этот раз все будет иначе. Это будет преднамеренное убийство. Сознательное. Ты станешь по‑другому дышать. И чтобы плавать в этом море, придется отрастить жабры.

– Я не понимаю. Ты советуешь мне убить Дэни?

– Некоторые вещи изменяют тебя к лучшему. Некоторые – к худшему. Прежде чем что‑то сделать, реши, с чем ты готова смириться. Смерть для Дэни необратима.

– А ты убил бы ее?

Этот вопрос был неприятен Бэрронсу, но я не поняла почему. После долгой паузы он ответил:

– Если ты этого хочешь, то да. Я убью ее для тебя.

– Я не это имела... нет, я не просила ее убить. Я спрашивала, что бы ты сделал на моем месте.

– Мне сложно представить себя на твоем месте. Я слишком отвык от подобного.

– То есть ты не скажешь мне, что делать?

Я хотела, чтобы он дал мне совет. Хотела избавиться от ответственности, иметь возможность винить кого‑то, кроме себя.

– Я слишком тебя уважаю.

Я чуть не рухнула с дивана. Я убрала волосы, но Бэрронса уже не было возле меня. Он поднялся и зашагал прочь.

– Мы вроде бы разговаривали?

– А ты вроде бы слушала меня непредвзято? Если это так, то да, мы разговаривали. Возможно, ты этого не поняла, ведь обычно я получаю в ответ лишь враждебность и обвинения....

– Ох! Это я от тебя получаю лишь враждебность и...

– Вот, опять. Она шипит, я вздыбливаю холку. Проклятье, я чувствую, как у меня растут клыки. Вот что я вам скажу, мисс Лейн, – тихо добавил Бэрронс. – Если вы захотите со мной поговорить, отбросьте ту гору вещей, которыми имеете мой мозг вне моей пещеры, заходите и посмотрите, что вы там обнаружите. Вам может понравиться.

Он отвернулся и направился к черному ходу.

– Стой! Я все еще не знаю, что делать с Дэни.

– Значит, пока что это и есть ваш ответ. – Он остановился у двери. – Сколько еще вы собираетесь лукавить?

– Ну кто использует такие слова?

Бэрронс прислонился спиной к двери, скрестив руки.

– Ждать я буду недолго. А вам даю последний шанс.

– Не знаю, о чем ты.

Что он имел в виду? Бэрронс решил уйти от меня? От меня? Он никогда от меня не уходил. Он хранил мою жизнь. И всегда хотел меня. Я привыкла рассчитывать на это, как на воздух и еду.

– Во время отключки люди делают то, чего всегда хотели, но подавляли в себе это желание из страха перед расплатой. Боялись, что подумают о них другие. Боялись того, что могут обнаружить в себе. Или просто не хотели получить наказание от управляющего ими общества. Вам все равно, что думают о вас люди. Никто не станет вас наказывать. Отсюда вопрос: почему вы все еще боитесь меня? Что вам во мне неясно?

Я смотрела на него.

– Я хочу женщину, которую в вас разглядел. Но вы лицемерите, и я начинаю думать, что ошибся. Увидел то, чего нет.

Я сжала кулаки и проглотила протест. От слов Бэрронса меня разрывало на части. Одна Мак порывалась крикнуть: «Ты не ошибся я – это она!», вторая хотела оборвать все связи и сбежать, пока дьявол не заполучил остатки ее души.

– В том подвале была истина. Так я живу. Было время, когда мне казалось, что вы живете так же.

«Да, – хотела сказать я. – Живу».

– Некоторые вещи священны. Ровно до тех пор, пока вы не начинаете делать вид, будто это не так. Тогда вы их теряете.

Дверь за Бэрронсом беззвучно закрылась.

 

 

 

 

Ты в порядке, Мак? – взволнованно спросила Кэт. – Ты плохо выглядишь.

Я выдавила из себя улыбку.

– Все нормально. Просто немного нервничаю. Хочу раз и навсегда покончить с этим. А ты?

