МЕГА ВЫХОДИТ! 9 страница

Я могла лишь делать то, что следовало. Вытащить их обоих отсюда И чем быстрее, тем лучше. Особенно ее. Не потому, что она Королева, а потому, что легенда Кристиана отозвалась во мне пониманием того, что это правда. Видимые могли прожить здесь лишь недолгое время. А люди и того меньше. И я не была уверена в том, кем эта женщина являлась на самом деле.

Она опасно ослабела. Легкое тело почти не примяло постель. Серебристые волосы окутывали стан, который усох и напоминал тельце ребенка. Во сне она пыталась меня предупредить. Я слишком долго ждала. Я чуть не опоздала.

– Взгляни сюда! – воскликнула я, указывая пальцем на дальнюю сторону кровати. – Что там на стене? Кажется, эти символы встречались мне раньше.

Шестое чувство подсказало Кристиану обернуться через плечо. Я знаю, потому что сама обернулась.

Он опоздал.

Я уже подхватила женщину и шагнула в Зеркало. Она была странно нематериальной, словно физическая форма, удерживавшая ее энергию, тоже таяла, как и жизненная сила. Сможем ли мы ее спасти?

Я знала, о чем подумал Кристиан.

Что я предательница.

Что я пытаюсь закончить начатое и убить Королеву с помощью Зеркала, которое пропускало только фаворитку и Короля Зеркало, которое лишало жизни всех остальных, как людей, так и Фейри.

Он ошибался.

Я не пыталась убить Королеву. Я знала, что она не умрет. Я знала, что она сможет пройти сквозь Зеркало.

Потому что женщина, которую я несла на руках, не была Эобил, Королевой Фейри.

Она была фавориткой.

 

 

 

 

Поэтому я и кричала. Слишком долго я шла к осознанию того факта, что фавориткой была я.

И когда в гробу я увидела ее, знакомую мне по Белому Особняку, мне хватило секунды, чтобы понять: если фаворитка лежит в гробу, а я могу проходить сквозь Зеркало, у меня серьезные проблемы.

Крик был инстинктивным отрицанием, он поднялся из глубин моего тела, подкатился к горлу и вырвался наружу.

Если фавориткой была она, а я могла проходить сквозь Зеркало, то я могла быть только одной личностью... если этот термин тут применим.

– И уж точно не фавориткой, – пробормотала я, проталкиваясь сквозь мембрану, чтобы врезаться в стену.

Я ожидала сопротивления, как было в других Зеркалах, но это – первое из созданных – не попало под заклятие Крууса. В последний миг мне удалось повернуться, перехватить фаворитку и принять силу удара на свое плечо. Ни черта в этом мире не имело смысла.

– Мак, что ты делаешь?! – заревел Кристиан, бросаясь к Зеркалу.

– Не прикасайся! – крикнула я. – Тебя, оно убьет!

Я не хотела, чтобы он думал, будто сможет пройти. Зеркало убило Бэрронса. И, без сомнения, уничтожит Кристиана, а у него не было «увольнительной» от смерти. По крайней мере, я пока об этом не знала. Но в последнее время мне стало ясно, что я почти ничего ни о чем не знаю, так что, возможно, у Кристиана целая колода тузов. Может, у всех так, кроме меня. Но рассчитывать на это не стоило. Кристиан нужен мне живым. Больше, чем когда‑либо. Я должна остановить «Синсар Дабх», а для этого требовались пятеро. Теперь я поняла, почему Книга играет со мной.

Кристиан остановился в нескольких дюймах от Зеркала и уставился на меня.

– Почему она не погибла? Я отличу правду от лжи, – предупредил он.

Я взяла тело поудобнее, перебросила длинные волосы через плечо, чтобы они не волочились по полу и не путались под ногами. И посмотрела сквозь Зеркало на Кристиана.

– Потому что это фаворитка. Вот почему я кричала. Я узнала ее.

– Но я думал, что фаворитка – это ты... – Он явно был сбит с толку. – Однако ты прошла сквозь... Но это значит... Мак?

Я пожала плечами. Мне нечего было сказать.

– Откуда ты знаешь, что она фаворитка?

– Остатки их памяти бродят по этим коридорам. Сложно было в них не заблудиться. Но, думаю, тебе все же было проще, поскольку ты не принимал свои приключения так... близко к сердцу. Думаю, когда я уйду, ты ее еще увидишь. – Я все еще не смотрела на фаворитку. Ее состояние слишком пугало меня. Она была чересчур легкой, тонкой и очень, очень холодной. – Я вернусь, как только смогу.

Мы смотрели друг на друга.

