ЧАСТЬ III 1 страница

 

Между желанием

И порывом,

Между возможностью

И существованием,

Между сущностью

И исходом

Падает Тень.

Т.С. Элиот

 

Que sera, sera,

Что будет, то будет,

Будущего нам не увидеть.

Джей Ливингстон и Рэй Эванс

 

«Я не зло.

Тогда почему ты уничтожаешь?

Уточни.

Ты делаешь ужасные вещи.

Разъясни.

Убиваешь.

Те, кто убит, становятся чем‑то иным.

Да, мертвецами! Уничтоженными!

Дай определение уничтожению.

Разрушение, повреждение, гибель, смерть.

Дай определение созиданию.

Рост чего‑то из ничего, превращение сырого материала в нечто новое.

Нет такого понятия, как ничто. Все есть нечто. Откуда берется твой «сырой материал»? Разве он не то, что ты своей волей превращаешь в нечто иное?

Глина – это просто аморфная масса грунта, из которого художник делает прекрасную вазу.

Аморфная. Прекрасно. Мнение. Субъективное. Глина была чем‑то. Возможно, вас она не впечатлила, как меня не впечатлили люди, но вы не можете отрицать наличие у неё сути. Вы били её, растягивали, сминали, плавили, сушили и заставляли ее стать чем‑то иным. Вы приложили к ней свою волю. И это называется созиданием?

Я беру существо и заставляю его молекулы перегруппироваться. Это ли не созидание? Оно было одним, стало другим. Оно ело, было съедено. Я ли не создаю субстанцию для нового, изменив его состояние? Может ли созидание быть без разрушения? Деревни умирают. Растут города. Люди умирают. Жизнь рвется из земли на их могилах. Разве не каждый акт разрушения с течением становиться созиданием?»

Разговор с «Синсар Дабх»

 

 

 

– С днем рождения! – воскликнула я, открывая дверь «КСБ».

Дэни шагнула внутрь, и я надела ей на голову бумажный колпак, щелкнула резиночкой по подбородку и вручила дуделку.

– Да ты смеешься, Мак. Это же было несколько месяцев назад. – Она смутилась, но я заметила искорки в ее глазах. – В'лейн сказал, что ты хотела меня видеть. Класс, чувиха: Принц Фейри приходит к «Мега»! А что случилось? Я давно тебя не видела.

Я провела ее вглубь магазина, где танцевал огонь, играла музыка, а на столе были разложены подарки. Дэни широко открыла глаза.

– Это все мне? У меня никогда не было вечеринки.

– У нас есть картофельные чипсы, пицца, торт, печенье, и конфеты, и любые сладости с тройным шоколадным кремом, шоколадным муссом и шоколадной крошкой. Мы устроимся на диване, откроем подарки, будем объедаться и смотреть фильмы.

– Как вы с Алиной?

– Именно так. – Я обняла ее за плечи. – Но сначала главное. Сядь пока.

Я торопливо вернулась к входу, вынула торт из холодильника, воткнула в него четырнадцать свечей и зажгла их.

Я гордилась своим тортом. На украшение ушло много времени, но оно того стоило.

– Загадай желание и задуй все свечки. – Я поставила торт на столик перед Дэни.

Она уставилась на него со странным выражением, и я успела подумать: «Только не бросай его в потолок». У меня ушел весь день на попытки что‑то испечь, и лишь этот торт удался.

Дэни посмотрела на меня, зажмурилась, сморщилась от напряжения.

– Эй, не лопни, милая. Это же просто желание, – поддразнила я.

Но Дэни загадывала желание так же, как делала все в своей жизни: на сто пятьдесят процентов. Она надолго замерла, и я начала подозревать, что в глубине души она советуется с внутренним адвокатом, пытаясь прибегнуть к уловкам и обойти последствия.

А потом Дэни открыла глаза, нахально улыбнулась и чуть не сдула с торта весь крем.

– Мое желание теперь сбудется, правда?

Я задула все свечи.