Ее улыбка не коснулась глаз, и я слишком поздно вспомнила о телепатии. Кэт прекрасно понимала, что я чувствую.

Я чувствовала себя дважды преданной: сначала Дэни, потом Бэрронсом, когда он сказал, что не будет ждать вечно. И я стыдилась того, чего не понимала. Мои мысли уходили в прошлое, в состояние при‑йа. Я вздохнула.

– Вчера я нашла Невидимых, которые убили Алину, – сказала я Кэт, чтобы она отстала от меня.

Резкий взгляд смягчился.

– Значит, ты отомстила за нее?

Я кивнула, не доверяя собственному голосу.

– Но это не уменьшило твоей боли. – Она помолчала. – Когда пали стены, Ровена не рассказала нам о мясе Невидимых. Я потеряла двух братьев, их съели Тени. С тех пор я убила десятки Фейри. Но легче мне не стало. Если бы только месть могла вернуть наших близких... Но она только увеличивает число убитых.

– Мудро, как всегда, Кэт, – улыбнулась я.

Но внутри у меня все кипело.

Мне не нужна была мудрость. Я хотела крови. Хруста костей. Разрушения. Мое темное озеро вчера начало штормить, черный ветер вздымал сильные волны.

«Я здесь, – говорило оно. – Используй меня. Чего ты ждешь?»

У меня не было ответа.

Я продолжала шагать к О'Коннел и Бикон‑стрит, посматривая на часы. Десять минут девятого. Кэт догнала меня за несколько кварталов.

– Где Джо?

– У нее пищевое отравление. Испортилась банка фасоли. Я хотела привести Дэни, но не нашла ее. Пришлось взять Софи.

Упоминание о Дэни ударило меня. Взгляд Кэт стал пронзительным. Но я расправила плечи и пошла дальше. На перекрестке В'лейн и Видимые стояли напротив Ровены и ши‑видящих. Их разделяла дорога.

При виде Ро мое черное озеро вскипело и зашипело. «Думаешь, она не знает, что сделала Дэни? Она все знает. Она это приказала?» Я стиснула зубы и сжала кулаки.

Вендетта подождет. Сначала главное. Если я была Королем Невидимых, Книгу нужно было запереть, и чем быстрее, тем лучше. Если нет, ее все равно следовало запереть, поскольку она почему‑то охотилась за мной и моими близкими. Ни я, ни мои родители не будем в безопасности, пока она на свободе.

Мне нужно лишь сыграть свою маленькую роль. Пролететь на Охотнике над городом – транспорт предоставлял Бэрронс и его магия, – и помочь окружить Книгу. А как только ее обездвижат, я присоединюсь к остальным на земле.

Я решила держаться на безопасном расстоянии. Хватит с меня сюрпризов.

Мое тело напряглось от желания.

– Мак, – холодно сказал Риодан, проходя мимо.

Напряжение стало почти болезненным, и я поняла, что Бэрронс стоит сзади меня. Я ждала, когда он пройдет.

Прошла Кэт, затем Лор, и все собрались на перекрестке. А я так и стояла, ожидая появления Бэрронса.

Внезапно его рука коснулась моей шеи, возбужденный член вжался в меня сзади. Я резко выдохнула, подалась назад и пошевелила бедрами, чтобы прижаться к нему.

Но его не было.

Я сглотнула. Я не видела Бэрронса весь день после его слов о том, что я могу его потерять.

– Мисс Лейн, – холодно сказал он.

– Бэрронс.

– Охотник приземлится через... – Он посмотрел вверх. – Три... два... сейчас.

Тварь рухнула в центр перекрестка, крылья взметнули в воздух кристаллы черного льда. Охотник выдохнул, устраиваясь поудобнее, опустил голову и уставился на меня светящимися глазами. Он был подчинен – и от этого зол как черт. Я ощутила его в сознании. Он бесился, тряс прутья клетки, которую возвел Бэрронс из загадочных рун и заклятий.

– Доброй охоты, – сказал Бэрронс.

– Бэрронс, я...

– Вы потеряли чувство времени.

