Ты только попроси – 1 4 страница

Мысленно ругаюсь, но затем сжимаю малышку в объятиях и с любовью целую.

Я обожаю свою племяшку. Но когда я смотрю на сестру, мой взгляд не такой уж приветливый. Через двадцать минут, приняв душ, захожу в кухню в одной пижаме. Сестра готовит завтрак, а моя маленькая Лус, расплющив в объятиях бедняжку Курро, смотрит мультфильмы.

Сажусь на столешницу и спрашиваю:

— Могу ли я знать, что ты делаешь у меня в субботу в одиннадцать часов утра?

Сестра ставит передо мной кофе.

— Он мне изменяет, — шепчет она.

Удивленная, я собираюсь ответить, но она понижает голос так, чтобы Лус ее не услышала, и продолжает:

— Я только что обнаружила, что мой бессовестный муж мне изменяет! Я полжизни сижу на диете, хожу в спортзал, слежу за собой, чтобы безупречно выглядеть, а этот неблагодарный мне изменяет! Но я это так не оставлю. Клянусь, я найму самого лучшего адвоката и выведу на чистую воду этого подонка. Клянусь тебе, что я…

Мне нужна одна секунда. Тайм-аут. Поднимаю руку и спрашиваю:

— Откуда ты знаешь, что он тебе изменяет?

— Знаю, и все.

— Это не ответ, — настаиваю я.

В кухню забегает малышка.

— Мамуля, я в туалет.

Ракель кивает:

— Эй, не забудь вытереть свое сокровище, хорошо?

Малышка исчезает из виду.

— Вчера Пили, мать подружки Лус, призналась мне, что догадалась об измене мужа, когда тот начал сам покупать себе одежду. А два дня назад он купил себе рубашку и трусы!

Я ошеломлена. Не знаю, что и сказать. И вправду, говорят, что именно так проявляются первые признаки мужской измены. Но, конечно же, нельзя утверждать, что у всех это происходит одинаково. Тем более речь идет о моем зяте. Я просто не могу себе это представить.

— Но, Ракель, это ни о чем не говорит…

— Наоборот. Это говорит о многом.

— Да ладно тебе, ты преувеличиваешь! — смеюсь, чтобы снять напряжение.

— Ничего я не преувеличиваю, Булочка. — Она как-то странно на меня смотрит, словно желая что-то сказать… — А когда мы занимаемся любовью, он…

— Я больше не хочу ничего знать, — прерываю ее. У меня вовсе нет желания представлять своего зятя в порыве страсти.

И тут в кухню врывается племянница и спрашивает:

— Тетя… а почему эта помада не красит, а дрожит?

Я чуть не проваливаюсь сквозь землю. Малышка держит подаренный Эриком вибратор в форме губной помады. Спрыгиваю со стола и молниеносно выхватываю его у Лус из рук. Сестра, занятая своими мыслями, ничего не замечает. Тем лучше. И тогда я прячу эту чертову помаду в первом попавшемся месте: в трусики.

— Это испорченная помада, кнопочка. Разве ты не видишь?

Девочка хохочет, и я вместе с ней. Сама невинность. Сестра смотрит на нас, а племянница говорит:

— Тетушка, не забудь, что во вторник у нас праздник.

— Ни за что, милая, — шепчу, ласково гладя ее по голове.

Племянница кривит губки и говорит:

— Я поссорилась с Алисией. Она глупая, и я больше не хочу с ней дружить.

Алисия — лучшая подруга племянницы. Но они настолько разные, что постоянно ссорятся, хоть и не могут жить друг без друга. Я выступаю между ними посредником.

— Почему вы поссорились?

Лус фыркает и закатывает карие глазки.

— Потому что я дала ей фильм, а она говорит, что это вранье, — бормочет она. — Она обозвала меня глупой и еще всякими ужасными словами, и я разозлилась. Вчера она принесла фильм, попросила у меня прощения, но я не простила ее.

Я улыбаюсь. Моя крошка со своими большими проблемами.

— Лус, я ведь всегда тебе говорила, что, когда ты любишь человека, нужно стараться решать проблемы, разве нет? Ты любишь Алисию?