– У тебя никогда раньше не было торта, Дэни?

Она вскинула голову.

– Отныне у Дэни «Мега» О'Мелли каждый год будет как минимум один торт, – торжественно произнесла я.

Она просияла, разрезала торт и положила два огромных куска на тарелки. Я добавила печенья и конфет.

– Чувиха, – сказала Дэни со счастливым видом, облизывая нож. – Что посмотрим сначала?

 

Со дня приезда в Дублин у меня практически не было возможности сесть, расслабиться и забыться.

Сегодня мне это удалось. И это было чудесно. Я украла этот вечер у мира, чтобы снова побыть просто Мак. Я ела вкусную еду, наслаждалась приятной компанией. Я притворялась, что мне нет ни до чего дела. Одно я усвоила прочно: чем тяжелей становится жизнь, тем мягче нужно быть с собой и всегда давать себе передышку, когда есть такая возможность, иначе в решающий момент у тебя не будет сил.

Мы смотрели черную комедию и хохотали до упаду, а я красила обкусанные ногти Дэни черным лаком.

– Что это? – спросила я, заметив браслет.

Она покраснела.

– Да ничего. Это мне Танцор подарил.

– Какой Танцор? У тебя есть парень?

Дэни сморщила нос.

– Да это не то.

– А что «то»?

– Танцор классный, но он не... он... просто друг.

Ага, как же. «Мега» краснеет. Танцор явно больше, чем друг.

– Как ты с ним познакомилась?

Она заерзала.

– Мы смотрим кино или бабские темы разводим?

Я отмотала фильм назад и поставила на паузу.

– Не бабские, а сестринские. Колись, Дэни. Кто такой Танцор?

– Ты же мне никогда о своей интимной жизни не рассказываешь, – резонно заметила она. – А с Алиной наверняка все время болтала о сексе.

Я напряженно выпрямилась.

– Ты уже живешь половой жизнью?

– Не, блин. Я еще не готова. Это я так, к слову. Если хочешь говорить как сестра, не надо мне читать морали.

Я вздохнула. Дэни слишком быстро повзрослела. И я хотела, чтобы важная часть ее жизни разворачивалась медленно, идеально, с розами и романтикой. А не в горячке момента, когда консоль «камаро» вжимается в спину, а незнакомый парень наваливается сверху. Я желала ей испытать чувства, которые запомнятся навечно.

– Помнишь мои слова о том, что нам нужно поговорить?

– Ну вот, начинается, – пробормотала Дэни. – Так, чувиха, слушай: они скрывают от нас кое‑что важное о пророчестве. Умалчивают.

Она застала меня врасплох, причем намеренно.

– И ты только сейчас сообщаешь мне об этом?

Дэни выпятила нижнюю губу.

– Пришло время. Это ты хотела болтать о глупостях, а я тут пытаюсь быть профессионалом. Я сама недавно об этом узнала. Я же давно ушла из аббатства и редко там бываю.

А я‑то считала, что она вернулась! Когда же я отвыкну строить предположения?

– И где ты остановилась? У Джайна в Дублинском замке?

Дэни скрестила руки на груди и просияла.

– Я хожу к ним убивать фейских козлов, но у меня свои норы. Я зову их «Каса‑Мега».

Дэни живет одна? И у нее есть парень?

– Тебе же недавно исполнилось четырнадцать.

Я была в ужасе. Ладно еще парень – ну, в зависимости от того, какой он, сколько ему лет и подходит ли он ей, – но ее жизнь нужно менять, и как можно быстрее.

– Я знаю. Долго мы с тобой собирались, да? – Дэни опять дерзко улыбнулась. – У меня есть несколько мест в зависимости от настроения. Я туда натаскала все, что мне надо. Даже мотоцикл! – Она помахала руками. – Пятипальцевая скидка, хватай и беги. Я создана для этого мира.

Кто будет о ней заботиться, если она подхватит грипп? Кто расскажет ей о контрацептивах и ЗППП? Кто будет бинтовать ее порезы и следить за тем, чтобы она правильно питалась?