– Вы двое собираетесь заниматься делом или всю ночь так и будете трахать друг друга взглядом? – осведомился Кристиан.

К нам приблизились Келтары – Кристофер, Драстен, Дэйгис и Кейон, появившиеся с соседней улицы.

– Забирайся на дьявольского коня, девчонка, и лети. Но помни, – Ровена погрозила мне пальцем, – мы следим за тобой.

Я знала, что она уверена в том, что я представляю угрозу – раз уж Дэни открыла мне истинное пророчество, – но меня утешала мысль о том, что я свергну Грандмистрис и убью.

Этот Охотник был больше, чем предыдущий «зачарованный». Бэрронсу, Лору и Риодану пришлось помогать мне взбираться ему на спину. Хорошо, что я не забыла перчатки и теплую одежду. Это было все равно, что сидеть на айсберге с серным дыханием.

Устроившись между крыльев Охотника, я огляделась.

Пришло время остановить «Синсар Дабх».

Вчера на собрании никто не спросил: «А что потом?»

Ровена не сказала: «Видимые к Книге и близко не подойдут! Мы будем охранять ее, посадим ее под замок навечно».

Словно кто‑то этому поверил бы. Один раз Книга уже вырвалась.

И В'лейн не сказал: «Затем я заберу мою Королеву и Книгу в Фейри, где Эобил восстановит свои силы и найдет фрагменты Песни Творения, чтобы мы вернули Невидимых в их темницу и воссоздали барьер между мирами».

Этому я бы тоже не поверила. Почему они так уверены, что в Книге есть фрагменты Песни? Или что Королева сможет их прочесть? Фаворитка могла знать Изначальную Речь, но с тех пор она слишком много раз пила из котла.

И Бэрронс не сказал: «Я сяду и прочту "Синсар Дабх", потому что Изначальная Речь мне известна, а когда я найду нужное заклятие, можете делать, что хотите. Исправлять мир, уничтожать его, мне все равно».

И Риодан не сказал: «Потом мы убьем тебя, Мак, потому что не доверяем тебе и ты станешь нам больше не нужна».

К сожалению, в последние два варианта я верила.

Напряжение было невыносимым. Я не понимала, сколько всего связанного с Бэрронсом я принимаю как должное, пока он четко не пояснил, что я ограничена во времени.

Я могу его потерять.

И пусть я не понимала, чего от него хочу, я была уверена, что хочу, чтобы он был рядом.

Пока что этого было достаточно.

«Это чертовски нечестно, и ты это знаешь», – сказал мне внутренний голос.

У моего бедра зачирикала рация.

– Мак, проверка.

Я нажала кнопку.

– Слышу, Риодан.

Все начали проверять рации.

– Чего ты ждешь, девчонка? – рявкнула Ровена. – Поднимайся и найди ее!

Я мысленно дала шенкеля Охотнику и стала смотреть, как Грандмистрис уменьшается подо мной, пока огромные черные крылья мощно взбивают воздух. Мне очень хотелось раздавить ее пальцем, как надоедливую букашку.

А потом я забыла о Ровене и отдалась моменту.

Это была гонка.

Это было... хорошо.

Знакомо.

Я чувствовала себя свободной.

Мы взлетали все выше и выше, крыши города таяли внизу.

Показалась серебряная полоса океана. За мной расстилался пригород.

Воздух хрустел от соли. Источников света внизу было мало, и располагались они на большом расстоянии друг от друга. Я рассмеялась. Это было потрясающе. Я летела.

Я летала и раньше, с Бэрронсом, но сейчас все было иначе. Теперь были только я, Охотник и ночь. Я чувствовала свои неограниченные возможности. Мир был моей устрицей. Нет, миры были моими устрицами.

Проклятье, хорошо быть мной!

Внезапно я поняла кое‑что про Охотников, возможно, этот вложил мне знания о них прямо в мозг. Они были не просто огромными ледяными драконами, способными телепортироваться. Они не были Фейри. Изначально. Мы просто их развлекали. Они веселились. Болтались с Невидимыми, потому что... это казалось им забавным времяпрепровождением. Охотников тюрьма не сдерживала.