– Я в это не верю, – сказал наконец Кристиан.

– А иначе просто быть не может. О моем рождении нет ни одной записи, Кристиан. Книга... охотится за мной. Я слышала, что так было всегда.

– Не верю.

– Придумай другое объяснение.

– Легенды могут ошибаться. Может, пройти сквозь Зеркало способны и другие. А может, это все блеф, чтобы никто не пробовал этого сделать.

Он шагнул вперед, и у меня оборвалось сердце.

– Нет, не надо! Кристиан, послушай меня. Я не могу сказать тебе, о ком идет речь, но ты услышишь правду в моем голосе. Я видела, как Зеркало убило... кое‑кого другого.

Он склонил голову набок, затем кивнул.

– Айе, девочка. Я слышу правду, но почему ты не можешь сказать, кто это был?

– Это не моя тайна.

– Однажды ты откроешь ее мне.

Я не ответила.

– И я все еще тебе не верю.

– Найди альтернативу. Любую альтернативу. Я буду рада.

– Может, ты... не знаю... может, ты их дочь, – предположил он.

– Родившаяся семьсот тысяч лет спустя? – Я уже думала об этом. Но мысль не только не отзывалась ничем в моей душе, но и... – Это не объясняет того, что я помню и чувствую, и того, что за мной охотится Книга.

Я знала, что не являюсь ребенком Короля Невидимых и его фаворитки. Слишком интимными были мои чувства. Слишком собственническими и сексуальными. Так чувствует любовник, а не ребенок.

Кристиан пожал плечами.

– Хорошо, я останусь здесь. Но поторопись.

– Пообещай, что не попытаешься пройти сквозь Зеркало, Кристиан.

– Обещаю, Мак. Но поспеши. Чем дольше я здесь нахожусь, тем больше... изменяюсь.

Я кивнула. И зашагала прочь с Королевой/фавориткой/женщиной, ради которой уничтожала миры. И я не могла не думать, где сейчас находятся остальные мои части.

 

 

 

 

Я смотрела в «Книги и сувениры» сквозь стеклянную панель двери и не знала, чему удивляться больше: тому, что в магазине снова был порядок и уют, или тому, что там, закинув ноги на стол, сидел Бэрронс. Он обложился стопками книг и пришпилил к стенам нарисованные вручную карты с пометками.

Сколько раз я сидела так же, сколько ночей провела на этом самом месте в такой же позе, роясь в книгах в поисках ответа, поглядывая в ночь за окнами и ожидая его прихода. И мне нравилось думать, что на этот раз Бэрронс ждет меня.

Я подалась ближе, всматриваясь.

Он поставил новую мебель. Сколько же меня не было?

Осталась моя стойка для журналов, моя конторка, старомодный кассовый аппарат, небольшой TV‑DVD‑плеер с плоским экраном, явно одной из последних моделей, и колонки для моего iPod‑а. А к ним был подключен новенький гладкий черный iPod Nano. Бэрронс не просто заново обставил магазин. С таким же успехом он мог положить перед дверью коврик с надписью «Добро пожаловать домой, Мак!».

Я вошла, и зазвенел колокольчик.

Бэрронс обернулся, вскочил, книги посыпались на пол.

В последний раз я видела его мертвым Я стояла в дверях, забыв, как дышать, и смотрела, как он поднимается одним грациозным движением. Он словно заполнил собой все четыре этажа, магазин вдруг стал казаться меньше. Секунду мы просто молчали.

Бэрронс был верен себе – мир рассыпался на части, а он продолжал одеваться, как акула бизнеса: сшитый на заказ костюм крахмальная рубашка, идеально подобранный галстук. На запястье блеснуло серебро, знакомый широкий браслет с древним кельтским рисунком. У Риодана был похожий.

Несмотря на все свои проблемы, я ощутила слабость в коленях. Я словно опять вернулась в подвал. Снова была привязана к кровати. А Бэрронс между моих ног, но не делает того, что я хочу. Сначала он работает ртом, потом трется о меня и едва входит, затем опять губы. Он не сводит с меня глаз.

«Кто я, Мак?» – спрашивает он.

«Ты мой мир», – мурлычу я. И боюсь, что даже теперь, когда я уже не при‑йа, Бэрронс управляет мной, как тогда, в кровати. Я таю, мурлычу, отдаю ему свое сердце. И нет оправданий, нет никакой вины. Если бы Бэрронс встал и ушел, не вернулся ко мне в постель, я бы так и не восстановилась. Я ждала бы такого же, как он, и никогда бы не нашла никого похожего на него. Я бы умерла в одиночестве, а самый великолепный секс остался бы в моей памяти.