– Итак, о пророчестве, Мак. Там есть здоровый шмат, о котором нам не говорили.

Я отложила материнские чувства на потом.

– Где ты это услышала?

– Мне сказала Джо.

– Я думала, что она верна Ровене.

– У Джо, по‑моему, свои дела на стороне. Она член Хевена, но ей там не нравится. Она говорила, что Ро не позволяет им откровенно говорить с тобой или со мной. Считает, что я все тебе передам.

– Давай колись, – поторопила я.

– У пророчества уйма других частей, там больше деталей о людях и событиях. И в нем говорится о том, что та, кто умрет молодой, предаст человеческую расу и свяжется с теми, кто создал Монстра.

Я поерзала на диване. Тысячу лет назад Алины не было на свете. Как можно было предсказать ее связь с Дэрроком?

– А та, что будет искать смерти, – это ты, Мак, – станет охотиться за Книгой. Она не человек. А у двоих из Древней Расы нет шанса исправить наши дела, потому что они не захотят этого сделать.

Я не могла произнести ни слова.

– Там говорится, что у первого пророчества примерно двадцать процентов достоверности, а если оно не сработает, вероятность второго увеличится процента на два.

– Кто составляет пророчества с такими мизерными шансами? – рассерженно произнесла я.

Дэни засмеялась.

– Чувиха, ты повторяешь мои слова!

– Почему они ничего мне не сказали? Они вели себя так, словно моя роль вообще незначительна. – И мне это нравилось. Меньше проблем.

Дэни пожала плечами.

– Ро никогда не говорила нам, что мы можем быть Невидимыми. Она сказала, что, если бы ты об этом узнала, это было бы равносильно приговору. А я считаю, что мы должны об этом знать. Взглянуть на себя в зеркало и либо не отводить глаз, либо вообще не смотреть.

– Что дальше? Там говорилось о чем‑то еще?

– Вроде бы есть другое... пророчество. Оно гласит: если двое существ древней крови будут убиты, все пойдет иначе и шансы на успех будут выше. Чем раньше они умрут, тем лучше.

По моей коже пробежал озноб. Это было грубо, но по делу. Кто бы не зашел так далеко ради того, чтобы увеличить шансы на выживание человечества? Странно, что нас с Алиной не убили сразу же после рождения.

– Я думаю, именно поэтому вас с Алиной отдали на усыновление. Кто‑то не хотел, чтобы вас убили, и потому отослал подальше.

Конечно. И запретил возвращаться. Но Алина хотела учиться в Дублине, а папа ни в чем не мог ей отказать.

Одно решение, простой выбор, и мир начал рассыпаться на части.

– Что еще?

– Джо сказала, что они говорили с Наной за спиной у Ро. Старушка была в аббатстве в ту ночь, когда Книга сбежала, и многое видела. Ши‑видящих разрывали на части. От некоторых из них почти ничего не осталось. Других вообще не нашли.

– Нана была в аббатстве, когда Книга вырвалась на свободу?

Она ни слова не сказала об этом в ту ночь, когда мы с Кэт были в ее коттедже у моря. Нана только назвала меня Алиной, рассказала, что ее внучка, Кайли, была лучшей подругой Ислы и членом Хевена и что она чувствовала тьму под землей.

Дэни покачала головой.

– Это потом выплыло наружу. Якобы ей сказали кости, что бессмертная душа ее дочери может пострадать.

– То есть внучки, Кайли.

– Нет, дочери, – хихикнула Дэни. – Ро.

У меня отвисла челюсть.

– Ровена – дочь Наны?

Я поперхнулась. Ровена была матерью Кайли? Что еще скрыла от меня Нана О'Рейли?

– Старушка ее не любит, да это и понятно. Кэт и Джо обыскали коттедж Наны, пока та спала, и нашли детские фотографии. Нана считает, что Ро причастна к побегу Книги. Кайли вроде бы говорила ей, что создала свой маленький Хевен, о котором Ро не знает, и его глава живет не в аббатстве. Называла имя – Тесси, Телли... типа того. Это было сделано на тот случай, если с Хевеном в аббатстве что‑то случится.