Никто ими не владел.

И не смог бы этого сделать.

Мы и близко не подошли к пониманию, что они такое на самом деле. (Неживые в нашем понимании этого слова. Я летела в ночное небо на огромном дышащем метеоре из материала, с которого начиналась Вселенная.)

Я потянулась к сознанию Охотника. «Ты можешь проходить сквозь миры?»

Он покосился на меня оранжевым глазом, словно говоря: «Ну что за глупости? Ты же это знала». «Нет, не знала». Он фыркнул на меня дымом и огнем, опалив джинсы.

– Ой! – Я захлопала ладонью по колену.

«Мне не нужны шоры. Сотри его знаки. Они мешают мне видеть. Его нужно уничтожить. Он играет с инструментами богов».

– Бэрронс? Какие знаки?

«На крыльях и затылке. Сотри их».

– Нет.

Охотник был разочарован, но замолчал, смирившись с моим решением.

Я напрягла чутье ши‑видящей (или эта часть принадлежала Королю Невидимых?) и ахнула.

Я знала, где «Синсар Дабх». Она была у «Книг и сувениров Бэрронса». Искала меня.

– На восток, – сказала я в рацию. – Она у книжного магазина.

 

 

* * *

 

 

Они двигались, плетя сеть из камней, вырезанных из скал Ледяной Тюрьмы, и медленно, но верно приближались под моим чутким руководством.

Книга знала, что я рядом. Но не могла определить где. Однако их она, похоже, не чувствовала.

Ровена потребовала, чтобы Видимые не смотрели на Книгу, пока она не запечатана, а Кэт отчаянно пыталась спасти положение с помощью дипломатии.

С каждой секундой Фейри раздражались все больше и становились все высокомернее.

Драстен попытался вмешаться, но другие Келтары принялись доказывать, что роль их самих и Светлых куда значимее роли ши‑видящих.

Бэрронс злился. Лор угрожал, что, если все немедленно на хрен не заткнутся, он бросит камень и уйдет.

– В двух кварталах к западу, В'лейн, – сказала я.

Он шел, не телепортировался. Сказал, что магию Книга учует.

– Она снова двигается, быстро! – закричала я. Книга проскочила три квартала за считанные секунды. – Она наверняка в машине. Я попытаюсь спуститься и рассмотреть ее.

– Не смей! – закричала Ровена. – Держись от нее подальше, девка!

Я оскалилась. Удовлетворить меня могла только смерть Грандмистрис, но, если уговорить Охотника нагадить ей на голову, настроение у меня точно поднимется.

– Отстань, старушка, – пробормотала я и переключила рацию на прием.

Я не хотела, чтобы кто‑то услышал шум мощных крыльев, которые внезапно оказались рядом – и били куда громче, чем крылья моего Охотника.

Я уставилась на неожиданного спутника.

К'врак.

«Ночъветерполетсвободааа!»

Я быстро сверилась с внутренним радаром. Мысль была нетипична для «Синсар Дабх», но я не чувствовала себя в безопасности. И только убедившись, что Книга все еще внизу, я перевела Дыхание.

Что здесь делает К'врак, если Книга его не посылала? Его мысли были не словами, а скорее ощущением момента.

К'врак был... счастлив?

Он повернул ко мне голову и растянул губы в зубастой улыбке. Кончики его крыльев задели моего Охотника, и он испуганно заревел.

– Что ты делаешь?

«Что ты?..»

– А?

«Я лечу».

Я могла только удивленно смотреть на него. К'врак сделал ударение на слове «я».

«Раньше ты летал на мне, – с упреком выдохнул он. – А еще старый друг».

Я продолжала таращиться на него.

Потом прищурилась. Он явно пытался заставить меня думать, будто я Король Невидимых. Но я на такое не куплюсь.

– Улетай. – Я отмахнулась от него, как от мухи. – Кыш. Брысь отсюда.