— Да.

— И если она извинилась за свою ошибку, почему ты ее не прощаешь?

— Потому что я злюсь на нее.

— Конечно, ты злишься, но теперь ты должна определить, что для тебя важнее: перестать злиться или потерять подругу, которую ты любишь и которая к тому же попросила прощения. Подумай об этом, хорошо?

— Хорошо, тетя. Я подумаю.

Через несколько секунд малышка теряется в квартире.

— Можно узнать, что ты спрятала в штанах? — спрашивает Ракель.

— Я же сказала. Испорченную помаду, — смеюсь, вспомнив, что у меня в трусиках.

Верит она или нет, но принимает сказанное и больше не просит объяснений. Вот и отлично. После получасового разглагольствования о выходках моего зятя сестра и племянница уходят и оставляют меня в покое.

Смотрю на часы. Пять минут первого.

Вспоминаю, что скоро придет Эрик, и чертыхаюсь. Я никуда не собираюсь с ним идти. Пусть гуляет с той, с которой у него вчера было свидание. Иду в спальню, беру мобильный и с удивлением читаю сообщение от Эрика: «Помни. Я зайду за тобой в час».

Это приводит меня в ярость.

Да кем он себя считает, что может вот так просто забирать у меня время? Отвечаю: «Я не собираюсь выходить».

Отослав сообщение, с облегчением вздыхаю, но мой покой длится недолго, так как раздается сигнал телефона и я читаю: «Малышка, не зли меня».

Не злить его?

Этот тип выводит меня из себя. И раньше, чем я успеваю ответить, опять звучит сигнал: «Для твоего же блага жду тебя в час».

Я улыбаюсь.

Вот нахал!.. И решаю ответить: «Для вашего же блага, сеньор Циммерман, не приходите. Я не в настроении».

Моментально приходит ответ: «Сеньорита Флорес, вы хотите меня разозлить?»

Открыв рот, смотрю на экран телефона и отвечаю: «Я хочу, чтобы вы забыли обо мне».

Оставляю телефон на столе, но он снова звонит. Быстро хватаю: «У тебя два варианта. Первый — показать мне Мадрид и насладиться со мной днем. Второй — разозлить меня, то есть своего ШЭФА. Решай».

Я в замешательстве. Его злоупотребление властью меня злит, но возбуждает.

Он что, дурак?

Дрожащими руками кладу телефон на стол. Я не собираюсь ему отвечать. Но мобильный опять пикает, и я, сгорая от любопытства, читаю: «Выбирай вариант».

В мыслях проклинаю его.

Я представляю, как он улыбался, набирая это сообщение. И от этого злюсь еще сильнее. Бросаю телефон. Не буду отвечать! Но через три секунды опять раздается сигнал сообщения. Читаю: «Я жду, но мое терпение не бесконечно».

Отчаявшись, соглашаюсь на все его условия и наконец отвечаю: «Буду готова к часу».

Жду ответ, но безуспешно. Уверенная, что он затянул меня в игру, в которую мне не следовало бы играть, готовлю еще один кофе, а когда сморю на часы на микроволновке, вижу, что уже без двадцати час. И тут я начинаю бегать как ошпаренная по квартире.

 

Что мне надеть?

В конце концов натягиваю джинсы и черную майку с изображением «Guns N’ Roses», которую подарила моя подруга Ана. Завязываю на макушке хвост, и ровно в час звонит домофон. Какая пунктуальность! Уверенная, что это он, не отвечаю. Пусть перезвонит. Через десять секунд так и происходит. Беру трубку домофона и рассеянно спрашиваю:

— Да?

— Спускайся. Я тебя жду.

Оле! Ни тебе добрый день, ни так далее.

Дон Приказ вернулся!

Чмокнув Курро, выхожу из квартиры, думая о том, что я не понравлюсь Эрику в джинсах и он не захочет со мной гулять. Но у меня от изумления чуть челюсть не отваливается, когда, выйдя на улицу, вижу его, одетого в джинсы и футболку, рядом с умопомрачительным красным «феррари». Вот это да!