«Так ты жива, – сказали его темные глаза. – Меня бесят догадки. Это нужно исправить».

«Например? Не всегда бывает по‑твоему, Бэрронс».

Внезапно его глаза заполнились тенями, и я перестала его понимать. Я видела в его взгляде нетерпение, злость, нечто древнее и безжалостное. Холодные глаза оценивали меня, словно взвешивали вероятности, – папа определил бы это как начало большого замысла. Он говорил. «Детка, как только ты начинаешь о нем‑то думать, ты на полпути к тому, чтобы сделать это». Что же собирался сделать Бэрронс?

Я вздрогнула.

– Где тебя черти носили? Прошло больше месяца. Еще раз выкинешь что‑нибудь подобное, не предупредив меня, и, когда ты вернешься, я прикую тебя к кровати.

Интересно, это была угроза или приглашение? Я представила, как лежу на спине, его темную голову между моих ног. Представила Мак 1.0, которая знала то, что я знаю сейчас: несколько месяцев Бэрронс будет делать с ней все, что мужчина может делать с женщиной. Как бы она поступила: сбежала с воплем или сорвала с себя одежду?

Бэрронс обошел диван с высокой спинкой и только сейчас заметил женщину, которую я держала на руках. Ее светлые волосы ниспадали на пол. Он очень удивился, что в случае с Бэрронсом означало чуть сузившиеся глаза и наклоненную голову.

– Ну и где ты умудрилась ее найти?

Я сунула ему свою хрупкую ношу. Хватит с меня прикосновений. Слишком сложные чувства она у меня вызывала.

– В тюрьме Невидимых. В ледяном гробу.

– В'лейн, сволочь! Я знал, что он предатель!

Я вздохнула. Значит, даже Иерихон считал ее Королевой. А он знал это наверняка. Он много времени провел при Дворе. Но мне было известно, что она фаворитка. Так кто же умер в спальне Короля тысячи лет назад? И умер ли? Фаворитка не убивала себя. Как она выбралась из Зеркал в стране Фейри и стала правящей Королевой? В'лейн солгал мне? Или все они пили из котла столько раз, что ни один Фейри не помнит истинной истории? Кто‑то мог подменить записи в архивах.

– И как ты вынесла ее? Зеркало должно было ее убить.

– Как оказалось, у Королевы иммунитет не только к «Синсар Дабх», но и к Зеркалу. – Я сама удивилась тому, как ловко солгала. Бэрронс обычно тут же чуял обман. – Она может к ним прикасаться. Похоже, Король и Королева не способны создать заклятие, которое не смогут разрушить.

Лучшая ложь всегда скреплена исключениями из правил, а правительница обоих Дворов была абсолютным исключением из правил для низших Фейри. Я не хотела открывать правду до того, как решу, что с собой делать. По глазам Бэрронса я поняла, что он понял логику моей лжи.

Но как я могу быть Королем Невидимых? Я не чувствовала себя Королем. Я чувствовала себя Мак с воспоминаниями, которые не могла объяснить. Ладно, не совсем. Было еще место в моей голове, где водились жуткие штуки вроде паразитических рун древнего происхождения, – но эту мысль я оборвала. Я не собиралась перечислять все, чего не могла объяснить. Слишком длинным вышел бы список.

Бэрронс положил женщину на диван, подоткнул одеяло, пододвинул диван к камину и включил огонь.

– Она замерзает. А я почти готов вернуть ее обратно, чтобы Холодное Место закончило свою работу.

– Она нам нужна.

– Возможно. – В его голосе не было уверенности. – Долбаные Фейри.

Я моргнула, и Бэрронс вдруг исчез с дивана, оказавшись нос к носу со мной. Я задышала чаще. Он впервые использовал при мне свою сверхъестественную скорость.

Бэрронс убрал прядь волос мне за ухо, провел пальцами по щеке, обвел контур моих губ и уронил руку.

Я облизала губы и посмотрела на него. Рядом с ним мое желание становилось просто невыносимым. Я хотела прижаться к нему. Пригнуть его голову и поцеловать. Хотела раздеться, опрокинуть его на спину, оседлать, услышать чувственный рык, когда он кончит.

– Как давно тебе известно, что ты была фавориткой Короля? – Голос Бэрронса был мягким, но слова слишком резкими. Я знала его губы, и сейчас они стали жесткими от напряжения. В нем кипела ярость, и он хотел ее выплеснуть. – Ты рванула сквозь Зеркало, словно не сомневалась, что пройдешь через него.

Мой смех звучал почти истерически. Ох, если бы на этом мои проблемы закончились!