Мда, я говорила «брысь» тому, кто был страшнее и окончательнее смерти.

Краем сознания я понимала, что Бэрронс кричит по рации.

К'врак отвернул морду и спокойно парил, почти не шевеля огромными крыльями. Он был в пять раз больше моего Охотника, размером с несколько домов, кожистые крылья, копыта и пылающие глаза были вместилищем безбрежной ледяной тьмы. Он летел в темном небе, замораживая воздух, гигантское тело исходило паром, как сухой лед.

– Брысь! – зарычала я.

– Мак, где эта долбаная Книга? – Голос Риодана был почти не слышен. Мы взлетели выше, чем собирались. – Где ты? Я тебя не вижу. В моем поле зрения пара Охотников, которые летят рядом, но не ты. Мать твою, до чего же огромная тварь!

Этого еще не хватало – чтобы кто‑то посмотрел вверх и увидел меня летящей бок о бок с любимой «ламборгини» Невидимого Короля. Я подкрутила громкость.

– Я здесь. В облаке. Держитесь. Через пару минут меня станет видно.

– Там нет облаков, Мак, – сказал Лор.

Кристиан гаркнул:

– Ложь, МакКайла! Вторая попытка. С кем ты там летишь?

– Где Книга? – осведомился В'лейн.

– Она... Вон она! Черт! В четырех кварталах к западу, ближе к докам. Я собираюсь спуститься ниже.

Я заставила Охотника нырнуть, К'врак последовал за нами.

– Мисс Лейн, какого черта рядом с вами делает Охотник, убивший Дэррока? – осведомился Бэрронс.

 

 

 

 

Мне не позволили спуститься.

Я не могла их в этом винить.

Дело было не в сатанинском обличье летуна – те, кто был на земле, так или иначе контактировали с тьмой. Но если бы Книга захватила К'врака, то всех нас... к'вракнуло бы.

Я не могла от него избавиться. Охотник, назвавший себя чем‑то более полным, чем смерть, не хотел от меня улетать. И в глубине души мне это нравилось.

Я летела над Дублином в компании Смерти.

Невероятный кайф для бармена из провинциальной Джорджии.

Мне пришлось наблюдать за фиаско с высоты. А это было фиаско.

Они загоняли Книгу, окружали, меняли расположение камней и наконец обездвижили «Синсар Дабх» на ступенях церкви, в которой меня изнасиловали. Возможно, Книга об этом знала и попыталась залезть мне в мозги.

Я все ждала, что она появится в моем сознании, но ничего не произошло. Ни разу. Ни слова. Впервые я была настолько близка к ней, а она не пыталась на меня повлиять. Видимо, друиды с камнями оказали сдерживающее действие.

Я наблюдала, как они перемещают камни – восток, запад, север и юг – все ближе и ближе, чтобы сформировать наконец квадрат размером десять на десять футов.

Между камнями протянулись линии синего света, образуя клетку.

Все попятились.

– Что теперь? – прошептала я, кружа над шпилем.

– Теперь она моя, – спокойно сказал Драстен.

Келтары начали читать заклинание, горец с серебряными глазами вышел вперед.

И вдруг у меня возникло видение: он, изломанный и мертвый, падает на ступени церкви. Книга превращается в Монстра, нависает над ними и хохочет. Убивая одного за другим.

– Нет! – закричала я.

– Что нет? – быстро отозвался Бэрронс.

– Драстен, стой!

Горец посмотрел вверх и замер.

Я разглядывала диспозицию. Что‑то было не так. «Синсар Дабх» лежала на ступенях, как безобидный томик. Никакого Монстра. Ни О'Банниона с вертящимися зубами, ни освежеванной Фионы.

– Когда она выбралась из машины? – спросила я.

Никто не ответил.

– Кто ее вел? Кто‑то видел, как Книга выбирается из машины?

– Риодан, Лор, говорите! – рявкнул Бэрронс.

– Не знаю, Бэрронс. Не видел. Я думал, что ты заметил.

– Как Книга оказалась на ступенях?

В'лейн зашипел.