Я расплываюсь в улыбке. Какой он классный!

— Он твой? — спрашиваю, подходя к нему.

Он пожимает плечами.

Наверное, взял напрокат. С первого взгляда я влюбляюсь в эту шикарную машину. Я нежно ее поглаживаю и чувствую, что он за мной наблюдает.

— Дашь прокатиться?

— Нет.

— Ну, да-а-а-а-а-а-а-а-ай, — настаиваю я. — Не будь брюзгой и дай порулить. У моего отца автомастерская, и, уверяю тебя, я знаю, как обращаться с машиной.

Эрик смотрит на меня, я на него.

Он фыркает, а я улыбаюсь. Наконец он отрицательно мотает головой.

— Покажи мне Мадрид. Если будешь хорошо себя вести, может быть, потом и разрешу. — Я волнуюсь, а он продолжает: — Я буду за рулем, а ты мне будешь показывать дорогу. Итак, куда едем?

Я на секунду задумываюсь.

— Как ты смотришь на то, чтобы поехать в самое сердце Мадрида? На самую большую площадь, Пуэрта-дель-Соль, в королевский дворец? Знаешь, где это?

Он молчит, тогда я указываю ему направление, и мы вливаемся в поток машин. А пока он рулит, я наслаждаюсь тем, что еду в «феррари». Какая тачка! Делаю музыку громче. Обожаю эту песню Хуанеса. Эрик делает тише. Я увеличиваю громкость. Он снова ее уменьшает.

— Мне что, нельзя послушать музыку? — возмущаюсь я.

— Ты глухая?

— Нет… не глухая, но немного помешанная на музыке, особенно в машине.

— И тебе обязательно петь?

Этот вопрос настолько меня изумляет, что я отвечаю:

— А что такое? Ты что, никогда не поешь?

— Нет.

— Почему?

Корчит гримасу и думает… думает… думает.

— Откровенно говоря, не знаю, — отвечает он в конце концов.

— Но ведь музыка — это что-то чудесное. Мама всегда говорила, что музыка усмиряет даже хищников, а слова многих песен могут быть очень значимыми, даже могут помочь разобраться в чувствах.

— Ты говоришь о матери в прошедшем времени. Почему?

— Несколько лет назад она умерла от рака.

Эрик прикасается к моей руке и тихо говорит:

— Сочувствую, Джуд.

Я понимающе киваю и, не желая оставлять разговор о матери, добавляю:

— Она обожала петь, и я вся в нее.

— И тебе не стыдно передо мной петь?

— Нет, а с чего бы это? — спрашиваю я, пожимая плечами.

— Не знаю, Джуд, может быть, ты стесняешься.

— Еще чего! Я с ума схожу от музыки и целый день что-нибудь напеваю. Кстати, и тебе рекомендую.

Я снова увеличиваю громкость и, ни капельки не стесняясь, начинаю двигать плечами и подпевать:

Я стою в рубашке черной, пока разум полон мрака, Потерял покой я и почти дошел до края. Ложись, ложись в кровать, детка, шепчу тебе украдкой, Стою в рубашке черной, ну а сердце мое, как тряпка.

В конце концов уголки его губ поднимаются. Это придает мне уверенности, и я продолжаю напевать песню за песней. Приехав в центр Мадрида, ставим «феррари» на подземную стоянку. Удаляясь, смотрю на него с тоской. Эрик замечает это и шепчет мне на ухо:

— Запомни: будешь хорошо себя вести, дам порулить.

Мое лицо озаряется, и вдруг я слышу, что он смеется. Опля! Да он умеет смеяться! У него очень приятный смех. Мне не нравится, когда смеются по любому поводу. Выйдя со стоянки, он уверенно берет меня за руку. Я удивлена, но поскольку я этому рада, не одергиваю ее. Мы шагаем по улице Кармен и выходим на Пуерта-дель-Соль. Поднимаемся по улице Майор и доходим до площади Майор. Вижу, что его восхищает все вокруг, и мы продолжаем прогулку к королевскому дворцу. Но оказывается, что он закрыт, и, поскольку у нас начинает урчать в животе, я предлагаю Эрику пообедать в итальянском ресторанчике своих друзей.