У меня голова шла кругом. Это невероятно. Если бы я не решила отпраздновать день рождения Дэни, я бы этого просто не узнала. И снова эта загадочная Телли, о которой упоминали папа и Бэрронс! Она была главой тайного совета. Она помогла моей маме сбежать. Нужно ее найти. «Вы уже нашли Телли? – вспомнила я слова Бэрронса. – Подключите больше людей». Он опять меня опережал. Он за ней охотился. Но почему? Откуда он узнал о Телли, что именно узнал и почему не сказал мне об этом?

– И?..

– Твоя м... Ну, ты у нас вроде не человек, так что она тебе не мама... Исла выбралась живой. Нана видела ее в ту ночь. И ты ни за что не угадаешь, с кем!

Я не доверяла своему голосу. С Ровеной. Старая мерзавка наверняка убила ее. Была Исла моей матерью или нет, но я чувствовала с ней странную связь, желание защитить ее.

– Нет, ну попробуй угадать? – Дэни дрожала от радости.

– С Ровеной, – сухо сказала я.

– Вторая попытка. У тебя реально крыша поедет. Нана не узнала бы его, если бы не видела тебя с ним. Ну, она не называет его «он», она говорит «это».

Я уставилась на нее.

– С кем?

– Нана видела, как Исла садится в машину с тем, кого она называет Проклятым. Чувиха, прикинь, двадцать с лишним лет назад единственного выжившего члена Хевена увез Бэрронс.

 

После всего сказанного я просто не могла успокоиться, свернуться клубочком на диване и смотреть кино, как собиралась.

К тому же во мне было столько сахара, что я уже начинала вибрировать.

Сбросив «бомбу» о Бэрронсе, Дэни снова запустила фильм и опять принялась за еду, Этот ребенок был непробиваем.

А я сидела, уставившись на экран, и ничего не видела.

Почему Бэрронс не сказал, что был в ту ночь в аббатстве? Почему он скрыл, что знал Ислу О'Коннор, мать моей сестры? Я еще могла отказаться от матери, которую никогда не знала, но сестра оставалась сестрой. Родная или нет, Алина мне сестра. И точка. Конец.

Я вспомнила, как спускалась по лестнице и слышала его разговор. Бэрронс тогда сказал: «После того, что я узнал о ней в ту ночь». Он говорил о той ночи в коттедже? Его, как и меня, удивило, что Нана считала женщину, покинувшую аббатство, моей матерью?

И он отвез ее к Телли, которая спасла нас с Алиной, найдя усыновителей в Америке? Если Исла ушла из аббатства живой, то почему, как и где она погибла? Она добралась до Телли, чтобы сказать ей, как поступить с детьми в случае ее смерти? Какую роль сыграл в этой истории Бэрронс? Он убил Ислу?

Я ерзала на диване. Бэрронс видел торт и знал, что я собираюсь праздновать день рождения Дэни. Он ненавидел дни рождения. И сегодня явно не покажется.

Я отковырнула кусочек шоколадной глазури. Огляделась. Посмотрела на рисунок на потолке. Потеребила кашемировое покрывало. Собрала крошки с дивана и положила их в ряд на тарелке.

Ровена была дочерью Наны. Исла и Кайли практически выросли вместе. Исла была главой Хевена. Они считали, что нужно создать другой Хевен за спиной Ровены. Кто‑то еще жил за стенами аббатства. Исла руководила формальным советом, загадочная Телли – тайным. Все эти годы мою маму – Ислу – считали виновной в исчезновении Книги, но теперь похоже, что за всем стояла Ровена.

Она обвиняла всех: сначала Ислу, затем Алину, а после меня.

«А у двоих из Древней Расы нет шанса исправить наши дела, потому что они не захотят этого сделать».