Я была одержима той, что лежит на диване?

Или я была мужчиной‑Королем, влюбившимся в Иерихона?

Я всегда считала, что у меня нет предрассудков по поводу сексуальной ориентации (любовь – это любовь, а тело подчиняется велению сердца), но мне тяжело дался бы любой из двух вариантов. Мне не подходили оба. Ведь когда все правильно, сексуальность становится второй кожей, а мне определенно нравились мужчины. А еще было «Вот черт, это на мне лежит ответственность за все, что случилось!». И больше нельзя было винить Короля Невидимых за неправильные решения и разрушение моего мира. Получалось, что это я все испортила? Если так, то груз моей вины просто невыносим.

Я убрала пряди с лица. Если я продолжу об этом думать, с волосами придется расстаться.

«Я не фаворитка, Иерихон. Боюсь, что я часть Короля Невидимых в человеческом теле».

– Недолго, – солгала я. – Вещи в Белом Особняке были мне знакомы, и я видела сны, которые могла видеть только фаворитка. Я знала, как это проверить.

– Идиотка чертова! Если бы ты ошиблась, Зеркало убило бы тебя!

– Но я не ошиблась.

– Это было глупо и нелогично!

Я пожала плечами. Судя по всему, все оказалось гораздо хуже, чем я предполагала.

– Никогда больше не совершай таких идиотских поступков, – сказал Бэрронс, поигрывая желваками.

Но если я на самом деле была Королем Невидимых – самым могущественным Фейри, – то сейчас превратилась в человека. И это значило, что я не только зла, одержима и разрушительна, я еще и непростительно глупа.

Бэрронс начал ходить вокруг меня, рассматривая, словно экзотического зверя в зоопарке.

– И ты думала, что я Король. Вот почему ты попыталась протащить меня за собой. Тебе нравится меня убивать? Как ты там сказала? – Он передразнил меня фальцетом: – «Я заведу тебя в ловушку, и тебе придется ждать смерти, чтобы выбраться из нее».

Я молчала. Я больше не видела смысла оправдываться.

– Представляю, как это возбудило ваши романтические поползновения.

– «Поползновения»?

– Вы считали, что мы влюбленные, которых свела сама судьба, мисс Лейн? Не могли обойтись без оправданий?

Бэрронс произнес это со знакомой волчьей ухмылкой, и я подумала: «Да, судьба свела меня с обоюдоострым мечом». Потому что таким он и был. Острым, режущим, опасным со всех сторон. И да, я действительно считала, что нас свела судьба. Но не собиралась ему об этом говорить.

Я тоже обошла Бэрронса по кругу и встретилась с враждебным взглядом его темных глаз.

– Я думала, мы разобрались с этим в особняке, Иерихон. Я Мак.

– Ты Мак, когда я с тобой сплю. В остальное время – мисс Лейн. Привыкай.

– Устанавливаешь границы, Бэрронс?

– Вот именно. Где Король, мисс Лейн?

– Ты что, думаешь, он передо мной отчитывается? Говорит: «Дорогая, я буду дома в семь часов, к ужину»? Откуда я знаю?

И это была почти правда. Даже Кристиан с трудом учуял ложь в моих словах. Я же не знала, где мои остальные части.

Фаворитка издала тихий звук, и мы повернулись к ней.

Бэрронс прищурился.

– Нужно убрать ее отсюда. Не хочу, чтобы через мой барьер ломились все Фейри. Думаю, нам придется ее защищать.

Было видно, как он недоволен. Если бы ему предложили выбирать между клизмой с толчеными лезвиями и защитой Фейри – любого другого Фейри, кроме всемогущей Королевы, – Бэрронс наверняка предпочел бы смерть от внутреннего кровотечения.

Но сейчас в «КСБ» была Фейри, которой он не хотел жертвовать – пока.

Я тоже была за то, чтобы убрать ее отсюда, причем чем дальше от меня, тем лучше. Я боялась, что Бэрронс захочет оставить ее в магазине, и готова была спорить и доказывать, что при всей силе его барьеров мы оба постоянно уходим отсюда и не можем гарантировать ее безопасность.

– Что ты задумал? – спросила я.

 

Листок «Дэни дейли» трепетал на фонарном столбе от холодного ночного ветра. Я сорвала его, проверила дату ППС и быстро подсчитала в уме. Если лист был наклеен сегодня – а, судя по его состоянию, это не так, – выходило 23 марта. Или неделей позже.

Я прочитала текст и слабо улыбнулась. Пока меня не было, Дэни взяла быка за рога. Она ничего не боялась.

 

 

«Дэни дейли»