Они радостно нас встречают. Быстренько усаживают в уютном месте, отдаленном от всех остальных, и, приняв заказ, приносят напитки.

— Здесь вкусная еда?

— Лучшая. Джованни и Пепа великолепно готовят. И я тебя уверяю, что все продукты поставляют прямо из Милана.

Десять минут спустя он сам в этом убеждается, пробуя необыкновенно вкусную моцареллу ди буфала с помидорами.

— Очень вкусно.

Берет один кусочек и предлагает мне. Я принимаю.

— Вот видишь, — проглатываю я. — Я же тебе говорила…

Он кивает, отделяет еще кусочек и опять меня угощает. И я опять его съедаю, включаясь в игру. Теперь я отламываю кусочек и предлагаю ему. Мы кормим друг друга с ложечки, не заботясь о том, что о нас подумают. Покончив с моцареллой, он вытирает рот салфеткой.

— Хочу тебе сделать одно предложение.

— Мммммм… Зная тебя, уверена, что оно будет неприличным.

Он улыбается. Дотрагивается пальцем до кончика моего носа и говорит:

— Я пробуду в Испании некоторое время, а потом возвращаюсь в Германию. Я полагаю, тебе известно, что три недели назад мой отец скончался… Я поставил перед собой задачу посетить все филиалы компании, которые находятся в Испании. Мне нужно знать, в каком они сейчас положении, а также я хочу завязать сотрудничество с другими странами. До этого всем занимался мой отец, и… в общем… сейчас этим управляю я.

— Сочувствую. Помню, как твой отец говорил…

— Послушай, Джуд, — прерывает он меня, не позволяя вмешиваться в его личную жизнь. — У меня назначены многочисленные собрания в разных городах Испании, и я хотел бы, чтобы ты меня сопровождала. Ты прекрасно говоришь и пишешь по-немецки, и мне нужно, чтобы после собраний ты отправляла документы и отчеты в наш центральный офис в Германии. В четверг я должен быть в Барселоне…

— Я не могу. У меня куча работы и…

— Не волнуйся за свою работу. Здесь я начальник.

— Ты просишь, чтобы я все бросила и сопровождала тебя в путешествиях? — спрашиваю его, разинув рот.

— Да.

— А почему ты не попросишь об этом Мигеля? Ведь это он был секретарем твоего отца.

— Я предпочитаю тебя. — И, увидев мою мину, добавляет: — Ты поедешь в качестве секретаря. Ты отложишь свой отпуск до возвращения. И, кстати, гонорар за поездку установишь сама.

— Уфф!.. Не соблазняй меня гонораром, или я воспользуюсь этим.

Он облокачивается на стол, сводит руки, кладет на них подбородок и говорит вполголоса:

— Воспользуйся мной.

У меня дрожат губы.

Не хочу слышать то, о чем он меня просит. Или, как минимум, не хочу слышать то, как я это поняла. Но поскольку я не умею держать язык за зубами, спрашиваю:

— Ты будешь мне платить за то, что я буду с тобой?

Он резко отвечает:

— Я буду тебе платить за твою работу, Джуд. За кого ты меня принимаешь?

От волнения у меня сводит желудок, и я снова спрашиваю, только на этот раз шепотом, чтобы никто не услышал:

— И какая же у меня будет работа, хочется знать?

Не пошевелившись, он пронзает меня своим удивительным взглядом и поясняет:

— Я тебе только что объяснил, малышка. Ты будешь моей секретаршей. Той, которая будет заниматься пересылкой в центральный офис всей информации после собраний.

У меня голова идет кругом, и до того, как я успеваю что-то сказать, он берет меня за руку и говорит:

— Не буду отрицать, что ты меня привлекаешь. Я возбуждаюсь, удивляя тебя, а еще больше, когда заставляю тебя стонать. Но поверь мне, то, что я тебе предлагаю, совершенно невинно.

Это будоражит меня, и я улыбаюсь. Я чувствую себя, как Деми Мур в фильме «Непристойное предложение».