Я вздохнула. Проведав маму с папой в Ашфорде и узнав, что я могу погубить мир, я почувствовала себя обреченной. Затем Кэт и Джо показали мне пророчество – подправленную версию – и я испытала облегчение.

Чтобы снова вернуться к обреченности. Мне нелегко было смириться с мыслью о том, что чем раньше нас с сестрой убьют, тем лучше будет человечеству.

Если бы Алина выжила, выбрала бы она Дэррока? Я поддалась отчаянию и хотела разрушить и переделать мир, чтобы вернуть Бэрронса. Мы обе фатально испорчены? Нас изгнали ради мира? Поэтому глазастик дал мне карту «Мир»? Предупредил, что я могу уничтожить его, если не буду осторожна? Что мне нужно посмотреть на мир, увидеть его? Кто он вообще такой?

Попав в Дублин и начав выяснять о себе новые вещи, я чувствовала себя главным героем эпического повествования.

Теперь же я надеялась, что не слишком облажаюсь. Большие проблемы требовали серьезных решений. А как я могла доверять себе, если даже не знала, кто я?

Я скрестила ноги. Затем опустила их на пол, пробежала пальцами по волосам.

– Чувиха, ты смотришь фильм или гимнастикой на диване занимаешься? – обиделась Дэни.

Я взглянула ей в глаза.

– Хочешь пойти убить пару тварей?

Она просияла. У нее были шоколадные усы.

– Блин, я думала, ты никогда этого не предложишь!

 

Каждый раз, когда мы с Дэни дрались спиной к спине, был золотым воспоминанием, которое я любовно закрепляла в альбоме памяти.

Я не могла не думать о том, как бы все сложилось, если бы Алина доверяла мне и мы стали бороться вместе. Уверенность в том, что моя спина надежно прикрыта, что мы – команда и не бросим друг друга, прорвемся сквозь любой вражеский лагерь, бесценна. Знать, что в какие бы проблемы ты не вляпался, за тобой придут и тебе всегда помогут, – это любовь. Возможно, мы с Алиной были слабыми, потому что нас разделял океан. Если бы она выжила, мы бы сейчас были вместе.

Я могу никогда не узнать, кто я, но выбрать себе семью я могу, и Дэни, бесспорно, относится к членам моей семьи. Джек и Рейни полюбят ее, как только увидят.

Мы летели по скользким от дождя улицам и убивали Невидимых. Мстили. С каждым ударом я все больше убеждалась в том, что я не Король. Будь я им, я бы испытывала хоть что‑то: угрызения совести, вину. Король не хотел лишиться своих сумрачных детей. Я не чувствовала гордости создателя, не чувствовала любви. Я не чувствовала ничего, кроме удовлетворения от того, что уничтожаю бессмертных паразитов и спасаю людей.

Мы встретили Джайна и хранителей, помогли им справиться с теми, кто мог телепортироваться. Мы видели, как охотятся Лор и Фейд. Мне показалось, что я заметила на крыше Келтара – в темноте мелькнули татуированные мускулы.

Ближе к рассвету мы подобрались к «Честерсу», и я решила, что на сегодня, пожалуй, хватит. Я наконец устала так, что мне захотелось спать, и понимала, что должна быть в форме для поимки «Синсар Дабх».

Сегодня все наконец закончится. Мы навсегда запечатаем Книгу, а потом я соберу свою жизнь по частям и восстановлю ее. Я продолжу поиски убийцы Алины, выясню, кто я, но главное – мне снова станет легче дышать. Я получу время для самой себя, для жизни... для любви.

– Давай вернемся в магазин, Дэни.

Ответом мне был странный звук.

Я обернулась и захлебнулась воздухом. Я не думала. Я просто рванулась вперед и ударила ладонями, заморозив эту мерзость.

Серая Женщина застыла, но я опоздала.

И могла только с ужасом смотреть. Пока я предавалась размышлениям, гнилая пожирательница красоты телепортировалась к нам, схватила Дэни и начала ее поедать. Это происходило за моей спиной, а я даже не заметила этого!

