НИЧЕГО. ЭТОГО. УЖЕ. НЕТ.
И, еле добравшись до крыши, он сел под какой-то выпирающий кусок железа, и впервые в жизни слезы покатились из глаз. Градом, какой-то слишком острой волной. Соленая жидкость убийственно режет усталые болотные глаза. И он воет, воет так, как не выл до этого никогда. Он поверил. На секунду поверил, что счастье, возможно, существует. Что он нашел смысл жизни, что он полюбил, и он был готов отдать все что угодно, лишь бы снова взглянуть в эти черные глаза. Лишь бы почувствовать его ласковый поцелуй на коже. Он готов был вытерпеть любую боль, лишь бы быть рядом. Он готов был закрывать глаза на его разгильдяйство, на его пошлость манер, на то, что он бабник. Потому что он любил. Он любит. И сейчас, не смотря на все, он любит. Любит чертовски болезненной любовью, той, которая за минуту может заставить человека слететь с катушек, стать чудаком. Слишком сильно раскачалась карусель забвения. Слишком слабы были механизмы, чтобы удержать от поломки. И она улетела, улетела к дьяволу, напоследок впиваясь в кожу разрезным металлом. Горит все внутри и леденеет от ужаса одновременно. Стучит дождь, кровь из носа, слезы уродуют грубую и неухоженную кожу. Он сильный, вытирает с силой кулаком глаза. «Терпеть, терпеть!». Но невозможно уже терпеть. Херем, он выпал из реальности. На секунду уверовал, что сказка может стать былью. Что магические и чарующие звезды существуют, отражаясь в черных зрачках его глаз. Что он может вечно вдыхать запах его волос, что может вечно чувствовать тепло его мягких рук. Даже частично, даже изредка, но он готов умереть, чтобы он подарил лишь секунду своей нежности. Своей... Взаимности... Выпал складной нож из кармана. Моран прикусил губу и провел уже тупеющим лезвием по руке. И снова, кровь выступает нитями, окропляя собой, знаменем багровым, невероятной болью. Сжимаются зубы сильнее, и он еле удерживается от того, чтобы не вскрыть себе вены. Вырывается шкура кусками со спины преданного пса. Разлагается душа, умирают мечты, бьются в смертельной агонии, пепелящим огнем жгут все существо. «Больно, слышишь? МНЕ БОЛЬНО!» Звенит где-то вдалеке плачевная прощальная песнь, напутствует, толкает обратно в ад существования. Закончилась территория райских гаваней, снова на плечи падает бремя вечного антагонизма, снова куются руки в колодки реалий. Арестант рвется в тюрьму, но его не пускают. Превышен лимит пленительной лжи. Используешь лимит скорбной истины?
|