— А у нас будут разные номера в отеле? — спрашиваю я.

— Конечно. У каждого из нас будет личное пространство. У тебя есть время подумать — до вторника. В этот день мне нужен ответ, или я буду вынужден искать другую секретаршу.

Появляется Джованни с огромной пиццей, ставит ее в центре стола и уходит. От ароматных приправ у меня текут слюнки, и я расплываюсь в улыбке. Эрик тоже улыбается, и мы больше не возвращаемся к этому разговору. Вот и славно. Мне нужно подумать. А пока можно насладиться великолепной едой.

 

Выйдя из ресторана, Эрик властно берет меня за руку, и я позволяю ему себя вести. С каждым разом мне все больше нравятся чувства, которые он во мне вызывает, хотя я немного растеряна из-за его предложения. Одна часть меня хочет отклонить его, но другая — хочет его принять. Мне нравится Эрик. Мне нравятся его поцелуи. Мне нравятся его прикосновения и его игры.

Мы бродим по саду королевского дворца в поисках тени и болтаем обо всем и ни о чем.

— Хочешь, поедем ко мне? — внезапно спрашивает он.

— Сейчас?

Он пробегает похотливым взглядом по моему телу и хриплым голосом шепчет:

— Да, сейчас. Я остановился в отеле «Вилла Магна».

У меня все сжимается внутри. Пойти с Эриком в его номер предполагает только то, что предполагает! Секс… секс… и секс. И, посмотрев на него пару секунд, киваю, убежденная в том, что именно этого я от него хочу. Секса. Держась за руки, мы направляемся к стоянке.

— Дашь порулить?

Он смотрит на меня волнующими голубыми глазами и, наклонившись, говорит на ухо:

— Ты хорошо себя вела?

— Очень хорошо.

— И ты опять будешь петь.

— Безусловно.

Он хохочет, но не отвечает. Когда мы приходим на стоянку, он оплачивает чек и вручает мне ключи.

— Твои желания — для меня закон, малышка.

В восторге я подпрыгиваю, как Рокки Бальбоа, отчего он снова улыбается. Встаю на цыпочки и целую его в губы. На этот раз именно я хватаю его за руку и тяну искать «феррари».

— Юху-у-у-у-у-у-у-у-у! — кричу я, и эмоции захлестывают.

Эрик садится в машину и пристегивает ремень.

— Хорошо, Джуд, — говорит он. — Все в твоих руках.

Сказано — сделано.

Завожу двигатель и включаю радио. Сразу же салон автомобиля заполняет музыка радиостанции «Maroon 5», и до того, как Эрик успевает прикоснуться к регулятору громкости, я цежу сквозь зубы:

— Даже не думай об этом.

Он закатывает глаза, но улыбается. Он в отличном настроении. Выезжаем со стоянки, и я, сидя за рулем этой великолепной машины, ощущаю себя воинствующей амазонкой. Я знаю, где находится «Вилла Магна», но сначала хочу сделать кружок по трассе М-30. Эрик молчит, он просто наблюдает за мной и стойко выносит громкое радио и мои песнопения. Тридцать минут спустя, когда я чувствую, что удовлетворена, сбавляю скорость и съезжаю с трассы по направлению к отелю.

— Ты довольна прогулкой?

— Очень, — отвечаю я, взволнованная тем, что вела такую машину.

Его руки поднимаются по моим ногам к венериному холму. Он делает круговые движения, и я мигом возбуждаюсь. В негодовании хочу свести ноги.

— Надеюсь, что через полчаса ты получишь еще большее удовольствие, — говорит он.

Я смеюсь, а его шаловливые руки гладят меня через джинсы. Я завожусь еще больше, и, когда мы подъезжаем к главному входу отеля «Вилла Магна» и выходим из машины, он берет меня за руку и вручает ключи швейцару. Затем тянет меня к лифту. Внутри лифтеру нет необходимости спрашивать о чем-либо: он прекрасно знает, куда должен нас доставить. На последнем этаже двери лифта открываются, и я читаю: «Королевский люкс».