И могла подумать лишь: «Но она же так не делает, она предпочитает мужчин!»

Дэни хотела стряхнуть ее и не могла.

– Чувиха, насколько все плохо?

Я взглянула на нее и ахнула. Такого не может быть. Я не могла потерять Дэни. Что‑то дикое и темное рвалось из меня.

– Ой, блин, да убери ее от меня!

Я попыталась это сделать, но не смогла. Руки Серой Женщины присосались к Дэни, слились с жертвой до тех пор, пока она сама не решит отпустить добычу. Я била чудовище ладонями снова и снова, не давая ожить, использовала эффект Нуля, тянула время, пытаясь прочистить мозг и понять, что же делать. И то и дело косилась на Дэни. То, что осталось от ее волос, больше не было огненным. Видны были залысины и язвы. Глаза на бескровном лице запали. Она вся была покрыта язвами и потеряла почти половину веса.

– Я должна была догадаться, – жалобно сказала Дэни. – Эта тварь все время тут шастает. Она любит «Честере». Я за ней охотилась. И она это знала. Ой! – Дэни прикоснулась ко рту.

Ее губы потрескались, из ран текло. И зубы, казалось, вот‑вот выпадут.

Слезы жгли мне глаза. Я ударила Серую Женщину ладонями и закричала:

– Отпусти ее, отпусти!

– Поздно, Мак. Ведь поздно?

Я вижу это по твоим глазам.

– Никогда не поздно. – Я вытащила копье и прижала его к горлу Серой. – Делай, что я скажу, Дэни. Не двигайся. Просто доверься мне. Я позволю ей оттаять.

– Она меня прикончит!

– Нет. Верь мне. Держись.

Я зажмурилась и открыла свой разум. И оказалась на черном берегу у темных вод. Глубоко внизу что‑то бурлило, приветствовало меня, радовалось мне. «Я скучало по тебе. Возьми вот эти, тебе их хватит. Но возвращайся скорее, здесь есть еще». Я это знала. Я чувствовала. Озеро было как потайной ящик, хранивший то, с чем я боялась встретиться. Нужно было разбить цепи, поднять крышку. Руны, которые я брала, сочились из щелей. Но однажды мне придется вернуться в это место силы и заглянуть вглубь. Я зачерпнула алые руны из черной воды. Открыла глаза и прижала одну ладонь к щеке Серой Женщины, а вторую – к ее гнилой груди.

Я ждала.

Оттаяв, Серая тут же попыталась сбежать, но черное озеро сдержало обещание, а руны помешали телепортации. И я поняла, что они действительно были фрагментом Песни Творения, как говорил Бэрронс, и частью тюремных стен. Чем больше сил прилагал Фейри, чтобы выбраться, тем сильнее становилось сопротивление.

Серая Женщина оторвалась от Дэни, пытаясь сорвать руны с кожи, и завопила. Похоже, они жгли. Хорошо.

Дэни осела на землю, тонкая, белая, как лист бумаги, жутко истощенная.

Я ударила Серую. Сильно. И продолжала бить ее.

– Исправь то, что сделала!

Тварь перекатилась и зашипела.

Я подняла кулак, истекающий кровью и рунами, и бросила в нее третью порцию.

Серая Женщина завопила и сжалась.

– Я сказала, исправь!

– Это невозможно.

– Не верю. Ты высосала из Дэни жизнь. И можешь вернуть ее. А если не можешь, я запру тебя в твоей гнилой шкуре для вечной пытки. Думаешь, ты сейчас голодна? Ты понятия не имеешь, что такое голод. Я заставлю тебя почувствовать боль. Я запру тебя в ящик, и моей миссией будет...

Зарычав от ярости и боли, Серая Женщина снова перекатилась и прижала ладони к лицу Дэни.

– Свободный выход. – С ее губ слетали капли крови.

– Что?

– Ты не убьешь меня, если я это сделаю. Мы с тобой – как там говорится? – ослабим напряженность. Станем союзниками. Ты будешь мне должна.