Вхожу, и у меня перехватывает дыхание от окружающего гламура. Мебель цвета кофе, японский сад… Я замечаю, что в люксе две двери. Открываю их и обнаруживаю две фантастические комнаты с огромными кроватями.

— Зачем тебе двойной номер люкс?

Эрик подходит и опирается о стену.

— Потому что в одной я играю, а в другой сплю, — говорит он вполголоса.

Кто-то стучит в дверь, и в номер входит мужчина средних лет. Эрик поворачивается к нему:

— Принесите нам клубнику, шоколад и хорошее французское шампанское. Выберите на свой вкус.

Мужчина кивает и уходит. Я до сих пор в шоке, хотя с нескрываемым удовольствием осматриваю эксклюзивный номер. Мы проходим вглубь комнаты, я иду прямо к террасе, открываю двери и выхожу.

Вскоре чувствую, что Эрик позади меня. Он обнимает меня за талию и притягивает к себе. Нежно целует в шею. Закрываю глаза. Его руки ныряют мне под майку, и он с силой сжимает мои груди, массируя их. По мне пробегает дрожь. Он затягивает меня в комнату, снедаемый желанием обладать. Он как будто торопится.

— Эрик, я могу тебя о чем-то спросить?

— Да.

Я становлюсь все влажнее и влажнее.

— Почему ты так торопишься?

Он смотрит… смотрит… смотрит и наконец отвечает:

— Потому что не хочу ничего упустить, особенно когда речь идет о тебе. — У меня вырывается стон, и он спрашивает: — Вибратор у тебя в сумочке?

Я ругаюсь про себя.

— Нет, — отвечаю.

Он молчит и, не давая мне пошевелиться, расстегивает на моих джинсах пуговицу и молнию. Засовывает руку мне в трусики, направляется в мое влажное лоно и начинает ласкать клитор.

— Я же сказал, чтобы ты всегда носила его с собой, ты помнишь?

— Да.

— Эх, малышка!.. Ты должна запомнить мои советы, если хочешь полностью насладиться со мной сексом.

Киваю, а когда он медленно вытаскивает палец из моих трусиков, собираюсь попросить, чтобы он не останавливался. Он подносит палец к моему рту:

— Я хочу, чтобы ты знала, какая ты на вкус. Я хочу, чтобы ты поняла, почему я теряю рассудок, когда снова и снова целую твою киску.

Недолго думая, поворачиваю голову и беру его палец в рот. Он соленый на вкус.

— Сегодня, сеньорита Флорес, — снова шепчет он мне на ухо, — ты заплатишь за то, что не взяла с собой вибратор и испортила одну из моих игр.

— Мне жаль и…

— Нет. Тебе не жаль, малышка, — тихо говорит он. — Поиграем в другую игру. Осмелишься?

— Да… — выдыхаю, возбуждаясь все больше.

— Ты уверена?

— Да…

— Без границ?

— Без садо.

Он хмыкает. Стук в дверь прерывает нас. Эрик отходит от меня, и я, придя в себя, вижу официанта, который принес нам на стеклянном столике все, что мы заказывали. Эрик откупоривает бутылку шампанского, наливает в два бокала и, подав мне один, чокается со мной.

— Поднимем бокалы за то, как мы сейчас хорошо поиграем, сеньорита Флорес.

Я смотрю на него, он — на меня.

Мое тело отзывается на слово «поиграем». Если бы я увидела такой взгляд в Фейсбуке, то обязательно бы лайкнула. Я улыбаюсь и со всей уверенностью, на которую способна, произношу:

— Так выпьем же за это, сеньор Циммерман.

 

Между смешками, игривыми прикосновениями и намеками мы выпиваем почти полную бутылку шампанского, сидя на огромной красивой террасе. Перед нами открывается вид на Мадрид.

Я все еще не дала ответ на предложение, которое он сделал в ресторане. Должна ли я его принять или отказаться, что бы оно ни означало?