– Я подарю тебе жизнь. Этого достаточно.

– Я могу убить ее.

– Да хватит трендеть! – закричала Дэни. – Прикончи эту мерзость. Ты ничего ей не должна, Мак.

Но что‑то меня беспокоило.

– Ты не убиваешь женщин. Почему ты пришла за Дэни?

– Ты убила моего самца! – зарычала Серая Женщина.

– Серого Человека?

– Он был единственным представителем нашей касты мужского пола. Теперь я причиню тебе боль. Убери это от меня!

– Верни Дэни то, что ты забрала. Сделай так, чтобы она выглядела, как раньше, и я уберу руны. Иначе я тебя в них запеленаю.

Серая Женщина извивалась на брусчатке.

– На счет три. Раз, два...

Она подняла тонкую, покрытую язвами, сочащуюся гноем ладонь.

– Поклянись, что дашь мне свободу, иначе она умрет. – Чудовище горько засмеялось. – Мы с ним разделились, вырвавшись из тюрьмы. Собирались охотиться и убивать вместе. Кто знает? В этом мире мы могли бы даже завести детей. Я больше не видела его живым. Выбирай. Я устала от тебя.

– Пошли ее! – вскипела Дэни.

– Мне нужна не только ее жизнь. Ты не причинишь вреда никому из моих. Я не стану объяснять тебе, кто из них мой. Просто если тебе покажется, что я знаю человека, на котором ты пытаешься кормиться, отвали, иначе нашему договору конец. Понятно?

– Ни ты, ни те, кого ты считаешь своими, не будут за мной охотиться. Понятно?

– Ты уберешь все следы своего влияния.

– Однажды ты окажешь мне услугу.

– Согласна.

– Нет, Мак! – закричала Дэни.

Я прижала ладонь к ладони Серой Женщины. Почувствовала ее жалящий рот, скрепивший клятву кровью.

– Исправляй, – сказала я. – Быстро.

 

– Поверить, на фиг, не могу, что ты это сделала, – в десятый раз пробормотала Дэни.

Ее щеки порозовели, глаза сияли, рыжие кудряшки были пышнее, чем обычно. Она даже казалась здоровее, словно под кожу добавили пару слоев коллагена.

– Кажется, Серая Женщина вернула больше, чем взяла, Дэни, – поддразнила я.

И я не отрицала такой вероятности. Кожа Дэни казалась почти прозрачной, глубина зеленых глаз завораживала. Рубиновые губы капризно изгибались.

– У меня, кажется, сиськи выросли, – хмыкнула она. И тут же всхлипнула. – Но ты должна была позволить ей убить меня, и ты это знаешь.

– Никогда, – сказала я.

– А ты заключила сделку с этой жуткой тварью.

– И заключила бы снова, не задумываясь. Но с этим разберемся, когда придет время. Ты жива, это главное.

Дэни постоянно сдерживается. Очень редко она позволяет эмоциям отразиться на лице. Зато у нее огромный арсенал ухмылок и ужимок, она освоила все нюансы дерзости и нахальства, а Убийственный Взгляд натренировала, наверное, к пяти годам.

И вот теперь ее лицо было беззащитным, открытым. В глазах сияло детское обожание.

– Это мой лучший день рождения! Никто никогда для меня такого не делал, – сказала она. – Даже мама...

Дэни осеклась и поджала губы.

– Две «Мега»‑горошины, – сказала я, ероша ее кудряшки. Мы как раз входили в аллею за магазином. – Я тебя люблю, ребенок.

Она вздрогнула, но тут же скрыла изумление за самоуверенной улыбкой.

– Чувиха, я прощаю тебе это слово. Слушай, а я правда стала красивее? Не то чтобы это важно для меня, просто интересно, как это: стать еще лучше, чем раньше. Танцор получит хороший...

– Принесссла нам вкусссный напиток, быссстрая? Прошшшлый был сссладким.

Я обернулась, выхватив копье. Они либо переместились, либо прятались в тени без движения, но, испытав облегчение, мы опять забыли об осторожности.