Я немного опьянела, я ведь не привыкла пить, особенно шампанское. Эрик разговаривает с кем-то по мобильному, а я за ним наблюдаю. Он такой обалденный в джинсах и черной футболке! Его сильное атлетическое тело сводит с ума! Невозможно пройти мимо этого голубоглазого мужчины с короткой стрижкой. Я удивлена, что у него нет ни одной татуировки. В наше время почти у всех мужчин его возраста хоть одна, да есть. Хотя это даже к лучшему: мне нравится татуаж, и тогда я бы съела Эрика живьем.

Я окидываю его взглядом. На джинсах расстегнута верхняя пуговица. Это меня заводит, возбуждает, подстегивает. Через несколько мгновений он бросает телефон и направляется к подносу. Смотрит на меня и улыбается. Мне жарко! Я вся пылаю. Он наливает в бокалы остатки шампанского и оставляет бутылку в ведре горлышком вниз. Подходит ко мне, подает бокал и тихонько говорит, целуя меня в лоб:

— Пойдем в спальню.

По телу снова пробегает дрожь, и внизу живота все сжимается. Хочу надеть туфли, но он делает знак, что не стоит, и я покорно соглашаюсь.

Настает момент, которого я желала, о котором мечтала и который представляла с той самой секунды, когда увидела Эрика возле своего дома рядом с «феррари». Мы входим в одну из шикарных просторных спален, и мой взгляд останавливается на огромной кровати. Эрик на что-то нажимает, и вдруг нас обволакивает приятная музыка. Он садится и опирается о кровать. Отпивает глоток шампанского:

— Ты готова поиграть, малышка?

В предвкушении наслаждения моя киска становится влажной. Он такой сексуальный, такой мужественный… Я согласна на все, что он хочет, и с трудом выговариваю:

— Да.

Он кивает.

Поднимается. Выдвигает ящик. Вынимает два черных шелковых платка, видеокамеру и перчатки. Я удивлена и напугана. Не в силах пошевелиться, жду, что он ко мне подойдет. Он приближается, вызывающе проводит языком по моим губам и сжимает рукой ягодицы.

— У тебя прекрасная попка. Я хочу ее.

В испуге я делаю шаг назад.

Я никогда не занималась анальным сексом!

Эрик понимает мой безмолвный ответ. Снова обхватывает меня за ягодицы, прижимает к себе и возбуждающе шепчет:

— Тихонько, малышка. Я сегодня не буду входить в твою хорошенькую попку. Меня возбуждает одна только мысль, что я буду первым. Но я хочу, чтобы тебе это понравилось. Будем учиться, чтобы ты почувствовала наслаждение, а не боль. Доверься мне.

Глотаю комок в горле, не в силах произнести ни слова.

— Сегодня поиграем с ощущениями, — продолжает он. — Я поставлю камеру на ту полку. Потом мы сможем вместе посмотреть запись. Как ты на это смотришь?

— Мне нравятся видеозаписи… — решаюсь сказать я.

Он обворожительно улыбается. Его глаза блестят, он смотрит на меня сверху вниз.

— Спокойно, Джуд. Никто не увидит, чем мы здесь будем заниматься. Из нас двоих я наиболее в этом заинтересован, не так ли?

Несколько секунд обдумываю его слова и прихожу к выводу, что он прав.

Эрик богат и влиятелен. Кому из нас больше терять? Я киваю, он ставит камеру на полку и нажимает кнопку. И снова подходит ко мне:

— Я завяжу тебе глаза платком. Потрогай его!

Повинуюсь и чувствую нежную шелковую ткань.

— То, что ты почувствуешь, когда ляжешь обнаженной на кровать, будет таким же нежным, как этот платок.

На меня снова накатывает волна возбуждения. Я киваю.

— Меня завораживают твои глаза, — бормочу, не в силах удержаться. — Твой взгляд.

Эрик смотрит на меня несколько секунд и, не обращая внимания на мои слова, продолжает:

— Кроме того, я завяжу тебе глаза, я знаю, что ты мне доверяешь. Я также свяжу тебе руки и привяжу их к изголовью кровати, чтобы ты не могла прикасаться ко мне. — Я хочу возразить, но он прикладывает палец к моим губам: — Это, сеньорита Флорес, наказание за то, что ты забыла вибратор.

Я улыбаюсь и с любопытством смотрю на перчатки. Он надевает их и касается моей руки. Мне нравится это нежное прикосновение. Я не чувствую его пальцы, лишь нежное прикосновение шелка.

Он молча садится на кровать, не отрывая от меня взгляда. Я догадываюсь, чего он ждет. Раздеваюсь. Снимаю джинсы и майку. Повторяю вчерашний ритуал. Оставшись в нижнем белье, подхожу к нему. Он прислоняется лбом к моему животу и прижимается губами к трусикам. От его теплого дыхания по моей киске пробегает волна наслаждения. Он снимает перчатки, кладет их на кровать. Обхватывает мою талию и усаживает меня к себе на колени. Я чувствую его упругое возбуждение. Дыхание Эрика щекочет мне грудь. Сиплым от желания голосом он спрашивает:

— Ты готова играть в мои игры?

— Да, — отвечаю, охваченная желанием.

— Точно?

— Точно.

— Что бы это ни было? — шепчет он, приближаясь к моим губам.

— Все, кроме…

— Садо, — уточняет он, и я улыбаюсь.

Он расстегивает бюстгальтер, освобождает мои набухшие груди и с жадностью на них набрасывается. Сначала ласкает языком одну, потом другую. Он теребит твердые как камешки соски, заставляя меня стонать от удовольствия.

— Дай мне грудь, — просит он хриплым голосом.

Сидя у него на коленях, обхватываю грудь руками и приближаю к его губам, но когда он собирается лизнуть, откидываюсь назад. Он возмущенно шлепает меня. Наши взгляды мечут искры, кажется, даже видны вспышки. Эрик опять шлепает меня. Ай, жжет. Не желая получить третий шлепок, приближаю к нему грудь, и он с жадностью ее покусывает и посасывает.

Я смотрю на камеру.

Кажется невероятным, что я это делаю, но не могу и не хочу останавливаться. Мне нравится это ощущение. Сильная личность Эрика управляет мной, и я готова абсолютно на все, что он попросит.

Вдруг я чувствую, как его пальцы скользят мне под трусики, и становлюсь еще горячее.

— Встань на ноги, — приказывает он.

Слушаюсь, а он сползает на пол и оказывается у меня между ног. Медленно стягивает с меня трусики, затем разводит мне ноги, кладет руки мне на бедра и заставляет немного согнуть колени. Моя киска полностью перед ним открыта.

Он улыбается и взглядом требует, чтобы я прижалась киской к его губам. Я так и делаю, и от одного прикосновения у меня перехватывает дыхание. Эрик сжимает мои бедра и еще сильнее прижимает к себе. Я как-то странно чувствую себя в этой позе. Какой-то развратницей.

Эрик садится на пол, а я оказываюсь над его ртом. Мне это нравится. Меня это сводит с ума. Подхлестывает меня. Я чувствую, как нарастает оргазм, а он, удерживая меня за бедра, самозабвенно ласкает меня. Его язык то входит, то выходит из меня, затем идет вокруг клитора и снова продолжает свои безумные движения, а потом Эрик кусает его. Мое тело окунается в море ощущений. Я не сопротивляюсь им. Я отдаюсь им. Мое тело принадлежит Эрику. Я полностью в его власти. И когда он аккуратно берется за клитор зубами, дергает его и рычит, я чуть не теряю сознание.

Пламя разносится по всему телу. Я ощущаю, как жар приливает к лицу, и мне кажется, что я сейчас улечу.

— Джуд, ложись на кровать, — говорит Эрик, остановившись на мгновение.

Дыхание мое прерывается. Я выполняю его приказ. Я хочу, чтобы он продолжал.

— Приподнимись повыше… еще. Раздвинь ноги, чтобы я мог видеть то, что желаю. — Я покорна, а он, обезумев от желания, тяжело дышит. — Вот так, малышка… Вот так… покажи мне все.

Он снимает футболку и бросает на край кровати. У него великолепные бицепсы. Он снимает брюки, и, раздвигая ноги, я вижу, как он рассматривает открывшуюся перед ним влажную лагуну. Рядом со мной лежат перчатки и открытая коробка с презервативами.