Пара Невидимых из касты, которая мне раньше не встречалась, стояла у мусорного бака возле черного хода в «КСБ». Одинаковые, с четырьмя руками и четырьмя тонкими ногами. По три головы у каждого. Десятки ртов на жутких плоских лицах скалились тонкими иглами зубов. По краям торчали более длинные и тонкие зубы, и я откуда‑то знала, что эти зубы они используют как соломинки.

В теле моей сестры не обнаружили костного мозга, эндокринные железы были высосаны, глаза запали, в позвоночнике не осталось жидкости. Коронер был совершенно сбит с толку.

А я нет. Больше нет.

Я знала, какая каста убила Алину. Кто впивался в ее плоть и медленно, аккуратно высасывал жидкость, наслаждаясь ею, как деликатесом.

Их слова дошли до меня с опозданием.

«Принесла нам вкусный напиток, быстрая? Прошлый был сладким».

Я застыла от ужаса. Нет, это же не могло означать... Дэни была быстрой. Что... Почему... Мой мозг отказывался это воспринимать.

Они с надеждой смотрели мне за спину.

– Она нашшша тожшше? – Шесть ртов говорили, как один. – Ты должшшна отнять у нее копье для нассс. Сссделать беспомощшшной, как ту, другую блондинку. И ссснова оссставить с нами на улитссе.

Дэни. Я открыла рот. Но не смогла издать ни звука.

Я услышала ее задушенный всхлип.

– Не уходи, быссстрая! – закричали шесть ртов. – Вернисссь, покорми нассс ссснова! Мы так хотим ессссть!

Я обернулась и уставилась на Дэни.

Ее лицо побелело, глаза казались огромными. Она пятилась от меня.

Если бы она вытащила меч, все было бы просто.

Но она этого не сделала.

– Вытащи меч.

Она помотала головой и снова попятилась.

– Вытаскивай свой гребаный меч!

Дэни прикусила губу и опять помотала головой.

– Не буду. Я быстрее. Я не буду тебя убивать.

– Ты убила мою сестру. Почему же не хочешь убить меня?

Черное озеро в моей голове закипело.

– Это не так.

– Ты привела ее к ним.

Дэни скривилась от злости.

– Ты обо мне ни хрена не знаешь, дура ты идиотская! Ты ничего не знаешь!

Я услышала сзади шелест, влажные кожистые звуки, и обернулась. Уроды, убившие мою сестру, пытались воспользоваться моментом и сбежать.

Ни за что. Вот ради чего я жила. Ради этого мига. Ради мести. Сначала они, потом Дэни.

Я прыгнула им навстречу, выкрикивая имя своей сестры.

Я колола, резала, рвала.

Начала копьем и закончила голыми руками.

Я обрушилась на них, как животная форма Бэрронса. Моя сестра умерла на аллее от зубов этих монстров, и теперь я знала, что это не была быстрая смерть. Мне казалось, что я вижу Алину с побелевшими от боли губами. Она знала, что умирает, и выцарапывала подсказку на камнях. Надеялась, что я приду, и боялась этого. Верила, что я справлюсь с тем, с чем не смогла она. Господи, как мне ее не хватало! Меня поглотила ненависть. Я наслаждалась местью, упивалась ею, сама становилась местью.

Когда я закончила, от Невидимых остались клочки размером меньше моего кулака.

Я дрожала, пытаясь отдышаться. Меня покрывали клочья мяса и серая субстанция из их черепов.

«Покорми нассс ссснова!» – требовали они.

Я согнулась пополам. Меня вырвало. Рвота перешла в сухие позывы, которые все длились, а у меня уже звенело в ушах и жгло глаза.

Мне не нужно было оборачиваться. Я знала, что Дэни ушла.

Я наконец получила то, за чем приехала в Дублин.

Теперь я знала, кто убил мою сестру.

Девочка, которую я начала считать сестрой.

Я сжалась в клубок на подъездной аллее и заплакала.